Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Борис Витальевич, доброе время года.
Борис Юлин. Аналогично.
Д.Ю. Обо что сегодня побеседуем?
Борис Юлин. Ну у нас сейчас есть довольно занятная тема о не нацизме, о фашизме, с которым все борются, про который мало что знают, вообще, что такое.
Д.Ю. Да. Я недавно тут видел очередной элемент борьбы с фашизмом, когда на государственном телеканале выбежал некий молодой человек в форме нациста, со свастикой, все как положено, и увлек какую-то девку, видимо, шлюху на оккупированной территории и сплясал с ней танец.
«Любовь побеждает все» – сказали они. Этот танец олицетворяет «любовь побеждает все».
Борис Юлин. Правильно. И поэтому девушка на оккупированных территориях, чисто в силу своей любви, чувствует единение с симпатичным нациком. Который пришел уничтожать ее народ. Ведь любовь побеждает все.
Д.Ю. К сожалению, нас не пригласили режиссировать этот замечательный номер. Я бы оформил сцену в газовую камеру в концлагере Освенцим. И этому симпатичному нацисту конечно надо было бы танцевать с еврейской девушкой, папу которой только что в этой газовой камере удушили или где-нибудь застрелили. А у нее – «любовь побеждает все».
Борис Юлин. Можно с цыганской девушкой.
Д.Ю. С цыганской, да, тоже неплохо. «Любовь побеждает все». Они танцуют с нацистом. Это так прекрасно, что любовь наконец-то победила. Свастика, любовь, немецкая форма, красота…
Борис Юлин. Ну вот, такая красота. Но там же форма красивая. Форму делал Хьюго Босс, это же мастер. Это не Юдашкин, это круче.
Д.Ю. Не, этот не сможет такую красоту сделать. Здесь Европа, цивилизация. Не лапотная Россия.
Борис Юлин. Опять же – культурная нация, не абы кто. У них очень красивые стильные руны. Поэтому даже наши нацики больше любят их руны, чем, допустим, нашу глаголицу, с ее округлостями, она как-то не смотрится.
Поэтому нацики вроде бы русские, но зигуют как нацисты, носят руны как нацисты, любят черный цвет, тоже как нацисты.
Д.Ю. А как у них так получается? Вот как ты считаешь, вот как у них так получается, у наших нацистов. Они же уверяют, что они русские. Они – за все русское. А внезапно – они за нацистов. Как это так?
Борис Юлин. Дело в том, что нацизм, сам по себе – дело несколько нерусское. Поэтому когда они начинают косплеить нацистов, изображать из себя нациков и так далее, они просто ищут оправдание, говоря, что мы русские, что мы за все русское, что вот эти руны – оно русское. Ну какое русское? Но вот начинают рассуждать так.
Но при этом у нас в стране идет активная борьба с нацизмом: организации казачьи, вот такие танцы, шикарные. Где только из-за массового возмущения людей, принесли какие-то извинения и сказали, что таланта не хватило показать это хорошо, поэтому получилось так плохо.
Д.Ю. Но я повторюсь. При настоящем таланте, не будем лицемерить, надо было сделать газовую камеру в Освенциме…
Борис Юлин. Нет, они считают, что не достаточно показали сами артисты, а сам-то номер уже достаточно талантливый.
Д.Ю. прекрасен был, да.
Борис Юлин. Так вот. И в то же время возбуждается уголовное дело против женщины, которая у себя в Фейсбуке размещает картинки со свастикой, она же пропагандирует нацизм – она же разместила карикатуры Кукрыниксов времен войны. Где, допустим, советский солдат тыкает мелкого, похожего на обезьянку Гитлера, в задницу, а у Гитлера на голове каска, на которой свастика. Пропаганда!
Д.Ю. Статья?
Борис Юлин. Да.
Д.Ю. То есть, по государственному каналу скакать в мундире со свастикой это нормально, а карикатуры Кукрыниксов – это уголовная статья?
Борис Юлин. Да.
Д.Ю. А вот эти люди, которые скачут в нацистской форме с нацистской символикой, как ты считаешь, как они относятся к бандеровцам, которые валят памятники Ленина?
Борис Юлин. К бандеровцам они относятся с пониманием.
Д.Ю. То есть валить памятники Ленину, это разумно, как надо.
Борис Юлин. Да. Это хорошо. Знаешь, как старый бандеровский анекдот. Услышав возглас русских нацистов «Бей жидов, спасай Россию!», стали бандеровцы говорить: «Якой гарний лозунг! Жаль цель хреновая».
То есть что-то их объединяет.
Д.Ю. «Бей жидив, спасай Россию!» – не бачу логхики». Так в нашем детстве было.
Борис Юлин. Это как раз то, что объединяет нацистов. То есть, есть неполноценные народы, которых нужно гнобить, «обезьянки», «зверьки» и так далее. Есть правильные люди. Правильные люди, это как, ну для большинства это европейцы. У нацистов есть кстати…
Д.Ю. Монголы.
Борис Юлин. Да, и монголы и буряты, всякие есть.
Д.Ю. Да.
Борис Юлин. Для них конечно идеалом служит конечно не белый человек. Но идеалы в целом у них такие же. И вот у нас в стране борются с фашизмом, активно противостоят фашизму, сажают за символику…
Д.Ю. Извини, сразу перебью. А где с ним борются? Вот эти привлечения к уголовной ответственности за карикатуры Кукрыниксов?
Борис Юлин. Да. Но это же активно борются?
Д.Ю. Это борьба с фашизмом?
Борис Юлин. По их мнению – да. И вот на эту борьбу с фашизмом, накладывается, допустим, образование «Комитета 25 января», в котором половина просто себя объявляет фашистами, а половина – заявляет, что «фашизм это в общем-то не так уж и плохо, вы сначала узнайте, что это такое». Это же Стрелков говорил. «С чего вы взяли, что фашизм – это плохо? Это корпоративное государство». Кстати, вот эти слова сказали, что он действительно знает, что такое фашизм. Он читал доктрину Муссолини, он понимает, о чем идет речь.
