Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Сергей Вячеславович, добрый день.
Сергей Савельев. Рад очень видеть.
Д.Ю. Симметрично. Что здесь?
Сергей Савельев. Мы будем готовить сегодня. А будем готовить, на самом деле, такую, эволюционную жарку. Т.е. на самом деле моя цель это не приготовить миног, которые сидят в этом ящике, а собрать мозги для того, чтобы исследовать их на предмет эволюции и возникновения мозга человека.
Д.Ю. Миногины мозги?
Сергей Савельев. Миногины мозги, но для того, чтобы понимать, как устроен мозг человека. Это 2 очень взаимосвязанные вещи, хотя нас разделяют сотни миллионов лет.
Д.Ю. Мы похожи на миног?
Сергей Савельев. Ну, судя по тому, что мы едим и размножаемся, точно. В этом плане все очень похожи.
Д.Ю. Многие, я считаю, по уровню развития даже не отличаются.
Сергей Савельев. В крайнем случае, не догадываются об отличиях.
Д.Ю. Из коробки доносится отвратительное чавканье, как в фильме «Чужие».
Сергей Савельев. Миноги, они потому что что делают – они живут таким образом, что они делают дырку в боку рыбы, например, и выедают внутренние органы. Понимаете, они питаются, по сути дела, внутренностями и кровью. Т.е. мы сегодня приготовим и попробуем на вкус тех, кто питается кровью. Это моя давнишняя мечта – зажарить графа Дракулу и просто его съесть, потому что он тоже питался кровью, он, наверное, такой же вкусный.
Д.Ю. Какие прелестные создания.
Сергей Савельев. Да, конечно. Есть ли у вас ножичек? Во, подходящий для разделки в том числе и графа Дракулы ножичек. Мы переходим к удовольствию. Надо сказать, что это не просто так всё происходит в г. Санкт-Петербурге. Дело в том, что я полтора года не мог никак продолжить свои исследования на полном серьёзе, связанные с отсутствием миног.
Д.Ю. Они живут только у нас?
Сергей Савельев. Они живут у вас, но Санкт-Петербург всегда прекрасно поставлял в город-герой Москву свою продукцию. Но, к сожалению, сейчас с этим возникли…
Д.Ю. Традиция пресеклась?
Сергей Савельев. Да, её пресекли. Поэтому мы открываем волшебный ящичек, и здесь находится 5 кг драгоценнейших существ, а именно миног.
Д.Ю. Какая мерзость. Я их видел только маринованными.
Сергей Савельев. Вот такие существа. Ну, маринованные. Надо развиваться, я считаю.
Д.Ю. Так.
Сергей Савельев. Вот, пожалуйста, можно взять крупный план и посмотреть на эту красоту. Вы видите, это практически сосиска, а учитывая, что это все ближайшие родственники графа Дракулы, значит, т.е. у них кишечник очень маленький, атрофирован практически. И порядочные люди в Санкт-Петербурге едят их всегда жаренными в сухарях. Я когда сюда приезжал студентом, и потом многократно, занимаясь естествоиспытательскими опытами, я с удовольствием питался, брал на Невском, там был рыбный магазин, он назывался «Океан» в последней своей ипостаси, значит. Можно посмотреть поближе.
Там продавали такие, завёрнутые в кулёчек такой, по-другому не назовёшь, такой бумажный, жареные миноги куда тебе клали. И ты спокойно брал чекушку водки, т.е. брал алкогольный напиток, вот, этих миног, и предавался чистейшему разврату. Потому что это величайший деликатес, и хотя едят его не во всех странах, но те, кто ест, те нахваливают. Кстати, у японцев тоже, несмотря на то, что они едят такую гадость как суши и всё время болеют глистами, они, значит, тоже…
Д.Ю. Половина веса японца это глисты.
Сергей Савельев. Ну, почти, да.
Д.Ю. А вот эти вот отверстия сбоку – это жабры, да?
Сергей Савельев. Значит, что здесь, как здесь устроено. Это жаберные дыры, жабр нет. И жаберный аппарат представляет собой просто дырки открывающиеся. Это представители очень интересной группы Agnatha, т.е. ещё бесчелюстных, они такие древние. Ну как вы видите, что получается, они древнейшие, у них нет челюстного аппарата. Есть только такая вот присосочка, на самом деле, с довольно противными зубами, которые, если поближе посмотреть, выглядят не очень презентабельно.
Однако мозг, что для меня очень важно, у них состоит из 5 отделов, так же точно, как у нас, т.е. передний, промежуточный, средний, задний, продолговатый. И даже есть зачаточек небольшой мозжечка, т.е. всё как у нас. Т.е. этот архетип заложился намного раньше этих самых миног, которые являются боковой ветвью когда-то эволюции, пришедшим к нам.
Д.Ю. Т.е. они древнее крокодилов, древнее акул, и даже динозавров?
Сергей Савельев. Ну, динозавры, они вообще, считайте, наши современники. Некоторые наиболее отчаянные шизофреники объявляют по телевизору, что там были люди в те времена, которые кормили их молочком из блюдечка. Я согласен на всё, где взяли с молочком млекопитающих, а где блюдечки-то? С этим есть известные проблемы. А так они, конечно, намного древнее.
Т.е. это древнейшие, т.е. древнее и примитивнее их, ближайшие в группу входят миксины ещё – такие, довольно крупные твари, иногда голубого, иногда рыжего цвета, которые живут, в основном, вокруг Гренландии, в северных морях, и они там разъедают всякие трупы. Эти нет, эти более благородные, как граф Дракула, питаются кровью обычно, нанося урон сельскому хозяйству, т.е. рыбоводству, потому что делают дырки в боках. Т.е. на самом деле это сорная рыба, которая попадает в сети, и её удаляют оттуда. Т.е. вот, собственно говоря, объект…
Д.Ю. А она на живую рыбу нападает, нет?
Сергей Савельев. Да-да, на живую, как же. Кто же будет питаться кровью, вы же кино смотрите американское, граф Дракула всегда подкрадывается к длинноногим богиням и вонзает в хорошо отмытую шею свои вострые зубки. Так и здесь всё происходит – хорошо отмытые карпы, значит, им в бок…
Д.Ю. Т.е. на тухлятину он не лезет?
Сергей Савельев. Нет-нет. На тухлятину лезут миксины. И это такие вот морские существа, я очень надеюсь тоже их наловить. И ещё примитивнее такой, гарантированно хордовый, это ланцетник, европейский ланцетник…
Д.Ю. Такого знаю, да.
Сергей Савельев. Который изучался Ковалевским. Кстати говоря, почему бы не съездить поизучать его на неаполитанскую станцию, в Италию. Мне кажется, мы бы могли доставить удовольствие.
Д.Ю. Там неплохо, да.
Сергей Савельев. Да, т.е. восстановить русскую традицию туда…
Д.Ю. Остров Капри.
Сергей Савельев. Да. Русские учёные всё время ехали с целью насладиться пышнотелыми итальянц…ками.
Д.Ю. И итальянцами.
Сергей Савельев. И итальянцами, кто там был склонен. Ну и хорошим вином. Я считаю, что эту традицию русской науки надо поддерживать. Я вообще всё время приветствовал бы передачу назад неаполитанской станции. Вот, собственно говоря, и весь объект. Мне это нужно для чего – для того, чтобы сделать атлас мозга и черепно-мозговых нервов миноги, сделать атлас мозга, разный причём, не просто цитоархетонический, а покрашенный по Нисслю, классический. Ну, это тот самый Ниссль, который впервые придумал простую окраску для нервной системы, для нейронов. Там называемое так вещество Ниссля есть такое.
На самом деле, сейчас мы знаем, это высокая концентрация митохондриальной активности, т.е. и митохондрии там большие занимают, а кроме этого аппарат Гольджи, и на нём сидят, значит, соответственно, происходит синтез различных метаболитов. А поскольку это очень плотно происходит, образуется такая слоистая структура, т.е. это эндоплазматическая сеть. Он придумал окраску с помощью с крезилвиолета, и изобрёл много чего тоже хорошего, и мы сейчас будем фиксировать.
Д.Ю. Это было давно?
Сергей Савельев. Это было давно, это был 19 век.
Д.Ю. А как он такое, нечаянно нащупал?
Сергей Савельев. Он был гистологом хорошим, он даже выпускал архив знаменитый, Ниссль и Альцгеймер.
Д.Ю. Для бестолковых, гистология это что такое?
Сергей Савельев. Т.е. это, гистология это микроскопическое строение тела, т.е. когда, например, любому – уж про онкологию все знают – берут кусочек ткани, делают срезы толщиной по 10 микрон, или 5, красят специальными красителями, чтобы видеть, какие там клеточки внутри, и после этого учёный или врач-диагност смотрит под микроскопом, что там видно. И на основании этого делают заключение – у вас как уже, пора, значит, заказывать панихиду или ещё можно потрепыхаться. Иначе говоря, это до сих пор было и остаётся основным методом медицинской диагностики сложных всяких случаев как всяких онкологических заболеваний, так и всяких патологий.
Д.Ю. А применительно к мозгу? Т.е. извлечённый мозг тоже послайсим?
Сергей Савельев. Да, мы, значит, сначала его проводим по системе. Значит, сначала фиксируем. Для того чтобы сделать хорошую окраску по Нисслю, надо перейти к 19 веку. Здесь у меня 70% спирт.
Д.Ю. Оу.
Сергей Савельев. Полезная жидкость во всех отношениях. И он фиксируется как раз в спирту, чтобы получить очень качественную картинку. И сам Ниссль тоже фиксировал в спирту, который употреблял и не по назначению. Но благодаря этому он гениально придумал, как совместить в 1 простом тесте температуру воздуха, движение ветра, влажность и атмосферное давление.
Д.Ю. Какой-то монстр.
Сергей Савельев. Он гений просто был. Нет, он просто поскольку разводил spiritus, он, значит, видимо, к нему и прикладывался. Поэтому его посетила такая мысль, потому что, как показал вчерашний мой опыт, на некоторых действуют просветляющее, значит, разные сорта, шампанского в том числе.
Д.Ю. Я вот замечу – йоги бьются над остановкой внутреннего диалога десятилетиями, успокаивают внутренний голос.
Сергей Савельев. У нас никаких проблем. Раньше в рюмочных мы останавливали внутренний диалог на всех улицах Санкт-Петербурга. Заходишь, рубль двадцать, и ты останавливаешь диалог с помощью бутерброда и рюмки в 50 грамм, и всё будет нормально. У нас таких нет проблем, это дикие индусы, что там.
Д.Ю. Йогам на заметку.
