Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Сергей Аркадьевич, добрый день.
Сергей Поликарпов. Дмитрий Юрьевич, добрый день.
Д.Ю. Обо что сегодня?
Сергей Поликарпов. Сегодня мы продолжим наш рассказ о развитии онкологии в “послевирховскую” эпоху. Собственно это уже новейшее время и это тот период, когда медицинская наука и общественность стали описывать все заболевания, как заболевания клеточных структур, не эфемерных каких-то, гиппократовских либо галеновских, жидкостей, сложных натурфилософских концепций, а все стало понятно и конкретно. Когда медицина стала по-настоящему прикладной биологической наукой. После того, когда Мюллер, Шванн, Вирхов сделали свои эпохальные открытия, и абсолютно всем стало ясно, что злокачественные опухоли, как и доброкачественные опухоли, и все остальные заболевания, это клеточные болезни, представление о биологии и медицине фундаментально поменялось. И в отличие от древних, медицинская наука, вслед за Вирховом, естественно, стала описывать все заболевания в клеточных терминах. До этого практиковалось образное наименование всех болезней. Мы вот знаем хорошо болезнь тиф, это от “Тифон”, то есть, “Тайфун”, ветер, буря, бурный ветер. Или грипп назывался “инфлюэнца”, “влияние”, такое старое средневековое название. Все старые названия они смешные, образные. Мы знаем “свинку”. Туберкулез – “бугорчатка”. Там, “поросенок”, “скрофула”. Очень смешные и забавные. Вслед за Вирховом повторю, все болезни стали описываться клеточными терминами и до сих пор существует двойная номенклатура, двойная эпонимика, древняя и более современная.
После того как Вирхов постулировал универсальность тезиса, что “всякая клетка происходит от клетки”, Вирхов заявил, что есть два способа увеличения клеточной популяции. Это гиперплазия и гипертрофия. Гиперплазия, это увеличение количества клеток путем деления. А гипертрофия, это, при сохраненном количестве клеток, увеличение их массы, объема. Мы хорошо знаем, например, что такое мышечная гипертрофия при атлетических тренировках либо силовых нагрузках. Ожирение, пример, такой известный, гипертрофии жировых клеток.
Д.Ю. Дистрофия, то есть, наоборот.
Сергей Поликарпов. Дистрофия, наоборот, да. То, что касается опухолей, Вирхов ввел термин “неоплазия”. То есть, “новообразования”. В специальной литературе этот термин завоевал позицию на каждой строчке. Мы знаем “неоплазия”, “неопластический процесс”. То есть, опухолевый процесс, он “неопластический”, процесс новообразования. На русский буквально так и переведено. Я должен сразу сказать, что почти все современные медицинские термины, они латинские термины, но с точки зрения древности их происхождения, это “новояз”. В античности их не существовало. Почти все они на основе латинского языка, на основе греческих либо латинских морфем, они были созданы в XIX – XX веке. Просто комбинировали суффиксы, приставки, корни. Появилась богатая, огромная медицинская номенклатура. Она настолько огромна, что когда я учился в медицинском институте, нам говорили, что за пять лет обучения, освоение всего корпуса терминологии равно, примерно, основной лексике пяти иностранных языков.
Д.Ю. Неплохо.
Сергей Поликарпов. Действительно, это десятки тысяч терминов и эпонимов. Учиться в медицинском институте непросто. Ладно. После открытий великих немцев, Мюллера, Шванна и Вирхова, один вопрос оставался совершенно неясным. Что является причиной опухолей, откуда они берутся? Ясно, что опухоль, это новообразованная клеточная популяция. Но откуда она берется неясно. Иоганн Мюллер, учитель Вирхова, он считал, что существует некая эфемерная субстанция, он называл ее “бластемой”, от слова “бласта”, опухоль. Которая существует в теле и эта эфемерная субстанция является причиной, как некий энергетический заряд, она дает импульс и опухолевый рост. Бластему эту пытались найти морфологи и физиологи, но ее никто не обнаружил. Сам Вирхов, уже на закате своей жизни, в 1902 году, незадолго перед смертью, говорил, что причину опухолей найти нельзя, никакой человек никогда не может ее обнаружить. Великий врач ошибался.
Д.Ю. Бывает.
Сергей Поликарпов. У Вирхова было огромное количество учеников. Я уже говорил, что это был верховный арбитр, гуру и по-настоящему вселенский медицинский учитель. Его ученики продолжали его дело. В 1877 году, еще при жизни учителя, один из его учеников, Юлиус Конгейм, выдвинул теорию ”эмбриональных зачатков”. Он заявил, что, по его мнению, новообразованная опухолевая ткань растет из эмбриональных клеток. То есть, клеток, которые когда-то присутствовали в момент самого раннего формирования тела. Которые могут быть разбросаны во всех тканях, во всех органах и сохранили свои эмбриональные черты. Вот некие эмбриональные зачатки. Эта теория получила название “Теории эмбриональных зачатков“. Запомним ее. И, примерно в это же время, еще один ученик Вирхова, работающий не в Берлине, а в Цюрихе, Мориц Вильям Хуго Рибер, он выдвинул теорию хронического раздражения. Он считал, что опухолевая ткань появляется в ответ на длительное внешнее повреждение, вызванное некими агентами. Например, химическими, биологическими, либо механическими. Травма вызывает хроническое воспаление, а в результате хронического воспаления образуется опухоль. Строго говоря, обе эти точки зрения верны. И они с минимальными поправками до сих пор валидны. До сих пор рассматриваются как некие этапы либо компоненты канцерогенеза. Рудольф Вирхов не смог этого оценить. Но, тем не менее, запомним. По мере накопления знаний об опухолях и выявления все новых и новых диагнозов, стала возникать даже специализация в онкологии. Возникли ученые-онкологи, морфологи, которые специализируются на коже, желудочно-кишечном тракте, на нервной системе либо дыхательной системе. И когда ученые сконцентрировались на узких областях, посыпался беспрестанный поток открытий и новых явлений. Например, в 1872 году венгр Мориц Капоши, увидел розового цвета злокачественную опухоль на коже одного из своих больных. Он занимался дерматологией, но исследовал, прежде всего, опухоли кожи. Запомним, 1872 год. И описал эту опухоль как множественную идиопатическую пигментную саркому. Мы сейчас хорошо знаем, что такое “саркома Капоши”. Одно из проявлений СПИДа. У Капоши не было ВИЧ-инфицированных больных, просто у редких индивидуумов такая болезнь встречалась. И многое из того, что открыто сейчас, открыто нашими предшественниками более 100 лет назад.
Д.Ю. Однако.
Сергей Поликарпов. После того, когда были выдвинуты “Теория эмбриональных зачатков” и “Теория хронического раздражения”, ученые обратились к поиску внешних канцерогенов, то есть, веществ, вызывающих рак. И очень длительное время ничего обнаружить не могли. Все забыли, что в 1775 году, внимание, 1775 год... Вирхов выдвинул свою теорию в 50-годах XIX века, а это было примерно за 75 лет до Вирхова.
Д.Ю. В этот год восстанет Емельян Пугачев.
Сергей Поликарпов. Да. Очень внимательный английский, лондонский хирург, Персиваль Потт, он работал в лондонской больнице Святого Варфоломея, обратил внимание, что к нему поступает повышенное количество больных с раком кожи мошонки. У основания мошонки, у корня мошонки. Обращались больные, у которых возникала болезненная кровоточащая язва. Она была ни на что не похожа, он раньше таких больных не видел, а тут их стало неожиданно много. И он стал исследовать жизнь и характер бытия этих больных. Он обнаружил, что все это трубочисты. Причем трубочисты, которые работают в своей специальности с самых молодых ногтей. Лондон в тот момент бурно индустриально рос, было огромное количество фабрик с печным отоплением. Было много домов с печным отоплением. Трубы были узкие, и гильдия лондонских трубочистов набирала из нищих, малоимущих семей маленьких худых мальчишек. Которые, раздеваясь, почти голышом, может в каких-то трусиках, лазали по трубам и чистили сажевые и смоляные заторы. Работа эта был крайне опасная. Трубочисты часто застревали, задыхались и гибли. Это трубы, представляете, десятки метров. Как правило, набирали сирот в подмастерье. В процессе многих лет, или даже десятилетий, такого труда за поясок, за резинку панталон все время насыпалась сажа со стен труб. И кожа постоянно подвергалась действию сажи и печной смолы. В результате образовывался рак кожи.
Персиваль Потт написал об этом и корреляция была совершенно четкая. Если человек с 8 ил 10 летнего возраста 20 лет работает трубочистом, то риск развития рака кожи мошонки очень велик. Если же он не трубочист или начал работать трубочистом всего несколько лет назад, ничего не происходит. Статистика была такова. Для детей это было занятие редкое, они просто у Потта концентрировались.