То есть у нас борьба идет с фашизмом, как – есть набор вещей, которые нельзя делать. Это как в Америке после освобождения рабов, но до того как негры действительно получили права, было где-то больше 100 лет сегрегации. Когда ненавидеть негров было нельзя, ку-клукс-клан осуждали, но если ты не таскаешь на себе белый колпак с прорезями, то все остальное можно.
Вот также и здесь – есть некоторые вещи, которые делать нельзя. То есть любой из нацистов, который выйдет на улицу с портретом Гитлером и будет кричать «Гитлер – форева!», он скорее всего попадет под уголовное преследование. Но если он скажет: «Гитлер был бяка», а потом начнет озвучивать гитлеровские идеи или идеи Муссолини, то все будет хорошо. Никто ему не скажет ни слова, более того, будут аплодировать и говорить «Давайте еще!».
Почему. Ну потому что идеи-то в принципе знакомые, например, идея корпоративного государства.
Д.Ю. Поясни для непонимающих, что это.
Борис Юлин. Это когда отрицается классовая борьба – то есть, считается, что капиталисты не угнетают трудящихся, трудящиеся не пытаются бороться за свои права после того, как их окончательно загнобят капиталисты. Они типа вместе. Но наши хорошие капиталисты, а их капиталисты – плохие. И поэтому мы вместе боремся против их плохих капиталистов, объединившись в одну семью.
Д.Ю. То есть это пролетарий с олигархом слился воедино?
Борис Юлин. Да, да. Как, допустим, владельцы шахты Распадская, слились так сказать, с родственниками погибших там шахтеров. Которые сами виноваты.
Д.Ю. Или например трудящиеся АвтоВАЗа, оставшиеся без денег пошли воевать за Березовского.
Борис Юлин. Да. Но на самом деле, нагляднее для людей будет немножко другой момент. Потому что корпоративная культура она насаждается повсеместно. Почему. Потому что она выгодна – она позволяет заставлять людей работать сверх того, что было оговорено, и при этом делать так, чтобы они еще и остальных вокруг себя тоже заставляли это делать.
Это и называется корпоративная культура. В честь этого устраиваются мероприятия, которые так и называются – «корпоратив». То есть совместная пьянка сотрудников. Где ходит владелец крупной конторы, жахается в десны со своими подчиненными, типа мы с вами одна семья. Но правда, как только наступает момент, как с АвтоВАЗом, типа что-то прибыль стала не такая хорошая – а давай мы половину нафиг отсюда выкинем. И часть вот этих «родственников», которые считали «мы одна семья», «мы – родственники», «у нас общие цели с компанией» неожиданно получают пинком под задницу и вылетают на улицу. И в этот момент они прозревают.
Так вот, корпоративное государство это такая же корпорация, только растянутая на все государство. Т.е. есть олигархи и с ними все объединяются.
Собственно говоря, это было в Италии при Муссолини. Там как было, мелкая буржуазия, часть трудящихся, часть рабочих поддержали фашистов, они ходили в этих черных рубашках, наводили порядок. Потом. Фашистский режим в Италии установлен, все казалось бы должно наладиться, все хорошо. Доходы итальянских корпораций выросла в несколько раз. Реально – в разы. А вот мелкая буржуазия, которая была основной опорой фашистов – она почти исчезла. У рабочих как-то все не здорово стало…
Почти та же картина в Германии – тоже с колоссальным ростом доходов корпораций. Например, в несколько раз выросли доходы корпорации Mannesmann, а для трудящихся в Германии ввели очень интересные законы. Жировая монополия например, то есть жиры только через государство продавать можно, ввели запрет на продажу хлеба в день выпечки (объяснили желанием заботиться о здоровье – хлеб, полежавший сутки он полезней).
Д.Ю. У французов есть такая поговорка – «У нас нет столько денег на лекарства, чтобы есть свежий хлеб».
Борис Юлин. На самом деле, это просто чтобы снизить потребление. Переход на эрзацы.
Д.Ю. Эрзац – это заменитель, если кто не знает.
Борис Юлин. Да. Эрзац кофе, эрзац шоколад. И введение карточной системы в Германии. При этом, при росте доходов крупных корпораций.
Но в фашистском государстве, там как раз именно все борются за одну общую цель – мы противостоим внешнему врагу. Все объединены в одну семью и поэтому все стучат друг на друга, любой человек, который пытается организовать допустим ну хотя бы забастовку, против того, что у них сокращают зарплату, если его свои рабочие не побьют, то при поддержке страны будут мочить самыми жесткими методами.
То есть никакая вот такая деятельность не допустима вообще – она вносит раскол в корпоративное государство. Оно единое, оно монолит. Каждый является винтиком на своем месте. Все возглавляются конкретными вождями на всех уровнях во главе с верховным вождем. Каждый вождь по своей вертикали власти имеет все полномочия для принятия любого решения. Но формально считается республикой, хотя – вот такая система.
Оказалось, очень удобно, очень хорошо. И поэтому эти идеи продвигаются. Бунтовать никому не получается, всех сразу лупцуют по-черному. Человек, который пытается хоть как-то отстоять свои права, допустим, побороться против увеличения пенсионного возраста, или против сокращения зарплаты, сокращения рабочих мест, он сразу становится врагом всего народа, всего государства. А не конкретно своего работодателя. Работодатель здесь обезличен, да это работодатель, но ты выступаешь против страны.
И вот на этом строится, собственно говоря, фашистская идеология.
Д.Ю. Тут тебе возразят. Тебе скажут, что ты нарисовал картину советского коммунистического общества, просто названия другие.
Борис Юлин. В советском коммунистическом обществе не было тех олигархов, которые получают прибыль. Поэтому росли общественные фонды потребления. То есть, в Советском Союзе работали сурово, но в тот период, когда сурово работали – в 30-40-ые годы, там благополучие всех росло буквально на глазах.