Сергей Савельев. Да. Приходите, мы научим. Так вот, значит, что он делал. И для того, чтобы научиться красить, это просто крезилвиолет, достаточно простая краска, примитивная, используется иногда для штанов, ну, такая, каменноугольного происхождения. Он что делал – очень трудно, мозг очень болезненно красился, то лучше, то хуже. А там же выявляются тела клеток, это очень ценно, видно как раз конструкцию мозга. И он делает. Он долго ломал голову – ну никак не получалось подобрать, это давление мерить, температуру. А влажность? А любимая жена вошла, дверями хлопнула, чтоб чёрт её побрал, простите, чтобы, значит, она не ходила.
Т.е. это же всё двигается, это всё плохо. Надо с этим бороться. И тогда он открыл гениальный способ. Он берёт, кладёт препарат в краску, чтобы уже порезанный мозг по 10 микрон, как у меня будет, и дальше спокойно плюёт на пол. Скорость высыхания плевка и составляет время окраски. Он объединил все параметры гениальным способом учёного-провидца. Что самое пошлое, что это до сих пор работает, и я вынужден признаться, что приходится ставить такие же опыты. Это все эти решения Ниссля.
Теперь дальше у нас ещё интереснее, значит, дело. Это электронная микроскопия. Т.е. Ломоносов только мечтал о том, как увидеть тонкие жилы в нашем организме, а мы уже видим, т.е. электронная микроскопия для того, чтобы смотреть на увеличение объекта…
Д.Ю. У Ломоносова вообще мелкоскопа не было?
Сергей Савельев. Нет, не было. Хотя в те времена он уже был, и уже Роберт Гук даже придумал конструкцию, а Левенгук ещё в конце 17 века придумал смотреть с одной линзой. Кстати говоря, он молодец был в этом отношении.
Д.Ю. Через стеклянную каплю.
Сергей Савельев. Да, не каплю, в том-то и дело. Он брал стекло, плавил его, и из-за поверхностного натяжения образовывался шарик идеальный, понимаете, за счёт гравитации. А потом его краешек он стёсывал и полировал, и получал линзу с увеличением до 300, используя в качестве окуляра собственный глаз. Это была гениальная, конечно, вещь. Но Роберт Гук усовершенствовал, он сделал отдельно объектив, отдельно окуляр. В это время как раз Ньютон, воспользовавшись его письмом, публиковал под своей фамилией теорию всемирного тяготения. Роберт Гук её написал и послал другу. Но друг оказался, как всегда, честнейшим человеком…
Д.Ю. Кстати, был очень маленького роста.
Сергей Савельев. Горбатый, он был страшненький.
Д.Ю. И когда Ньютон говорил, что «мы стояли на плечах гигантов», это было издевательство.
Сергей Савельев. Это было издевательство в чистом виде, да. Потому что Роберт Гук как раз, собственно, теорию всемирного тяготения открыл. В Английском королевском обществе, т.е. в их академии хранится документ. Но он увлёкся в тот момент микроскопом, и, значит, бросил это дело.
Д.Ю. Профукал.
Сергей Савельев. Профукал, да. Значит, это вот мы будем делать электронную микроскопию с разрешением выше полумикрона, потому что выше полумикрона в световой микроскоп не видно. Если мы хотим там тонкие жилы изучать, то нам нужно смотреть с хорошим большим увеличением, а для этого нужно специальную фиксацию, это глутаральдегид, значит, на фосфатном буфере я только что развёл. Т.е. у нас есть спирт, глутаральдегид.
Дальше делаем веселее и интереснее, это окраска по Гольджи. Что здесь, я рассказывать не буду, но, тем не менее, это соединение характерное, т.е. это хромовые соли и соли, связанные с осмием, потому что они выкрашивают осевые цилиндры нервных клеток и позволяют сделать фантастическую вещь. Т.е. если сейчас взять какие-нибудь антитела, самые современные, дорогущие, ну там Бета3 тубулин, например, который специфически красит нейроны, и взять и сделать так – покрасить. Ну что, будут мозги чёрные все, там же нейронов полно, все покрасятся, и за деревьями леса будет не видать.
А Гольджи, при всей капризности, из-за того, что полмира отказались от этой работать, не, 99% учёных, он позволяет что сделать: окрасить с помощью солей серебра – но после фиксации, через несколько дней я начну это делать – нейроны так, что среди тысяч нейронов обычно от 100 до 1000 нейронов не красятся никак, а 1 красится, но зато образуются, видны все и аксоны, и дендриты, т.е. вся. А при хорошей окраске ещё и шипики, т.е. комплексы синапсов. Это можно увидеть на одном нейроне целиком, на толстом срезе. И до сих пор никаких аналогов такого качества картинок нет, потому что, на самом деле, сделать такую избирательную окраску на сериях таких разрезов практически другим способом невозможно.
Вот это будет у нас окраска по Гольджи. Кстати говоря, Гольджи получил Нобелевскую премию за своё изобретение, потому что таким образом подтвердилось, что нервная система это не сенсити, т.е. не единая сеть, не гигантская как бы клетка, а состоит из отдельных клеток. И дали ему, и дали второму человеку, это, кроме Камилло Гольджи, Рамон-и-Кахал, который описал большую часть нервных систем всех животных на этой планете доступных, и описал основное строение нейронов. Т.е. им дали на двоих. Один изобрёл способ, а второй его применил.
И вот Камилло Гольджи, он ругался до самой смерти с Рамоном-и-Кахалем, потому что он отрицал клеточное строение нервное системы. Вы можете себе представить? Человек, с помощью метода которого подтверждено клеточное строение нервной системы, он на самом деле отрицал это до конца жизни и не разговаривал…
Д.Ю. Молодец.
Сергей Савельев. …с Рамон-и-Кахалем. Ну, Рамон-и-Кахал, у него прекрасные книги, он обладал феноменальной памятью, и вообще создал вот эти все свои книги очень интересным способом. Он сначала целый дел препараты, например, какой-то участок мозга, один и тот же, а вечером изводил свою жену. И жена была всё время при деле, поэтому она не приставала. Он ложился в постель, там у него была такая специальная подставочка, где лежали листы бумаги и тушь, где он по памяти рисовал, обобщая (фотографий не было в том виде, в котором сейчас), суммируя все данные, рисовал вот эти нейроны тушью, аккуратно. И он нарисовал их десятки тысяч этих нейронов.
Ну, естественно, что постель вся понятно в чём будет, в туши, в соплях, во всём остальном. Ну и жена наутро опять была при деле, т.е. не мешала с утра заниматься вновь исследованиями. Кстати говоря, мы находимся на кухне, а Камилло Гольджи, вот этот вот итальянец – ну, тогда в Италии ещё была наука – открыл всё это на кухне, на самом деле, способ окраски. Он там красил разными солями серебра, это давно известный метод, в т.ч. нервную систему. Но поскольку он возился на кухне и мешал жене – как всегда, женщины-то играют ключевую роль – она его слегка гоняла, поскольку у него не было лаборатории, и вся работа шла на кухне, поскольку он там заведовал психушкой.
Поэтому он как любитель, по сути, будучи учёным профессиональным, он занимался как любитель. И у него кусок ткани после того как он уже проимпрегнировал, т.е. пропитал серебро, упал на сковородку. Ну, конечно, со сковородки он был выкинут, но оказалось, что температурное воздействие, оно оказывает влияние на то, чтобы серебро выпало по краям нейрона. Т.е. оказалось очень интересно, и это натолкнуло его к модификации метода, который потом стал основным в изучении отдельных нейронов. Т.е. вот это мы будем…
Д.Ю. Извилисты пути науки.
Сергей Савельев. Извилисты-извилисты. И для электронной микроскопии, и для окраски по Гольджи мне нужно будет целиком мозг, т.е. выдрать мозг и погрузить в эти растворы. Более того, чтобы прохромировать как следует, надо будет вовнутрь засунуть ценной стекловаты, чтобы жидкость омывала со всех сторон, и в то же время эта ватка не сказывалась на непосредственно животных. Так что вот такие задачи я сейчас и буду решать. Сначала, естественно, сделаю вот этим замечательным ножом, просто прекрасным…
Д.Ю. Ручной работы. Кузнец Пампуха. Автору привет.
Сергей Савельев. Да. Кузнец Пампуха, сейчас мы проверим. Хотя здесь ни одной кости нет, можно не пугаться, всё будет прекрасно.
Д.Ю. Нож узбекский, для приготовления еды.
Сергей Савельев. Да, я вижу, да-да-да. А вы знаете, да, узбекские ножи обычно делают из мягкой стали. Но у узбека есть всегда хитрость. У настоящего узбека в грязном засаленном халате. Такой настоящий этнический.
Д.Ю. Узбеки чистоплотные, я замечу.
Сергей Савельев. Нет. Поскольку там нельзя руки друг о друга мыть, ну, у нормальных мусульман не принято.
Д.Ю. Почему?
Сергей Савельев. Надо об себя. Значит, когда они едят плов, вот так это всё делают.
Д.Ю. Об волосы.
Сергей Савельев. Ну, зачем такие жестокости? Там уже бреются под лысого. Они об халат. Зато сразу видно, что ты ел плов. Многие его не едят, есть проблема.
Д.Ю. Дорого, да?
Сергей Савельев. Дорого, да. Так вот, у них эти ножи узбекские, я их тоже очень люблю, в Средней Азии поднасобачился ими пользоваться. Но там есть тонкость. Настоящий узбек с таким узбекским ножом из мягкой стали, он имеет на откидной половинке халата туда подшитый оселочек. И он, значит, вот подходит к клиентам, чего-нибудь, и даже арбуз, раз, щёлк 2 раза, заправил, и нож как бритва. Ты покупаешь такой нож, приходишь, он тупится через 2 дня, ты не знаешь, что с ним делать. Потому что мягкая сталь предполагает ежедневное подтачивание.
Д.Ю. Могу открыть секрет для тех, у кого из кроватного железа нож под названием пчак, в основном точат о донышко пиалушки.
Сергей Савельев. Да. Ну, это известно. Да-да-да, и кроватное, да, я тоже знаю и пользуюсь.
Д.Ю. Режет великолепно.
Сергей Савельев. Так что же, я приступлю сейчас к фиксации.
Д.Ю. Так, нам сколько их понадобится?
Сергей Савельев. Ну, сейчас, поскольку у нас избыток материала, что для учёных вообще нехарактерно.
Д.Ю. Этих хватит, или вот этих?
