Клим Жуков. Всем привет! Недавно я всё-таки посмотрел фильм Константина Хабенского «Собибор» с Константином же Хабенским в главной роли. Меня давно просили посмотреть и прокомментировать, что я по этому поводу думаю, руки всё никак не доходили и вот теперь дошли. И вот что я по этому поводу думаю.
Во-первых, это, конечно, вообще не претензия к фильму, это вопрос к тем, кто выдавал прокатное удостоверение: дело в том, что на афишах всюду написано, что этот фильм с возрастным рейтингом 12+. Ну, товарищи, вы серьёзно про 12+? Давайте уж тогда «Криминальному чтиву» влепим возрастной рейтинг 6+. Ну а что такого – там чпокают негра в задницу, тут 500 простреленных бошек, раскроенная топором голова крупным планом и 80 голых девок разного возраста за весь фильм? Ну это как-то для 12+, по-моему, крутовато, уж так-то уж если по-честному. Хотя, конечно, бог его знает, какие у нас теперь нравы у детей 12+. В общем, по-моему, надо аккуратнее.
Теперь про само кино. тут много обсуждали фразу К. Хабенского, которая была сказана им в интервью насчёт того, что он хотел показать, как советский человек превращается наконец в нормального человека. Я много внимания специально этой фразе уделять не буду, потому что, во-первых, уже много кто о ней говорил, во-вторых, эта фраза много говорит сама по себе о состоянии сознания К. Хабенского, но почти ничего не говорит о его фильме, а говорить-то мы собираемся именно о фильме, поэтому данное высказывание в основном, конечно же, на совести автора, мы на нём специально останавливаться подробно не будем. По-моему, чего там уж останавливаться – всё и так ясно.
Во-вторых, если кто не знает, К. Хабенский заступил на должность режиссёра фильма не с самого начала процесса, там была довольно мутная история с заменой режиссёра, и режиссёр должен быть другой, это его не просто дебют, а дебют ещё и с середины процесса, поэтому каких-то особо строгих художественных претензий к К. Хабенскому, как к профессионалу, предъявлять было бы нечестно, потому что, во-первых, он не целиком делал этот фильм, с середины процесса заступать очень тяжело – это раз, во-вторых, у него режиссёрский опыт состоял в съёмках одного короткометражного фильма до этого, если я не ошибаюсь, т.е. он актёр, причём актёр неплохой, но режиссёр он никакой, у него нет специального режиссёрского опыта, а это очень специфический опыт.
Ну теперь поехали. Фильм про концлагерь (с возрастным рейтингом 12+). По поводу концлагеря краткая историческая справка:
1. Концентрационный лагерь – это всего лишь термин, который обозначает место, где концентрируют людей, уж как и для чего – это вопрос отдельный, поэтому само по себе слово не несёт в себе изначально никакой отрицательной или положительной коннотации, это просто место для концентрации людей. Это уже потом обстановка в истории сложилась так, что когда мы говорим «концлагерь», мы сразу говорим конкретно «фашистский концлагерь», это очень нехорошее место и отвратительная историческая практика. Но изначально такого не было. Изобрели концентрационные лагеря не очень понятно кто, потому что за пальму первенства борются американцы, которые помещали пленных в войне Севера и Юга в концентрационных лагерях, или англичане, которые делали то же самое во время Англо-бурской войны в Южной Африке и тоже помещали пленных в концентрационные лагеря. Как бы то ни было, идея оказалась очень сытная, и за неё взялись двумя руками все, кто буквально мог.
