Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.
Д.Ю. А вот помнишь, коммунисты обещали коммунизм построить?
Клим Жуков. Да. Даже я помню.
Д.Ю. Они всем обязаны, что так его и не построили, это теперь очевидно. И тогда же говорили: от каждого по способностям…
Клим Жуков. …каждому по потребностям.
Д.Ю. Потребностям, да. А как можно удовлетворить потребности и что вообще это такое?
Я вот, вокруг себя теперь вижу совсем другое. То есть, если большевики призывали нас (всё время) к умеренности, разумному потреблению, фактически даже, я бы сказал, местами к аскетизму. На мой взгляд, это главное, чему они меня научили – ограничивай себя и только путём ограничений ты можешь получать удовольствия, когда эти ограничения ненадолго снимаются. Но теперь нет никаких ограничения. Я вот смотрю вокруг себя, главная задача – жрать как можно слаще, жрать как можно больше, барахла накупить какие-то беспредельные количества. Особенно… Я сейчас отвлекусь немножко…
Клим Жуков. Это хорошо.
Д.Ю. Особенно, вот у этих малолетних дебилов сейчас принять бороться за чистоту окружающей среды. То есть сначала мы всю её засрём, потому что надо выпустить три миллиарда айфонов…
Клим Жуков. В упаковках.
Д.Ю. В упаковках! Вот этих прекрасных, красивых. Коробочка, ты же понимаешь, это произведение искусства просто.
Клим Жуков. У меня очень коты любят коробочки.
Д.Ю. Это в тоталитарном совке тебе заворачивали всё в серую обёрточную бумагу, вообще без картинок (это было так омерзительно). А вот, картинки, это красота. Говорят, в Тихом океане плавает какой-то гигантский остров, весь из картинок состоит, и его уже не утопить, не размолоть и ничего с ним не сделать.
Жрут, пьют, сплошные удовольствия от жизни надо получать, покупать автомобили, регулярно менять автомобили, менять телефоны и это какой-то кучей-кучей-кучей. И вчера был аскетизм, а сегодня какая-то вакханалия.
Это нам напоминает грядущее коммунистическое будущее, когда каждый начнёт потреблять так, что просто планета загнётся или нет?
Клим Жуков. Тут обязательно нужно оговориться об используемых понятиях.
Д.Ю. Определимся с понятиями.
Клим Жуков. Не терминах, а о понятиях, потому что тут очень важно. Термин и понятие – это совершенно не одно и то же.
Д.Ю. Я-то в курсе, как вы понимаете.
Клим Жуков. Да. Может быть, не все в курсе.
Д.Ю. Решительно не все.
Клим Жуков. Потому что можно назвать, к примеру, есть понятие «солнце» и это Солнце можно назвать «астрономический объект Икс» и это будет термин, мы договорились, что Солнце теперь мы Солнцем не называем, а называем «астрономический объект Икс». И если все не против, то вот такой у нас будет термин. Вот и всё.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. При этом, понятие «солнце», то есть соответствие определения истинному положению вещей не изменится. Как ты его не обзови.
Поэтому, «потребление», а также «потребности» – это вполне конкретные понятия. И вот с ними нужно определиться. Потому что, когда у нас в программе партии, ещё при Ленине, было записано, что «коммунизм служит обеспечению полного благосостояния и развития всех членов общества» – вот это как раз было про потребности. Потребность, это абсолютное понятие, не относительное. Потому что то, что тебе хочется и то, что тебе, например, нужно и то, что тебе достаточно – это понятия строго субъективные и полностью относительные. А потребности – это понятие абсолютное и общественное.
Потому что, когда нам коммунисты говорили (ещё при Ленине и при Сталине) о том, что строй обеспечит общественные потребности (что имеет своей окончательной целью – обеспечение полного благосостояния), они имели вполне конкретные вещи. Потому что, когда теперь, даже среди относительно разумного контингента, который посещает небезызвестный Тупичок…
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. …годами дрессированный, всё равно возникает вопрос, что я, когда у нас наступит социализм (нижняя фаза коммунизма), мы всё-таки пойдём к коммунизму, у меня потребность в Bentley.
Д.Ю. Обычно раньше это был золотой унитаз.
Клим Жуков. Хорошо. Или чёрная «волга». Теперь всё изменилось, теперь «бентли» нужно. Нужен «бентли» и ездить на выходные в Лондон. Вот такая у меня потребность. Что коммунисты на это скажут? Вот у меня потребность, а они, судя по всему, всем такой потребности обеспечить не смогут, потому что, если у нас весь сегмент, который занимал Советский Союз, захочет на выходные в Лондон, Лондон лопнет. Значит, совершенно очевидно, что не все на выходные, даже если смогут физически, не все поедут в Лондон, их туда просто не пустят.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. А это несомненно ограничения свободы, свободы перемещения и неудовлетворение потребностей. И сразу коммунизм хрустнет и рассыплется.
Д.Ю. Приведу такой пример: вот дети в детском саду, у детей в детском саду чётко определён наукой рацион – что детскому организму надо для роста, здоровья, энергии и всякое такое, в соответствии с определённым наукой рационом, заказываются продукты, специально обученные повара готовят и детей кормят. А дети не хотят манной каши (там мерзкая пенка) и не хотят курицы – там гнусная шкурка (хотя, это самое вкусное), они хотят жрать шоколад, повидло, конфеты…
Клим Жуков. Ватрушки.
Д.Ю. …и всякое такое, а им не дают ни того, ни другого. Большевики также обращаются с населением?
Клим Жуков. Тут с другой стороны нужно зайти, потому что они по идее не должны были определять, что конкретно нужно. Хотя конечно и это тоже, потому что есть потребности, без которых ты просто не выживешь: то есть тебе нужно 2-3 тысячи килокалорий в сутки, в зависимости от того, как ты работаешь, массы, пола и возраста, тебе нужно где жить, где спать, на чём перемещаться до рабочего места и обратно. Соответственно, культурно развиваться, значит, нужна учёба, повышение квалификации, чтобы ты мог общественные функции выполнять, т.е. закончил школу – поступил в ПТУ или ВУЗ (или сначала в ПТУ, а потом в ВУЗ), работаешь на заводе – курсы повышения квалификации, чтобы ты классность повышал свою. Ну и так далее. Медицина, разумеется. Это потребности, без которых не обойтись.
А потом наступают потребности всякие другие, потому что человеков-то много и у человеков, хоть ты тресни, голова устроена у всех совершенно индивидуально и уникально. Это уже без всяких шуток. Понятно, что я, например, у меня потребность в брюнетках всю жизнь, а у того – потребность в блондинках, вот этот любит «волгу», а этому – на эту «волгу» наплевать, ему подай лыжи, и на Кавказ, на курорт зимой кататься, а «волга» ему не нужна совершенно, машина.
И вот как это всё сбалансировать? Это даже спланировать невозможно, какие у него будут потребности. Можно как-то направить, путём рекламы, я не знаю, здорового образа жизни и тогда многие захотят на лыжах на Кавказ, аскетизма – и тогда не все захотят «волгу», а кто-то не захочет, исходя из того, что он стал более сознательным, он понимает, что ездить на велосипеде гораздо полезнее, чем на «волге». Но всё равно, на 100% невозможно ни спрогнозировать, ни спланировать, ни заставить всех делать одинаково.