Сергей Савельев. Нет-нет, это, я думаю, самое скромное по 10, я же большой учёный. У профессоров аппетит ужасный, так что… Сейчас я быстренько сделаю сначала 10. Это…
Д.Ю. Живучие какие. Вроде не шевелятся, но дышат все усиленно. И что мы с ними сделаем? Башку им?
Сергей Савельев. Мы их декапитируем. Ну, не надо такие жестокости – башку сразу, зверство. Вот чувствуется милицейская закалка. Башку сразу, что ж это такое. Нет, мы по-простому.
Д.Ю. Пусть попьют.
Сергей Савельев. Нет, мы их благородно, мы отделим голову и напоим её, естественно. Это 70% алкоголь у нас. Ну и чудненько. Значит, здесь у нас…
Д.Ю.
Сергей Савельев.
Д.Ю. Благородно, да.
Сергей Савельев. Чистый ректификат. Т.е. я обращаю внимание, уважаемые господа, ректификат пить нельзя, это смертельный яд. Поэтому не надо пить водку, разведённую на ректификате, только дистиллят. Потому что именно к ректификату возникает, уважаемые господа, мгновенная зависимость. И дорогой Николай II, страстотерпец он у нас, да?
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Вот страстотерпец ввёл, пытаясь спасти русский народ от сивухи, ввёл ректифицированную водку. В результате повысил примерно в 10-15 раз количество алкоголиков внутри страны, потому что если вы перегоняете дистилляцией, то у вас спирт сцеплен с разной органикой, которая переходит. Ну, сивушка, запашок. И, как известно, так делают коньяк, виски, прочее. И, как известно, зависимость не очень заводится, хотя есть, бывает, есть алкоголики такие, даже пивные. Ну, у нас есть и любители сметаны до самозабвения, тут уж ничего не сделаешь, перебирать не надо.
Так вот, он ввёл вместо дистилляции ректификацию, а это химическая очистка. И возникает зависимость неврологическая намного быстрее. В результате с, по-моему, 1895 по 2015 наше население пило, в основном, ректификат, от чего мгновенно возникает алкогольная зависимость, с чем я Минздрав и поздравляю. И только в позапрошлом году наконец-то разрешили официально продаже дистиллятов, что является достижением. Я считаю, что, разрешив это, надо запретить ректификацию начисто, чтобы не возникала зависимость, особенно у подрастающего поколения.
Д.Ю. Ну, с современными мощностями, по-моему, изготавливать одно или другое вообще никаких проблем не представляет. Водка, если по уму, пока не придумали ректификацию, она же была самогоном.
Сергей Савельев. Да. Это был просто дистиллят и всё. Но там 3 проблемы – надо только делать изо ржи, это раз. Второе - надо делать обязательно, после приготовления разбавлять только проточной водой из текущих источников, т.е. из речек, и всё, больше никаких проблем. Рожь и проточная вода, тогда всё будет хорошо. А иначе будет трагедия, как с ректификатом. Ну что ж, приступим.
Д.Ю. Да. Давайте отодвинем наших монстров.
Сергей Савельев. Да вот сюда их прямо поставить и всё. Ну и вот, значит. Сейчас всё это делается довольно просто, сначала я буду отделять голову, а потом их фиксировать, и постепенно, значит, когда будет фиксатор загрязняться, для этого спирта много, не всё удастся выпить, мы, значит, будем подсменивать раствор, заодно освежать, поскольку концентрация меняется, естественно, если помещать туда организм. Ну вот у нас…
Д.Ю. А для расчленения какой-то специальный инструмент, или кухонным ножом?
Сергей Савельев. Вы дали уже прекрасный инструмент. Я думаю, что сюда мы будем сбрасывать…
Д.Ю. Кости.
Сергей Савельев. Нет. Сюда мы будем сбрасывать то, что мы потом будем готовить, иначе… поскольку здесь довольно длинный жаберный аппарат, большой, значит, интересны очень жаберные нервы, потому что они имеют сложное строение, и потом у высших существ, таких как нас, с их помощью иннервируется весь глоточный аппарат. Часть животных поэтому мы зафиксируем, соответственно, вместе со всеми жаберными щелями, т.е. голову отделяя от тела позади этих щелей. Вот что, собственно говоря, я и начинаю делать. Ну, пяточек таких, я думаю, будет хорошо. Ножик прекрасный, прекрасный.
Д.Ю. Великолепно режет.
Сергей Савельев. Чудесный, я просто…
Д.Ю. Кузнец Пампуха знает толк.
Сергей Савельев. Да, кузнец Пампуха, большая благодарность кузнецу Пампухе, потому что человек с пониманием отнёсся. Мне и фасетка нравится, чуть не 1,5 см, и заточено хорошо.
Д.Ю. Мы ещё купили адский совершенно заточной прибор, отдельно покажу. Настоятельно рекомендую, очень хороший. Даже слепой, глухой, и фактически безрукий сможет прекрасно заточить. А голову-то сюда, наверное?
Сергей Савельев. Склероз. Дело в том, что для тех, у кого нет ручек, давным-давно в 70-е годы… Ну всё, у нас здесь пяточек. Сейчас мы ещё чуть-чуть подложим ценного материала, вот. Вот, кстати говоря, демонстрирую, это называется дружеский каннибализм.
Д.Ю. Каннибализм, да.
Сергей Савельев. Вот одна минога пытается засадить другую в том смысле, что сделать в ней дырку и её заесть.
Д.Ю. Видимо, уже сделала.
Сергей Савельев. Ну да, там присосалась неплохо. Т.е. она пытается питаться своими соседями.
Д.Ю. А они не родственники пиявок, нет?
Сергей Савельев. Нет-нет, пиявки это беспозвоночные. Мы отличаемся от них тем, что у нас есть позвоночник или хрящевой, или костный, и спинной мозг идёт внутри. Ну и спереди голова. У беспозвоночных немного другая система. У них брюшная нервная цепочка, т.е. нервная цепочка лежит на брюшной стороне тела, и головные ганглии, которые охватывают пищеварительную трубку. Есть много, кстати говоря, теорий происхождения, в т.ч. и крайне завиральных – о том, что бедные червяки жили-жили, потом взяли, с дуру ума перевернулись, и стали ползать на спине.
Ну, этим теоретикам могу предложить перевернуть простого червяка и посмотреть, как он будет ползать на спине. Это, конечно, крайняя форма, так сказать, несостоятельности интеллектуальной, но тем не менее, такие теории есть. Потом они превратились в теорию… да что ж это такое? Так, нет, это безобразие какое-то. Я не могу допустить каннибализма, это так неприлично.
Д.Ю. В публичном месте.
Сергей Савельев. В публичном месте; поэтому придётся уменьшить…
Д.Ю. Накал страстей.
Сергей Савельев. Накал страстей, да, с помощью ножа. Что ж это такое? Понятно, что у пострадавшего будет такая же судьба. Ну, что делать? Кстати говоря, тот, кто был поактивнее, он толстенький, и все признаки того, что он ест не первого своего товарища.
Д.Ю. Агрессор, да.
Сергей Савельев. Да. Какой-то просто маньяк, я бы сказал, Чикатило.
Д.Ю. Миножный.
Сергей Савельев. Да, миножный маньяк. Так, это у нас 3, ещё парочку сладеньких. 4. Т.е. у нас набирается прекрасная закуска. 5. Ну что ж, чудесно. Теперь мы перейдём к более мягкой форме, а именно мы сейчас отстрижём головы без жаберного аппарата, которые, собственно говоря, мне тоже будут нужны.
Д.Ю. А многие говорят теперь, что динозавры это были птицы. Ихтиозавр тоже был птица?
Сергей Савельев. Нет, ихтиозавр, у него почему-то крылышков не было, у него был хвостик, и плавал он в воде. Хвостик и плавнички. Вот те, кто говорят, это есть такая парадигма, сейчас я объясню в 2 словах. Есть такая палеонтологическая парадигма, она построена на том, что палеонтологов – в большинстве случаев это американцы, в первую очередь, потому что если собрать всех палеонтологов, занимающихся динозаврами, в нашей стране, то их мы с трудом посадим вокруг этого стола. Оставшееся место придётся заполнять журналистами, потому что их всего 5 человек. Это включая тех, кто переучился с изучения дохлых кроликов на динозавров и прочее остальное. Для тех, кто знает, поймут, о ком. Несмотря на эти все проблемы, их 5 человек в стране. А если в Америке созвать такой конгресс, то это будет 2 500 человек.
Д.Ю. Печально.
Сергей Савельев. Вот и вся разница. Т.е. если так финансировать науку (не хочется о грустном), то, пожалуй, скоро будет динозавров не в 10 раз больше, чем палеонтологов, а в 100
Д.Ю. Сами закончатся.
Сергей Савельев. Да, сами закончатся. Теперь дальше. Вот теперь у нас задача такая – последняя жаберная дырка у этой твари, она находится примерно на уровне конца продолговатого мозга. Поэтому я буду, значит, отчекрыживать мозги примерно по второй дыре, чтобы уж точно не ошибиться. И здесь у нас продолжается та же самая история, т.е. мы их быстренько разделываем.
Д.Ю. Усекновение главы.
Сергей Савельев. Ну, я бы не сказал, что здесь как бы мы повторяем знаменитый опыт Иоанна Предтечи, но что-то в этом есть.
Д.Ю. Ты смотри.
Сергей Савельев. Резвая. Ну она точно кого-то, вот смотрите, она в крови, она кого-то заела там. Нашла дырку, нашла она чей-то бок вкусный, и запустила…
Д.Ю. Наиболее активные не теряются, едят друг друга.
Сергей Савельев. Нет-нет, едят друг друга. Ну, это нормально. Это как и люди, люди занимаются примерно тем же самым. Ну, не в прямом смысле, а в заочном, просто отнимают все средства к существованию, что является тем же самым, т.е. поеданием. Так, у нас 4,5, чудесно.
Д.Ю. Достаточно?
Сергей Савельев. Я думаю, что надо сделать побольше, поскольку…
Д.Ю. Десяточек?
Сергей Савельев. Десяточек, да. У нас есть избыток прекраснейшего материала, просто могу порадоваться. Тот, кто будет смотреть, если будет смотреть тот, кто это поймал, вам огромная благодарность сердечная, потому что я замучился искать этих замечательных…
Д.Ю. Интересно, а как они их ловят?
Сергей Савельев. Ну, обычно, в обычной жизни, т.е. когда вот, в недавнишнее время, их просто заставными такими, заставляли такими решётками, деревянными плетнями, и там они сгребаются в сторону, а там ставят какие-нибудь сетки, ещё что-то. Но обычно вместе со всем, просто это сорная рыба, которая попадает в сети со всеми остальными. И её просто-напросто используют.