В 1751 году в Британии было примерно 1100 трубочистов младше 15 лет. И в 1788 году, то есть буквально через 30 лет был принят закон о трубочистах. Детей стали беречь. Естественно, это бесчеловечные условия труда. Запретили работать маленьким детям. Потом, 1834 году разрешили брать в трубочисты только детей старше 14 лет. В 1840 только до 16 лет. Потом подростки полностью исчезли из этой профессии, и рак кожи мошонки исчез. Эпидемиологическая и профессиональная зависимость была показана абсолютно точно. Повторю, несколько десятков лет постоянного попадания сажи либо смолы на кожу корня мошонки и в результате очень часто возникает рак. Вот это исследование XVIII века абсолютно убедительно и доказательно продемонстрировало наличие внешних канцерогенов, о которых заговорили много позже. Но Вирхов не знал об этом, его ученики не знали об этом.
Так получилось, что не было достаточного обмена информацией и о Персивале Потте вспомнили гораздо позже. Но, тем не менее, в конце XIX века все бросились на поиски внешних канцерогенов. И в 1879 году было обнаружено профессиональное заболевание раком легких у шахтеров на рудниках Рудных гор, это горный массив на границе между Саксонией и Богемией. Это, собственно говоря, рудная кладовая Европы. Это та сама я спорная территория, которую Гитлер в свое время отторгал. Потому, что ему очень были нужны ископаемые металлы. В рудниках воздух был насыщен пылью, а в пыли было очень много мышьяка, висмута, кобальта, никеля и асбеста. Все тогда связали пылевую экспозицию, тоже многодесятилетнюю пылевую экспозицию с раком легких. На самом деле исследование было проведено точно, но тогда главного не узнали. Мы к этому чуть позже подойдем. Там был очень высокий радиоактивный фон.
Д.Ю. Тоже добавляло.
Сергей Поликарпов. Это было основным на самом деле. На самом деле шахтеры Рудных гор вдыхали очень большое количество радиоактивной руды в виде пыли, радия и урана. Это показала уже потом Марию Кюри. Но даже на тот момент все понятно, токсичные металлы, асбест, пыль - рак легкого. Профессиональное заболевание. Еще одно доказательство того, что есть внешние канцерогенные факторы. Затем было доказано, что рак кожи очень распространенное заболевание у европейцев, к счастью неплохо протекающее и очень хорошо излечимое, в настоящий момент рак кожи очень хорошо лечится. Было тогда же, в конце XIX века показано, что рак кожи вызывается избыточной инсоляцией, то есть пребыванием на солнце. А также такими канцерогенами, как смола, угольная сажа, парафином и мышьяком. Все онкологи не рекомендуют белым людям загорать.
Д.Ю. Говорят, извините, перебью вас, что когда в 1970-х годах в Швеции благосостояние граждан сильно подпрыгнуло, они все бросились в Грецию, Испанию и прочее. Везде они бросились со страшной силой в Средиземноморье загорать. И, говорят, что кривая раковых заболеваний кожи резко пошла вверх. После чего шведы, как опять-таки говорят, отработали национальную программу, что нормальный швед отдыхает у себя в Швеции. Вот вам леса, озера, реки, яхты. Плаваем тут, жрем яблоки, бананы шведу неполезны, полезно то, что растет там, где ты живешь. И соответственно все это сразу прошло.
Сергей Поликарпов. Бананы безвредны, это очень полезный продукт. Но, например, в Италии, на юге Франции, в Австралии рак кожи и меланома кожи, это национальная болезнь номер один.
Д.Ю. Из-за солнца?
Сергей Поликарпов. Только из-за солнца. Белые переселенцы в Австралии все время на пляже, на серфинге. И там сумасшедшее количество рака кожи и меланом.
Д.Ю. А мазаться чем-нибудь помогает, не помогает?
Сергей Поликарпов. Нужно защищаться от ультрафиолета. Если есть мази, блокирующие ультрафиолет, ставящие ультрафиолетовые барьеры, все хорошо. А так, одевайтесь в панамки, под зонтики, вперед на море, на серфинг в гидрокостюме, с маской на лице, нет проблем. В Италии то же самое. в Италии очень много рака кожи. Очень много солнца. А неграм с их пигментацией кожи, я прошу прощения, если кого обидел, да, будем так, по-русски, негры абсолютно толерантны к этому делу. Для этого они черные либо желтые такие.
Следующим канцерогенным фактором, который явно был явлен медицинской общественности, явилось курение. Причем доказывать вред курения пришлось очень трудно, долго и мучительно. Многие специалисты даже по раку легкого, либо по раку дыхательных путей, многие десятилетия уважаемые, авторитетные специалисты категорически отрицали вред курения. Когда в 1920 году у Эверса Грэхема, это был такой знаменитый американский легочный хирург... Собственно основатель легочной хирургии, такой, какая она есть сейчас. Который курил всю жизнь до 70 лет, его видели либо в операционной, либо с сигаретой, по-другому его никто, никогда не видел, когда у него спросили, действительно ли курение табака повышает риск рака легких, он сказал: “Не более, чем ношение капроновых чулок”. Отрезал, говорит: “Отстаньте от меня”.
Однако, людей, которые настаивали на этом, это не остановило и в 1947 году в Лондоне были проведены потрясающие по своему замыслу, по своему дизайну, по своему исполнению и простоте эпидемиологические исследования. В тот момент, после войны, вся медицинская корпорация Великобритании была переведена в Государственную систему здравоохранения. И все практикующие врачи Англии зарегистрировались в специальном регистре. Коллектив исследователей переписали из этого регистра всех врачей Англии, их было 59 тысяч. И всем этим врачам разослали коротенькую анкетку из пяти вопросов, через министерство здравоохранения. Ответила 41 тысяча. Один из вопросов был такой, “курите ли вы?” Врачи ответили, 41 тысяча врачей ответила. После этого примерно 3 года исследователи ждали и опять собрали сведения об этих врачах, узнав, живы ли они или умерли. Через 3 года умерло 780 врачей. Среди них 36, из 41 тысячи, умерло от рака легкого. Все 36 умерших от рака легкого были курильщиками. В группе “некурильщиков” смертей от рака легкого в течение трех лет не было. Тут даже каких-то статистических расчетов не понадобилось. Когда это было опубликовано, медицинская общественность перестала сомневаться в том, что рак легкого связан с курением. Параллельно было доказано, что курение очень сильно увеличивает риск рака языка, слизистой полости рта, гортани, верхних дыхательных путей, пищевода и желудка.
Должен сказать, что в тот момент в Лондоне и в Англии общая экологическая обстановка была очень далека от желаемой. Потому, что угольное и газовое отопление, запыленность и задымленность улиц, масса вредных производств, отсутствие какого-либо экологического контроля внесли очень серьезный вклад в это дело. В Америке были проведены аналогичные статистические исследования, но не профессиональные, а такие, популяционные, в которых участвовал тот самый Эверс Грэхем, который до этого так пренебрежительно высказывался о курении. Он даже стал соавтором одного из этих исследований и в 1950-х годах поменял свое мнение, теперь уже он был убежден, что рак легкого, болезнь, с которой он боролся всю свою на самом деле очень долгую жизнь профессиональную, связан с курением. Он бросил курить.
Д.Ю. Полезно ли это в таком возрасте?
Сергей Поликарпов. Неважно, полезно это или нет, но он бросил курить. В январе 1957 года Грэхем заболел какой-то простудой, стал кашлять, поднялась температура. Он лежал в больнице, сделал серию анализов, ему не помогали антибиотики, он пошел и сделал рентген сам себе, увидел огромную опухоль в легком. Он пошел к другу-рентгенологу и сказал: “Ко мне пришел один пациент, он принес снимок. Посмотри, что у него”. Друг посмотрел и сказал: “Приятель, это неоперабельный рак легкого. Здесь ничего нельзя поделать”. Он говорит: “Это мой снимок”. Он умер 14 февраля 1957 года, от генерализованного рака легкого. И своему другу и соавтору Элтону Оснеру он сказал: “Вы, вероятно, слышали, я сам недавно стал пациентом больницы по поводу двустороннего легочного рака, напавшего на меня как бандит ночью. Как вам известно, я бросил курить 5 лет назад, но до этого я курил 50 лет”. Грэхема очень жалко, он умер в возрасте 76 лет. Конечно, на самом деле, популяционный срок жизни его подошел к этому времени. В тот момент мужчины, даже в США, не жили так долго.
Д.Ю. Крепкий старикан был.