Тогда у нас, в предвоенные годы, по-моему раз в 15 промышленное производство выросло. За довольно короткий срок, меньше чем РФ существует. Это был действительно могучий рывок, но люди ради него трудились. А дальше – и жилье получают люди, и все большее разнообразие товаров получают люди. Которые реально им доступны. И медицину и образование. А в фашистских государствах там это не предусмотрено, там есть деление на страты, очень четкое. И ты получаешь то, что положено твоей страте, а не то, что положено твоему народу.
Да, определенные гарантии фашистские государство дает трудящимся. Но там идет четкое деление по ступенькам, которые очень друг от друга отличаются. У немцев это проявлялось даже во время войны. Там даже бордели были отдельно – для солдат, отдельно – для офицеров.
Д.Ю. Ну это нормально. У нас в Советской армии отдельная была столовая для солдат, отдельная – для офицеров. А летный состав кормили еще более отдельно.
Борис Юлин. Летный состав – там другие нагрузки, там другие требования.
Д.Ю. Но все равно – разное.
Борис Юлин. А офицерская столовая у нас, я служил в армии, я знаю, что такое офицерская столовая, жрали там не сильно лучше, чем в солдатской, скажем честно.
Д.Ю. Ну как-то у вас не очень было. У нас – сильно лучше жрали.
Борис Юлин. Видно, сильно зависело от части.
Здесь как раз идет сегрегация на всех уровнях. И в гражданской жизни и в военной. И никуда от этого человеку не деться, вот куда его загнали, там он и должен быть.
И такая система действительно многим нравится. Она с одной стороны вроде бы воли капиталистам меньше оставляет, но с другой стороны – делает их власть по сути полной. То есть им никто не может никак возражать, никто не может никак помешать. Им не нужно тратиться на подкуп политиков, которые будут принимать нужные законы, потому что они здесь становятся сами законом.
И в принципе мы это сейчас наблюдаем в какой-то мере на Украине.
Д.Ю. Так и чего? Ты отошел от Комитета 25 января.
Борис Юлин. Дело в том, что этот Комитет славный. Это люди, которые знают, что такое фашизм и хотят, чтобы у нас был фашизм. Они, видимо, считают, что будут находиться на высоких ступеньках, а не на низших.
Но фашизм-то в принципе, само угнетение никуда не девает и выплескивать накапливающиеся противоречия куда-то надо. Поэтому фашизм практически всегда ведет к войне. Часто – завоевательной, но это получается не всегда.
Д.Ю. А как там оказался например гражданин Лимонов? Он же вроде позиционирует себя как левого национал-большевика.
Борис Юлин. Понимаешь, если мы добавляем куда-то слово «национал», то что к этому приставлено уже не играет никакой роли. Гитлер был национал-социалистом.
Национал-большевиком быть невозможно в принципе. Это бред, оксюморон полный. Большевики они были интернационалистами. Интернационализм это у них одна из основных идеологем была. «Все люди – братья, все люди равны». Первым по сути гимном Советского Союза был «Интернационал». И тут – национал-большевики, это как?
Но при этом кстати Лимонов, который действительно более левый и до фашизма видно еще не дорос и никогда уже не дорастет (надеюсь), он довольно быстро из этого комитета и свалил. То есть посмотрел, что они там творят и убег оттуда.
Д.Ю. То есть национал-большевик, это наверное как подземный летчик.
Борис Юлин. Ну да.
Д.Ю. И вот он туда вступил…
Борис Юлин. Он туда вступил и он очень короткое время пытался вырабатывать программу, что мы будем обсуждать, чего-то решать. Но там же фашисты собрались. Поэтому все просто. Вот у них есть основной набор, по которому они работают.
Д.Ю. Фашистский.
Борис Юлин. Да. И все прям по этому набору.
Д.Ю. А они что-нибудь опубликовали, нет? Что-нибудь свое фашистское?
Борис Юлин. Первым опубликовал как раз сам Лимонов. А остальные, у них есть уже что-то опубликованное, на что они собирались опираться. К примеру, у того же Просвирнина опубликовано очень много. То есть, что это за гнида видно в общем-то невооруженным взглядом и издалека. В это даже палкой тыкать противно. Но он там есть, он там остается пока.
После Лимонова оттуда Кунгуров сбежал, по-моему. Тоже недостаточно окреп, видимо, в фашистской идеологии.
Д.Ю. Кунгуров это кто такой? Это у которого Наполеон с атомными бомбами на нас напал?
Борис Юлин. По-моему да, я уже не помню. Я за их творчеством особо не слежу. Единственное, за чем я следил более или менее это за политическим творчеством Лимонова и за военным творчеством Стрелкова.
Кстати, Стрелков прекрасно продемонстрировал, что если человек последовательно ненавидит большевиков и последовательно играет из себя белогвардейца, то он неизбежно скатится к фашизму.
Д.Ю. Печально.
Борис Юлин. Он, собственно, к нему и скатился.
Д.Ю. Как определяешь?
Борис Юлин. По его словам. Когда ему говорят, что такое фашизм, он говорил, а что вы нашли там плохого, это на самом деле очень неплохо – фашизм. Вы просто его плохо знаете. Он сам это говорил.
Д.Ю. А если его – фашизм – знать хорошо, то он изменит свою сущность или что?
Борис Юлин. Нет. Просто он действительно многим нравится. То есть фашистские идеи в Румынии, Венгрии, Италии, Германии их действительно искренне многие поддерживали. Эти идеи на первый взгляд для многих выглядят очень приятными. То есть как раз, что мы – одна семья, одна корпорация, чувство единства некоторое, что у нас есть внешние враги – мы будем им противостоять, стоять плечом к плечу. То же самое что происходит в ходе использования корпоративной культуры в компаниях, когда действительно наемные работники испытывают глубокую преданность компании, старательно работают, а потом оказываются на улице и искренне не понимают, как это вообще могло произойти.
Д.Ю. А вот если предположить, что в России к власти пришли фашисты, нацисты. Чем нам это грозит?
Борис Юлин. Нацизм – это крайняя форма фашизма.
Д.Ю. Ну для нас это одно и то же.