Вот тут с либеральными убеждениями зритель должен завопить: «Ага, а у Сталина-то тоже были концентрационные лагеря – я сам читал в Википедии! Значит, Сталин ничуть не лучше Гитлера». Докладываю для детей природы специально: у нас даже термин, да, употреблялся – концентрационный лагерь, но он сам по себе не значит буквальным счётом ничего кроме того, что этот лагерь служит для концентрации людей в одном месте, как я уже говорил выше. Термин может быть один и тот же, наполнение его может быть самое разное, потому что вот мы говорим: Т-34 – это танк, БТ-5 – это танк, и «Королевский тигр» - это тоже танк. Когда мы говорим «танк», нужно чётко понимать, что внутреннее конструктивное наполнение у всех трёх единиц будет категорически, очень сильно не похоже друг на друга. То же самое с концентрационным лагерем, потому что даже в нацистской Германии концентрационные лагеря отличались друг от друга, потому что обычные концлагеря нужны были для того, чтобы пленные там работали в первую очередь. Работали они там, конечно, ломовым потогонным способом, с такими нормами питания, что смертность была просто чудовищной. А были лагеря уничтожения, где людей собирали именно для того, чтобы их уничтожить по той или иной причине.
Т.е. уничтожение шло в промышленных масштабах, особенно с 1943 года, когда война для немцев пошла не так, как они планировали изначально, ну дальше, конечно, это приобрело ещё большее значение, оказалось, что это очень непростая задача – уничтожить несколько тысяч, несколько десятков тысяч человек буквально промышленным способом, потому что одно дело – расстрелять одного человека, там, 10 человек, но когда речь идёт на сотни и тысячи, их нужно каким-то образом утилизировать, каким-то образом хоронить, перерабатывать, нужно, чтобы люди, которые этим занимаются, в конце концов не посходили с ума, не перестреляли друг друга, вовремя получали зарплату, питание, а самое главное – чтобы приличные люди в нормальных германских городах не сильно расстраивались от того, что у них происходит, так сказать, за кадром. Поэтому организация концентрационного лагеря уничтожения оказалась непростой задачей, которой занимались специальные люди.
Так вот, Собибор, лагерь недалеко от границы СССР и Польши, соответственно, с польской стороны, если не ошибаюсь, в Люблянском воеводстве, короче говоря, можете посмотреть на карте, это несложно найти, это был именно лагерь уничтожения. Хотя, конечно, перед тем, как уничтожить, люди всё равно должны были отхватить свой кусок непосильных работ, правда, в основном на пользу конкретно лагерной администрации, самого лагеря и поставленных перед лагерем задач.
Вот об этом-то заснял фильм К. Хабенский. Надо сказать, забегая чуть-чуть вперёд, об этом я расскажу ещё отдельно – фильм про Собибор далеко не первый, потому что, во-первых, был документальный фильм про Собибор, во-вторых, в 1987 году режиссёр Джек Голд заснял телевизионный фильм «Побег из Собибора», где играл в главной роли Рутгер Хауэр, он играл, собственно говоря, того, кого сыграл К. Хабенский – героя собиборского побега Александра Печерского. И вот эти фильмы оказались очень заметно связаны друг с другом. Как – как я и говорил, расскажу позже, пока же, собственно, к самому киноповествованию нынешнего года.
Начинается фильм с эпиграфа. Эпиграф меня откровенно удивил: «Кто может запретить креститься водою тем, кто, как и мы, получили Святаго Духа?» Это фраза из «Деяний апостолов», глава 10, стих 47. Сама цитата дана по-русски, ссылка на «Деяния апостолов» почему-то на латыни, а всё это вместе предваряет фильм, который примерно на 99,9% посвящён евреям иудейского вероисповедания. Как это всё связано, я вообще не понял? Это у нас такая теперь традиция, которая была богато открыта фильмом «Викинг», когда перед фильмом даётся заумная цитата, которая никак не связана с повествованием? Вот, например, рассказывая про скандинавских наших первых правителей Руси, нужно было дать обязательно цитату, которую, якобы, сказал Мао Цзе Дун. Не знаю, говорил ли точно, но якобы сказал Мао Цзе Дун. Тут фильм про иудеев – почему-то эпиграф из «Деяний апостолов». Как это связано, повторяюсь, я вообще не понял? Ну да ладно, не понял так не понял.