И вот тут у нас выступает понятие общественных потребностей. Потому что потребность – это же от слова «потреблять», а, чтобы что-то потребить, как это ни удивительно, это что-то нужно сначала произвести или купить. Но чтобы купить, это кто-то другой всё равно должен произвести. Оно ж само по себе… У нас можно не производить пока ещё воду и воздух – это то, что мы можем неограниченно употреблять вовнутрь, сколько угодно, оно от нашего производства никак не зависит. Пока ещё. Хотя, говорят, может всё измениться.
Д.Ю. Иссякает.
Клим Жуков. Да.
Так вот, общественные потребности – это отношение количества потребляющих людей, количества людей, задействованных на производстве и общей суммы того, что производит конкретное общество. И вот исходя из этого, определяются общественные потребности. Никакого отношения к личным хотелкам это не имеет вообще. Твои хотелки – это твои личные хотелки, а фактически потребить ты сможешь только то, что производит общество. Чем больше это общество, тем, понятно, и производит оно больше, и номенклатура производимого больше. Но за рамки производимого выпрыгнуть невозможно.
И вот, собственно, коммунисты отличались от всех остальных тем, что они гарантировали всем трудящимся равный своему трудовому вкладу доступ к этим самым общественным благам. А впоследствии, уже не в соответствии с трудовым вкладом, а в соответствии с твоими опять же общественными потребностями, которые опять же, и через 3000 лет, всё равно будут напарываться на вполне конкретный, объективный и абсолютный волнолом количества и качества того, что производит общество.
Д.Ю. Ну то есть, золотой унитаз не прокатит?
Клим Жуков. Если вдруг у нас, не знаю, на Луне откроют бесконечные залежи золота, оно будет стоить ничего и все решат, что из золота делать унитазы красиво и гигиенично…
Д.Ю. Почему бы и нет.
Клим Жуков. …почему бы и нет, пожалуйста. Но ведь тут же сразу возникает вопрос, что золотой унитаз, это круто, потому что это символизирует статус – ни у кого такого нет, а у тебя есть. И ты можешь даже, извините, личинку отложить красиво.
Д.Ю. Да, на золото.
Клим Жуков. Не как все. Если у всех будет золотой унитаз, это ж сразу его обесценит, ну что тут такого интересного: слесарь Вася имеет золотой унитаз, а тут я, интеллигентный человек, и у меня золотой унитаз.
Д.Ю. Куда это годится.
Клим Жуков. Ну это же всё… сразу разрушится мечта тут же.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вот обычно женского пола девушки (как это я загнул красиво – женского пола девушки) модных профессий разнообразных: маникюрщицы, манекенщицы, слесари лица, они сразу в силу определённого устройства психики (никого не хочу обидеть, просто это факт – общественное бытие определяет общественное сознание), модные слесари по лицу, они общаются обычно с другими богатыми девушками и у них самоподдерживающая реакция начинается – что им надо.
Вот они говорят: «бентли» хочу (вот опять про «бентли», но хорошая машина, что там говорить), у меня потребность в «бентли». Сразу вопрос задаю: послушай, Маша (например), представь себе, что ты живёшь в Арабских Эмиратах и уборщица в соседней квартире ездит на «бентли», а ты такая вся необычная, тоже будешь ездить на «бентли»? Нет, ты захочешь, чтобы у тебя была «ламборджини», потому что «бентли» в данном обществе – это как лоховская машина. Она для такого годного, необычного и креативного человека совершенно явно не годится. Ну просто потому, что конкретно в Эмиратах есть возможность, исходя из общественного продукта, который поступает в эту страну, распределить блага таким образом, что полицейские и гаишники тамошние, тоже на «ламборджини», говорят, ездят (я фотографии даже видел сам). Не говоря уже о гражданах почтенных профессий, таких полезных, как слесарь по лицу. А «бентли», ну понятно, прислуга какая-то.
Поэтому, это имеет прямое отношение к тому, что тебе хочется, а не к потребностям. Потребности, ещё раз повторюсь, это то, что производит общество и то, что можно распределить, потому что экономика, как мы знаем, это вообще о том, что мы производим и распределяем. Сначала производим, потом распределяем.
И тут же мы опять выходим на базовый вопрос, потому что общественное сознание определяется бытием, это также непреложно, как то, что подброшенное в воздух яблоко, падает на голову Ньютона с ускорением 9,8 м/с. Это не изменить.
Потому что, откуда эта идея, что обязательно нужно «бентли» или золотой унитаз?
Д.Ю. Рассказали, показали, увидел у соседа.
Клим Жуков. Вот. Да. Потому что мозг у нас так устроен, что не может представить себе того, чего нет.
Д.Ю. Как в художественном фильме «Кин-дза-дза»: «А ты будешь сидеть и на них плевать».
Клим Жуков. Вот.
Д.Ю. «– Зачем плевать? – Молодой, не понимает…»
Клим Жуков. Потому что тридцать лет назад у нас круто было – видеомагнитофон ВМ-12.
Д.Ю. Хороший был.
Клим Жуков. Хороший.
Д.Ю. 1200 рублей!
Клим Жуков. Ни фига себе! И про какую-то там бентлю никто не думал. Думали: хорошо, если «волга» будет.
Д.Ю. «Волга» – это было круто.
Клим Жуков. «Волга» – это уберкруто, да.
Д.Ю. «Волга» стоила, по-моему, девять тысяч рублей.
Клим Жуков. Одиннадцать.
Д.Ю. Родственники мои за шестнадцать с рук покупали. Это вообще было за гранью, то есть так круто было, так круто. Сейчас такого, по-моему, и нет.
Клим Жуков. Вот. А тут у нас несколько изменилось общественное бытие и в общественное сознание полезли хотелки другие, не потребности. Потому что машина «волга» образца 1985 года, вы представляете, с места на место вас будет перемещать точно так же, как «ламборджини», «бентли», «мерседес». Может внутри будет не так круто и выглядеть не так красиво будет, но из точки А в точку Б вы переместитесь точно так же. Это удивительно, но это факт.
Д.Ю. А комфорт?
Клим Жуков. Вот опять же, комфорт. Пока мы не познакомились массово с продукцией фирмы «мерседес», у нас комфорт, который предоставляла «волга», считался вполне достаточным и даже более того, очень престижным.
Д.Ю. А это сразу напоминает известную поговорку из наших социально близких уголовников: про то, что ты в жизни ничего слаще морковки не ел. То есть вот мы ели морковку, а где-то за бугром жрали сахар с лопаты, это вот – сахар.
Клим Жуков. Так тут же опять мы напарываемся на то, что даже когда вдруг у нас весь земной шар объединится в единое общество, скажем, победившего капитализма с человеческим лицом, всё равно это общество будет выпускать 100% внутреннего валового продукта и сверх этих 100% ничего распределить не получится. Мы стали хотеть этого сахарного «бентли» только потому, что его где-то производят. Всё.
Д.Ю. Думаешь, стоит прекратить производство «бентли» и никто его хотеть не будет?
Клим Жуков. Конечно. Это безусловно. Потому что, как только производство будет подчинено каким-то плановым нормам и будет производить то, что нужно по-настоящему, то хотение этого самого роскошного линкора на колёсах, оно пропадёт просто потому, что их не будет.