Сергей Поликарпов. Да. Очень крепкий. После эпохальных открытий Пастера и Коха, когда собственно появилась такая наука, микробиология. Когда стало понятно, что существуют бактерии, микроорганизмы, паразиты и вирусы, которые вызывают массу инфекционных заболеваний. Но эти инфекционные заболевания на тот момент были основным бичом человечества, основной причиной смерти, далеко не опухоли. Исследователи сразу стали искать связь между инфекцией и опухолью. И очень многие считали, что опухоли есть проявление бактериально-паразитарной, либо вирусной инфекции. Почти всегда подобного рода утверждения были безосновательными. На самом деле за редким, редким исключением, я забегаю немножко вперед, можно сказать, что опухоли с инфекциями никак не связаны. Хотя есть примеры, когда эта связь прослеживается. В 1989 году британец Реджинальд Харрисон обнаружил, что у египтян, живущих в некоторых регионах своей страны, повышен риск рака мочевого пузыря. И было доказано, что есть такой паразит, он называется Schistosoma. И рак мочевого пузыря связан с этим паразитом. Хотя нигде в целом свете подобной связи не было обнаружено.
Д.Ю. Живет в воде. Купаться в Африке опасно.
Сергей Поликарпов. Да. И в Азии в некоторых регионах обнаружена паразитарная болезнь клонорхоз. Clonorchis - есть такой паразит региональный. И было доказано, что рак внутрипеченочных желчных протоков, грубо говоря, печени, связан с этим клонорхозом. Но только в некоторых узких районах, больше никак не удавалось показать.
В начале XX века нью-йоркский хирург Уильям Колли, который занимался лечением онкологических больных и ничем не мог им помочь, как средство отчаяния стал создавать бактериальные токсины. Он считал, что если больным вводить эти бактериальные токсины, то есть, некие экстракты из микроорганизмов, бактерий, яды собственно говоря, можно поднять каким-то образом иммунитет. И таким образом добиться естественного внутреннего противоопухолевого ответа. Все его эксперименты с введением каких-либо токсинов кончились крайне печально. Помочь не удалось никому. Состояние всех больных резко ухудшалось. Никакого противоопухолевого ответа иммунного и активации внутренних таких защитных сил получить не удалось. Должен сказать, что на протяжении всего XX века те или иные исследователи пытались создать внутренние либо внешние противоопухолевые вакцины, пользуясь всевозможнейшими приемами либо принципами. И никто эффективной вакцины против рака до сих пор создать не смог. Поэтому, если вы где-то увидите объявление о противораковой вакцине, а их, кстати, очень немало до сих пор, кем бы она ни была создана, на основе чего бы ни была создана, в какую бы умную, наукообразную форму это ни было облечено, знайте, что все это блеф и мошенничество. Терапия подобного рода вакцинами приводит только к тяжелым осложнениям и сокращению срока жизни больных.
Д.Ю. Обычно, видимо, когда гражданину совсем плохо, уже хватаются за что попало, веря во что угодно. Бабки, шарлатаны, мегавакцины.
Сергей Поликарпов. В большинстве стран мира, и в том числе у нас, терапия противоопухолевыми вакцинами категорически запрещена. Хотя конечно исследователи могут продолжать экспериментировать с какими-то вакцинами, но дальше уровня анималистического эксперимента это, пока что, не идет. Никому этого сделать не удалось. Ключик был нащупан в другом месте, мы об этом чуть позже поговорим.
Касательно причин рака и возможных вариантов канцерогенеза. В октябре 1895 года ученый, которому не знаю из какого материала можно поставить памятник, как и Вирхову, звали его Вильгельм Рентген. Он изобрел “X-лучи”, как он их назвал. Он экспериментировал в своей фотолаборатории ночью, элемент выдавал светящиеся лучи, он позвал свою жену Анну, положил в “топленку” фотопластинку и расположил руку жены между источником лучей и фотопластинкой. На пластинке отпечаталось изображение костей кисти и обручального кольца. Впечатлительная Анна очень испугалась и сказала, что: “Я увидела свою смерть”. Кости появились на фотографии. Это было потрясающе, Рентген получил Нобелевскую премию в 1901 году. Какие бы мы ни придумали в нашем языке хвалебные эпитеты, все можно применить к Рентгену. К его очень непростой работе и фантастическому открытию. И это был 1895 год, вечером было сделано открытие, а наутро появилась рентгеновская диагностика. Первые рентгеновские кабинеты появились в Европе и Америке в 1896 году. Все увидели, что кости можно сфотографировать. Для травматолога, например, это было просто все. Тут же появились врачи-рентгенологи, рентгеновские лаборанты. А в 1901 году, то есть, через 4 года после того как началась практика рентгенологических исследований, был описан первый случай рака кожи, вызванный рентгеновским излучением. Больной умер через 4 года, то есть еще через 4 года. Тогда выяснилось, что рентгеновское излучение может не только фотографировать кости, но может вызывать такое повреждение кожи, которое потом превращается в злокачественную опухоль. В тот момент все рентгенологи и рентген-техники ходили с обугленными руками, они были в язвах, в коросте. Потому, что лучевой дерматит, незаживающие язвы. Они совали руки под лучи, никто ничего не понимал об этом. У них была масса повреждений других органов.
Д.Ю. В нашем детстве уже свинцовые фартуки давали.
Сергей Поликарпов. Ну, сейчас уже все хорошо. Потому, что после этого появилась такая специальность, как радиобиология, которая стала разрабатывать средства защиты, безопасного рентгеновского радиологического исследования. Но в тот момент никто этого ничего не знал. Они были просто самоубийцы, они хватали змею голыми руками.
Д.Ю. А источник, что было за вещество?
Сергей Поликарпов. Кобальт. Чуть-чуть позже были проведены соответствующие эксперименты на животных, и французский исследователь Пьер Мари показал, что рак кожи у животных тоже вызывается рентгеновским излучением. Таким образом, вся логическая база был для этого сформирована и мы узнали еще один внешний канцероген. Немногим позже после Рентгена три великих ученых, тоже, для похвалы которых, не хватит никаких од и превосходных эпитетов, Антуан Беккерель, Пьер Кюри и Мария Склодовская-Кюри, открыли радий. Они получили Нобелевскую премию в 1903 году. Супруги Кюри работали в тех самых Рудных горах, о которых я уже говорил, в Чехии. Они работали в рудниках, где добывали серебро и урановую руду для лакокрасочной промышленности. Тогда уран был просто средством сделать краску для часовых корпусов. Чтобы красиво было.
Д.Ю. Хорошая краска была.
Сергей Поликарпов. Да. В отходах этой руды, супруги Кюри проработали несколько десятков тонн шлака, 400 тонн воды они использовали, в итоге они получили 0,1 грамма нового элемента. Он светился, этот элемент, таким красивым голубоватым гипнотическим светом. Светился и уменьшался в размерах, как будто пожирал сам себя. Был он нестабилен и светился так красиво, что они его назвали “радий”, от греческого слова “свет”. Они тоже не имели бедные никакого представления о радиационной безопасности. Руки первых радиологов тоже представляли собой страшное зрелище от язв. Пьер Кюри однажды поехал на конференцию, взял с собой пробирочку, где была сотая часть грамма радия, положил в нагрудный карман жилетки, поехал в аудиторию, 4 часа у него эта пробирочка пролежала в жилетке. Потом снял одежду, у него на груди была язва, которая не заживала год. Бедная Кюри, сама Мария Складовская-Кюри, умерла от хронического лейкоза, вызванного постоянным контактом с радиоактивными элементами. И чуть позже было показано, что помимо рака кожи, радиоактивные элементы могут вызывать другие злокачественные опухоли. Например, на часовой фабрике в Нью-Джерси у очень многих работников были злокачественные опухоли костей, остеосаркомы. И радиологи, изучая материалы, с которыми сталкивались эти рабочие, обнаружили, что в краске часовых корпусов были уран и радий. Естественно, потом уже охрана труда, экология, радиобиология было ликвидировано и очень многие люди теперь уже не сталкиваются с такими страшными опасностями. Но открытие было сделано. Радиоактивные элементы есть причина злокачественных опухолей. Помимо химических элементов.
Д.Ю. К сожалению, проверили на себе.
Сергей Поликарпов. Да. И в 1906 году, когда изучали опухолевые клетки, которые подвергались рентгеновскому либо ионизирующему излучению, было показано, что разные опухолевые клетки по-разному реагируют на излучение. Если клетка зрелая, сейчас это очень важное понятие мы скажем, то есть, клетка опухоли, но она очень похожа на клетку здоровую, нормальную. То есть, она нормального размера и ее компоненты, то есть, органеллы, специализированные, как зрелый организм. Вот такая зрелая клетка называется. Она очень слабо подвержена воздействию ионизирующего облучения. А если клетка незрелая, то есть, как бы юношеская, сырая, она гораздо сильнее повреждается. Это очень важное открытие было. Открытие Бергонье и Трибондо, два француза великих. Потому, что это заложило основу последующей лечебной, или медицинской, радиологии. Было понятно, что чем менее зрелая опухоль, тем выше терапевтический эффект лечебного облучения. И наоборот. Очень зрелая, сформировавшаяся опухоль, она может и не отреагировать на медицинское облучение вообще.