Весь фильм сюжетно очень простой, я бы сказал, даже слишком простой, т.е. группа евреев попадает в концлагерь Собибор, где их сразу начинают мучить, убивать, пытать, н и они с местными членами подполья так или иначе весь фильм планируют побег, т.е. весь фильм порезан на несколько смысловых секций, которые, как раппорты, например, при украшении ткани или обоев, чётко повторяясь, идут друг за другом: это прибытие евреев, пытки, разговоры о побеге, снова расстрелы и пытки, и потом всё повторяется опять с некоторыми, я бы сказал, косметическими добавлениями или убавлениями. Разговоры о побеге – пытки – расстрел, и ещё раз, и ещё раз, пока наконец, если я не ошибаюсь, за 24 минуты до конца фильма подполье во главе с Александром Печерским наконец не приступает к исполнению плана побега. И вот из 2-часового фильма 24 минуты – это постепенное осуществление плана побега и сам побег.
Начинается всё с того, что прибывает в лагерь, как я уже говорил, группа евреев, кажется, из Парижа. На всё это смотрит какой-то непонятный нацист. Судя по тому, что у него один ромб в петлице, это всего лишь унтершарфюрер, т.е. сержант. Он смотрит на всё происходящее, там какие-то евреи настраивают скрипки и виолончели для того, чтобы встретить своих собратьев радостной музыкой в концлагере, а вот почему-то унтершарфюрер, т.е. сержант по-нашему, смотрит на всё это и говорит: «...Бла-бла-бла!», т.е. форменно истерикует. Переводчик нам сообщает, что как эти грязные животные могут креститься из грязной реки, хотя, впрочем, так им и надо, потому что это животные, и им только из грязной реки и креститься.
Опять же, я не очень понял: во-первых, это СС-овец, и ему, казалось бы, про христианское крещение рассуждать было бы странно. Ну допустим, хорошо, пускай он рассуждает про христианское крещение – иудеи тут причём? Там целый поезд приехал с жёлтыми звёздами шестиконечными. Вот причём тут иудеи и христианское крещение? Я вообще не понимаю. Это первое, во-вторых, почему этот унтершарфюрер бьётся в истерике в присутствии начальства – там сидит человек, который его на 2 звания старше, и почему он его никак не одёргивает? Ну служебные взаимоотношения лагерной администрации – это просто огонь! Субординация там практически отсутствует. Т.е. как бы ни относиться к войскам СС, и особенно к тем, которые охраняли концентрационные лагеря, но это же были армейские части, в которых люди проходили сначала некую учебную подготовку и только потом поступали на службу, т.е. они знали, что такое военная дисциплина и субординация, т.е. так себя вести они просто не могли, потому что это уже не военная часть, это какие-то вдребезги разложившиеся партизаны. По поводу внешнего вида всех тех бравых вояк – это вообще отдельная история, потому что там нет ни одного нормального мундира вообще, на всех всё сидит, как на корове седло. Кстати, посмотрите телевизионный фильм, а не полнометражный фильм современный, вот 1987 года, и сравните, как там на людях сидят военные мундиры, как они пошиты, на что похожи люди, которые с иголочки правильно одеты в правильные военные мундиры – это сидит, не сморщившись, это подогнано по фигуре, видно, что человек умеет его носить. Тут ничего похожего вообще, вот эти все, так сказать, немецкие военные – ну это я даже не знаю, это вот каких-то людей взяли за соседним углом, выдали им какую-то форму и попросили сниматься. При всём уважении к актёрам, я понимаю, что это не их задача, тем не менее, выглядит немножко странно. Ну это так, к слову, к основному повествованию это отношения прямого не имеет, тем не менее я, как заклёпочник и любитель пуговок, не мог такого не отметить – выглядит противно.
Кстати, буквально в первых же кадрах из поезда выходит очень красивая такая темноволосая девушка, которая, видимо, то ли гражданская жена, то ли жена одного из только что приехавших евреев, она присутствует на рекламном постере к фильму: вот впереди Хабенский, ровно по левую руку от него эта замечательная брюнетка. Так её тут же убивают, она не успела приехать, мило побеседовала со своим мужем, после чего их развели – мужчины в одну сторону, женщины в другую, после чего все женщины оказались в душевой, куда пустили удушающий газ, видимо, тот самый знаменитый «Циклон Б», и они все умерли. Кстати говоря, в голом виде, что ярко говорит о том, что это фильм с возрастным рейтингом 12+.