Д.Ю. Я думаю, ты немножко это, как его… ключевое здесь – «то, что нужно», то, что действительно нужно. Сейчас-то не то, что действительно нужно, вот зачем «бентли»? Зачем он изнутри отделан какими-то дорогими сортами древесины, такое-сякое… это же просто красота.
Клим Жуков. Только для придания тебе статусного вида: что ты садишься в эту машину и понимаешь, что ты не зря народ угнетал, не зря, понимаешь, газ за границу гнал.
Д.Ю. А может, ты Билл Гейтс или какой-нибудь Марик Цукерберг, который что-то такое придумал, развил и через это получаются деньги.
В конце концов, при Советской власти был такой Юрий Антонов. Многие его не любят за излишнюю резкость, может хамоватость и всякое такое, но он (на моей памяти) был единственный, кто резал правду-матку не моргнув, и рассказывал, что при Советской власти, поскольку ему платили авторские отчисления, в том числе с исполнения каждой песни на радио, кабаке. Российского авторского общества тогда не было, поэтому авторам деньги платили исправно и нужную долю засылали. И у Юрия Антонова получалось по десять тысяч рублей в месяц (он в телевизоре рассказывал) и он говорил, а что, я всё купил и больше ничего не было и куда деньги девать было непонятно.
Но это ж почему? Потому что в Советском Союзе было «жигули» такая-то, «жигули» сякая, ГАЗ-24 и всё, потолок. А за бугром были «бентли», «роллс-ройсы» и «ламборгини», а там есть куда тратить, там, по-моему, вообще бесконечно. Потому что за этими всякими феррарями по полгода очередь – их не успевают сделать столько, сколько надо. Вот. И как быть?
Клим Жуков. Это всё потому, что у нас Юрий Антонов трудился не покладая рук на песенном фронте тогда, когда у нас в стране фактически начался переход к государственному капитализму. Потому что по большому счёту деньги вообще не нужны. Деньги – это всего лишь товар. Вот говорят, что деньги – это эквивалент. Деньги, это не эквивалент, деньги – это товар, напрямую, который обменивается на другой товар, например, на феррарю или на батон.
Д.Ю. Это Карл Маркс сказал?
Клим Жуков. Это ещё Адам Смит сказал. Что такое товар – это продукт, поступающий в обращение в потребление через обмен. Деньги тоже поступают через обмен в обращение, поэтому, это тоже товар. Деньги – это товар.
Д.Ю. А как же товар-деньги-товар?
Клим Жуков. Это можно обозначить, как товар-товар=товар, потому что это всё равно обмен, просто деньги такой удобный товар, который удобно применять в качестве обменного эквивалента. Раньше ракушки применяли или вытесанные из камня жернова, но это же запаришься с собой такое носить. Ракушки – колются, жернова – тяжёлые, а взял с собой несколько долларов – и уже отлично. Удобный товар просто, вот и всё. Но это всего лишь один из видов товара. Деньги вообще не нужны по большому счёту.
Д.Ю. Опять тебя перебью, извини. Это же получится вот я тебе пример с детским садом привёл, где наука определяет, что детям надо есть, после чего завозятся продукты, из которых состоит этот рацион, специально обученные повара готовят то, что детям надо есть, а не то, что они хотят.
Клим Жуков. В Советском Союзе туда ещё крыс обязательно добавляли.
Д.Ю. Ночью… точнее, утром, работник мясного цеха прокрадывался в помещение, где стоит гигантская мясокрутка, и не включая свет жал на кнопку!! и из мясорубки доносился дикий визг и шёл первый фарш… (Так нам рассказывали про пирожки за 10 копеек.)
Наука определила, что тебе надо есть, сельское хозяйство тебе заготовило, транспортники привезли, тебе приготовили и вот ты это сожрал. А я, например, не люблю борщ, я люблю китайский димсам. И вот сейчас можно пойти пожрать димсам, а у большевиков-то поди никакого димсама не будет и уж тем более не будет круассана, и уж тем более не будет супа буйабес, например. Вообще ничего не будет…
Клим Жуков. Не знаю, что такое буйабес…
Д.Ю. Это в Марселе из всяких помоев, рыбных хвостов готовят… уха такая специфическая.
И вот как там было – «Течёт вода Кубань-реки куда велят большевики». И мы будем жрать только то, что скажут большевики, а ничего другого нам не дадут.
Клим Жуков. А это потому, что у нас, опять же повторюсь, была страна, которая жила в состояний непрерывных экономических санкций, нам ничего не поставляли некоторое время.
Д.Ю. Но мы же как подводная лодка – можем всё у себя вырастить.
Клим Жуков. Да, можем. Поэтому у нас были вполне объективные пот-реб-нос-ти. У нас была потребность, например, в производстве страшного количества вооружений. Кто бы сомневался, что они нужны, они, нам практика показала, что нужны. Общественная практика была такая, что у нас в 1918 году, понимаешь, приехало 13 тысяч солдат из Америки, из США.
Д.Ю. Только из Америки, я бы сказал.
Клим Жуков. Да. А ещё они приехали из Англии, из Японии, из Франции, из Германии и потом как-то никто не хотел успокаиваться на этом. И потом, в 1941 году их приехало 5,5 миллионов и оказалось, что нет, всё-таки оружие было нужно.
Д.Ю. Я тебе больше скажу, что совсем недавно, вот совсем недавно буквально, оказалось, оно опять нужно. Ведь кто бы мог подумать, ведь большевики тупые и вот эти какие-то атомные подводные лодки, ракеты дурацкие… они же не нужны – вокруг друзья, ёлы-палы. А вдруг оказалось, опять надо…
Клим Жуков. Я помню, была такая передача «Суд времени». Там, где маэстро Кургинян рубился со Сванидзе и с Млечиным. Вот там рассказывали, я помню, про ВПК безумный советский. И там Леонид Млечин, видный эксперт в производстве и употреблении любого вооружения, естественно.
Д.Ю. Таких мало экспертов.
Клим Жуков. Он генералу Руцкому сказал, что у нас в Советском Союзе выпускали ненужные авиационные ракеты, их столько в номенклатуре не надо. У Руцкого аж усы обвисли от удивления, он говорит: «А я думал, я разбираюсь в том, что нужно к самолёту подвешивать»…
Д.Ю. А сколько надо, пардон?
Клим Жуков. Я сейчас не помню цифр, давно было. Млечин рассказывал, что выпускалось 32 наименования в номенклатуре ракет, зачем их столько.
Д.Ю. «Воздух-воздух», «воздух-земля», «воздух-танк».
Клим Жуков. Я не говорю, что их было точно 32, но просто была какая-то большая сумма. А Руцкой сказал, молодой человек, ты вообще понимаешь, что ты несёшь, ты что-нибудь понимаешь в том, что ты говоришь, откуда ты знаешь, сколько их надо? Вот откуда ты знаешь, сколько их надо. Вот я – знаю, я на них летал, употреблял, командовал и прочее.
Так вот, внезапно оказалось, что опять надо. Не успели уральский завод танковый закрыть…
Д.Ю. Странно-то как.