В итоге к началу XX века большинство врачей уже были знакомы с основами той современной онкологии, которую мы уже знаем. Они знали, что опухоль это патологическая клеточная популяция, новообразование. И большинство онкологов знали, что опухоли могут быть вызваны химическими и радиационными внешними канцерогенами. Они это очень хорошо знали. И наука уже сформировалась в ту форму, которую мы уже хорошо знаем. Одновременно с этим семимильными шагами развивалась микробиология, и появлялись первые шаги к обретению антибактериальной терапии, конечно, не было еще никаких антибиотиков в начале XX века. Кох, один из основателей микробиологии, тот самый, который открыл возбудитель сибирской язвы и туберкулеза, он сформулировал логическую конструкцию. Три принципа, согласно которым данный элемент может квалифицироваться как причина болезни. Кох сказал, что некий элемент может быть причиной болезни, если, во-первых, он присутствует в организме в момент возникновения этой болезни. Во-вторых, если этот элемент устранить, болезнь исчезает. В-третьих, если этот элемент перенести с больного объекта на здоровый, то мы получим точно такую же болезнь. Три принципа Коха.
Это абсолютно верные принципы. Эти принципы были верны только для инфекционных заболеваний. Их попытались перенести на опухоли. И здесь все исследователи потерпели полное фиаско. Доказать это не удалось, показать это невозможно. На самом деле опухоль принципиально отличается от инфекционных заболеваний. Потому, что не удовлетворяет ни одному из критериев Коха. Начались разработки антибактериальных препаратов и следующий великий ученый, он ученик и соратник Коха, его звали Пауль Эрлих. Естественно тоже немец, который получил Нобелевскую премию в соавторстве с нашим великим соотечественником, Ильей Мечниковым. Нобелевскую премию они получили в 1908 году. Эрлих и Мечников разработали теорию токсина и антитоксина. Это очень важная теория, она напрямую не имеет отношения к онкологии, но в итоге полностью обратится в онкологию. Эрлих занимался инфекционными болезнями, он сформулировал, что некий микроорганизм имеет повреждающий агент. Он назвал его токсином. И когда этот повреждающий агент, яд, попадает в организм, организм с помощью своей защитной системы, то есть, иммунитета, вырабатывает блокирующий, контрагент, антитоксин. И таким образом защищается. Это, собственно говоря, и есть теория иммунитета в самой простой форме. Эти же термины, “антиген” и “антитело”, если речь идет о белковых каких-то конструкциях, то токсичный белок, это антиген. А молекула, белковая конструкция, которая этот токсин связывает, это антитело. Понятно, да? В общем, иммунитет работает в целом так. Появляется некий чужак, интрудер.
Д.Ю. Вторженец.
Сергей Поликарпов. Да, вторженец. Иммунная система с помощью специальных “умных” клеток распознает его, идентифицирует. Не отвечает на связь свой-чужой, чужак. Иммунная система идентифицирует химическую структуру его токсинов, его антигенов и создает антиген. Или антитело, которое сцепляется с чужаком, образуя, грубо говоря, связь двух молекул. Эта связь двух молекул, она, во-первых, инактивирует чужака. Во-вторых, дает возможность хорошей такой иммунной клетке... Я почему-то ее представляю как некую космическую тарелку. “Судно” подплывает, а “лодка” чужака уже сцеплена буксиром, и двинуться не может. Подплывает иммунная клетка, раз, и съедает. Потому, что когда он активен, его съесть невозможно, распознать невозможно. Кроме того, когда он активен, то ядовит. А когда он инактивирован, он теряет подвижность и теряет токсичность. Его можно просто пожрать. Так работает иммунитет. Эрлих, как и всякий гений, мыслил очень широко. Исследуя иммунитет, исследуя инфекционные болезни, он при этом думал и об опухолях, конечно же. Они считал, что механизм иммунитета может быть универсален. Как для инфекционных, так и для опухолевых болезней. И если сам механизм универсален, то найти универсальное лекарство он считал невозможным. И говорил, что для каждой формы злокачественной опухоли нужно искать свой ключик. И его первая монография о химиотерапии, это термин впервые тогда появился “химиотерапия”. То есть, лечение химическими веществами. Она была посвящена как лечению инфекционных болезней, так и лечению опухолей. Хотя никто никаких противоопухолевых лекарств, в тот момент не знал. Но Эрлих пророчески совершенно это описал и сформулировал основные принципы.
Продолжим поиски канцерогенеза. В 1910 году хирург по имени Пейтон Роус, если бы он был француз, его фамилию произносили бы как “Ру”, но он был англичанин. Она работал в рокфеллеровском институте в Нью-Йорке. Рокфеллеры создали крупную клинику и научно-исследовательский институт в Нью-Йорке, который они содержали и до сих пор содержат. Который, на самом деле является одним из центральных научно-исследовательских учреждений США. Частная клиника. Он в 1910 году экспериментировал с саркомой кожи у кур. Он знал, что если взять курицу, больную саркомой кожи, взять кусочек опухоли и потом пересадить другой курице, то может вырасти такая же опухоль. Вот если вы помните, в средние века подобные эксперименты делали люди на себе. У человека ни в одном случае это не прошло. А у животных проходило. Я вообще хочу сказать, что злокачественные опухоли животных очень сильно отличаются от злокачественных опухолей людей. Многие закономерности, которые верны в ветеринарии, они совершенно не работают у человека. Ну, попозже чуть-чуть.
Что делает Пейтон Роус? Пересаживает саркому кожи от одной курицы другой. После этого он взял кусочек саркомы, разбавил физраствором, размотал в центрифуге, так, что все клеточные элементы оказались в осадке. И он получил бесклеточный фильтрат. То есть, некую сыворотку, клеток там не было. Он набрал этот фильтрат бесклеточный и пересадил курице. Он получил рост саркомы. Это было что-то потрясающее, такого никто не знал. Ведь все в тот момент подчинялись вирховской парадигме клеточного минимализма. Клетка есть минимальный квант жизни. А тут мы пересаживаем бесклеточный фильтрат и у нас растет опухоль. Он не сразу понял. Пейтон Роус открыл вирус, бесклеточный элемент. В последующем, через 20 лет его коллега, Ричард Шоуп, работающий в этом же рокфеллеровском институте, идентифицировал этот вирус. Потом он выделил вирус, который вызывал злокачественную папиллому кожи у кролика, вирус оспы. Пейтон Роус сделал свое открытие в 1910 году, Нобелевскую премию получил через 56 лет.
Вообще я хочу сказать, что примерно из 700 всех выданных Нобелевских премий, 60 выдано за онкологию.
Д.Ю. Немало. Каждая десятая, нет...
Сергей Поликарпов. Ну, каждая двенадцатая. Потому, что на самом деле все фундаментальные медицинские исследования, так или иначе, связаны с онкологией. И нет ни одной области медицины, которая бы не была связана с проблемой возникновения, развития, лечения злокачественных опухолей. Практически все области, как фундаментальной науки, так и медицины связаны с онкологией, их разделить невозможно. Когда мы рассказываем об онкологии, нам приходится рассказывать вообще о медицине в целом.
Роус получает саркому у курицы. Шоуп получает вирус злокачественной папилломы у кролика. Очень долгое время ищут вирусы, которые вызывают какую-нибудь злокачественную опухоль у человека и ничего не находят. Но потом два нашли. В 1958 году, в результате тридцатилетних изысканий охотники добыли дичь. Ирландский хирург Дэнис Беркет обнаружил агрессивную лимфому. Ее так потом и назвали, лимфома Беркета, которая иногда встречалась у детей в некоторых областях центральной Африки. И потом был идентифицирован вирус, который вызывает эту лимфому. Два британских вирусолога выделили этот вирус. Они сначала думали, что это малярийный паразит какой-то. Потом доказали, что малярия здесь совершенно ни при чем и нашли этот вирус, который получил двойной эпоним по именам своих первооткрывателей, это вирус Эпштейна-Барра. Вот первая доказанная связь вирусной инфекции и злокачественной опухоли у человека.