Д.Ю. А то бывает, как раков, положить в эту раколовню, рачевню дохлого кота.
Сергей Савельев. Что вы, зачем дохлого кота? Нет, дохлого кота это неплохо…
Д.Ю. Ну, они же на что-то должны идти.
Сергей Савельев. Они идут на рыбу на живую, понимаете? Ну, зачем живую рыбу, где… Они идут просто там, где рыба живёт, там они и водятся. И их так же точно используют.
Д.Ю. Адские твари.
Сергей Савельев. Всё, вот у нас разрезик, вот такие же будут гистологические срезы головы, если посмотреть поближе. Маленький-маленький спинной мозг проходит. Он, кстати говоря, у миног и у миксин он довольно плоский. У миксин он вообще похож на такой плоский, раздавленный медицинский чемодан, на который сел кто-то от 100 кг. А у этих он просто плоский такой, низенький, и там огромные клетки, которые очень удобно изучать. Понятно, что чем животное более древнее, тем, как правило, клетки у него крупнее. И этим надо пользоваться. По этой причине, например, многие объекты…
Д.Ю. Лучше видно.
Сергей Савельев. Лучше видать. Ну, представьте себе, вот если мы возьмём не рыб, бог с ними, а возьмём каких-нибудь существ более продвинутых, но не сильно. Например, амфибий. Вот амфибия, мы смотрим на неё – ну чего, лягушка и лягушка. На самом деле, они очень разные есть. Есть, во-первых, большие, и я бы сказал вкусные лягушки, называются мегалобатрахусы, это вот такого размера…
Д.Ю. Лягушка?
Сергей Савельев. Амфибия, тритон, который живёт в Японии, и который является деликатесом для очень богатых японцев, ну и всяких других гурманов, у кого есть средства для того, чтобы их приобретать. Это, значит, такая вот довольно большая, но я лично таких вот, имел дело вот с такими мегалобатрахусами. Но самое главное не в этом, самое главное в размерности. И в размерности не самого мегалобатрахуса, у которого клетки крупные, а в размерах яйцеклетки. Вы представьте себе…
Д.Ю. Я считаю, надо ещё зелёную употребить.
Сергей Савельев. Вот эту?
Д.Ю. Да. Уж больно она…
Сергей Савельев. Мегалобатрахус. Представьте себе, что у него яйцо, ну, все видели лягушек, которые плавают в водоёмах, там чёрненькая икра…
Д.Ю. Икру откладывают, да?
Сергей Савельев. Да. Там она по миллиметру примерно, чуть побольше, полтора.
Д.Ю. А каждая икринка это клетка?
Сергей Савельев. Каждая икринка это отдельная клетка, но уже когда откладывает, тут же сразу самец сверху поливает сперматозаврами всё это дело, они туда пробуриваются, сразу попадают, и процесс пошёл. Лягушёнки заводятся. У них наружное. У многих амфибий есть и внутреннее оплодотворение, не у всех, но есть. Ну, короче говоря, этот мегалобатрахус, у него эта самая яйцеклетка, которая у лягушечки 1,5 мм, у него она такая примерно, 1,5-2 см одна яйцеклетка.
Д.Ю. Японцы жрут поди?
Сергей Савельев. Нет, они икру не жрут, они её очень ценят, поскольку…
Д.Ю. А что же они с ней делают?
Сергей Савельев. Они её выращивают во взрослых животных, потому что главный ресторанный деликатес это взрослое животное. Кстати, там была история. В 70-х годах там возникли проблемы, связанные с тем, что в искусственных условиях – японцы, как же, аквариумисты великие, самые великие в мире и в окрестностях, сапоги которых подпирают из Вселенной, как Урфин Джус. Это так, к смеху. Они, значит, создали… аквариумы там, кучу денег вложили. Ну, бизнес. Представляете, мегалобатрахуса съесть на каком-нибудь японском празднике? Класс высочайший. Там тем более было много богатых японцев в тот момент. Это сейчас они немножко обеднели. И вот они начали разводить. И так, и температуру, и влажность, и давление, и они у них в природе живут, чего-то…
Д.Ю. Не разводятся.
Сергей Савельев. Никак, ничего не получилось. Т.е. контролируемого размножения не вышло. Потом они пригласили специалиста, говорят злые языки, что из России. Может быть, судя по решению проблемы.
Д.Ю. Так.
Сергей Савельев. Может врут, не знаю, не гарантирую достоверность. Чего делать-то? вот специалист. А он говорит – ну как, чего, давайте трактор. Вырываете канавы, и выпускаете их туда. И всё. И как стали мегалобатрахусы размножаться. Это лишний раз говорит…
Д.Ю. Явно русский был.
Сергей Савельев. Это был явно русский. К сожалению, я абсолютно точно этого не знаю, но, тем не менее, вот такая история. Давайте-ка ещё парочку сладеньких, уж очень я страдал от их отсутствия, у меня прямо была какая-то трагедия жизненная. Вот.
Д.Ю. Они прекрасны.
Сергей Савельев. Я чувствую, их полюбите к концу. Некоторые начнут сожалеть.
Д.Ю. Я их только маринованными употреблял.
Сергей Савельев. Ну, маринованные, вы знаете, это примитив, потому что ничего лучше зажаренной миноги на разогретой сковородке, в сухарях, с перчиком и солью, нет в природе.
Д.Ю. Сухари у нас есть, Дементий?
Дементий. Нет.
Сергей Савельев. Ну, может быть, есть мука? Есть, может быть, старый кусочек хлеба?
Д.Ю. Мука есть.
Сергей Савельев. Ну и всё. Вот такая у нас история. Теперь я сделал, закончил. Значит, это у нас фиксируется, это всё замечательно, и пока мы это откладываем, материал. Здесь у нас спирт, здесь у нас формальдегид 10% раствор. Теперь у меня начинается сложная работа и достаточно длинная. Т.е. я выберу объекты покрупнее, и начну их препарировать. Т.е. мне нужно выдрать из них мозги. Это задача достаточно сложная, потому что у этих животных есть очень 1 интересная особенность.
Вот у нас сосудистые сплетения, если выковырять у кого-нибудь из нас мозг, то снаружи ничего не видно. А у них, я даже пожертвую одним зверьком – сейчас я выберу – для учебного процесса, поскольку я считаю, что наши зрители и слушатели достойны, раз они до сих пор выдержали этот ужас, значит, они должны быть вознаграждены изумительной картинкой. Сейчас мы сделаем эту изумительную картинку, я сейчас объясню, кто на ком сидел. У меня есть инструментарий с собой небольшой, все полезные для практического анатома…
Д.Ю. С вашего позволения.
Сергей Савельев. Да, пожалуйста.
Д.Ю. Как там – судьба за мною, как сумасшедший с бритвою в руке.
Сергей Савельев. Да-да. Это именно для этого.
Д.Ю. А зачем бритва? Тонкие срезы?
Сергей Савельев. Бритва, во-первых, очень тонкое лезвие, хорошее. У меня нормальные инструменты, есть вот достижения японской техники, есть знаменитый скальпель, по преданию давно ушедших академиков, говорят, что этим скальпелем оперировали носовую перегородку самого Иосифа Виссарионовича.
Д.Ю. О!
Сергей Савельев. Это скальпель Пфау, я берегу его непонятно зачем. Но, тем не менее, мне он нравится. Ещё ножницы из той же серии, хирургия довоенная..
Д.Ю. СССР.
Сергей Савельев. А здесь СССР, советское – значит отличное, это же знаменитая поговорка. Но, тем не менее, сейчас эта штучка покажет, она не только брить умеет, а, тем более, вечерком её проверил на чашечке.
Д.Ю. Позвольте подержаться за скальпель, которым резали нос Иосифу Виссарионовичу.
Сергей Савельев. И вот эти ножнички, тоже я не знаю, там у него усы подрезали ими, или чего делали.
Д.Ю. А их вообще нужно, можно точить?
Сергей Савельев. Ну, я точу, но как-то жалостно, потому что…
Д.Ю. Не специалист.
Сергей Савельев. Да, точить можно и нужно, это тот инструмент, не одноразовый, который сейчас, который ничего не режет, а это тот инструмент, который режет. Ну так вот, я сейчас воспользуюсь советским инструментом, и произведу разрезание… головы. Вот, значит, чего мы здесь видим. А видим мы здесь следующее.
Вот, смотрите, видите, какая картинка. Жаберный аппарат вот этот самый, куда открываются дырки, вот оно. А вот здесь лежат, вот это край мозгов, а вот здесь эта самая ассиметричная обонятельная ямка, которая разделяется внутри перегородкой. А вот это вот и есть мозги, маленький-маленький кусочек. А здесь мощный, видите, язык, и мощные такие как бы зубы, которые что делают – это позволяет проделать дырочку в теле, и потом глоткой просто сосать внутренние соки, включая кровь. Вот, собственно говоря, такая картина.
Я специально сделал ассиметричный разрез для того, чтобы нам можно было насладиться зрелищем, значит, цели моих исследований, это мозгом. Вот, собственно говоря, на такую тварь, т.е. ещё раз подчёркиваю, тварь-то большая, вот на такую тварь мозг у нас составляет вот этот маленький комочек, вот этот кусочек. Всё.
Д.Ю. Ей для жизни достаточно.
Сергей Савельев. Я поэтому всегда говорю, если говорим о людях, то надо иметь в виду, что, собственно говоря, для того чтобы есть, пить, размножаться, и выпендриваться, достаточно столько. Остальное только отягощает свободную…
Д.Ю. Умножает скорбь.
Сергей Савельев. Умножает скорби. Поэтому скорби умножать не надо. Но здесь есть ещё всякие тонкости. Над мозгом миноги находится сосудистое сплетение. Первый же просмотр новых препаратов, с новыми маркёрами, которые позволяют анализировать физиологию этого дела, показал, что у них в этом сосудистом сплетении, т.е. это такое место, через которое проходит кровь, чтобы сделать ультрафильтрат, т.е. образовать спинномозговую жидкость.
У нас такая же штука, и струйка течёт вот такой толщины через наш мозг. У них то же самое, но у них более пассивная система, и там происходит кроветворение, причём во всех отделах. Т.е. если у нас в полых костях, там клетки кроветворения, то у них это происходит в сосудистом сплетении. Есть такое в природе? Да, встречается у крупных осетровых в районе сосудистого сплетения заднего мозга. Но вот для миног это было плохо известно.
Так что сейчас я подготовлю несколько мозгов, т.е. несколько крупных экземпляров, отрежу головы, и приступлю к препарированию мозга. Это немножко такое, волокитное и болезненное занятие, поэтому здесь сложно получить райское наслаждение от демонстрации, как в цирке, но тем не менее.