За ужасной смертью заключённых через специальное окошко в стене наблюдает Коннор Маклауд, постаревший изрядно, т.е. французский актёр Кристофер Ламберт. Вот этот момент взят чётко из Википедии, которая цитирует воспоминания одного из заключённых, которые были написаны много лет спустя после этого самого концлагеря, что там, якобы, была душевая, в которую заводили по 800 человек людей, потом пускали через душевые отверстия газ – все страшно умирали. Там не было окон, кроме одного окошка, через которое какой-то фашист наблюдал за их мучениями. Я, конечно, не специалист по массовому уничтожению людей, и не дай Бог мне быть таким специалистом, эта тема от меня далёкая, но сразу возникает несколько моментов, потому что, во-первых, если это не оборудованное помещение, т.е. это нечто, что представляет из себя душевую на 800 человек – во-первых, вы представляете себе душевую на 800 человек? Вот куда можно загнать 800 человек одновременно? Ну так если прикинуть, это должно быть какое-то такое помещение размером с бассейн плавательный. Потом помещение 800 человек одновременно в одно помещение неминуемо вызовет вопросы у этих самых людей, они начнут волноваться, начнут пытаться оказывать сопротивление, возможно – это проблемы, зачем это? Это второе. Третье: вот у нас есть такая страна – Соединённые Государства Северной Америки, там в некоторых штатах до сих пор казнят при помощи газовой камеры. Эта газовая камера представляет из себя сложнейшее инженерно-техническое сооружение, сложнейшее, с герметичными окнами и дверями, с системой вытяжки, с системой дегазации, короче говоря, это очень непростое сооружение. Вот где это непростое сооружение, например, на территории Собибора? Оно не может исчезнуть, вот просто никак. Ну а если у вас 800 человек травят газом, то значит, этот газ останется в помещении, если там нет, повторяюсь, специально оборудованных средств для удаления этого самого газа. Ну Бог с ним, если вы потравите не 800 евреев, а 1600 евреев, но если у вас начнут дохнут представители немецкой администрации, это будет скандал. Кому это надо? Поэтому, конечно, такой способ уничтожения у меня всегда вызывал большие вопросы – возможно, это было не так. В фильме, конечно, выглядит предельно отвратительно: вот пришли голые девки, им через душ пустили газ, за всем этим смотрит Кристофер Ламберт. Его подчинённые примерно так метрах в 3 у него за спиной спрашивают друг у друга: «Как ты думаешь, это его заводит или уже ничего не помогает?» Фуууу... И вот это вот задаёт тон буквально всему фильму.
Когда ждёшь драму про концентрационный лагерь, конечно, лёгкого фильма ожидать глупо – тема слишком жуткая, но вот это выглядит просто отвратительно, противно, омерзительно, тошнотворно, но не страшно, потому что приехала какая-то женщина, её запустили в газовую камеру и тут же убили предельно зверским способом перед глазами гнусного нациста. Вот кто эта женщина? Я её вообще не знаю. Я зритель в кино, я не могу ей в полной мере сопереживать, потому что это просто вот такой двумерный образ, который появился и исчез. Зачем он появился и зачем он исчез – для того, чтобы продемонстрировать зверства нацистов? Ну довольно странный способ, прямо скажем, потому что показывать зло напрямую сразу – это большая ошибка в драматургии, нужно же хотя бы немножко было накалить обстановку для этого. Режиссура вся построена на том, чтобы накалять обстановку, усиливать обстоятельства. Вот никаких тебе обстоятельств: приезжают евреи – их тут же убивают, до того, как зритель успел проникнуться сочувствием к ним и неким саспенсом, потому что, и я не открою секрета, товарищи режиссёры отечественные, что какой бы жуткой тема ни была, наша задача – не декларировать её, а показать её действие в фильме, т.е. сопереживать мы можем живому человеку, а любое изображение человека на экране – это 2-мерный образ, это не живой человек, мы отлично знаем, что это актёр, и после сцены в газовой камере он выйдет, оденется, примет душ или там сначала примет душ, потом оденется, и пойдёт кушать кинообед. Нам нужно проникнуться драматургией момента, а мы тут не проникаемся ничем: появились еврей – их тут же убили, всё, точка.