В последующем многие онкологи вспомнили старое-старое средневековое наблюдение. Я так хотел рассказать о нем на прошлой передаче, но оно пригодилось сейчас. И в XVII, и в XVI, и даже в XV веках многие наблюдательные и пытливые врачи обнаружили, что у девственниц и монахинь практически никогда не бывает рака шейки матки, но при этом довольно высокий риск рака молочной железы. А у женщин, ведущих, скажем так, не очень дисциплинированный образ жизни, риск рака шейки матки высок. Кроме того, очень высока доля различных инфекционных заболеваний наружных половых путей. Там конечно существует масса паразитов, существует масса инфекций, но уже в середине XX века было обнаружено, что существует такая вирусная инфекция, вызванная вирусом папилломы человека, на коже такие папилломки бывают. И этот же самый вирус, попадая на шейку матки у женщины, если она меняет много партнеров, он вызывает сначала воспалительные изменения всевозможные, потом там возникают некие изменения клеточной структуры, дисплазии, метаплазии, в результате возникает рак шейки матки. И было совершенно четко показано, в настоящее время сотнями исследований, что существует совершенно четкая закономерность: чем выше частота вирусного заражения наружных половых путей у женщины, тем выше риск рака шейки матки. И вместе с вирусом Эпштейна-Барр, который вызывает лимфому Беркета, вирус папилломы человека, это два единственных случая, когда удалось доказать ассоциацию. Ну, связь. О непосредственных молекулярных либо клеточных механизмах можно рассуждать, но это конечно будут наши рассуждения. Патологи, молекулярные генетики меня могут поправить, у них есть свои соображения. Но если быть полностью корректными, мы должны быть полностью ассоциированными. Есть лимфома Беркета, которая полностью ассоциирована с вирусом Эпштейна-Барра. Есть рак шейки матки, который совершенно четко ассоциирован с вирусом папилломы человека. Естественно у монахинь и у девственниц, откуда взяться раку шейки матки. Про рак молочной железы чуть позже поговорим, это очень интересная тема.
И примерно в середине XX века было обнаружено очень интересное заболевание у овец, которые в избытке паслись в Южной Африке, и в Австралии. Могу ошибаться, название на “африканс” везде, “ягдзигд”. “Африканс” германско-голландское происхождение имеет. “Ягд” – это охота, преследование. Англичане “ягдзигд” переводят как “chase sickness”. “Chase” – погоня, “sick” – больной. Проявляется это тем, что овца начинает плохо дышать. А если ее погнать, она начинает бежать, потом бежать не может, задыхается. У нее пена такая, мокрота пенящаяся, изо рта образуется. И обнаружили, что это целая эпидемия у овец. Они болеют и болезнь явно переносится каким-то вирусом. Действительно, ретровирус был обнаружен, который переносит группы оспенных вирусов. Когда больных овец забивали и под микроскопом смотрели легкие, что там происходит, обнаружили, что микроскопически легкие выглядят очень похоже на легкие человека при бронхоальвеолярном раке. Очень похоже, один в один. Долгое время пытались искать вирусную природу этого рака у человека не нашли никакими способами. И эти изменения сейчас считают такими, гомологичными, то есть, похожими внешне. Кстати, болезнь эту назвали, условно по-русски, “диффузно-легочной аденоматоз овец”. Кстати, от этой болезни умерла овца Долли, клонированная. Ее очень оберегали от других овец, держали в отдельности в Англии. Где-то в отаре погуляла, схватила вирус и умерла.
Таким образом, что мы имеем? Мы имеем доказанную вирусную или инфекционную модель опухолей у многих животных. И очень мало доказанных случаев вирусного заражения у людей, которые могут приводить к опухолям. Вот я хочу сказать, что у животных все не так, как у людей. У меня есть скромный опыт ветеринарии, я человеческий врач. Мне вот показывают дорогую породистую лошадь, у нее саркома кожи. Если бы мне показали человека с саркомой кожи... Я говорю: “Это нужно иссекать, удалять, облучать”. Ветеринар говорит: “Спокойно, у меня есть мазь противовирусная и мазь, повышающая иммунитет”. Лошади мажут неделю злокачественную опухоль противовирусной, имунностимулирующей мазью, опухоль исчезает. У человека это невозможно представить. Просто невозможно представить. Лечить опухоль у человека подобными препаратами, все равно, что к ним прикладывать медные пятаки и красные тряпки. Не более того.
Д.Ю. Как это ни цинично, как мертвому припарки.
Сергей Поликарпов. Совершенно верно. Я однажды общался с одним английским профессором, специалистом по ветеринарии. Он мне показывал эндоскопические фотографии внутренних органов лошадей, которые больны меланомой. Меланома, злокачественная опухоль кожи, у лошадей тоже бывает. Там метастазы меланомы везде. Человек бы с таким распространением прожил бы несколько дней и умер от полиорганной недостаточности, а лошади годами живут и работают. Почему я это говорю? Все анималистические модели, они очень-очень условны. И когда онкологи в этом убедились и убедились, что далеко не все можно перенести с одной модели на другую, стали искать еще что-то.
В 1953 году произошло еще одно эпохальное событие. Уотсон и Крик описали структуру ДНК. Никаких слов не хватит, чтобы оценить это открытие. До этого еще один ученик Вирхова, Теодор Бовери, предположил, что опухоли могут наследоваться и вызываться хромосомными мутациями. То есть, вирусы вирусами, канцерогены канцерогенами, но Бовери сказал: “Ребята, ищите в наследовании”. Все вспомнили семейную агрегацию злокачественных опухолей. Средневековые врачи считали, что опухоли заразные. Что больных нужно изолировать. На самом деле они наблюдали семейное наследование.
Отвлечемся от причин, поговорим немного об экспериментах. В рокфеллеровском же институте, до войны, двое ученых, Алексис Каррель и Монтроз Барроуз, они впервые в мире создали клеточную культуру. То есть, популяцию клеток, которая взята из какого-то органа, посажена на питательную среду в чашку Петри, они начинают расти и размножаться. Они впервые создали в пробирке, “in vitro”, модель опухоли, это была остеосаркома. Можно было взять опухоль человека, опухоль животного, несколько клеток. Посадить в питательную среду, обеспечить условия жизни и получить клон. И на этом клоне проводить различные эксперименты. Например, облучать в том или ином режиме и смотреть, что с этим происходит. Вкапать пипеткой какие-то вещества и смотреть, как опухоль на это реагирует. Это была, конечно, колоссальная модель потому, что можно получить человеческую опухоль и исследовать ее в лаборатории. В настоящий момент без исследования клеточной популяции “in vitro” наука невозможна.
Каррель был очень интересный, пытливый исследователь. В Америке он подружился с известным авиатором, которого многие знают, я уверен, что и вы знаете, его звали Чарльз Линдберг. Это человек, который в 1927 году совершил перелет через Атлантику, беспосадочный. Человек был безумной отваги и совершенно авантюристических качеств и задатков. Линдберг был хорошо образован, он был летчик, авиационный инженер. Он хорошо понимал в механике, гидродинамике, аэродинамике, электричестве. У Линдберга заболела сестра, у нее была тяжелая сердечная недостаточность. Для человека, который преодолел Атлантику, что такое “невозможное” он не знал. Как говорил Сент-Экзюпери: “Настоящий летчик-испытатель летает на всем, что может летать и, с некоторым трудом, на том, что летать не может”. У Линдберга заболела сестра, он подружился с Каррелем и он говорит: “А почему мы не можем создать механическое сердце или прибор для помощи сердцу, что тут невозможного? Я же летчик, у нас здесь турбины, поршни, винты”. И они создали первую в мире помпу, то есть, насос, для перфузии живых органов и тканей. То есть, грубо говоря, чтобы было понятно нашим зрителям, есть некий орган, в него входит сосуд артериальный, который доставляет насыщенную кислородом кровь, сосуд венозный, который эту кровь выводит. Эту структуру можно идентифицировать тем или иным образом. Нужно создать внешний контур с механическим насосом, который будет под определенным давлением, в определенном режиме гнать кровь или иную питательную жидкость. Можно создать специальные мембраны, через которые будет диффундироваться кислород, то есть, поступать в питательную жидкость, и таким образом, с кислородом, с питательными элементами, можно поддерживать жизнеспособность. И Каррель и Линдберг это сделали. В последующем на основании их работ были созданы все известные нам аппараты кровообращения. А также системы внетелесной дезинтоксикации. Все это было сделано этими двумя людьми.
Каррель, он же занимался онкологией. Не только физиологией, гемодинамикой и кислородным обменом. И он это потом приспособил для своих онкологических задач. Линдберг был, конечно, личностью противоречивой и хулиган был ужасный совершенно. Летал по всему свету, воевал, бригадный генерал, был награжден всеми наградами США, наградами европейскими. Умер, по-моему, в 1977 году на Гавайях. Семья крепкая, шесть детей. Но в процессе командировок у него было в Европе три зазнобы, которые ему еще шестерых родили.
Д.Ю. Молодец, настоящий мужчина. Повсюду дети.
Сергей Поликарпов. Да. Причем каждая зазноба троих, троих там. Пока он был жив и была жива его жена, об этом никто не знал. Она очень оберегала память мужа и пресекала все попытки выплеснуть это на обозрение общественности. Только смерти его жены стало это известно.