Д.Ю. Продолжим декапитацию.
Сергей Савельев. Продолжим декапитацию, да. Здесь выберем как раз покрупнее, потому что хотелось бы… какой-то очень противный, нет.
Д.Ю. Нажористый.
Сергей Савельев. Нажористый. Вот нажористых мы любим. Вообще, пока толстый сохнет, тонкий сдохнет. Но здесь всё наоборот у нас в этой системе, поскольку нам как раз толстячки-то и нужны. Вот ещё один хороший. Ну вот, сейчас я троечку приготовлю, и начну препарировать. К сожалению, это долгое, занудное, и малоинтересное занятие, поэтому уж как получится с демонстрацией. Когда, значит, я сейчас препарирую, я вытащу мозги, и мы их начнём фиксировать в глутаральдегиде и по Гольджи.
Ну и в спиртяжке тоже обязательно сделаем, потому что это тотальная… Почему я так делаю? Нет чтобы сейчас всех нарезать и перейти к приготовлению закуски непосредственно, а я вожусь. Зачем это всё нужно? Дело в том, что фиксирующие жидкости проходят медленно через тело. И там фиксация за час бывает 2-3, иногда 5 мм, зависит от плотности ткани. А мозги, как вы видите, довольно глубоко, и они сами ещё звери слизистые, значит, они довольно скользкие. А самое скользкое в мире считается существо – это миксина, ближайший родственник, морская, они вот такого диаметра.
Д.Ю. Там какая-то особая слизь?
Сергей Савельев. Там слизь, которую можно завязать в узел, она тут же развязывается. Фокусы все обычно любят показывать впечатлительным детям, ну, когда морские. Они действительно развязываются, удержать её в руке невозможно, выскальзывает вот так прямо, как будто вот… невероятно. И по этой причине как бы эти сверхскользкие существа, а эта слизь, она же фиксируется сразу, схватывается белок-то, схватывается спиртом и формальдегидом, и вовнутрь ничего не проходит, начинает медленно очень. Поэтому мне нужно время для того, чтобы это прошло.
А здесь нельзя время тянуть, надо, чтобы быстро схватился мозг. Поэтому я буду предельно удалять ткани, а уже кусочки там на подложке, с хрящиками, это хрящевые рыбы, у них никаких костей нет. Т.е. это привет мамам, подавиться ребёночек не сможет, если сможет это есть. Да и папа не подавится костью.
Д.Ю. Да и мама не подавится.
Сергей Савельев. И мама не подавится костью в варенье. Костей нет, хрящевая рыба, точно так же, как и осетровые, и даже ещё лучше, хрящики мягче. И я буду, значит, соответственно, работать. Видите, вот они ещё, жаберный аппарат работает замечательно…
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Видите, всё работает, всё живёт и процветает. Почему – потому что система пейсмекерного регуляции, сокращения нервов висцерального, т.е. жаберного аппарата, она продолжает работать. А поскольку энергетический запас у холоднокровных внутри нейронов довольно долго будет чирикаться, как рыба на суше, когда вот это всё происходит.
Д.Ю. Т.е. покруче, чем курица с отрубленной башкой.
Сергей Савельев. Да, курица далеко не убегает. Мой опыт показывает, в среднем, 20-30 шагов, но, собственно говоря, человек без головы тоже пробегает около 100 метров примерно, прежде чем споткнётся. Есть кинохроника, есть данные военные, когда там снарядом сносит голову человеку, а если он бежит ровно, по ровной поверхности, то в автопилоте (это важно для чего – для понимания работы спинного мозга) там автоматическая система работает, и он продолжает бежать пока не споткнётся. Т.е. запас хода, на самом деле, у нас тоже довольно хороший. Не надо уж так…
Д.Ю. Преуменьшать.
Сергей Савельев. Преуменьшать наши возможности. Так что я перейду к этой работе. Ну вот, смотрите, сейчас я буду…
Д.Ю. Так-так.
Сергей Савельев. Ну, итак, сейчас мы, значит, сделаем пробный замес, благо что мы постараемся отработать технологию так, чтобы это было побыстрей. Потому что, естественно, душа горит, закуска стынет, всё уже, значит. Обычно делается как – обычно с таких тварей надо снять верхнюю крышечку, срезать. Обычно мозги спрятаны достаточно глубоко и хорошо, как у нас, например.
Д.Ю. Защищены, да?
Сергей Савельев. Да. Они защищены довольно неплохо, и, как в нашем случае, это там волосы, у кого есть, там дальше череп, подвешенные мозговые оболочки, 3 штуки, т.е. система хорошо защищена. Здесь ориентироваться довольно просто, поскольку у них есть вот это вот дыхательное, не дыхательное, а обонятельное отверстие вот здесь на поверхности. Вот надо до него дорезать и от него плясать, потому что оно через 3-4 мм заканчивается как раз обонятельной капсулой, в которую приходят первые пары нервов обонятельных. Ну, вот мы их сейчас..
Вот она, вот дыра, видите, вот глазки, а вот ассиметричная обонятельная ямка, куда ноздря входит. Он входит вовнутрь, и там вот эта чёрненькая гадость – это не чёрненькая гадость, это, на самом деле, такие ламельки, т.е. плоскенькие, как у аккумулятора, такие пластинки, которые пигментированы, поскольку там находятся пигментные клетки. И смесь пигментных клеток и обонятельных составляет вот этот эпителий, т.е. И оттуда идут 2 нерва, т.е. всё равно 2 нерва обонятельных, несмотря на 1 дырку. Идут в головной мозг.
Д.Ю. А зачем ей нюх? Она рыб чует под водой?
Сергей Савельев. Конечно. А куда плыть-то, где закуска? Представьте себе, у вас в Неве завелась минога. Ну и что она будет делать? Там же не видно ничего, грязюка.
Д.Ю. В Неве?
Сергей Савельев. Ну конечно. Темно. А на глубине так вообще темно. Ну, вот она и по запаху идёт, где рыба. Т.е. она нюхает, естественно, не саму рыбу, как она будет там, её бок нюхать, что ли? Да нет, конечно, все же гадят в воду, не только спортсмены.
Д.Ю. Чемпионы.
Сергей Савельев. Не только чемпионы по плаванию имею дурную привычку писать в бассейн, но и все остальные рыбы. И поэтому они используют обоняние не столько для нахождения самой рыбы, сколько её фекалий. Где фекалий больше, рыбы, значит, соответственно, больше. Ну и всё, сейчас я завожу бранши ножниц вовнутрь, и начиню вокруг срезать мускулатуру, вот таким образом.
Д.Ю. А вот я из зоологии школьной помню, что у рыб некая боковая линия, которой они всё чувствуют, колебания воды. У них тоже есть?
Сергей Савельев. У них тоже есть, а как же? И на голове, и сбоку как раз. Это великая вещь, вы что. Когда вы смотрите…
Д.Ю. И нюх, и боковая линия?
Сергей Савельев. Боковая линия. Нет, ещё же у многих рыб, надо это иметь в виду, не только всё спрятано в обонятельной системе, это ещё, а вкусовые почки есть на половине тела у многих.
Д.Ю. Снаружи?
Сергей Савельев. Да, снаружи располагаются вкусовые почки. А у некоторых рыб, вот знаете, иногда показывают по телевизору, как там какой-нибудь морской житель на таких здоровенных лапках, значит, он задумчиво двигается по дну. Эйнштейн такой своеобразный.
Д.Ю. Жуткий огурец.
Сергей Савельев. Ну, нет, у рыбы плавники длинные, и вот он идёт там. Чего он идёт? Ничего он не идёт, он харчи ищет, как говорил Шариков, «где я харчеваться буду?». Вот он ищет, где харчеваться, потому что у него вкусовые почки находятся на передних плавниках, он ими шурует. Находит, начинает пороться там, еду ищет. Т.е. на самом деле вот эта вся благородная природная миграция там эта, альтруизм, а на самом деле того и гляди.
Д.Ю. Только за едой.
Сергей Савельев. Да конечно.
Д.Ю. Как великое переселение народов, видимо.
Сергей Савельев. Да-да, конечно, только за харчами, больше ничего. Ну вот, вот видите, она большая довольно, эта дырка. Вот. Дальше, значит, мы её поддираем и открываем мозги. Здесь есть тонкость, потому что надо поджиматься под хрящевую крышку, чтобы мозги не зацепить. Мозги нежные.
Д.Ю. Мозг не задет.
Сергей Савельев. Ну, это для лётчиков характерно. Здесь несколько другая ситуация, здесь мозг будет задет обязательно, в этом цель моего безобразия.
Д.Ю. Я помню, в советской школе мы на уроках потрошили лягушек. Многим девочкам становилось дурно, мальчики сатанински хохотали, всем нравилось жабу распатронить. А теперь народишко слабоват пошёл.
Сергей Савельев. Ну, так поэтому, как известно, чем меньше эмоционального опыта у детей, тем проще управлять взрослыми. Для чего это делается. Потому что позитивное знание, оно, к сожалению, выглядит не очень, оно выглядит как эта кровавая тряпка. И ничего не сделаешь с этим, так устроен мир. А если ограждать граждан от этого, то они могут поверить в любую чушь.
Д.Ю. Да. Это вот в «Фейсбуках» очень сильно заметно. «Я думаю только о позитивном, больше позитива». Ну, интересно, у тебя вся жизнь не может состоять из позитива. А потом ты столкнёшься с негативом, и что?
Сергей Савельев. А потом произойдёт встреча с судьбой. Эта судьба может оказаться клизьмой со скипидаром и патефонными иголками.
Д.Ю. Шестилитровой.
Сергей Савельев. Да-да-да. Кружка Эсмарха.
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. И тогда возникнет неожиданность. Обычно после этого они пытаются как-то замастрячить судьбу Анны Карениной. Ну она, конечно, понятно, что другая ситуация, Анна Каренина всё-таки была наркоманкой, ей тяжело приходилось. 2 мужика, наркота, жуть.
Д.Ю. Что употребляла?
Сергей Савельев. Я не помню, там чего в описании. Я думаю, в те времена общепринятые были какие-то вещи. Помоднее, я думаю, что-нибудь, беленький порошочек.
Д.Ю. Неужели тогда был?
Сергей Савельев. Ну, я не знаю просто, надо посмотреть, почитать классику надо. Надо читать между строк. Поэтому Анна Каренина, конечно, это герой почти нашего времени.
Д.Ю. Да. Бросилась под высокотехнологичный паровоз. Знающие люди говорят – это всё равно как сегодня если бы она бросилась в дюзы ракеты «Энергия», или что там у нас, «Ангара» сейчас.