Клим Жуков. Вот почти уже закрыли, не успели, теперь там снова выпускают танки. Один завод остался на всю страну, где делают танки по большому счёту.
Д.Ю. Вот украинцам удалось как-то пресечь всё это у себя. У нас чего-то не дотянули.
Клим Жуков. У нас просто больше. У нас всего больше. Мы в этом отношении сильно проигрываем свободным украинским нашим собратьям, потому что у них всего меньше, они успели демократизироваться, а мы – не до конца.
Д.Ю. Как в известном анекдоте: пока в нашей армии бардак – наша страна непобедима.
Клим Жуков. Так вот, оказалось, что нужно оружие и чтобы производить это самое оружие, никуда не денешься – нужно чем-то пожертвовать и чего-то ещё не производить. Производить меньше пылесосов (а в своё время их вообще не производили), меньше холодильников, в Америке везде стояли холодильники, а у нас просто не знали, что это такое ещё.
Д.Ю. У Ильфа и Петрова в «Одноэтажной Америке», которая, по-моему, 1924 года, если я правильно помню, там про пылесосы и холодильники написано. А вот у меня был пылесос в детстве, это было высокотехнологичное изделие, попадавшееся не у всех, это раз, а у большинства соседей масло сливочное лежало в банке с водой, чтобы оно там не окислялось и в общем-то из банки с водой намазывали… Ну и телевизоры я помню с этими, увеличительными стёклами.
Клим Жуков. КВН.
Д.Ю. Туда воду кипячённую наливали, получалось увеличительное стекло, такой экранчик становился больше и все соседи собирались посмотреть. Круто, телевизор был у людей.
Клим Жуков. Ну так вот, а всё почему, потому что нам, хоть ты тресни приходилось производить оружие. Я в третий раз повторюсь, что это оказалось правильно. И сейчас опять оказывается, что это правильно. Во-первых.
Во-вторых, у нас была масса неиспользованной земли, нужно было с ней что-то делать. Чтобы с ней что-то сделать, нужно было производить трактора, потому что руками не напашешься. И вот у нас вой был в журнале «Огонёк», зачем мы производим столько тракторов. Вой стоял. Потом, когда стали сравнивать с уровнем механизации в Западной Европе и в США, выяснилось, что он даже в Советском Союзе очень сильно отставал. А выходили на нормальную производительность труда только из-за толкового его использования, этого количества тракторов. Оказалось, что и трактора нужны.
Так вот, чтобы производить трактора, которые будут производить жратву, без которой мы все передохнем, тоже нужно пожертвовать чем-то, это вполне объективно и можно просто посчитать. И поэтому, на некие назовём это условно разносолы при большевиках совершенно объективно не хватало ресурсов, сил, времени и рабочих рук, которые тоже в общем ресурс.
Д.Ю. Там, с моей точки зрения, вообще всё доходило до полного идиотизма, из-за того, есть теория, а есть реалии, а вот случилось три революции (проклятые большевики и всё такое) и никому не интересно, а почему они случились. Ну, наверное, были какие-то объективные причины, ну, наверное, в обществе что-то назрело для того, чтобы это произошло и поэтому оно произошло. Революция, как это заведено, закончилась гражданской войной (или плавно в ней перешла, я не знаю), в ходе которой убили 10 миллионов человек, обоюдно.
Клим Жуков. Не убили.
Д.Ю. Сколько?
Клим Жуков. Гораздо меньше.
Д.Ю. Гораздо сколько?
Клим Жуков. Там если общая демографическая потеря…
Д.Ю. Миллион-два-три?
Клим Жуков. …то есть с учётом не родившихся, там может быть к 10 приближается, но не 10. Это большое заблуждение. Но много всё равно.
Д.Ю. Возьмём ключевое, что как правило друг друга убивают половозрелые мужики продуктивного возраста. Например, мы с тобой, не самые ещё плохие и не разваливаемся, побежали друг друга убивать. Это наносит, во-первых, серьёзный ущерб народонаселению, во-вторых, останавливаются заводы, фабрики, колхозы и всё такое, все заняты только резнёй.
Резню большевики закончили. После этого, надо было подняться. В общем-то, не до жиру так скажем, вот с моей точки зрения. «Майбахов» никто строить не будет, когда надо заново всё строить, открывать школы, ПТУ, техникумы, институты и прочее.
Клим Жуков. Будут строить «форды» из фанеры, лицензионные.
Д.Ю. Да. Тут вокруг уже наши зарубежные партнёры задумчиво смотрят, как там у вас вообще, не пора ли вам в дружную семью европейских народов вернуться. Вот вам, место у параши приготовлено, давайте-ка. И готовят войну. А товарищ Сталин, глядя на всё это, готовится к войне и опять не до устриц, не до чего вообще. Индустриализация, коллективизация, подготовка к войне. И венцом этого добра – война, в которой, опять боюсь ошибиться, сколько народу убили?..
Клим Жуков. Вот Земсков у нас незадолго до смерти выпустил книжку, где говорил, что, сейчас боюсь соврать, 16 или 17 миллионов, не 27…
Д.Ю. Это опять с не родившимися и прочее, да?
Клим Жуков. Он же серьёзный статистик был, Виктор Земсков, он пересчитал всё вот в такие цифры. Но даже это какая-то сумма непредставимая.
Д.Ю. Так точно. Вся европейская часть разрушена, промышленность развалена, всё уничтожено и опять лучший так сказать, фактически цвет нации… я считаю, что те, кто идёт на фронт добровольцем, это как раз цвет нации и есть. Не те, кого из углов, крючьями из-под лавок выщемляют и принудительный призыв, ну как Булат Окуджава, например. А нормальные люди пошли на фронт и там погибли в общем-то.
Мы понесли серьёзнейшие утраты опять. Повторюсь, европейскую часть развалили и надо было это опять отстраивать. Начали отстраивать – растёт военная угроза со стороны наших геополитических партнёров.
Клим Жуков. Растёт… она наступила сразу в 1945 году, прямо тут же.
Д.Ю. Да. Вот, уронили атомные бомбы, чтобы показать, что они у них есть. Ради этого стоило убить, сколько там, 300 тысяч японцев. Убили безжалостно мирных жителей, баб, детей и вообще ни к чему и ни о чём, и ни за чем. Но нам показали. Мы в ответ построили свои. Это значит надо было: начать копать уран…
Клим Жуков. Найти его сначала.
Д.Ю. Да. То есть вырастить геологов. Найти, начать разработку урана, построить обогатительные фабрики, в которых они чего-то там, построить атомные электростанции, которые начинают изготавливать оружейный плутоний, который загоняют в наши советские отличные атомные бомбы (самая зверская атомная бомба была наша, между прочим) и дальше нужны средства доставки – надо построить ракеты, которые прилетят туда куда надо и привезут наши атомные бомбы, и опять никаких тебе «роллс-ройсов», ничего нет.
И это мне всё время напоминает, ты знаешь… я, когда маленький был, у меня был сосед и соседа батя работал в Совтрансавто, то есть ездил на большом грузовике за кордон. И он как-то раз позвал меня домой. А у советского ребёнка одна из самых больших радостей была иностранная жвачка. Жвачки были… это вообще. Жвачка могла быть просто пластиком, могла быть подушечкой, а могла быть квадратиком со вкладышем. Вот эти любители «Turbo», они не представляли, что такое был нормальный вкладыш, сколько он стоил, как доставался. И у него, короче, трельяж это называется (где зеркало стоит) под ним несколько ящиков, он ящик выдвинул, а он…
Клим Жуков. Полный жвачки!