Вернемся к помпе. Это очень важно. Когда была создана эта перфузионная помпа, появилась возможность изучать гемодинамику, то есть, течение крови и кислородный обмен в опухолях. Это очень просто, берем орган с опухолью, предположим забранный у умершего человека, или какая-то модель, анималистическая. У нас есть вход, у нас есть выход. Мы обеспечиваем функционирование органа, пораженного опухолью. И мы можем измерять, например, содержание кислорода на входе и на выходе. И сравнивать, здоровый орган и орган пораженный опухолью. Этим занялся немецкий исследователь, которого звали Отто Варбург, он использовал перфузионные системы и он обнаружил следующее, что содержание кислорода в опухолевой ткани определенного органа меньше чем содержание кислорода в ткани того же самого здорового органа. Это, во-первых. Во-вторых, он обнаружил, что кислотность в ткани злокачественной опухоли выше, чем в здоровой ткани такого же органа. В-третьих, он обнаружил, что содержание глюкозы, это основной источник энергии, в опухоли выше, чем в здоровой ткани. Она даже тезис такой высказал: “Опухоль, это ловушка глюкозы”. Кислорода в опухоли мало, кислотность в опухоли высокая. Кислотность, это следствие гипоксии, то есть, недостатка кислорода. Чем ниже содержание кислорода, тем выше кислотность. И обмен глюкозы, а глюкоза это источник энергии, благодаря которому функционируют все клетки, обмен глюкозы с обычного аэробного пути, сбивается на другой путь, анаэробный. Тогда в отсутствие кислорода глюкоза превращается в лактат и дальше получается энергия. Это и есть эффект Варбурга, который он описал, лабораторно наблюдал, измерил, проверил. Заключается в следующем, еще раз повторю: в опухоли низкое содержание кислорода, высокая кислотность и повышенное содержание глюкозы. Варбург выдвинул свою гипотезу, ему дали Нобелевскую премию в 1931 году. Выступая с речью, он сказал, что с его точки зрения, хроническая гипоксия, то есть, хронический недостаток кислорода, это есть причина возникновения злокачественной опухоли. И он сказал, что с его точки зрения, повышенная кислотность в тканях, недостаточность щелочных оснований, есть причина злокачественных трансформаций клеток. Он глубоко ошибался, его эффект абсолютно верен, но ни гипоксия, ни хроническое закисление не имеют никакого отношения к возникновению злокачественной опухоли.
Д.Ю. То есть, это следствие.
Сергей Поликарпов. Только следствие. Как опухоль ни оксигенируй принудительно... Например, самый простой способ взять орган “in vitro” или опухолевую культуру в чашке и поместить в камеру гиперборической оксигенации, там, где кислород будет в силу высокого давления вдавливаться напрямую, ничего не изменится. И сколько бы там щелочей или щелочных оснований ни подводи к опухоли, соды какой-нибудь, ничего не изменится. Мы сейчас цепляем, муссирующуюся постоянно в интернетовских помойках, тему, это вот такие заголовки, “Врачи скрывают это от вас уже 50 лет”, “Варбург доказал, что все опухоли возникают в результате закисления окружающей среды, пейте морковные соки, вы излечитесь от рака или проведете действенную профилактику”. Я на это смотреть не могу, мне хочется сказать те слова, которые вы иногда пишете в комментариях.
Д.Ю. Они их ни понимают.
Сергей Поликарпов. Но мне нельзя. Это такая ахинея.
Д.Ю. В перестройку возглавлял это дело какой-то украинский уголовник по фамилии Болотов. Который якобы на зоне изобрел ядерный реактор холодного синтеза и отапливал зону. А попутно он изобрел, что надо вот кислотность организма понижать. И от этого наступит всеобщее счастье. То есть, жрать щелочи всякие, от этого организм зафункционирует.
Сергей Поликарпов. Вот Варбург был великолепный ученый, провел прекрасную работу. Он сделал ошибочный вывод. Это очень часто бывает во многих науках. Очень легко перепутать причину со следствием. Они часто меняются местами. Или мы можем увидеть одну закономерность, а на самом деле она может оказаться ошибочной.
Д.Ю. Ну, на это и направлено исследование, чтобы установить что, как и почему. Только Болотовы знают, как на самом деле.
Сергей Поликарпов. Скажу, забегая вперед, в очень многих случаях возникновение патологических состояний, или заболеваний даже, теряет связь со своей причиной. Если взять заболевание гриппом, там четко совершенно, есть вирус, есть грипп. Сейчас другой пример приведу инфекционного заболевания, чтобы было понятно, ревматизм. Причина ревматизма, стрептококковая инфекция. В результате того, что человека переболел стрептококковой ангиной, у него возникли антитела к этому стрептококку. Стрептококк предположим, вылечен, уничтожен путем антибактериальной терапии. Антитела остались, иммунная система иногда начинает ошибаться и направлять эти тела уже не против стрептококка, который исчез, а против, например, эндотелиев клапанов сердца. Антитела атакуют клапаны сердца, возникает аутоимунный эндокардит и ревматические пороки. Где стрептококк, он исчез. Связь потеряна между причиной и возникновением. Вот так, например, возникает масса аутоимунных заболеваний. Отсутствие четкой связи между причиной и возникновением опухоли продемонстрировано совершенно четко. Кохеровская формула, кохеровская парадигма работает только для определенного ряда заболеваний.
Я в редкие минуты досуга предаюсь общефилософским размышлениям. И я думаю, что не только в медицине, не только в возникновении злокачественных опухолей верен этот закон: “Одно явление, возникшее в результате другого явления, по мере своего развития, теряет связь с причиной своего возникновения. И становится самостоятельной сущностью”. Линейные связи на самом деле редки. Они очень быстро прекращают быть линейными. Весь мир сложно устроен. Высший промысел очень сложный.
Вернемся с Варбургу, Почему я о нем рассказываю? Эффект Варбурга, повышенное накопление глюкозы, на самом деле для нас имеет важнейшее значение. Он реализован был, наверное, через 70 лет после своего описания. Опухоли потребляют повышенное количество глюкозы. Внимание. Если глюкозу пометить чем-нибудь, например радиоактивным короткоживущим изотопом, ввести радиоактивную глюкозу в кровоток шприцем. И поставить человека перед камерой, которая будет фиксировать то или иное повышенное накопление радиоактивного препарата, то можно диагностировать опухоль. И это совершенно верно.
Д.Ю. Все туда сбежится.
Сергей Поликарпов. Будет очаг повышенного накопления. Именно на этом эффекте основан метод позитронно-эмиссионной томографии. Но 70 лет разрабатывали метод прежде, чем он стал диагностически значимым. Потому, что потребовались колоссальные компьютерные, радиологические, механические, рентгенологические исследования, чтобы все это стало возможным привести в ту форму, когда она стала диагностически информативной. Тут конечно тоже есть одно “но” потому, что если взять очаг свежего воспаления или свежей травмы, порез, ссадина, тоже все туда побежит. И метод позитронно-эмиссионной томографии, он очень важен и для нас очень ценен, но только в тех условиях, когда у больного уже имеется доказанный диагноз злокачественной опухоли. Поэтому благодаря ПЭТ, позитронно-эмиссионной томографии, мы сейчас можем оценить распространенность появления тех или иных очагов. А если доказанного диагноза злокачественной опухоли нет, ПЭТ бессмыслен. Мы не знаем, что мы увидим. Может мы там, в легком очаг воспаления, пневмонию увидим. А может в ребрах это не метастаз, а свежий ушиб. Об угол стола ударился. Но Варбург, ошибаясь в выводах, создал для нас, в итоге, такой метод, без которого онкология уже невозможна.
Д.Ю. Путь науки тернист.
Сергей Поликарпов. Исследования в изучении внешних канцерогенов остались. Я хочу привести один пример как японцы этим занимались. Мои любимые японцы. Коллектив профессора Ямагива. Они изучали возникновение рака кожи у кроликов. Вот как это непросто сделать. Надо просто понять, насколько сложны онкологические эксперименты. Он и его сотрудники, Ямагива и его сотрудники, дотошные, аккуратные, скрупулезные японцы, в течение, внимание, двух лет, каждый день мазали смолой кожу ушей 137 кроликам. Два года, каждый день, 137 кроликов, мажем уши смолой. Через 2 года рак кожи обнаружен у семерых. Это не то, что все стадо заболело. У семерых обнаружено, это уже колоссальное открытие, доказано. Потому, что если взять не 137, а 137 тысяч кроликов и смолой им уши не мазать, у них не будет рака кожи. Почему я это говорю? Это очень трудоемкие все исследования в онкологии. По выявлению канцерогенов. Очень трудоемкие, тяжелые, очень затратные по ресурсам материальным и человеческим.
Вся медицинская наука в 1950-е, 1960-е, 1970-е годы искала канцерогены. В 1952 году, например, в Национальном институте рака, это США, за один год было исследовано 1329 химических веществ. И 322 из них были признаны канцерогенными. Я хочу сказать, что Национальный институт рака в США, это такой монстр. В конце 1920-х годов его годовой бюджет достигал 9 миллиардов долларов. Там было несколько сотен лабораторий, в каждой работал коллектив. Физики, химики, генетики, радиологи, химиотерапевты, паразитологи. Такие средства были обращены на исследование онкологических заболеваний. Это только один институт.
Д.Ю. Серьезно.