Сергей Савельев. Ну, что-то красивое.
Д.Ю. Самое передовое.
Сергей Савельев. Она передовик, поэтому автор её вывел как склонную к наркотическим удовольствиям.
Д.Ю. А вот при советской власти всех суицидников, т.е. самоубийц, немедленно госпитализировали и начинали лечить. Правильно ли это было?
Сергей Савельев. Вопрос как лечить.
Д.Ю. Хочет ли организм покончить с собой?
Сергей Савельев. Нет, надо ли его лечить?
Д.Ю. Или надо дать волю?
Сергей Савельев. Нет, ну, конечно, детей нужно ограждать от таких впечатлений. Вот, собственно говоря…
Д.Ю. Что это у нас такое?
Сергей Савельев. Вот у нас… т.е. такой деликатес получился, вот у нас такая ложбинка, это мозговая капсула хрящевая. А внутри вот эта вот белёсенькая мерзость, вот эта вот, вот эта вот белёсенькая ерунда весом несколько миллиграмм, это и есть мозги. Естественно, даже я выковырять это не могу, для этого мне нужен бинокуляр и ещё полчаса, чтобы его вот так поднять элегантно, и так подняли и понесли. Не, вот это не могу, поэтому мне придётся поступать как-то простодушно. Т.е. я буду портить гигантское количество драгоценных реактивов…
Д.Ю. Действительно драгоценные?
Сергей Савельев. Ну, учитывая отсутствие финансирования науки, они все драгоценные. Ну что же, запускаем первую электронную микроскопию. Конечно, куски гигантские, но для электронной микроскопии берут кусочек обычно 1 мм х 1 мм х 1мм, т.е. маленький. У меня эти куски большие, но дело в том, что я открыл доступ фиксатора к мозгу, и практически мозг лежит на подложке из хрящевой капсулы, т.е. мозговой, сверху лежит мозг, и поэтому всё доступно. И он профиксируется, потом я его аккуратненько оттуда извлеку. Т.е. вот такой приёмчик.
Сейчас мы будем делать попеременно. То сделаем, засунем сюда, то засунем в этот, как его, бихромат калия для того, чтобы получить Гольджи, т.е. отдельные нейроны. Это, конечно, к сожалению, технология довольно вероятностная. Я учился у людей, которые непосредственно учились у Рамон-и-Кахала, т.е. мне повезло. Т.е. у лаборантов, которые вот перенимали такую науку. И действительно были профессионалами высочайшего класса. Есть такая, была, точнее, была такая мадам Антонова, которая описала, кстати говоря, колонки в мозге, до открытия физиологов на Западе, за которую чуть ли не Нобелевскую премию дали.
Она лет за 10 до этого описала колончатое строение мозга человека на человеке, используя окраску по Гольджи. Высочайший был профессионал. К сожалению, возня с этими сомнительными реактивами, конечно, свела его в могилу в довольно раннем возрасте. Тут уж ничего не сделаешь. Но она была настоящий энтузиаст, хотя не без причуд. Она очень много сделала в гольджировании, гольджистка была знатная, что тут говорить. Она как раз, вот колонки за ней, вот я учился у неё в т.ч. Она была специалистом.
Эта история имела продолжение, относительно вот Гольджи окраски. Как-то я, это было лет 15 назад, собираюсь уже уходить с работы, и вдруг раздаётся звонок. – Вас беспокоят из испанского посольства, бодрым голосом, знаете, такой переводчицы, боящейся потерять своё хлебное место. Бодрячком. Это обычная история. И, значит, говорю – ну, хорошо, испанское посольство, причём тут я и доны Педры, там как-то совсем уж ни с какой стороны, науки в Педряндии нет, как известно, никакой. Т.е. она была, я не говорю, что они какие-то плохие, она была, наука, но они её заменили на колбасу, сыр, виноградное вино, что и производят, в чём большие мастера.
Я говорю – да, чем вам могу помочь, я как бы занимаюсь-то как бы не совсем занятиями, характерными для Испании. Она говорит – не вопрос, у нас приехал гистолог. Я говорю – ничего себе. Я говорю – откуда? – Из самого Мадрида. Столица, столичный морфолог, это же серьёзное дело, тем более гистолог. Я говорю – ну, хорошо, столичный так столичный, чем я-то могу помочь? Она говорит – вот, у него есть проблема вопроса по гистологии. Ну, я чувствую, что она как-то слово гистология выговаривает неуверенно. Т.е. для неё это явно новое слово. Говорит – не могли бы вы что-нибудь сделать?
Я говорю – ничего себе. Ну, ладно, давайте, тащите его. Притаскивают мне его, значит, в пятницу. Притаскивают его в пятницу. Действительно заведующий кафедрой гистологии из Мадридского, там как-то университет как-то у них называется особенно. В общем, короче говоря, наследник Рамон-и-Кахала, того самого, который получил Нобелевскую премию за использование методов Гольджи. Кстати говоря, для интересующихся – есть книга, изданная казанскими гистологами в память о Рамон-и-Кахале, называется «Рамон-и-Кахал. Автобиография». Рекомендую прочесть, хорошая книжка. Ну, он на Кубе воевал, там всякая такая жизнь была непростая. Т.е. полезно почитать, ознакомиться.
И вот, значит, этот Рамон-и-Кахал, из его лаборатории приезжает ко мне учёный. Ну, я, значит, так-сяк, говорю, чего нужно-то? И тут выясняется, что, оказывается, он уже ездит 2 месяца по России, а до этого ездил уже полгода по Америкам, по Европам, и по всему остальному, и хочет он, чтобы у него в лаборатории Рамон-и-Кахала наконец-то начали красить по Кахалу. Логично?
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Но эта технология немного утрачена в том смысле, что её послали куда подальше давно-давно. Почему – потому что все уже увлеклись биохимией, а потом молекулярной биологией, а потом генетикой. Деньги-то дают на модное. А на классику исследований не дают ни рубля. И чего – естественно, постепенно все перемёрли, и альма-матер технологии осталась как бы матерью, но не альмой. И он, бедный, приехал искать. А где тут завелось? Я, говорит, объездил всю Европу, там нигде чего-то не умеют красить по Гольджи. Все рассказывают, а не красят. Можете меня научить? – Давай.
Д.Ю. Круто. Докатились.
Сергей Савельев. Да. Это к вопросу о развитии европейской науки. Т.е. они ценное, то, что было бесценным просто, за что Нобелевские премии, в конце концов, давали, они это утратили начисто. У нас сейчас то же самое происходит, у нас же на моднявое дают, у нас же моднявка должна быть. Если у тебя нет слова молекулярная биология и ещё какой-нибудь пакости типа стволовых клеток, тебе ничего не дадут никогда. Тебя только догонят и добавят, поскольку зачем это нужно? Это всё прошлый век – вам скажет какой-нибудь пузатый дядька.
Д.Ю. Интеллектуал.
Сергей Савельев. Да. Со значком Академии наук, в которой скоро выборы. И зачем это вам? Это вам ни к чему, это какой-то прошлый век, 19 век, антиквариат.
Д.Ю. Лишённая мозга дёргаться перестаёт.
Сергей Савельев. Лишённая мозга, она становится настоящим избирателем. Покладистым, в смысле.
Д.Ю. Безмозглым, да.
Сергей Савельев. Да, прекрасно. Так, вот ещё 1. Ну вот… и 3 дня, значит, ещё одна, 3 дня, значит, я вынужден был… я, значит, поступил просто, взял крысу, сделал с ней то же самое, что с миногами, и после этого…
Д.Ю. Краткий курс.
Сергей Савельев. Что?
Д.Ю. Краткий курс.
Сергей Савельев. Да. Трёхдневный. Я говорю – вам сколькими способами? Он говорит – ну, мне бы, значит, у него глаза расширились наконец-то. Он говорит – мне бы по Рамон-и-Кахалу, а ещё бы по Гольджи, а ещё бы по Бильшовскому. Гросс. Хорошо. К сожалению, там многие окраски длятся больше 3 дней, но у него были последние 3 дня, пришлось интенсифицировать, повышать температуру, менять концентрацию, что не очень хорошо, конечно. Но я делал это осознанно.
Д.Ю. Это был гистологический интенсив.
Сергей Савельев. Да, intensive method. В общем, хорошо, значит. Через 3 дня он, значит, получил. И когда он увидел – спинной мозг, поскольку проще всего и быстрее – я из спинного мозга сделал этой крысы, он получил этот препарат, он сказал – а можно мне его забрать с собой? И глаза… Я сказал – забирай, хоть всё забирай.
Д.Ю. Даже с крысой.
Сергей Савельев. Даже с дохлой крысой забирай, говорю, вези, будет тебе счастье. Утащил. Больше я, к сожалению, ничего о нём не слышал, но, наверное, там они как-то освоили хотя бы на уровне студентов это мероприятие.
Д.Ю. То, что когда-то изобрели, и за что получали Нобелевские премии.
Сергей Савельев. Да, это вот печальная судьба. У нас прямо то же самое. У нас в стране был создан самый лучший в мире цитоархетонический атлас мозга человека. Лучший. Вот в 80-х годах выходила какая-то книжка какого-то занудного немчуренца, вот, такого на редкость зловредного и занудного. И он где сравнивал… книжка прямо так и называлась «Цитоархетонические атласы мозга человека». Вот он собрал со всего мира всё, ну, видимо, дошёл с трудом, доехал на «Мерседесе» до библиотеки, залез в неё, и был поражён, что там просто лежит ещё одна монография, которую можно опять продать. Он сравнивает между собой, книжка такая приличная. Причём в хорошем издательстве, Academia press, что-то такое.
Сравнение разных атласов мозга человека. Так вот, он наш атлас 56 года, он признал в своей этой монографии лучшей работой по цитоархетонике мозга человека вообще в истории. Ничего аналогичного. Услышать это от занудного немца, который очень болезненно переживает собственную несостоятельность…
Д.Ю. Довели большевики науку о мозге.
Сергей Савельев. А он, по-моему, был этот, западный фашист.
Д.Ю. Я про наших, которые такие атласы бомбили.
Сергей Савельев. Да, такие делали, просто феноменальные.
Д.Ю. Отрадно.