После чего появляется наконец у нас в полный рост лейтенант Александр Печерский, которому евреи сообщают, что уберите русского из помещения, а он немедленно снимает штаны и говорит: «Я такой же еврей, как и вы – вот посмотрите, как у меня тут всё красиво обрезано». Это вообще отдельный момент. Кто такой Александр Печерский? Александр Печерский – да, этнический еврей, сын адвоката, проживал в Ростове-на-Дону, был электриком на паровозном заводе, в 1941 году был призван в армию, если не ошибаюсь, получил звание инженера интендантской службы, которая соответствовала лейтенантскому званию в пехоте, в строевых войсках, и в районе октября 1941 года попал в Вяземский котёл, где его взяли в плен. Переболел брюшным тифом, пытался сбежать, попал в штрафной лагерь, оттуда его перевели в Минск, и уже потом из Минска перевели к 1943 году в лагерь уничтожения Собибор.
Во-первых, К. Хабенский не выглядит человеком, который попал в плен 2 года назад, это как раз речь про октябрь 1943-го, он попал в октябре 1941-го. Вот за 2 года, я думаю, тем более учитывая, что он переболел тифом, обращались с ним, естественно, нехорошо, особенно после того, как он пытался сбежать, так вот он не выглядит человеком, который пробыл 2 года в нацистском плену, он выглядит, как неплохо себя чувствующий, нормально питающийся современный мужик, которого просто зачем-то вымазали грязью с головы до пят. Ну вот он здоровый грязный мужик – как бы и всё. Не видно, что он плохо чувствует себя, совсем не видно, наоборот, видно, что отлично себя чувствует и с удовольствием играет свою роль, делая страшные лица, таращась злобно на администрацию лагеря, наоборот не злобно, а сочувственно – на своих товарищей по несчастью. Это, конечно, выглядит не очень достоверно, а самое главное – абсолютно не показан тот факт, что Александр Печерский был советским лейтенантом. Я, конечно, всё понимаю, теперь это не модно вспоминать, но мы не можем из этой истории вырезать того факта, что это был советский лейтенант, причём не из строевой пехоты, не из каких-то суровых разведчиков войск дяди Васи Маргелова, т.е. воздушных десантников, не морской пехотинец, это просто человек, электрик из депо, который прошёл срочную службу в СА, точнее тогда ещё РККА, потом был призван в действующую армию во время войны отдавать воинский долг Родине. И вот этот человек, вот электрик, он сумел организовать самый массовый побег из концлагеря. Они, кстати говоря, говорят, что единственный – не единственный, далеко не единственный, но это наиболее успешный именно массовый побег, и в таком размере он в самом деле единственный. Это организовал советский электрик по факту. Да, он был этнический еврей, но как мы можем вырезать из его истории то, что он получил военное воспитание и вообще воспитание в СССР? Даже когда мы смотрим старый фильм «Побег из Собибора», снятый 31 год назад, там эта тема не может быть исключена, и она там нам показана – это советский человек, в исполнении, правда, несоветского человека, но очень талантливого актёра Рутгера Хауэра. Но тут нам об этом ничего не говорят, там упоминается пару раз, что он какой-то там командир, какой-то там офицер, ну да – из СССР, и даже 1 раз упоминается слово «Сталин» - представляете? На этом всё.