Сергей Поликарпов. Были обнаружены нитрозамины, асбест, и, наконец-то, добрались до гормонов. Вспомним монахинь и девственниц, которые не жили семейной жизнью, не беременели, не носили, не кормили грудью. У них высокий риск рака молочной железы. Почему? Очевидно, что дело в гендерном образе жизни. И наоборот, которые живут...
Д.Ю. С малой социальной ответственностью.
Сергей Поликарпов. Нет. Дело не в малой социальной ответственности. Возьмем наоборот, идеал. Много беременностей, вынашиваем детей, кормим грудью максимальный срок. Вот у этих женщин исчезающий минимум рака молочной железы. Поэтому в мусульманских странах, кстати, практически нет рака молочной железы. Десять – двенадцать беременностей, каждый ребенок рождается, каждого кормят грудью. Никаких смесей, порошков и всего остального. В чем дело? Когда женщина готовится к исполнению своего гендерного долга, у нее много эстрогена, есть такой женский гормон. Эстроген делает женщину желаемой, и он делает ее желающей. Когда она беременеет, эстроген падает, выступает прогестерон, второй гормон. Прогестерон, это гормон вынашивания, он сокращает у женщины желание, она становится менее привлекательной. Зато прогестерон сохраняет плод и потом поддерживает лактацию. Было доказано, что эстроген вызывает не только желание и желательность, он вызывает гиперплазию, гипертрофию тканей молочной железы. И, грубо говоря, клетки молочной железы начинают делиться больше. Если же женщина вынашивает и кормит грудью, длительная лактация, эстрогена очень мало, клетки молочной железы не делятся так активно. Было доказано, что чем меньше у женщины в жизни менструаций, а менструация происходит, когда женщина готова к выполнению своего женского долга, тем меньше риск рака молочной железы. И наоборот, чем больше у нее в жизни менструаций, чем меньшие периоды она беременна, а мы еще знаем, что женщины в момент лактации не менструируют, тем у нее ниже риск рака молочной железы. Закономерность между продукцией эстрогена и заболеванием раком молочной железы была доказана абсолютно четко. Была проведена масса международных исследований. В результате в странах с традиционной патриархальной культурой в Африке, в Азии, с традиционным положением женщины в семье и обществе, рака молочной железы практически нет. А в странах с эмансипированной западной культурой рак молочной железы в данный момент, это болезнь цивилизации. Есть, конечно, наследуемые форму рака молочной железы. Но в основной массе, социальное, семейное поведение, вследствие этого гормональные изменения, это основная тема.
У мужчин тоже есть гормонально зависимый рак, это рак простаты. Он целиком зависит от продукции мужских гормонов. Это было доказано очень давно. И даже в старые времена многими хирургами было показано, что если мужчину, болеющего раком простаты, банально кастрировать, то у него болезнь начинает подвергаться обратному развитию, либо замедляться. И его состояние существенно улучшается. До недавнего времени больных раком простаты хирургически кастрировали, но сейчас лучше уже, более эффективна, антиандрогенная блокада. Химическая кастрация, не обязательно делать это ножом.
Эстрогены также ответственны за рост ряда других опухолей, у которых есть эстрогеновые рецепторы. Тогда эстрогены могут их как бы подстегивать. Но это отдельная тема, она более сложная. Если остановиться на этом этапе нашего разговора, то человечество идентифицировало массу химических канцерогенов. Человечество идентифицировало радиацию и ионизирующее излучение как канцерогены. Человечество идентифицировало гормональные изменения как канцероген. И наследование как канцероген. Вирусные канцерогены очень-очень специальные. Опять же возвращаясь к современным заблуждениям, к этой сетевой экзальтации, рассказы про то, что раковые клетки, это паразиты или инфекция, это такая ахинея, которую спокойно комментировать, не могу. С таким же успехом можно сказать про зеленых человечков. Не знаю, все это ужасно.
Перейдем немножко уже к современным методам диагностики. Вирхов был патолог, его ученики были патологами. Поэтому они действовали в совершенно правильном русле своей науки. Прежде всего, они вскрывали тела умерших и ставили диагноз после смерти. Патологи потом занялись исследованием препаратов. Когда хирургия стала развиваться, они стали исследовать под микроскопом удаленные опухоли и органы. После этого появилась возможность делать биопсию, то есть, брать пробы ткани у пациента для установления диагноза. И возникла такая специальность, хирургический патолог, она выделилась даже как отдельная специальность. Патолог перестал быть врачом мертвых, он стал врачом живых, он стал диагностом. Вот Вирхов еще диагностом не был. Они констатировали факт, который уже свершился. И аутопсия, буквально “самопознание” с греческого, была кульминацией патологического действия. Сейчас, если взять развитие болезни, основная активность патологов переместилась на прижизненную диагностику. Патологи стали исследовать биоптаты, составлять заключения о диагнозе. И наряду со специалистами по рентгеновской диагностике, эндоскопической диагностике, ультразвуковой диагностике, наряду с врачами, которые лечат, участвуют в едином коллективе. Это очень сильно поменяло всю историю.
Важнейшее событие произошло в США. В 1913 году в Нью-Йорк приехал грек, которого никто не знал. Худой, носатый и сутулый. Звали его Георгиос Папаниколау. Американцы не могли выговорить его фамилию, они говорили “Джордж Пап”. Он изучал медицину и биологию в Афинах, эмигрировал из Греции, приехал в штаты. На работу его не брали. Брали его каким-то мелким клерком в универмаг продавать ковры. Она на складе перебирал ковры, и все время мечтал куда-нибудь устроиться по специальности. В итоге ему неизвестно как повезло, его взяли в небольшую, никому не нужную лабораторию исследовать менструальный цикл у морских свинок. У морских свинок нет течки, надо понять в какой момент морские свинки готовы к спариванию и что там с ними происходит. Он несчастный сидел с этими свинками и брал смывы. И эти смывы он рассматривал под микроскопом. А до этого это никто не делал, до этого щипали кусок ткани, потом микротомом резали, клали на стекло, красили определенным красителем и рассматривали под микроскопом. Понятно, да? Гистологическое исследование. А Джордж получал смыв, а в смыве растворенные клетки. Он этот смыв фиксировал тоже на стекле и исследовал не срез ткани, а те клетки, которые были в этом растворе, их рассматривал под микроскопом. Это исследование называли не гистологическим, а цитологическим. И вот он сидел и долго смотрел на этих свинок, выполнил эту работу. Потом он подумал, что неплохо бы поизучать цитологические смывы из влагалища у женщин. Вдруг будет выявлено какое-нибудь заболевание. Говорят, ему очень помогала жена в качестве модели. В 1928 году, то есть, через 15 лет после своего приезда в США, он выступил на конференции и показал, что рак шейки матки может быть обнаружен без биопсии. Его никто не послушал, это никому не было интересно. Его игнорировали, и 20 лет после этого он был в безвестности. Но он продолжал работать, очень упорный грек. Он сделал колоссальные вещи: доказал, что этот метод дешев, прост, безболезнен, минимально травматичен для женщин. Кроме того, по его методу можно обнаружить не только саму злокачественную опухоль, но и признаки ее предвестников. Через 20 лет к нему пришло признание. В медицине даже появилась новая специальность, она называется цитология. Папаниколау создал американскую ассоциацию цитологов. Метод его соскоба с шейки матки сейчас общепринят во всем мире. Это тест, без которого невозможна онкогинекология.
Так вот. Проводя цитологические исследования, и беря биопсию с шейки матки, параллельно, ведь это же наружная модель рака, Папаниколау и его ученики сделали одну важнейшую вещь. Они показали процесс канцерогенеза на примере этой опухоли. Они показали, как после некоего воспаления вызванного вирусом, возникают клеточные дистрофические изменения, а потому появляется настоящая злокачественная опухоль. И вот эта модель, воспаление, некий агент, дисплазия легкой, средней, тяжелой степени и злокачественная опухоль, она сформировала всю логическую цепочку канцерогенеза для всех органов. Папаниколау, сам того не желая, не только создал новое диагностическое направление. Он саму концепцию канцерогенеза сделал логичной. И кроме того он доказал, что диагностический тест может быть дешевым, простым, легким, информативным. И может быть использован не для диагностики, а для скрининга. Что такое скрининг? Это выполнение некоего диагностического теста, у некоей популяции, которая, грубо говоря, здорова, не жалуется ни на что, чувствует себя хорошо. Среди них можно выделит асимптомных больных. Тест Папаниколау идеальный скрининговый метод, он очень простой. Ты приглашаешь женщину, за пять минут получаешь материал.