Д.Ю. …полный жвачки! Я не знаю, сказки «Тысячи и одной ночи» померкли от такого богатства, ни до, ни после не видел. Ну и… вот, собственно.
Жажда благосостояния, это примерно, как я бы своему военному папе сказал: папа, а почему у нас нет жвачки? И папа, неся службу в штабе Ленинградского военного округа, я даже не знаю, что бы сказал, почему у нас нет ящика жвачки… А должен быть! Потому что потребности такие.
Клим Жуков. Так это не потребности, это хотелки такие. Потому что, пока ты этой жвачки не видел, у тебя такой потребности не было. Это значит, это не потребность, это значит, что тебе захотелось. А не было почему, ты сам ответил – у нас её просто не производили.
Д.Ю. А вот смотри…
Клим Жуков. А закончу.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. У нас её не производили и поэтому у нас не было такой возможности и даже более того, не было информации о том, что такая возможность кому-то оказывается вдруг может быть нужна. Поэтому она была не нужна и поэтому потребность, то есть желание, не возникало, а потребности-то и не было, потому что ещё раз говорю, потребность возникает только тогда, когда это поступает в обращение через производство.
И, если у нас наконец победит всемирная революция и будет коммунизм, у тебя жвачка, которая производится, условно говоря, где-нибудь в штате Монтана, будет поступать в Челябинск и там наконец маленький ребёнок сможет всласть нажеваться. Но не более того, чем произведено, потому что больше потребить, чем произведено, невозможно.
Д.Ю. Будет дефицит, нет?
Клим Жуков. Нет. Дефицит обращается только из двух составляющих: первое – это если мало производят, недостаточно, это может быть из-за малых мощностей, соответственно, неправильного распределения, то есть нарушения логистики или из-за того, что у тебя есть нарушение денежной массы.
Потому что у нас такой товар как деньги в Советском Союзе, я не знаю, какой человек это придумал, но это натурально гений – он разделил деньги на два потока, которые друг с другом не пересекались никогда: это безналичные деньги, которыми производились расчёты между предприятиями, между государством и предприятиями, и между государством и заграничными расчётными какими-то центрами (собственно говоря, это и были деньги) и банковские обязательства – казначейские билеты, которые в виде наличных бумажек поступали в руки населению, это деньгами не было по сути дела.
У нас к 1936-1937 году закончилось в основном в стране товарное производство, т.е. мы перестали производить товары. Мы стали производить продукты для прямого обмена. Так как социализм – это первая фаза коммунизма, которая сохраняет родимые пятна предыдущего капиталистического строя, сохраняется денежная форма, то есть обмен производился всё ещё через формально деньги, но по факту они деньгами не были, потому что ты не покупал, скажем телевизор условно говоря или авторучку, ты вступал в права доли общественной собственности, которую произвело всё общество. Пока это производилось через расчёт денег, просто потому, что пока ещё мы не вышли на такой уровень планирования, логистики и производства, чтобы всем обеспечить напрямую. То есть приходишь, набрал на компьютере «хочу ручку» и тебе выдали ручку. Так ещё не умели, техника не дошла. Поэтому приходилось формально обменивать это на денежные знаки.
И вот денег могло быть ровно столько, сколько выпущено товаров. То есть ты не мог получить денег больше, как Юрий Антонов, который получил 150 тысяч рублей за год и не понимал, куда он их потратит, зная, что на будущий год он получит ещё столько же и что с ними делать. Вот превышение денежной массы над товарной массой, над массой продукта, было невозможно, потому что за этим следил Госплан, он не позволял деньгам у населения оказаться в таком количестве, чтобы они не имели что на них реализовать.
Это конечно в идеале, были флуктуации. Но после реформы (прекрасной) Косыгина в 1965 году у нас (сначала это естественно было решено на Съезде, потом это было приведено, уже даже после Хрущёва, в общественную практику) сделали такое понятие как рентабельность. То есть предприятия стали по факту не распределять свои продукты между населением и другими предприятиями, а они стали ими торговать, т.е. они стали их обменивать на деньги.
Потому что появилось понятие рентабельности, т.е. предприятие должно было зарабатывать эти самые деньги. А значит, уже есть торговля, а если есть, извините, торговля, значит есть товарное производство, а товарное производство, оно немедленно включает капиталистический закон стоимости, а раз есть закон стоимости, у тебя неминуемо появляется прибавочная стоимость, возникающая из неоплаченного труда рабочего и получается у тебя капитализм. Таким образом, мы медленно переключились в капиталистическое производство. И вот уже к восьмидесятым годам Юрий Антонов получал по 150 тысяч рублей в год при том, что у нас настройка оставалась социалистическая, хотя уже по факту базис постепенно переиначивался в капиталистический, настройка оставалась социалистическая – у нас оставалось планирование.
Начинался дисбаланс между денежной массой и производством, то есть человек мог потребить благ гораздо больше, чем вообще выпускалось и чем вообще было положено по плану одному человеку. Но при этом деньги у него есть, есть возможности и он начинал скупать всё, до чего мог дотянуться. В итоге кому-то, кто получает свои 300 рублей на заводе, ему не хватало.
А умные люди в торговле, они начинали понимать, что вот с этим нищеплюем, который получает 300 рублей, с ним каши не сваришь, нужно ждать Юру Антонова и поэтому козырные вещи начинали припрятывать и продавать спекулятивным образом из-под полы. Это приобрело катастрофический размах ко второй половине восьмидесятых годов.
Попытались это решить посредством закона о кооперативах – частные предприятия, где можно будет реализовывать любые продукты по не плановым, а хозрасчётным ценам с целью заработать денег. Естественно, это было самым умным, что можно было придумать, потому что люди, которые занимались профессионально торговлей, они были ничуть не глупее Михаила Сергеевича Горбачёва, а скорее всего, даже немножко умнее, по крайней мере уж в своей-то области точно... Ну что, они немедленно при каждом крупном заводе, при каждом торговом объединении открыли свой кооператив и всё, что можно было продать, стали загонять туда.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. У нас сразу откуда-то появились толпы поляков и чехов, это я как сейчас помню, которые вымели к чёртовой матери всю эмалированную посуду из страны, просто вагонами, у нас просто вдруг не стало эмалированной посуды. Как так? Мы же совки, мы ничего не можем произвести на экспорт, вообще. Однако, почему-то потом через Польшу и Чехию эта эмалированная посуда пошла в Западную Европу. Оказывается, у нас была самая дешёвая электроэнергия в мире.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. А эмалировка – это напрямую буквально овеществлённое электричество и собственно алюминий тоже – овеществлённое электричество. У нас она стоило ничего, а продать это можно было… Представляешь, наши эти ночные горшки эмалированные и тазики, в которых варенье квасили, оказалось можно продать. А тут у нас их почему-то не осталось.
Д.Ю. Многие граждане вообще не понимают о чём в таких случаях идёт речь. Вот, в Советском Союзе, как ты помнишь, например. Заезжие иностранцы очень любили покупать наши фотоаппараты. «Зенит», например.