Борис Юлин. Допустим, фашисты пришли к власти. Что в этом случае произойдет. Сначала будет объявлена достаточно демагогически, популистски о том, что мы боремся за права всего народа. Народ един. То есть мы народ не делим на тех-то, тех-то, тех-то, мы защищаем всех. И будет объявлено о каких-то мерах по защите трудящихся. Неизбежно.
Собственно говоря, именно это и борьба с властью олигархов – так приходили к власти фашисты на Украине. Вот совсем недавно. Также приходили к власти фашисты в Италии почти сто лет назад под теми же лозунгами. Они не меняются. Такие вот популистские меры.
Д.Ю. Менять незачем, если хорошо работает.
Борис Юлин. А потом начинаются следующие моменты. Совершенно неизбежно. Это: введение жесткой цензуры (в какой-то мере она в общем-то и нужно, но в какой-то мере); запрет на политическую деятельность, сначала запрет левых партий и так далее; запрет на протестную деятельность, т.е. запрет забастовок, запрет стачек, запрет несанкционированных митингов и так далее. Это характерные признаки – запрет на направленную против власти любую политическую деятельность.
Что собственно говоря, самой идее буржуазной демократии противоречит полностью. Потому что там нет единой власти, там есть компромисс различных политических сил. И поэтому политическая борьба там идет вроде бы постоянно между этими политическими силами. И оппозиция может совершенно законно выступать и устраивать по все стране митинги против ныне правящего кабинета. В этом суть буржуазной парламентской демократии.
При фашистском государстве этого нет. Там нет оппозиции как таковой, а любые выступления рассматриваются как выступления против государства. А не как выступления, допустим, против непопулярного кабинета министров.
Вот допустим, сейчас в Англии есть массовые достаточно выступления против премьер-министра Англии. Ну там по поводу этой «панамской папки», там даже не доказали, что все это верно но уже массовые митинги, мол, «Пошел вон в отставку».
Во Франции де Голля так скидывали – массовыми студенческими выступлениями. Там это в принципе является нормой. Выгнали одних, провели выборы – поставили других. То есть вот такая вещь.
В фашистском государстве это запрещено. Здесь можно посмотреть, как это было в Испании при генерале Франко или как это было при Муссолини или Гитлере, в ведущих государствах. Там просто накладывается запрет или временное эмбарго на деятельность всех политических партий, кроме правящей – фашистской. И объявляется, что все, что направлено на протестную деятельность… не нравится министр – значит вы английские агенты. В Германии так и было.
Д.Ю. Что-то мне это все время напоминает…
Борис Юлин. Что-то напоминает. К чему бы?
То есть, чем отличается тот же самый фашизм от социализма, с которым в принципе он боролся в Европе? При социализме люди – равны, а при фашизме – люди крайне сильно расслоены, но объявлено, что благодаря этому они равны.
Д.Ю. Толково.
Борис Юлин. Они же одна семья? Одна семья. Они одна связка этих фасций, которые по отдельности сломаешь легко, а вместе – не сломаешь. Поэтому пока все мы единые целые – мы непобедимы. А это как раз откуда пошло само наименование фашизма – от этой самой фасции римской.
Д.Ю. У нас все ограды из них состоят. Если вдруг ты не видел, вокруг Летнего сада…
Борис Юлин. Ну да. Но там это было не в честь фашистов, там это было в честь еще Древних римлян. И там это как раз было символом законности и власти. Потому что вот эти фасции чаще всего показывались как символы власти консулов римских. У фашистов это строго другое.
Д.Ю. То есть это единство народа, связанные кожаными ремнями прутья, а сверху воткнут топор.
Борис Юлин. Да, да. Вот это полное единство народа, который совершенно разный. Единство олигарха и трудящегося, единство Березовского и работника АвтоВАЗа. Это вот оно. И борьба как раз против любых попыток нарушить это мифическое, реально несуществующее, единство.
Д.Ю. Меня удивило, что гражданин Лимонов туда записался и немного погодя написал маленький текст, я в Фейсбуке иногда вижу, про то, что в программе он не увидел никаких левых моментов, там все какое-то вот такое…
Борис Юлин. Все как у фашистов.
Д.Ю. И мне стало как-то обидно за Эдуарда Вениаминовича. Ты что, дожил до таких лет и не знаешь, чего от подобных персонажей ждать? Как-то странно. Там эти Просвирнины, Крыловы и иже с ними, зачем ты туда пошел?
Зачем он туда пошел?
Борис Юлин. Может, он подумал, что это будут строить вокруг него? Потому что как политик-то он там на самом деле наиболее сильный был. Но если он не фашист, как он может возглавлять фашистский Комитет? Никак.
Но может к нему присоединиться. Присоединяться он не захотел.
Д.Ю. Решил не присоединяться.
Борис Юлин. Ну да. Решил, что достаточно замарался, дальше не стоит.
Д.Ю. И кто там теперь? Все уже разбежались или только один ушел?
Борис Юлин. Двое. Лимонов и Кунгуров. А остальные пока остались.
Например как раз тоже есть такой интересный момент. У нас есть такой типа опять же, отечественный русский националист – Калашников там присутствует. Который татуировки соответствующие любит.
Д.Ю. Что за татуировки?
Борис Юлин. Можно в интернете посмотреть, там по-моему, где-то свастика вытатуирована. Но это я за что купил – за то и продаю, говорю о том что написано в интернете.
Но то что я знаю из его деятельности сам. Писал такие произведения про оккупацию нашей страны американцами и как у нас так сказать могучие одиночки противостоят.
Д.Ю. Это он могучая одиночка?
Борис Юлин. Ну наверное.
И при этом он выступает все время как бы за Сталина, говорит, я про Сталина не скажу ни одного плохого слова, но при этом всегда выступает ка яркий антисоветчик.
Д.Ю. Видимо, он в Сталине ищет что-то близкое тоталитарное?
Борис Юлин. Нет, это как раз-таки есть такая фишка у многих современных антисоветчиков. Сталин у нас популярен. Он у нас главнокомандующий Победы. При нем страна достигла наиболее впечатляющих успехов. Поэтому, как бы его не поливали грязью, во время Перестройки в 90-ые годы, полностью втоптать в грязь не получается, наоборот – грязь начинает потихонечку отваливаться.