Но скрининг начался с маммографии. Маммография имела давнюю историю. Один немецкий хирург удалял раки молочной железы в 1930-е годы в Берлине. И фотографировал на рентгеновской аппарате определенные молочные железы с опухолями. И он описал все рентгенологические признаки: скопление кальцинатов, лучи звезд и все остальное. Звали его Альберт Соломон. По его имени понятно, что когда Гитлер пришел к власти, ему нужно было быстро делать ноги. И он, забросив весь свой архив, убежал, спасся. Бежал в Амстердам, а потом дальше за океан. В 1960-е годы к маммографии вернулись. Эмигранты принесли огромное количество бесценных идей. И американцы стали делать маммографию женщинам, то есть, снимки молочной железы, чтобы диагностировать опухоли.
В 1963 году было запланировано первое в мире скрининговое исследование. Это было сделано на Манхэттене, прямо на площадь поставили грузовик с рентгеновским аппаратом для маммографии. Громкоговорители, плакаты биллборды. Ларьки с мороженым, ходдогами, чаем. Женщин бесплатно приглашали сделать маммографию в обеденный перерыв. Шестьдесят две тысячи женщин набрали. Они записались. Половине из них сделали маммографию, а половине не сделали, это важно. Исследование было такое, нужна ли маммография в скрининговом варианте. Потом стали ждать. Ждали с 1963 по 1971 год, восемь лет. И было следующее, в той группе, в которой маммографию сделали, было 31 случай смерти от рака молочной железы. А во второй группе, где маммографию не сделали, было 60 случаев смерти от рака молочной железы. Тридцать тысяч там и тридцать тысяч там. А если разделили женщин до 50 лет и после 50 лет в каждой группе, получилось, что там, где до 50 лет, количество смертей от рака молочной железы не отличалось. А там, где старше 50 лет было четырехкратное увеличение смертей. И всем стало очевидно, что каждой женщине после 50 лет нужно раз в год идти и делать маммографию. Эта процедура занимает всего 5 минут, но она позволяет увидеть рак молочной железы тогда, когда ты не можешь его нащупать. Тогда его можно вылечить на раннем этапе и не умереть. Вот это и есть скрининг. Маммография, тест Папаниколау, это типичные скрининговые методы.
После описания структуры ДНК и многих генетических исследований, стала понятна роль вирусов и роль хромосомных нарушений. Дело не в самом вирусе на самом деле. Вирус, это конверт, который несет письмо. Почтальон с посылкой. Вирус, это же фрагмент РНК. И он несет некий ген, патологический ген. Который потом взаимодействует с клеткой. Этот ген назвали “онкоген”, ген, порождающий рак. Он находит патологически измененный мутированный ген в хромосомном наборе человека, который ему соответствует, там строгая комплиментарность существует, и активирует его. Вот эта передачка стимула может быть осуществлена как путем накапливающихся патологических мутаций, которые из поколения в поколение передаются, так она может прийти и из вне, например, с вирусом. У человека, повторю, встречается очень редко. У животных все вирусы, вызывающие опухоль, относятся к группе РНК-содержащих или ретровирусов. То есть, там не ДНК, а РНК. Это немножко другая структура. Среди тех вирусов, которые связаны с опухолями у человека, ретровирусов или РНК-содержащих вирусов нет. Самый знаменитый ретровирус, который есть у человека, это вирус СПИДа, он никак не связан со злокачественными опухолями.
Есть еще одна очень интересная тема, которая широко исследуется, буквально пять минут. Это для того, чтобы просто задуматься. Эта тема называется “Апоптоз”. Это очень красивое греческое слово, означающее “листопад”. Грубо говоря, это запрограммированная смерть клетки, которая происходит от того, что клетка получает внутренний сигнал: “Пора умирать”. Это естественный процесс старения. Мы все хорошо знаем, что такое апоптоз потому, что наблюдаем это сплошь и рядом. Когда деревья сбрасывают листву осенью, там же листья умирают не потому, что их опылили каким-то ядом. Смерть от внешних воздействий, это некроз. А смерть от того, что есть внутренний сигнал, что пора умереть, называется апоптоз. Апоптозом умирает, например, лосось после нереста. Вот здоровая рыба хорошая, вот он вверх пробирается. И вот у него включается: “Мы умираем”. И вот он становится горбатым, у него начинает слезать кожа, он идет пузырями, потом, раз, и умирает. Это пример апоптоза. Так вот, гены апоптоза, механизм апоптоза, он есть у нас, он есть у всех. Это важнейший клапан, который регулирует избыточное производство клеток и этот клапан регулирует уничтожение патологических клеток. То, что я скажу сейчас, очень важно. За год жизни взрослого человека у него путем апоптоза гибнет столько клеток, что они составляют массу его тела. Если вы, допустим, весите 85 килограмм, то за год у вас гибнет 85 килограммов клеток путем апоптоза.
Д.Ю. А выключить это как-нибудь можно?
Сергей Поликарпов. Этого нельзя выключать. Дело в том, что выключение апоптоза есть механизм злокачественной опухоли. Это наоборот, механизм поддержания, борьбы с чужаком. Если какая-то клетка ошибается в механизме направления, либо интенсивности своего деления, она перестает быть нормальной, ее тут же распознает иммунная система и включает апоптоз внутри нее. Апоптоз говорит: “Стоп”. Она бах, и нет. Точно так же у человека образуются, наверное, тысячи клеток, которые при микроскопическом исследовании могут быть расценены как злокачественные, но они тут же помирают в результате эффективного механизма апоптоза, который не позволяет им развиваться. Когда у человека возникает злокачественная опухоль, это значит, что апоптоз перестает работать. Механизм внутреннего контроля. И неэффективность апоптоза является важнейшим механизмом развития злокачественных опухолей, какова бы ни была их причина. Наследуемая, внешняя, приобретенная, еще какая-то. Мы помним, 137 кроликов, два года мазали смолой, а у 130 что? А у них сработал апоптоз. Как их канцерогеном ни мажь, как многих там гамма-лучами ни мучай, а у них ничего нет. Апоптоз не дает заболеть.
Д.Ю. Полезный.
Сергей Поликарпов. Таким образом, осталось последнее. Что такое злокачественная опухоль? Накопив весь корпус, всю сумму знаний, о которых сегодня говорили, мы можем дать это определение. Злокачественная опухоль, это клеточная пролиферация, то есть, накопление делящихся клеток, которое обладает разрушительным ростом. Злокачественная опухоль разрушает ткани и органы, окружающие ее снаружи. Злокачественная опухоль обладает свойствами метастазирования. То есть, она может некие очаги, сателлиты свои рассылать в различные уголки организма, там возникают очаги нового роста. Злокачественная опухоль теряет связь с причиной своего возникновения. Если человека облучали, предположим, 10 лет, а потом 10 лет не облучали, у него все равно через 10 может возникнуть остеосаркома либо рак щитовидной железы. Даже если действие облучения уже прекратилось. Все механизмы были запущены давным-давно, а сейчас только развились. Поэтому у Грэхема, который бросил курить пять лет назад, а до этого курил пятьдесят, все равно возник рак легкого. Раковая опухоль обладает автономностью. То есть, он не чувствительна к механизмам внутренней регуляции. К иммунитету, апоптозу и большинству нейрогуморальных регулирующих действий. Исключение составляют гормонально-зависимые опухоли, например, эстроген-зависимые опухоли или тестостерон-зависимые опухоли. И, что очень важно, для злокачественной опухоли характерна опухолевая прогрессия. Это означает, что в течение своего существования злокачественная опухоль меняет свои свойства. На определенном этапе она может быть чувствительна к лекарственному воздействию, а на следующем этапе она может перестать быть таковой. Все остальное в следующей передаче. Сегодня получилась довольно-таки академическая и сложная для понимания беседа.
Д.Ю. Отлично. Сложностей не уловил. Многообразно, это да. Путь науки, повторюсь, тернист. Честь и слава людям, которые такими вещами занимались, как грек. Не щадя ни себя, ни времени, ни семейной жизни. Это же сколько, не сказать угроблено, но в пустоту практически получается. Ты дело делаешь, а тебя никто не слушает. И непонятно будет результат, не будет. Наоборот, понятно, что результат-то есть. И эти, с руками в язвах. Тоже не просто так.
Сергей Поликарпов. Герои, мученики науки.
Д.Ю. Да. Здорово. Ну, и ключевое, на мой взгляд, всем любителям народной медицины, так называемой. Обращаю ваше самое пристальное внимание, что народная медицина такие вещи не забарывает. Она их даже не понимает и не может понять отчего такое происходит. Как-то нечаянно, наверное, может вылечить.
Сергей Поликарпов. Если не было болезни только.
Д.Ю. Только наука. Только длительные научные исследования. Затраты 9 миллиардов в год.
Сергей Поликарпов. Это только один институт.
Д.Ю. Да, это рокфеллер...
Сергей Поликарпов. Это не рокфеллеровский институт, это Национальный институт рака, сколько рокфеллеровский институт, он никому не говорит.
Д.Ю. Человечество пытаются сжить с лица земли, как у нас многие считают. Спасибо. Очень интересно.
Сергей Поликарпов. Спасибо, Дмитрий Юрьевич.
Д.Ю. Продолжим. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