Сергей Савельев. Ничего лучше, и до сих пор ничего лучше. Но я могу всех успокоить любителей американской науки, кстати говоря. В Америке ни одного цитоархетонического атласа до сих пор нет. Они там что-то сделали точнее всех на свете с помощью томографии. Объясняю, исходя из нашего предыдущего разговора. Сейчас мы продолжим. Томография имеет разрешение в самом лучшем виде 100 микрон. Обычно работают на 150. Всё остальное – арифметика. А цитоархетонические атласы, которые делались с помощью микроскопической техники, имеют разрешение 0,5 микрона. В 300 раз больше. Поэтому достижения Америки, они хороши только для американцев, которые не знают ни науки, ни собственной истории.
Д.Ю. Жестоко.
Сергей Савельев. Давайте продолжим. Где наши подопечные? Они страдают без нашего внимания.
Д.Ю. Дементий.
Сергей Савельев. Нам нужно покрупней.
Д.Ю. Так, снова наши парни. Они самцы, самки? Или гермафродиты?
Сергей Савельев. Нет-нет, здесь и самцы, и самки есть. Но у них сложное размножение, несколько не так упрощённо можно. Вообще в рыбьем мире, там с этим делом известные проблемы, потому что… ну, например, классический вариант это селёдочка атлантическая. Любите, господа, атлантическую селёдочку?
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Я тоже люблю. А вы какую любите? Побольше и потолще, или потоньше?
Д.Ю. Пожирнее.
Сергей Савельев. Пожирнее. Т.е. вы, получается, любитель самок.
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. А вы знаете, что каждая самка у селёдок в молодости была самцом?
Д.Ю. Нет. Про селёдок не знаю. В детстве я был юный аквариумист, и в книжках читал, что рыба под названием меченосец, если она какого-то одного пола в аквариуме живёт, то некоторые особи меняют пол самостоятельно для того, чтобы размножаться дальше.
Сергей Савельев. Ну, мы пробуем это широко, но у нас трудно, пока плохо получается.
Д.Ю. Плохо, да. Только хирургическим путём у людей. Но стараются.
Сергей Савельев. Так вот, значит, насчёт селёдок. Там сначала молодые селёдки, пока они маленькие, это такие дохленькие, такие шустренькие, как сперматозоиды. Они, значит, самцы. А когда селёдка достигает весомых достоинств…
Д.Ю. Половозрелости.
Сергей Савельев. Округлости. Она постепенно становится самкой.
Д.Ю. Она определяется с половой ориентацией.
Сергей Савельев. Да. Она в конце определяется всегда одинаково – становится самкой. И вот, когда это происходит, значит, её молодые будущие самки с успехом оплодотворяют.
Д.Ю. Вот это да.
Сергей Савельев. Вот так устроен мир. А мы чего-то там говорим…
Д.Ю. Про своих.
Сергей Савельев. Про своих. Господи, наши – невинные дети.
Д.Ю. Миноги отдали свои головы науке.
Сергей Савельев. Да. Ну и, как всегда, учёные готовы воспользоваться. Мне больше всего в моей жизни…
Д.Ю. Слабостью.
Сергей Савельев. Слабостью. Нет, размерами научных объектов. Мне всегда нравилось, например, изучать поджелудочную железу у осетровых – она вот такая, а осётр-то. Представляете, какая поддержка науке от такого?
Д.Ю. А зачем у осетра изучать железу?
Сергей Савельев. О, там есть очень много тонкостей. К нашему счастью, этого многие не понимают, и поэтому мы до сих пор колем инсулин каждый день. Если бы вашего покорного слугу финансировали в поедании осетров, то, смотришь, мы бы уже решили эту проблему, и внутривенно вводили бы инъекцию раз в месяц, а то и раз в полтора, потому что эта проблема решена в т.ч. с помощью различных реликтовых и особо вкусных рыб.
Д.Ю. Там же чудовищная мафия, Сергей Вячеславович. Опасно такими опытами заниматься.
Сергей Савельев. Так я поэтому и не занимаюсь. Это же очень опасно, очень.
Д.Ю. Это же целая индустрия.
Сергей Савельев. Ну что, там они миллиард долларов маржи в день за счёт больных, за счёт лекарств, за счёт полосок, за счёт диагностики, и прочего всего. Там обслуживание сочетанных всяких этих заболеваний, лечение всяких побочных дел. Это гигантский бизнес. Конечно, за мою жизнь, если бы я этим продолжал заниматься, никто бы не дал ни рубля.
Д.Ю. У нас есть кисточка, если что.
Сергей Савельев. Кисточка это просто, это же…
Д.Ю. Это всё, чтобы русских унизить, понаделали всяких инструментов. А вообще она тефлоновая, к ней прилипать не должно.
Сергей Савельев. Гады.
Д.Ю. Жару достаточно или добавить?
Сергей Савельев. Да-да-да. Нормально-нормально. Вроде бы, ну, чуть-чуть добавить можно. Так, ну тогда приступаем, собственно говоря. Это, конечно, не японский ресторан, это русский самострок. Ну, что есть. Я не буду брать лопаточкой соль и делать вид, что я соблюдаю гигиену. Нет.
Д.Ю. А это что у нас, сухари?
Сергей Савельев. Это сухари, это миноги обезглавленные. Здесь соль, красный перец, чёрный перец, оливковое масло, вроде как пригодное для жарки.
Д.Ю. Не маловато?
Сергей Савельев. Маловато будет. Надо поддать.
Д.Ю. Мало-мало-мало-мало…. Мало огня.
Сергей Савельев. Сейчас посмотрим. Хорошо перец симпатичный. Я как-то купил порошковый перец, долго будете смеяться, вот, и, значит, по своей привычке засолил сало. Поскольку я не разделяю ненависть некоторых народов к салу, и считаю, что…
Д.Ю. Мы, наоборот, разделяем любовь к салу.
Сергей Савельев. Да. Ну, к тому же американцы даже своим очень своеобразным солдатам в пайки кладут сало почему-то.
Д.Ю. Так называемый lard.
Сергей Савельев. Да-да. Кладут сало в упаковочках, потому что как-то они всё-таки думают, что солдаты должны как-то выживать в тяжёлых условиях. Я люблю сало, я сам его солю, я сам его копчу после этого. Причём я копчу специфически. Раз уж мы на кухне, можно поговорить и об этом. Я копчу специфическим способом – я сначала беру сало, хороший кусочек у какого-нибудь фермера или ещё как-то, и, значит, засаливаю. Обычно я засаливаю по-холодному, т.е. это значит, что я просто пересыпаю солью с красным перцем, или с чёрным, в зависимости от умонастроений. Надо переворачивать. И дальше после этого кладу… мы можем, наверное, чуть-чуть даже и убавить, нет? Ну давайте.
Д.Ю. Её отрывать нельзя, а то она мгновенно…
Сергей Савельев. Ну вот, и она лежит у меня. Поскольку у нас зима чудесная – то плюс, то минус, сало это то растает, то, наоборот, замёрзнет. Чудесно всё. В результате оно набирает соли столько, сколько нужно по ходу дело. Т.е. за счёт межклеточников, значит, просаливается, и затем я дожидаюсь хорошего мороза, градусов 20, и затеваю копчение. Т.е. нормально…
Д.Ю. Можем сюда бросить.
Сергей Савельев. Да-да, сейчас я буду бросать сюда. Вот, и затеваю копчение. Дело в том, что в этот момент должна быть низкая температура. Тогда что я делаю – я копчу примерно 40 минут, и у нас всё получается чудесно, потому что прокапчивается слой в 3-4 мм, а внутри сало невинно, как дитя. В результате получается, что сохраняется вкус солёного сала, и приобретается запах и аромат копчёного, что, собственно говоря, и требуется доказать.
Д.Ю. Красота. Так, как мы определяем готовность?
Сергей Савельев. Готовность – по виду и запаху. Сейчас как едой запахнет.
Д.Ю. Я слабоват, я их никогда не жарил.
Сергей Савельев. Нет-нет, здесь будет легко. Как только у оператора закапает слюна и будет прожигать дырки в полу, так всё у нас будет готово. Так, сейчас я ещё заброшу всё-таки несколько.
Д.Ю. А вы любитель х/ф «Чужой», «Чужие»?
Сергей Савельев. «Чужой»? Меня немножко смущает примитивность. Фильм-то ничего так, задумка. Я всё время смотрю когда такое кино, я расстраиваюсь, знаете, потому что задумки прекрасные, а воплощение такое убогое, что просто слёзы одни. Хотелось бы как-то, ждёшь всё время большего.
Д.Ю. Забыли обвалять, нет?
Сергей Савельев. Ай-ай-ай-ай-ай. Это мы сейчас доделаем, это у нас неправильно. Потому что сухарики, они обычно подгорают. Так, вот, у нас уже мы приближаемся. Да, забыли обвалять, ну ладно. Теперь пойдёт веселее. «Чужой» - ничего фильм. Затея хорошая, но воплощение… Просто такое впечатление, что этих толстых тётенек, которые в таких синеньких бриджах коротеньких там бастуют на счёт того, что им не платят деньги, они, видимо, из вредности такие сценарии пишут. В которых через каждые 10 минут начисто возникает противоречие – давайте я – начисто возникает противоречие со всем предыдущим фильмом.
Д.Ю. По-моему, это готово.
Сергей Савельев. Да, сейчас скоро. Всё, сейчас ещё 3 минуты и порядок. Мы его так выкатим, а это вот сюда. Это лучше всего делать такими щипчиками.
Д.Ю. Щипчики увезли за город жарить мясо.
Сергей Савельев. Ясно.
Д.Ю. Пахнет вкусно минога, осмелюсь заметить.
Сергей Савельев. Слушайте, это вообще деликатес для тех, кто понимает. Вы просто ангел какой-то с крыльями. Ну… У нас дело теперь пойдёт намного веселее.
Дементий. Скажите, пожалуйста, ещё раз в кадр, что я ангел-спаситель.
Сергей Савельев. Мне принёс ангел-спаситель с усами и с бородой, в бандане.
Дементий. Спасибо.
Сергей Савельев. И в очках. Это просто ангел действительно.
Д.Ю. Эти у нас раньше всех залегли. Может, уже пора того? А это?
Сергей Савельев. Сейчас. Так, вот эта сейчас будет готова, сейчас ту проверяем.
Д.Ю. Это самая первая была.
Сергей Савельев. Да. Всё, всё. С этой всё хорошо. Так. Давайте тарелочку, подсушим малость, протрём тряпочкой.
Д.Ю. Извлекаю?
Сергей Савельев. Да-да-да. Всё. Всех трёх. Все остатки былого величия.
Д.Ю. У нас ещё есть.
Сергей Савельев. Ещё есть? Чудесно. Потому что здесь маслица нужно побольше.
Д.Ю. Ангел-спаситель заботливо принёс на донышке бутылки. Возможно, эти сковородки тефлоновые не совсем удобные для такой дичи.