По фильму К. Хабенский в лагере сидит уже давно, и мы просто видим некоего страдающего еврея в лагере. Кто он такой – да, нам сказали: он какой-то красный командир, который попал в плен, но какая за ним стоит история?! Он периодически бормочет, что вот он пытался кого-то освободить в Минске, доигрался в бога, из-за него погибли люди, и он теперь страдает – это что, всё? Очень мало в кино сказать несколько фраз об этом, и даже много фраз об этом сказать мало, нужно показать действием этого человека. Действия в этом человеке нет ну почти никакого всю первую половину фильма. Да, его периодически уговаривают возглавить восстание. Он страдает и говорит: «Ой, я подумаю, я не знаю». Периодически трудится на каких-то якобы непосильных работах. О работах это вообще отдельная история, я на ней подробно остановлюсь чуть позже. Там у него случаются некие сердечные отношения с какой-то девушкой, которая тоже приехала немножко посидеть в концентрационном лагере. Девушка тоже, кстати говоря, не выглядит, мягко говоря, измождённой, выглядит... красивая девушка, словом, такие щёчки у неё есть, в общем, отнюдь не узник Бухенвальда или Собибора, если мы сейчас говорим о Собиборе.
Во время этих романтических отношений у них случаются крайне странные диалоги. Вот девушка говорит: «Зачем вы себя мучаете? Так нельзя». Так и хотелось сказать: девонька, это концентрационный лагерь, здесь не мучаются, здесь мучают. К. Хабенский поясняет, почему он себя мучает: «Чудес от меня ждут. Я в Минске поиграл в героя-спасителя – погибли люди, а я живой. Я всё, доигрался». И тут девушка отвечает: «Бог спасёт, только не надо ему мешать. Саша, надо просто терпеть и верить». Ну а Хабенский, конечно, офигел от такого и молчит, потому что, в самом деле, ну если осталось только терпеть и верить, ну да, это хороший рецепт.
После чего в лагерь приезжают некие гости, скажем так. Гости выглядят, как группа молодых СС-овских офицеров в противогазах – зачем противогазы, правда, я так и не понял, которые стреляют в воздух поверх голов всего честного присутствия, и начинается безумная макабрическая пьянка. В ходе этой макабрической пьянки СС-овцы катаются на евреях, как на конях, запрягая их в телеги, непрерывно хлещут их бичами, поливают бухлом и поджигают зажигалками, заставляют чистить обувь уже умершим товарищам, засекают их насмерть, стреляют в них из пистолетов, а сами непрерывно, конечно, квасят. На всё это смотрит очень порочный Кристофер Ламберт.
Вот зачем это всё? Вы понимаете, весь фильм нацистов показывают маньяками, садистами-убийцами, т.е. их показывают очень плохими, таким воплощённым злом. Но тут есть 2 момента, которые нужно чётко понимать: нацисты, конечно среди них были разные люди, типа маньяка Дерливангера, но в среднем – и это самое страшное – это не были маньяки, это были просто люди, которые оказались в условиях вот такой системы, и это гораздо ужаснее, потому что маньяк и садист – это больной человек, в конце концов, т.е. его можно ненавидеть, но нельзя забывать то, что это больной человек, это не совсем, не вполне его вина – вот то, что он делает. И самое главное, что садист – это человек творческий, он не сможет заниматься промышленным уничтожением людей, ему это быстро надоест. Ужас ситуации, повторяюсь, в том, что это нормальные люди устроили этот ад с сотнями тысяч замученных, в т.ч. евреев, хотя и не только, далеко не только – славян, как выяснилось, замучили гораздо больше, чем евреев. Но это ладно, оставим пока. А нам показывают, я повторяюсь, каких-то больных придурков, вот больных придурков. Вы знаете, от этих вот больных придурков только одноногий инвалид бы не убежал, потому что служба там не несётся, там ничего вообще не несётся, там только занимаются тем, что из имущества убитых людей выбирают себе красивые шмотки и бухают, ну иногда ещё мучают евреев. Это не похоже на фабрику смерти, это похоже на какой-то пансионат для больных извращенцев – вот на что это похоже, куда согнали обслугу, с которой обращаются плохо. Впрочем, скорее всего, обслуге заплатили, она в курсе, куда она приехала поработать. Вот на это похоже очень сильно. Это не лагерь смерти. Это второе.