И из него сейчас пытаются выковать Красного Монарха. Типа того, что это был имперский человек.
Д.Ю. Это у Бушкова такая книжка есть?
Борис Юлин. У Бушкова есть. Это кстати у Старикова такая вещь проходит. Он Сталина противопоставляет большевикам.
Д.Ю. Тут мне как-то странно. В общем, товарищ Сталин, во-первых был коммунист. Это самая главная его черта как политического деятеля в целом – коммунист, со всеми так сказать вытекающими…
Борис Юлин. При том он был большевиком.
Д.Ю. Коммунист, большевик, интернационалист, верный последователь дела Ленина. Каким бы Ленин кому не казался, товарищ Сталин был верным последователем его дела. И по его же собственным словам, все, что достигнуто – только благодаря воплощению в жизнь идей Владимира Ильича Ленина.
А не чего-то там. Ни организации красной монархии, ни какой-то там Империи безумной или еще чего-то…
Борис Юлин. При этом он был выраженным республиканцем. Даже имея благодаря своему авторитету возможность просто тупо управлять всем напрямую, лично решения все, кроме времен войны, принимались коллегиально, устраивались совещания, высказывались мнения, голосованием принималось решение. На всех документах, кроме тех, которые он подписывал ну чисто в плане военной субординации как Верховный Главнокомандующий, стоит не только подпись Сталина, там стоят подписи целого ряда лиц, которые вместе принимают это решение. То есть это – республиканский подход.
Д.Ю. А он был диктатором?
Борис Юлин. Только во время войны. Но во время войны ему были фактически, как Верховному Главнокомандующему, вручены диктаторские полномочия. Что естественно. Во время серьезной войны это происходит всегда и во всех странах.
Д.Ю. А совсем в сторону отскакивая – а как Главнокомандующий он вообще понимал о чем речь шла? Он был Верховным Главнокомандующим или только должность занимал?
Борис Юлин. Он был Верховным Главнокомандующим, он определял основные, скажем так, стратегические цели. Вот государственный Совет Обороны он определял парадигму действия основную – как мы будем конкретно бить врага.
При этом, в начале войны Сталин пытался как-то еще вмешиваться непосредственно в военные операции, но поняв, что и подчиненные ему генералы и маршалы, это умеют делать лучше, он вмешиваться в это перестал.
То есть он определял именно общие стратегические цели.
Д.Ю. А он это делал сам или вместо него думал Жуков и Василевский?
Борис Юлин. Вообще Сталин в этом отношении принимал решения сам, а думать ему помогал такой орган, специально для этого придуманный, и даже не у нас, он был впервые придуман еще во Франции, потом нормально реализован впервые уже в Германии, при Втором Рейхе, еще в XIX веке, это так называемый Генеральный Штаб.
Д.Ю. А там кто сидел?
Борис Юлин. Разные люди сидели, то Жуков, то Шапошников. Сменялись они.
Д.Ю. Нельзя ли сказать, что это они все делали, а он себе приписывал?
Борис Юлин. Нет. Здесь достаточно почитать про деятельность Генерального Штаба в годы войны, есть такой автор – Штеменко, двухтомник написал, желающие могут скачать в интернете, отличная вещь, прекрасно показывает, как это все управлялось.
Более того, на тему Сталина как Красного Монарха, что и зачем он делал. Для того чтобы понять, что и зачем делал Сталин, как он мыслил, как к этому подходил. Надо просто взять и почитать собрание сочинений Сталина.
Д.Ю. Ты какие-то низкие ходы предлагаешь, Борис…
Борис Юлин. Потому что у него это написано. И если почитать Сталина, то видно, что Стариков, например, про него врет, и Бушков врет.
Д.Ю. Почему не Сванидзе?
Борис Юлин. Я так подозреваю, что Сталин лучше понимал, что он делает, чем Сванидзе.
Д.Ю. Это двенадцатитомник известный?
Борис Юлин. Нет, там по-моему 13 томов. Есть еще более новый – 18 томов. Его не надо брать.
Д.Ю. Почему?
Борис Юлин. А потому что его как бы дополнили. Нужно брать старое издание. Или оцифровку старого издания.
Д.Ю. Дебилы дополнили?
Борис Юлин. В новом издании – в сочинения Сталина вбито все то, что ему приписывалось. Весь этот бред – про «нет человека – нет проблемы» и так далее, это все туда же вбито.
Д.Ю. Это же Рыбаков придумал.
Борис Юлин. Так я говорю, все, что приписывается Сталину – туда все вбито. Вот это новое издание брать не надо. Надо брать старое издание – либо в оцифрованном виде, либо в бумажном.
Д.Ю. Это 6 томов такого добито?
Борис Юлин. Получается пять – было 13 томов, стало 18. Я сейчас точное количество томов не помню. Я и сам, честно говоря, осилил Сталина только до шестого тома.
Д.Ю. Что, неинтересный?
Борис Юлин. Почему? Читается совершенно великолепно. У него редкостная ясность мысли и он совершенно четко и ясно показывает, что зачем делалось, по каким причинам, какие велись по этому поводу споры, с кем. Там же есть его статьи и его выступления в этом собрании сочинений и его собственные работы, то есть то, что своей рукой писал.
Д.Ю. А там видно, что это он сам писал, а не коллектив авторов?
Борис Юлин. К сожалению, не видно, там все напечатано, поэтому каллиграфическая экспертиза ничего не скажет. Шрифт типографский.
Д.Ю. А по стилю видно?
Борис Юлин. По стилю видно. Там видно, как в стиле Сталина, что-то сохранялось, и как он потихоньку модифицировался с ростом его опыта и знаний. Там же у него много есть материала, который еще дореволюционный. Очень много. Он же был теоретиком. Собственно говоря, одним из теоретиков большевистской партии. Еще до революции. О чем кстати у нас многие не знают. У нас его благодаря журналу «Огонек» считают интриганом.