Сергей Савельев. Я, честно говоря, пользуюсь, в основном, этими сковородками, чугунными, простейшими.
Д.Ю. Чугунные сковородки у нас тоже все за городом попрятаны.
Сергей Савельев. Я, так сказать, как-то попроще, ближе к естеству. Ну как, помните, «к нам едет ревизор».
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Если, говорит, больной помрёт, то он и так помрёт. Мы, говорит, всё ближе к естеству. Чего на него дорогие лекарства тратить? Почти как сейчас у нас.
Д.Ю. Транжирить, да. Ай-ай-ай.
Сергей Савельев. Так, эти прихватились. Ну ничего, это как раз для этого панировочные сухари и существуют. Ничего страшного. Я вас уверяю, что это будут одни из самых вкусных. Когда они прихватываются, это даже неплохо.
Вот что приходится делать учёному, обращаю ваше внимание – питаться объедками от научных исследований. Это с ума сойти. Только остаётся жалеть, что объедки. Ну, на самом деле, в 90-е годы для того, чтобы сохраниться в науке, там был выбор такой – или идти трусами торговать, как все…
Д.Ю. Да, печально.
Сергей Савельев. Или, значит, грызть корки. Я предпочёл грызть корки, но это привело к катастрофе, потому что пришлось на протяжении многих лет питаться лабораторными кроликами.
Д.Ю. Святые были годы, говорят.
Сергей Савельев. После экспериментов. Но зато никто не трогал, не надо было отчётов в Академию наук, потому что академики тоже занимались торговлей трусами и осваиванием бюджетов собственных институтов.
Д.Ю. Я думаю, академикам было попроще.
Сергей Савельев. Ну, у них бюджет есть. У нас…
Д.Ю. Возможности пошире, да.
Сергей Савельев. У нас-то ничегошеньки не было. Поэтому что кролики, на протяжении примерно 10 лет я изощрялся в приготовлении кроликов. Могу поделиться при случае. Я знаю, наверное, способов 50 их приготовления.
Д.Ю. Крольчатины, да.
Сергей Савельев. Да. Так, чтобы мясом кролика не пахло, чтобы всё было хорошо. Так, что нельзя догадаться вообще, что это такое, потому что, вы понимаете, если вы едите второй месяц кроликов, то у вас…
Д.Ю. Грустно становится.
Сергей Савельев. Возникает желание съесть что-нибудь иное. При всей калорийности, питательности, и вообще всякой пользе.
Д.Ю. Кролик, он диетичный, да.
Сергей Савельев. Да, диетичный. Но это уже становится, в печени это заседает, эта диетичность.
Д.Ю. Вот в Соединительных Штатах, говорят, там чуть ли не половина населения страдает от диабета и всяческих этих гормональных расстройств. Я думаю, у нас тоже достаточно граждан, в т.ч. состоятельных, которые…
Сергей Савельев. К сожалению, они же ведь сначала полечились у академиков, в центрах…
Д.Ю. И всё, уже бесполезно?
Сергей Савельев. И они уже ни во что не верят, это раз; во-вторых, они у всяких этих заклинателей змей полечились, там наложение рук, наложение кому Торы, кому Библии, кому там чакру…
Д.Ю. Я знаю одного доктора, он прописывает, он продаёт специальные костюмы, в них 2 кармана, один на сердце, а другой на печени, и для исцеления надо вкладывать фотографии доктора туда. Когда ты дома ходишь – лицом к телу, а когда ты выходишь на улицу, фотку надо развернуть, он будет отпугивать.
Сергей Савельев. Я видел ещё круче. Когда стоит прибор размером в такой комнате метров 40 квадратных, там вокруг компьютеры, такие банки с жидким азотом, такие дуги гигантские, вокруг компьютеры мигают, это 90-е годы. И там производят тороидальные…
Д.Ю. Торсионные поля.
Сергей Савельев. Торсионные поля, которые пронзают время и пространство. И там просто ставится перед ними вот такая пачка фотографий страдающих, больных людей, и что бы не лечило, на любом расстоянии попадает запросто. Самое смешное – через 10 лет мне предложили проверить это. Решили передать на расстояние такой же электромагнитный (секретный, конечно, просто с помощью трансформатора обычного) секретный сигнал.
Значит, чем дело кончилось. Я взял, говорю – хорошо, будем передавать – очень простой эксперимент, тироксин, т.е. гормон роста. Ну, он вырабатывается у лягушек для того, чтобы головастики прошли метаморфозы, чтобы хвост втянулся, лапы выросли. Простое дело. Ну, если эта штука передаёт тироксин на расстояние во времени и пространстве, то тогда, значит, эти лягушки должны расти. Правильно? Правильно, раз это вещество. Ну а в контроле ничего не было. Ну, поскольку головастиков много, там по сотне туда, сотню туда. Вот, не растут.
Я прихожу, а там же, естественно, теоретики такие, обычно слегка пахнущие вчерашней водкой.
Д.Ю. А что там надо было? Фотки головастиков вложить или что?
Сергей Савельев. Там надо было сфотографировать головастиков, вложить их, сложить с тироксином, и поместить в секретный прибор.
Д.Ю. А фотография, значит, содержит секретную информацию?
Сергей Савельев. Да. И тироксин попадает именно на то, что изображено на фотографиях.
Д.Ю. И именно на этих головастиков?
Сергей Савельев. Больше никаких. Всё было отлично сделано. Потом, значит, я прихожу отчитываться, рассказываю, значит. Ну, деньги-то освоили, на самом деле возня вся эта, возили, клали. И говорю – не получается ничего. И тогда этот теоретик, как я говорю, слабо пахнущий вчерашней самогонкой или водкой, такой, естественно, покрытый диким волосом…
Д.Ю. Настоящий изобретатель.
Сергей Савельев. Да, настоящий такой образ изобретателя-бомжа с соседней помойки, он такой образ культивировал. Чтобы видно, что он только мыслит, он не отвлекается на одежду, на мерзости всякие. Я говорю – в чём дело-то? И дальше поражающий воображение ответ – всё очень просто, у них, у лягушек всего 2 астральных поля, а у человека 3. Поэтому на человека действует, на них нет. Я говорю – а как же насчёт полей-то, как их определять? Он говорит – ну как, прибором Фолля, который меняет свою напряжённость.
Д.Ю. Соскочил. Ловкий.
Сергей Савельев. Соскочил. Но потом пришлось сделать на млекопитающих, опять не получилось, и он соскочил уже вдаль.
Д.Ю. Молодец.
Сергей Савельев. Единственное – жалко, что он там развёл людей, как всегда, на деньги.
Д.Ю. Ну, на граждан-то на многих действует. Я помню, советская газета «Неделя» публиковала такую заметку про то, что некий знахарь сибирский лечил всех берёзовым поленом. К нему приезжали, он им полено к башке прикладывал, и тут же отпускало. Ну, наверное, на многих действует как Кашпировский.
Сергей Савельев. Ну, есть такие, знаете, ситуации, когда не действует ничего.
Д.Ю. Желательно ходить к врачам всё-таки.
Сергей Савельев. Нет, ну вот есть такая история, почти достоверная. Американская семья лечилась от бесплодия, объехала Европу, Америку, Африку, мексиканский…
Д.Ю. Я, извините, перебью, есть самый верный способ лечения от бесплодия, надо отправить жену в дом отдыха. Говорят, это лучше всего помогает.
Сергей Савельев. Ну да. Ну, можно к опытному врачу.
Д.Ю. Или так.
Сергей Савельев. Значит, и ничего не получалось. Они, значит, и туда, и сюда, а потом прослышали, что в Бурятии где-то есть особый такой шаман.
Д.Ю. Шаман, да.
Сергей Савельев. Они пробились в Россию, как здесь трудно, всем понятно, у нас медведи кругом, казаки с саблями, чёрт знает что творится. Вот. И я расскажу – я такое письмо однажды американцам написал, они всему поверили и всё оплатили. И казаков, и экспедицию, и подводы с лошадьми, и сено, и фураж, всё как надо. Это страна непуганых дураков. Значит, что дальше происходит. Они приезжают в Бурятию, всё нормально, приходят к шаману, он входит, всё честь по чести. И говорят - вот вы такой? – Да, да, всё. – Знаете, у нас проблема. – Какая? – Вы знаете, у нас нет детей, мы хотим решить эту проблему. Он на них посмотрел, говорит – ну вы мужики даёте.
Мне кажется, надо переходить уже к поеданию миног.
Д.Ю. Да.
Сергей Савельев. Значит, ну чего, берите нож и вилку сначала.
Д.Ю. Может, это…
Сергей Савельев. Не, мы обязательно, но давайте вы отделите часть, чтобы произвести…
Д.Ю. Подготовить.
Сергей Савельев. Да, подготовиться.
Д.Ю. Я всё время путаюсь…
Сергей Савельев. А это не важно.
Д.Ю. В какой руке должна…
Сергей Савельев. Слушайте, это должно быть просто удобно. Всё остальное, какое нам дело, русским, до этих странностей и премудростей. Так, будем здоровы! За вас, уважаемые зрители. Ну а теперь экзотический деликатес. Ваше мнение?
Д.Ю. Не зря минога отдала жизнь во славу науки. Я сначала запереживал, что вы соли очень много сыпете, а я соль не очень. Отлично.
Сергей Савельев. Здесь соль… она очень жирная, понимаете? Меня поэтому всегда смущают…
Д.Ю. Минога жирная?
Сергей Савельев. Да. Меня смущают всегда фильмы про Дракулу. Он такой всегда худой.
Д.Ю. Насосавшаяся чужой крови минога прекрасна. Очень вкусная, очень.
Сергей Савельев. Это деликатес, прекрасная пища просто.
Д.Ю. Вот маринованная не очень.
Сергей Савельев. Нет-нет, слушайте. Маринованная это всё-таки попытка уйти от необходимости их жарить, и желание долго хранить. Всячески советую для тех, кто по-настоящему ценит жизнь, а вот такая минога, сделанная ещё под хорошее белое вино…. ммм, господа.
Д.Ю. Минога даёт не только маленький мозг, но и ещё большое количество отличного мяса. Вещь. Дементий, ты ловишь миног?
Дементий. Раньше ловил.
Сергей Савельев. Ну что, мы на этом заканчиваем наши опыты?
Д.Ю. Пожалуй, что да.
Сергей Савельев. И переходим к более приятной части нашей программы.
Д.Ю. Поедим мы без вас, дорогие наши зрители.
Сергей Савельев. Удачи вам.
Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.
Сергей Савельев. До свиданья.
Д.Ю. Гаси.
Новости
VIP