Клим Жуков. Хороший был, кстати.
Д.Ю. Да. Одни наши рассказывали, понятно, лучше нашего «Зенита» вообще ничего в мире нет и вообще, каждый иностранец счастлив уехать отсюда с «Зенитом». Но на самом деле было несколько не так. На самом деле. «Зенит» – это (ну как сейчас понятно) аппарат определённого уровня из определённого сегмента и получалось, что уровня он достаточно высокого (не Hasselblad, нет, но выше сильно любительских нужд), а стоил очень дёшево. Если сравнить с какой-нибудь Konica, японской Mavica, то он сильно дешевле, а работал хорошо. Все с удовольствием покупали, волокли за кордон и там благополучно продавали, наживая деньги.
Это я к чему. Что для среднего потребителя это был великолепный фотоаппарат. У нас их много, кстати, разных было. Были и для средних, были и для высоких, туда-сюда и в общем, фотолюбительство расцветало так как надо. Я бы сказал, что это был в своём сегменте продукт мирового уровня, точно так же, как эмалированный горшок в своём сегменте – тоже продукт мирового уровня был.
Клим Жуков. Это мне сразу вспоминается страшные истории из журнала «Огонёк» опять же и газеты «Аргументы и факты», которые разоблачали советскую промышленность и торговлю: брали статистический ежегодник «Народное хозяйство СССР» за год такой-то и начинали писать всякую дурь по этому поводу. А все верили.
Вот, например, оказывается у нас станки с ЧПУ покупали в Японии, где, казалось бы, эти самые ЧПУ умеют делать лучше, чем у нас, гораздо. Но почему-то наши станки в Японию в том числе поставляли, они там работали и, говорят, работают местами до сих пор. Писали, оказывается, что японцы покупали их не для того, чтобы работать, потому что очень много чугуна, это можно переплавить, они это в качестве чугуна покупали. Сразу возникает вопрос: ребята, вы совсем дураки, почему японцам (которые, кстати, совсем не дураки) нельзя просто чугуна купить, это же точно дешевле будет, чем станок с ЧПУ.
Д.Ю. Значительно.
Клим Жуков. Это просто в десятки раз.
Д.Ю. Это ложь. Станки с ЧПУ покупали потому, что это станки с ЧПУ.
Клим Жуков. Да, это просто прямое враньё откровенно говоря. И вот оказывается тоже продавали такие вещи.
Д.Ю. Были правдивые случаи. Правдивый случай типа того, что у нас сплавляли лес по Северной Двине, например, и его выносило из Архангельска туда – далеко-далеко в море. А у норвежцев аж целые предприятия были по вылову наших брёвен, уволакиванию в Норвегию, распилке и всякому такому. Было, да.
Клим Жуков. Теперь зато ничто не мешает финнам и норвежцам у нас Карельский перешеек просто вытаптывать откровенно говоря. Вот едешь в глубинку, в лес, а там смотришь, дорога расфигачена грейдером, там такой десептикон стоит, который просто деревья собирает, ну и у него какой-то финский лейбл, понятно, что всё это поедет в Финляндию, там сделают мебель и потом продадут уже нам, задорого.
Д.Ю. Да, могу тебе привести отличный пример. Вот у меня в Новгородской губернии родовое имение, а там, значит, пункт лесоразработки (немецкими фашистами построенный), там проведена узкоколейка в лес, одна из так сказать самых длинных в стране, километров на 30 она там в лес была. Соответственно, это лесопункт, посёлок, где люди заняты лесоразработкой. В лесу лес валят, там же его сажают, грузят на узкоколейку, волокут поближе к железной дороге, там стоит пилорама, которая множественно это дело разделывает, после этого это всё складируют возле железной дороги, приезжают поезда, козловые краны загружают вагон и оно уезжает по назначению.
Грянула Перестройка. И пришли эффективные собственники – шведы. Какой прекрасный лес, сказали шведы, мы будем его возить. Да, вот тут у нас лес, пилорама. Пилорама – не надо, сказали шведы.
Клим Жуков. Лес надо.
Д.Ю. Почему? Ну не надо. И пилораму снесли. Там получилась отличная площадка для того, чтобы грузовики «вольво» (трейлеры) могли разворачиваться, очень удобно. Краны козловые пригодились, пилорама не нужна. Отличную площадку разровняли. Стали приезжать «вольвы», в лес заехали десептиконы, которые каждая машина за десятерых рабочих наяривает, завальщиков леса, и как-то так получилось, что при кровавом совке существовали планы: какую делянку рубят, какую делянку сажают, где ждут, чтобы выросло и всякое такое. Ну а там ничего не было. Там вырубили всё вообще. А когда лес кончился, шведы сказали, спасибо за внимание, до свидания. Развернулись на этой площадке, где была пилорама и уехали.
Клим Жуков. Теперь ни леса, ни пилорамы, ни шведов.
Д.Ю. И, ключевое – работы нет. И вот эти граждане, которые с таким энтузиазмом это всё воспринимали, остались без работы. Хорошо получилось, я считаю. Это изрядная картина Перестройки в массе областей.
Клим Жуков. Да. Это же не только про лес, это много про что.
Д.Ю. Вместо того, чтобы, я не знаю, сделать хорошую узкоколейку, усилить посадки, повысить разработки, поставить правильную пилораму (с японской, возможно, пилой, которая там ловко всё пилила, доски делала, ещё чего-то), вместо этого – всё поломано и ничего не осталось. И? Кому лучше-то стало?
Клим Жуков. Это как раз про потребности. Потому что потребности, в идеале (конечно, в идеале), должны планироваться вообще в размере всего земного шара. Если уж мы дожили до таких высот, что у нас теперь оказывается глобализированное общество, то у нас теперь и потребление глобальное.
Д.Ю. То есть ты хочешь сказать, что коммунизм всё ближе и ближе, подступает и подступает?
Клим Жуков. А тут одно из двух: или подступит коммунизм (всё ближе и ближе), или мы все загнёмся.
Д.Ю. Сгорим в пламени ядерного огня.
Клим Жуков. До ядерного огня может не дойти…
Д.Ю. Не дойдёт?
Клим Жуков. Нет. Просто случится коллапс из-за перенаселения, внутри этого самого перенаселения будет неграмотное перераспределение ресурсов… Посмотри на какую-нибудь Бразилию, там, где рядом стоят отличные дома для чистой публики, рядом тут же фавелы, куда периодически «эскадроны смерти» заезжают для отстреливания всех этих людей.
Пока это в масштабах какого-нибудь одного Сан-Паоло, это ужасно, но это по крайней мере ничего страшного для всей остальной Земли, более того, про это можно какое-нибудь кино снимать интересное, «Генералы песчаных карьеров» и всё такое. Вот когда это будет в масштабах всей Земли и деваться будет некуда, вдруг выяснится, что эти фавелы, это натурально миллиарды людей, которые хотят не «бентли» и золотой унитаз, и не жвачку со вкладышем, а тупо жрать и жрать им нечего. Просто потому, что где-то такие вот условные шведы выкосили некую поляну и там теперь больше ничего не растёт. Но они заработали денег в этот момент, потому что у них были не потребности, а нужды, собственно, субъективные. Вот у них хотелка была такая – заработать денег.