Д.Ю. Ну в общем да. Еще «корованы грабил», кого-то там расстреливал…
Борис Юлин. А я говорю, просто надо его почитать. Очень наглядно все, очень ясно. Там собственно и его метания по некоторым вопросам видны. То есть когда он сначала считал, что нужно так, потом понимал, что нет, лучше вот так сделать. То есть это тоже есть.
Д.Ю. Ну так, был ли он монархом?
Борис Юлин. Не был. Я говорю, просто людям советую почитать.
Д.Ю. Ты что же хочешь сказать, что автор Бушков не понимает о чем пишет, что ли?
Борис Юлин. Ни автор Бушков, ни автор Сванидзе, ни автор Стариков. Вернее как, они все понимают, о чем пишут, просто они пишут не Сталине. Они пишут о том образе, который пытаются из Сталина создать. То есть что они пытаются ему приписать – по сути, оторвать его от большевиков, оторвать от марксизма-ленинизма, сделать таким как бы «красным монархом», менеджером и управленцем. Вот.
Д.Ю. Странный подход.
Борис Юлин. Почему странный? Он как раз-таки очень хорошо вписывается в ту же самую фашистскую идеологию, но совершенно не вписывается в коммунистическую. Великолепный ведь ход.
Д.Ю. Коммунистическую идеологию все яростно отвергли и даже не хотят смотреть в ту сторону.
Борис Юлин. А так как народ все-таки считает, что Сталин был правильный и при нем был порядок, то этим людям остается говорить только одно – что Сталин тоже отверг коммунистическую идеологию.
Д.Ю. Это не так.
Борис Юлин. Да, вот с ленинцами расправлялся с верными, хотя сам им был. И Буденный был, и Ворошилов был, и Молотов был. Со всеми расправился, но они его пережили. Здорово.
Д.Ю. Видимо, это были не совсем те ленинцы, я так думаю, с которыми расправился.
Борис Юлин. А Сванидзе определяет, какие были те.
Д.Ю. Ну, Сванидзе сам потомок верного ленинца, насколько я понимаю. У нас почему-то особо яростные антисоветчики, все либо детишки партноменклатуры, либо каких-то этих…
Борис Юлин. Многие из них наверное просто обиженные.
Д.Ю. Чем? Что не могли передавать имущество по наследству?
Борис Юлин. Нет, что им не передали имущество по наследству. Мол, предки были такие тупые твари и мерзкие, что вместо того, чтобы побеспокоиться о своих прямых потомках, взяли и побеспокоились о всей стране.
Д.Ю. Предки подонки конечно.
Борис Юлин. Даже одного миллиарда не оставили.
Д.Ю. Тут в общем-то очевидно, что если папа у тебя министр, то, во-первых, пап должен быть миллиардером, это очевидно, а, во-вторых, должность должна по наследству перейти к сыну.
Борис Юлин. Не обязательно перейти, он может заниматься параллельно важными делами.
Д.Ю. А потом тоже стать министром. И вообще эта должность должна остаться в их семье. Это будет по справедливости, я считаю.
Борис Юлин. Да, но не обязательно должен стать именно тем министром, он может стать немножко другим министром
Д.Ю. Эта должность должна остаться в их семье навсегда.
Борис Юлин. Он должен быть министром.
Д.Ю. Навсегда. Как в известном анекдоте, сын генерала спрашивает: «Папа, я когда вырасту смогу стать генералом?». Тот: «Конечно». «А маршалом?». «Маршалом – не сможешь». «Почему?». «Потому что у маршала есть свои дети».
Вот так и тут, по всей видимости.
Борис Юлин. Ну только тогда это было анекдотом, а сейчас – суровая правда жизни. У нас сейчас все дети нынешней номенклатуры, они такие невероятно талантливые.
Д.Ю. Что ты! Там полный расцвет.
Тут, кстати, третьего дня читал отличную заметку про раннее развитие у детей. Я постольку поскольку достаточно большую часть жизни вращался среди педагогов и, будучи маленьким еще, все время слушал, что педагоги говорят о детях, кто там где в чем способен, как, чего. Очень интересно было.
Мне не разрешали об этом рассказывать остальным детям, но я все время внимательно слушал. И, в общем-то, меня всегда поражало, насколько странные вещи педагоги видят в детях. Мне так не казалось, это были мои друганы и всякое такое. Мне казалось, вот этот умный, а этот – наоборот, дурак. Выяснилось – нет, выяснилось, что педагоги были правы во всем, видели безошибочно.
Ну и все эти ранние развития – а он у меня на лошади ездит, три языка учит, в бассейне плавает, хореографией занимается, еще чего-то, все мимо денег.
Борис Юлин. А потом свихнулся.
Д.Ю. Да. Что-то как-то на развитии это не сказывается.
Борис Юлин. Но, согласись, что высокая должность папы или мамы и наличие роллс-ройса и прислуги резко повышает умственные способности детей.
Д.Ю. В том числе и ввиду того, что окружающие смотрят на это разинув рот и он для них по умолчанию адски умный, потому что у него есть роллс-ройс.
Борис Юлин. Ну а теперь, если от Сталина и Лимонова перейти обратно, к фашистам. Что нужно понимать. Дело в том, что фашисты это основная опора крупного финансового капитала, т.е. – финансовой олигархии. Поэтому они всегда будут пользоваться поддержкой этой самой финансовой олигархии. В той или иной форме.
Д.Ю. То есть, получать бабло.
Борис Юлин. Да. Будут существовать, будут получать зачастую льготные условия.
Вот, кстати, такой занятный момент – у нас многие люди пытались создавать в 90-ые годы, в начале 2000-ых, военно-патриотические организации для работы с детьми, молодежью – нужно же готовить защитников Родины.
У нас это практически невозможно сделать, если твоя организация не является казачьей, либо кадетским корпусом.
Д.Ю. А что такое кадетский корпус?
Борис Юлин. Платное учебное заведение.
Д.Ю. А казаки у нас как квалифицируются? Кто это?
Борис Юлин. У тебя же были в гостях казаки.
Д.Ю. Были.
Борис Юлин. Вот.
Д.Ю. Мы с тобой можем открыть казачье общество?
Борис Юлин. Нам нужно будет объявить, что мы казаки. Присоединиться к этому набору ряженных.
Д.Ю. Есть же настоящие, потомки казаков.
Борис Юлин. Настоящих – нету, могут быть потомки казаков. Казаки это по сути – сословие. Вернее, подсословие. Между двумя сословиями находились, пользуясь особыми привилегиями. То есть это военные поселенцы, которые по сравнению с крестьянами имеют ряд привилегий – больше земли имеют, меньше обкладываются налогами, лично свободные, и так далее и тому подобное.
Д.Ю. Но за это должны воевать.
Борис Юлин. но за это они должны постоянно нести военную службу. Это и регулярные и военные части. Они, казачьи войска, всегда располагались на границах. Сейчас-то есть питерские и московские казаки. Ну, обалдеть.
Д.Ю. Мы-то себя можем объявить казаками?
Борис Юлин. Сейчас, по-моему, казаками себя может объявить кто угодно. Нужно только расписаться в том, что мы православные, что мы казачьи ценности исповедуем и желательно еще немножечко добавить антисоветизма.
Д.Ю. Щепотку.
Борис Юлин. Зачем щепотку?
Д.Ю. Жменю?
Борис Юлин. Пару столовых ложек. Щепотка это не то.
Д.Ю. А если мы с тобой станем казаками, должны полюбить атамана Краснова?
Борис Юлин. Мы должны не любить большевиков.
Д.Ю. Это ключевое.
Борис Юлин. Да. Атамана Краснова это не обязательно любить, но большевиков мы должны не любить.
Д.Ю. И вот мы уже стали казаками и потихоньку начинаем дрейфовать в сторону Гитлера, если мы не любим большевиков?
Борис Юлин. Да. Но зато в этом случае нам разрешено будет работать с детьми. Воспитывать их, военно-патриотическую молодежь. Собственно говоря, путь возникновения трезуба, он чем-то похожий.
Ну и разумеется там все замешено еще на четко выраженном православии. Все казаки – православные, все кадетские корпуса они тоже очень трепетно относятся к религии.
Д.Ю. А это как-то помогает? Как тебе это видится?
Борис Юлин. Религия это ведь вещь какая. Есть вера. Это то, во что верят люди. Человек может верить в бога, может не верить в бога. Он может верить, что черная кошка принесет ему несчастья, перебежав дорогу, а может не верить в это. Вера – это вещь, от человека даже зачастую независящая. Он либо верит, либо – нет. Правильно?
Религия – это система, которая на вере паразитирует, опирается на веру. То есть религия это по сути основанное на вере мировоззрение, которое объясняет человеку, во-первых, как устроен мир, т.е. космогонию мира, объясняет место человека в этом мире, которое он занимает, почему он занимает это место и как он должен себя в этом мире вести.
Поэтому религиозного человека, собственно говоря, религиозные деятели могут толкнуть практически на все, что угодно.
Есть допустим обычные, в Средней Азии и на Ближнем Востоке, крестьяне, рабочие, военные, всякие люди есть, а есть ваххабиты, которые построены на основах религиозной секты. И собственно говоря, религия чем в этом отношении страшна – у человека не внутренние ориентиры целостные в этом случае, а внешние. То есть то, что сказал ему представитель религии – священнослужитель – то и является истинной.
В этом отношении, кстати, крайне показательная тема – Крестовые походы. Иисус Христос, собственно говоря, христианам убивать запрещал. Первые христиане многие, римские аристократы, военные, солдаты отказывались брать в руки оружие и поднимать руку на врагов, хотя до этого умели успешно их убивать, потому что принимали христианство, потому что «Не убий». Убивать христианину было нельзя. А тут – Крестовые походы. Давайте убьем всех неверных и это даст нам отпущение всех грехов.
То есть совершенно противоположная ценность, в рамках все той же религии, под теми же символами. Потому что ценность у человека не внутри, а – снаружи. И если ему скажешь, вот это плохо, плохо, плохо, а потом – бац! это хорошо. То есть, сарацина убить не грех, наоборот – вы открываете себе путь на небо, вы спасаете свою душу. Ибо сарацин – враг божий.
Д.Ю. А потом, в трудную минуту, когда голод, его можно даже сожрать, человечину. И Петр Пустынник так крестоносцам и объяснял. «Ешьте сарацинов, на вкус – чисто фазан» – говорил Петр Пустынник.
Борис Юлин. Да и при этом отмечалось там еще, что эти доблестные христиане, которые шли на благое дело – освобождать Гроб Господень, нести, так сказать, добро на весь мир, отмечалось, что взрослых сарацин рубили на куски и варили, а детей – нанизывали на вертела и жарили на костре.
Собственно, даже и рецептура прилагается.
Д.Ю. Сильно.
Борис Юлин. Сильно. Христиане. Которые, к тому же, лучшие из христиан – они приняли крест, им отпускали за это все грехи.
Д.Ю. Людоеды.
Борис Юлин. На самом деле, люди глубоко религиозные. Им сказали, что это можно и это хорошо. Кто им сказал – священнослужитель, человек, который лучше понимает, что хочет бог. Все.
Д.Ю. Как говорил другой, не менее известный персонаж: «Я освобождаю вас от химеры под названием совесть».
Борис Юлин. Да. Потому что совесть оказывается тоже внешним атрибутом. Им говорят, что правильно, а что неправильно, что хорошо, что плохо. Извне. Поэтому религия, в принципе, для подготовки подобных людей, она достаточно полезна.
Д.Ю. «А перед нами все цветет, За нами все горит. Не надо думать - с нами тот, Кто все за нас решит».
Борис Юлин. Что было на пряжках у немцев, которые вторглись на территорию Советского Союза?
Д.Ю. «Gott mit uns». А они разве христиане были?
Борис Юлин. Да.
Д.Ю. Это именно христианский бог подразумевался, не Один, не Тор?