В итоге денежная масса разбалансировалась, здесь, у этих условных шведов денег стало много, они скупили что-то в другом месте, что-то больше нету. И при этом: вот это скуплено, денежная масса огромная, изначальная поляна, где, например, рубили лес, превратилась в пустыню и есть 10 миллионов человек, которые превратились в нищих на грани выживания.
Они пойдут убивать… это никаких сомнений, они пойдут убивать ту самую «чистую» публику, а параллельно друг друга. И вот когда это будет в масштабах, даже не всей планеты, а хотя бы части Евразии и Америки (а к этому всё идёт), никакой атомной бомбы не потребуется. Лет через 20 установится или Каменный век, или новое кастовое общество, как в Индии, в самом худшем исполнении. Поэтому, у нас выбор, прямо скажем небогатый: у нас или будет коммунизм, или не будет ничего в итоге.
Д.Ю. Глобально или в России?
Клим Жуков. Глобально конечно. Потому что я же говорю, у нас с 1890-ых годов мир глобальный, никуда не денешься. У нас в своё время произошла Великая Октябрьская социалистическая революция и потом, как ты правильно сказал в начале разговора, все упрекают: а чего это вы коммунизм строили-строили и не построили?
Д.Ю. К 1980 году.
Клим Жуков. Да. Обещали и не построили. Значит, не будет никакого коммунизма. Вот так вот.
Д.Ю. Это очевидно, да?
Клим Жуков. Помимо всех прочих вводных, я хочу сказать, что строить-то его начали по всему земному шару. Так-то на всякий случай. Потому что все завоевания иностранных наших рабочих-собратьев-пролетариев, как то: восьмичасовой рабочий день (а во Франции даже семи- был, теперь его отменили, говорят, обратно, потому что нечего), оплаченные отпуска, медицинские страховки, льготное жильё, бесплатная учёба. (о, ужас!) избирательные права для баб, это всё было сделано по одной простой причине – все очень испугались, что СССР послужит наглядным примером для производства ещё одной-третьей-пятой революции по всему миру.
Поэтому капиталистические страны вынуждено пошли на введение значительных элементов социализма у себя. Поэтому мировая революция началась в 1917 году и успешно продолжалась, пока существовал СССР. Это было всего 70 лет, по историческим меркам, это ничтожный срок откровенно говоря, просто секунда. И если вот за эту секунду по всему земному шару умудрились добиться таких результатов, то нужно понимать, что эксперимент далеко не окончен. Потому что ещё 70 лет капиталистическая система не пережила бы. Тем более, что она сама внутри себя имеет имманентные свойства социализма, потому что, как я уже неоднократно говорил, а до меня об этом неплохо писал Карл Маркс…
Д.Ю. Замечу…
Клим Жуков. Да. Капитализм – это социализм, у которого есть общественное производство и частное поглощение продукта производства.
Д.Ю. А вот то, что китайцы делают, это что такое?
Клим Жуков. Честно говоря, китайцы, это, во-первых, китайцы тоже не окончили свой эксперимент, потому что мы не можем сказать точно, чем это всё закончится. Потому что, когда работает такая громадная массивная система, как целая страна, а тем более такая страна как Китай, с полутора миллиардами людей, столько вводных факторов и сил одновременно действуют, что спрогнозировать что получится очень трудно. Дай бог, всяческого здоровья компартии Китая, которая вроде бы ведёт дело к победе социализма в отдельно взятой стране.
Потому что делают они то, что делал товарищ Сталин и товарищ Ленин – НЭП это у них сейчас. Просто вот такой затянутый во времени и по масштабам несопоставимый с тем, что было в СССР в двадцатые годы. Но китайцы могут это себе позволить – у них 4 тысячи лет письменной истории, что им эти 70 лет, господи…
Д.Ю. Да, ситуация другая…
Клим Жуков. Они хоть 500 лет будут строить чего-нибудь, а потом скажут, вот теперь хватит.
Там идея-то в чём: в том, что нужно полностью индустриализировать Китай, то есть построить элементарно что делить, а потом уже поделить. Чтобы построить – капитализм подходит как нельзя лучше. Потому что, если у тебя не было ничего, а в Китае на самом деле не было ничего, это была аграрная страна с чудовищно низким стартовым уровнем, гораздо ниже, чем было у Российской империи в 1917 году. А потом у них случилась, как у всех, Вторая мировая война, там у них убили не 27, а 37 миллионов китайцев, а до этого у них, по-моему, до сих пор ещё не избавились от последствий опийной политики Британской империи, которая просто их снаркоманивала.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Насильно, причём.
Получив такие прекрасные вводные, китайцы оказались перед конкретными трудностями, потому что у них не было ни грамотного населения, ни промышленности, у них не было ни хрена вообще и ещё была разруха и чудовищные потери, в том числе и генетические – из-за употреблении наркотиков в течение ста лет (или сколько они там употребляли опиум, я уж не помню, но долго)…
Д.Ю. Больше.
Клим Жуков. Долго.
Им нужно было их решить, им нужно было создать хотя бы небольшую прослойку образованных людей, которые просто тупо смогут работать на заводе, потому что завод – это, как ни странно, очень сложное предприятие и там нужно, представляешь, соображать, оказывается. Ну ты знаешь…
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Выпустить какой-то начальный уровень продукции, который потом можно будет трансформировать в производство средств производства и просто запустить машину. Вот у них, считай, эта машина только в восьмидесятые-девяностые по нормальному заработала. И вот сейчас у них идёт НЭП и пока у них в настройке находится Коммунистическая партия Китая (а там у них люди очень грамотные, как показали события на площади Тяньаньмэнь в начале возможной китайской Перестройки, они: а) грамотные, б) решительные оказались), у них есть шансы построить коммунизм.
Д.Ю. Довести до ума.
Клим Жуков. Довести до ума, да. Потому что сейчас у них массивная индустриализация конечно идёт, страна на гигантском подъёме, но при этом, игры в капитализм – это опасно для коммунистического строительства. Вот мы начали играть… Правда, мы, в отличие от китайцев, не поняли, во что мы начали играть. Доигрались. Вот, посмотрите, как у нас теперь стало, вот до сих пор расхлёбываем.
А всё из-за непонимания такой простой вещи, как потребности и чем это отличается от того, что ты хочешь.
Д.Ю. Я считаю, всё гораздо хуже – всё из-за предательства.
Клим Жуков. Это надстроечный элемент, оно не могло бы сделать ничего само по себе без очень глубоких экономических подвижек. Потому что ни один предатель не сможет подвинуть такую гигантскую страну. Это хорошо, если княжество Лихтенштейн, вот его один предатель может погрузить в полную задницу. А один предатель (даже на самом верху) ничего не сделает с такой страной, какой является Россия, но конечно сыграет свою роль и исторический процесс окрасит в некие специфические цвета.
Д.Ю. Во все цвета радуги…
Клим Жуков. Как это сделали прекрасные люди: Михаил Сергеевич Горбачёв (дай бог ему здоровья ещё хотя бы лет 50 прожить до суда), Александр Яковлев и все их прекрасные ученики, как Анатолий Борисович Чубайс, Егор Тимурович Гайдар наш товарищ Собчак, наш питерский, и прочие, прочие. Примкнувшие болваны, несмотря на учёные степени, типа академика Сахарова и Елены Боннэр и так далее. Вот они всё это раскрасили вот в такие цвета. Вот это было в нашей истории вот так с такими-то персонажами. Но если бы это не были они, а какие-нибудь другие предатели, оно всё равно покатилось бы по такой наклонной.