Борис Юлин. Нет. Лютеране. Язычниками у них были эсэсовцы. Но заметь, они не были атеистами. Им тоже объясняли, что хотят боги.
Д.Ю. Имеют ли право на жизнь версии, что вот эти массовые убийства, расстрелы во всяких рвах, это было жертвоприношение языческим богам?
Борис Юлин. Здесь уже у них спросить надо было бы, но их большую часть перестреляли.
Д.Ю. Ну так на Украине еще остались, в Прибалтике…
Борис Юлин. На Украине не те, кто это делал. Ты думаешь, правильные немецкие нацисты вот этих местных нацистов в свои ряды допустят?
Д.Ю. Нет. Это же унтерменши, как их можно допускать.
Борис Юлин. правильно, недолюди. Правильные, нужные животные.
Д.Ю. То есть стреляли они, но им не рассказывали.
Борис Юлин. Да. А может кому и рассказывали, но я говорю, это надо спрашивать у тех, кто это делал.
Д.Ю. А ты с такими никогда не сталкивался? Какие-то свидетельства, что это для пробуждения древних богов…
Борис Юлин. Сталкивался, но на уровне таких мистификаций. Когда больше идет речь даже не об СС, а об обществе Аненербе.
Д.Ю. А что такое «аненербе», перевод?
Борис Юлин. Я сейчас и не помню. У них там общество Туле (Thule-Gesellschaft) было, Аненербе (Ahnenerbe) и так далее, как раз связанных именно с языческой мистификацией. Но это была именно мистика СС, не мистика всей нацистской Германии. Это типа тайный орден.
У нас тоже такие сейчас есть. Которые носятся как раз типа с языческими богами. Ну и опять же, солярные символы они не из христианства.
Д.Ю. Сильно, сильно.
Видишь ли какой-нибудь успех у данного «Комитета 25 января»?
Борис Юлин. Никакого не вижу. Они стали плохо маскироваться и поэтому народ их не поддержал. У нас народ все-таки слова «фашизм», «нацизм» не любит. И я думаю, что народ вообще никого, кто на расстоянии меньше длины палки ходит от Просвирнина, кого-то поддержит.
Д.Ю. Ну хорошо если так. Хотя вот, танцы по телевизору… Здесь у нас нацисты пляшут в телевизоре, а тут – мы недовольны тем, что в Польше сносят памятники советским воинам-освободителям.
Тут надо как-то определиться – раз советское все отвратительно, то и воины ваши тоже отвратительны.
Борис Юлин. А тут надо посчитать ради хохмы.
Д.Ю. Что именно?
Борис Юлин. Сколько памятников Ленину было демонтировано в России.
Д.Ю. Прилично наверное. Ну тут мы столкнемся с другими вещами. Что масса памятников была из гипса и еще чего-то безобразного сделана, не представляя из себя никакой ценности.
Борис Юлин. Это само собой разумеется. Я все жду, когда у нас нормально восстановят «Рабочего и колхозницу».
Д.Ю. А что с ним не так? Он же отреставрированный вроде.
Борис Юлин. Надо будет сходить, посмотреть.
Д.Ю. Я году в 2011-ом вокруг бегал, он был отреставрированный.
Борис Юлин. Там как. Отмечалось, что просто нет прежних материалов, чтобы сделать точно и что памятник могли загубить. Но надо сходить, посмотреть.
Д.Ю. Там в постаменте что-то не так.
Борис Юлин. Короче, стал не так выглядеть, да?
Д.Ю. Да ну, ты что. Он величественный, все как надо.
Борис Юлин. Ну слава богу. Это хорошо.
Д.Ю. Впечатляет. Я-то никогда не видел, как ты понимаешь. Мы из нашего райцентра редко до ВДНХ доезжаем…
Борис Юлин. У нас короче с памятниками отношения немножко странные, мавзолей у нас драпируют, портреты Сталина на День Победы как-то…
Д.Ю. Верховного Главнокомандующего…
Борис Юлин. …крайне не приветствуются. Обязательно какую-нибудь гадость в его сторону скажут, каждый День Победы.
После этого как-то поляков, которые нас всегда не любили, осуждать немножко сложнее.
Хотя у поляков тоже есть интересный момент такой. Вот они сейчас носятся с этим нацизмом. То есть у них собственные националисты сейчас голову поднимают. Они украинских фашистов поддерживали. У них сейчас уже не любят говорить об оккупации Германией, говорят об оккупации Советским Союзом…
Но у них есть памятник, посвященный Волынской резне. Это как раз когда украинские нацисты под крылом находящиеся немецких нацистов, вырезали поляков и евреев: младенцев, взрослых, всех подряд. Жестоко зверски вырезали. И там памятник есть, впечатляющий красивый памятник, на котором написано, что «если мы забудем это – пускай бог забудет нас».
Вот поляки уже к этому приблизились. Скорее всего, в соответствии с их пожеланиями, бог о них забудет. Потому что они уже об этом забыли. Памятник в напоминание поставили, но, видно, не читают.
Д.Ю. Да зачем им это.
Борис Юлин. Ну да.
Д.Ю. Сколько вокруг дегенератов, господи. И бог на все на это смотрит, я так понимаю.
Борис Юлин. Для верующих – да.
Д.Ю. Ну будем смотреть, что там дальше. Я не знаю, что сказать. Потому что в одном месте что-то потухло, а в другом месте – все это восходит с совершенно новой силой и в полный цвет.
Борис Юлин. На это, единственно, что могу сказать. Фашизм – это действительно страшно. Это реально страшно. Это народ превращается именно в стадо, в муравейник. И это стадо идет к гибели.
Фашизм – это очень плохо, это очень страшно. И для того, чтобы фашизм не допустить, первое, что нужно – знать признаки фашизма и понимать, почему нужно противостоять. Почему нельзя присоединяться, почему нельзя поддерживать и с чем нужно бороться.
Д.Ю. Будем смотреть. Спасибо, Борис Витальевич.
Борис Юлин. Да не за что.
Новости
VIP