Но и опять же конечно в точке бифуркации, как это принято говорить, там можно было что-то повернуть куда-то. Но для того, чтобы куда-то повернуть, например, как у нас при ГКЧП вроде бы попытались, а может быть и нет, но бог его знает, чтобы куда-то повернуть, нужно знать куда идти. У нас по факту уже не знали, куда идти, потому что наследие классиков, оказывается, в Китае изучали, а у нас, где это первые воплотили в жизнь – нет. Было страшное отчётничество, предельно формализованный подход и негодное изучение, прямо скажем, этих самых классиков.
Вот профессор, я помню, Попов рассказывал, как он пришёл в Институт марксизма-ленинизма и выяснилось, что из всех людей, с которыми он разговаривал, никто не читал Ленина. В Институте марксизма-ленинизма.
Д.Ю. А зачем?
Клим Жуков. То есть все отлично знали оттуда цитаты, читали кучу методичек, а Ленина самого не читали. А было бы полезно. Вот в Китае, Мао, например, написал про Хрущёва, что это ревизионист и троцкист. И оказался прав в итоге.
Ну, у нас, я думаю, почему так произошло, что люди, которые рулили страной, не знали куда рулить. Это лежит, во-первых, в плоскости ещё не разведанной, потому что этим должны заниматься серьёзные научные институты и если у нас до сих пор ещё не вскрыли до конца всех подробностей того, как развалилась Римская империя (через 2000 лет после того, как она развалилась), то все подробности того, как разваливался СССР (куда большая страна и куда более значительное образование, чем Римская империя) у нас это ещё дело будущего.
Ну а в глобальном смысле, я думаю (возможно, я не прав), нас подкосила Вторая мировая война, потому что все грамотные кадры оказались на передовой. Вот те, кто мог передать практические знания (и теоретические одновременно) по наследству, их там просто перебили. А потом было нужно срочно восстанавливать страну, а это вполне практичная задача, она не требует какой-то философской подготовки: у тебя есть развалины, их нужно привести в некую приемлемую форму, где можно жить. Для этого нужны специалисты, в первую очередь, технические и это объективно так. Философия для этого даже мешает. Ну и у нас получилось целое поколение, которое выросло, привыкнув уважать труд, что называется, физиков, а лирики оказались ни к селу, ни к городу.
Д.Ю. Ни к чему.
Клим Жуков. Ну и потом эти самые профессионалы сели управлять. Они прекрасно разбирались в своих областях, я не знаю, в горнодобывающей промышленности, в нефтянке, в железной дороге, в военном деле, в чём угодно, но за пределами своих областей, т.е. как это всё объединить и заставить работать вместе, они ничего не знали. Более того, самая бесполезная специальность, которая преподавалась в любом ВУЗе, это был научный коммунизм, история партии.
Д.Ю. То, что всех раздражало.
Клим Жуков. Это безумно всех раздражало, никто не понимал зачем – вот я физик, нафиг мне это нужно, а я тем более, не знаю, Институт нефти и газа имени Губкина заканчиваю, я буду нефтью и газом заниматься, вот нафига мне эта ваша дрянь про диамат?.. Ну а немножко подумать, что ты через 20 лет окажешься в Политбюро ЦК КПСС и тебе придётся рулить гигантской страной, для чего нужна серьёзная философская подготовка, а не только твоя специальность, об этом: а) уже не могли сами подумать, б) не было людей, которые могли бы это доходчиво донести. Вот.
Д.Ю. И что же нам светит? Вот, мы с тобой простолюдины, что делать, куда бежать, за что хвататься?
Клим Жуков. Я уже об этом говорил и ещё раз повторюсь: хвататься надо за го-ло-ву в первую очередь. Для начала хотя бы разобраться с таким понятием, как общественные потребности и чем они отличаются от персональных хотелок. Для чего нужно изучить сначала формальную логику по учебнику формальной логики (это не сложно, логика Аристотеля, она даже интуитивно в общем понятна, это не математическая логика), оттуда перейти к диалектическому… да! во-первых, выяснить: ты материалист или идеалист наконец, потому что если идеалист – разговаривать с тобой уже не о чем.
Д.Ю. Не о чем?
Клим Жуков. Конечно. Ну ты помолишься и на том свете тебе будет хорошо, у тебя там будут любые потребности…
Д.Ю. Все будут удовлетворены.
Клим Жуков. Все.
Д.Ю. 72 гурии?
Клим Жуков. Минимум! (Как они мозг вынесут этому человеку, это вообще…)
Д.Ю. Интересно, он каждый день их девственности лишать должен? Все 72?
Клим Жуков. Они ему будут мозг выносить.
Д.Ю. А утром всё зарастёт?
Клим Жуков. А он, дурак, не понимает, что это беда вообще большая. Тем более, если они будут каждый раз девственницы – это вообще финиш. Ну ладно…
Нужно определиться: ты материалист или идеалист. Несли материалист – то да, дальше нужно идти изучать наследие классиков. Господь с ним, для начала, с диаматом. Просто нужно начать понимать, о чём писал Маркс-Ленин-Энгельс и образовывать рядом с собой других людей. Вот элементарно, чтобы они просто понимали, что вокруг тебя происходит. Вот просто ты должен понимать, что происходит. Пока ты не понимаешь, что происходит, делать что-то ещё бесполезно абсолютно. Потому что вот даже за руль машины, это ж примитивное дело, не пускают не научив.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. А тут ты собрался рулить не только собственной жизнью, но ещё и жизнью окружающих, не умея как это делать. Это гораздо опаснее, чем пускать за руль человека, который не умеет водить машину. Поэтому учиться сначала надо. Вот пока вы не выучитесь сами и не выучите вокруг достаточное количество людей, ничего не поменяется в этом мире.
Д.Ю. Куда ты их отправишь учиться?
Клим Жуков. Во-первых, у нас есть прекрасный Фонд рабочей академии. Наберите в Гугле и вам выдаст ссылку на ютубовский канал и на сайт, там есть Университет рабочих корреспондентов, там натуральный университет, где можно сейчас онлайн закончить курс научного диалектического материализма, соответственно, узнать о творчестве классиков, понять, как это работает.
Можно это сделать самому, ничего невозможного нет. Хотя, конечно, поработать придётся. Гораздо легче обратиться к опытным профессионалам, которые просто сразу скажут, что почитать, расскажут некую лекцию, где сжато будет изложено нужные тебе сведения и понятия в логически стройной системе. В конце концов, ты узнаешь, чем отличается общественная потребность от того, что тебе хочется и начнёшь жить немножко по-другому. И исправишь (возможно) объективную реальность вокруг себя так как надо.
Вот так…
Д.Ю. И, как говорится, спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи. Нет?
Клим Жуков. Сомнительная, конечно, максима (в смысле формулировки), но смысл правильный.
Д.Ю. Будем учиться, направление всем ясно. Действуйте.
Спасибо, Клим Саныч.
А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