Третье – это уже вопрос к режиссуре и драматургии: нельзя показывать злодея злодеем через то, что он выглядит омерзительно. Злодей не должен выглядеть омерзительно, он должен жутко поступать. Кино – это искусство действия. Мы не должны рассказать, что он плохой, мы должны показать, что он мерзавец или что он опасный человек, или что он мерзавец, злой и опасный одновременно, или что он поставлен в такие условия, что он не может по-другому поступать и, в общем, против-то ничего и не имеет. Попытались устами Кристофера Ламберта рассказать, как с ним случилось то, что он оказался начальником лагеря уничтожения – якобы, он любил девушку, а его отец был против их брака, потому что она был еврейка, а отец антисемит, и она его бросила и уехала в Америку. И вот теперь Коннор Маклауд возглавляет концентрационный лагерь, где убивают евреев, вот вас убивают, потому что это я виноват? Это мой отец виноват, отец виноват! Это всё, конечно, через истерику подаётся. Это не убеждает вообще, потому что нету поступков за Кристофером Ламбертом никаких, которые показали бы его частью огромной машины уничтожения. Его просто показывают конченным... подонком. Всё. Он не пугает. Он омерзителен? Да. Пугает? Нет. Это ещё раз к тому, что в фильме нет никакого ужаса, просто почему – потому что ты не успеваешь проникнуться к героям никаким сочувствием. Там есть пара персонажей, которые пытаются играть – это мальчик-цыганёнок и муж еврейки, которая погибла в газовой камере, вот он тоже сошёл с ума и да, он хорошо играет, его в самом деле жалко. Но это вот люди, которые действуют, другие люди не действуют. Потому что в реальности Александр Печерский, оказавшись в лагере, сразу вошёл в контакт с подпольем и стал возглавлять его, планируя побег. В старом фильме с Рутгером Хауэром показано планирование этого побега – это же самое интересное и, кстати говоря, самое волнительное. Как они делали самодельные ножи, прятали их от администрации, как они разрабатывали план, кто куда пойдёт и где будут убивать представителей охраны. Тут это всё начинается, повторяю, за 24 минуты до конца фильма, вот менее получаса из 2 часов. Наконец Хабенский после этой ужасной пьянки в исполнении СС-овцев соглашается – ну да, так уж и быть – возглавить это подполье и организовать побег.
Побег организован замечательно: так, ты заманишь этих двоих в мастерскую к портным, ты в мастерскую к ювелирам, ну а остальных как-то убьём ещё, причём как – вообще ничего не понятно, чем – опять вообще неясно. Такое впечатление, что в концлагере можно было спокойно достать любое оружие и расправиться с охраной. Если бы так было, они бы все разбежались. Однако, так не было.
Ну и да, дальше начинается массакр – убивают охрану, разбивают им черепа обухами топоров, это всё муссируется, всё это показывается, ну и потом постепенно начинают собственно побег. Побег – это, собственно, весь экшн в фильме, который должен происходить, как кульминация, это люди вырываются на свободу. Вот в старом фильме с Рутгером Хауэром люди руками рвали колючую проволоку, чтобы вырваться за этот забор, под огнём – по ним стреляли, они падали, умирали, зубами карабкались по этим заборам, вырывались на свободу. Здесь весь побег выглядит так: Хабенский стреляет в одного из часовых, во второго из часовых, воспользовавшись захваченным «люгером», и говорит: «Побежали-побежали-побежали, скажи им, чтобы они бежали». Ну и все бегут, и бегут вот так, чтобы не соврать, минуты 3. Когда я говорю «бегут», я говорю: они просто бегут. Вот они, значит, на камеру ломанулись до забора, открыли ворота и побежали. Дальше у нас камера стоит сбоку, и в замедлении, в адском причём замедлении, показывают, как все эти люди мимо проносятся, периодически вот так вот снимая издевательски шапку над лежащим раненым Кристофером Ламбертом, который изображает Карла Френцеля, оберштурмфюрера, если я не ошибаюсь, командира лагеря Собибор, который, кстати, во время этого побега выжил. Ну а как вы хотели – всё-таки Горец, его так просто не завалишь. И вот они бегут мимо, ломают шапку и бегут дальше. По ним стреляют из пулемёта – бегут дальше, медленно бегут дальше, причём в этом замедлении одноплановом очень хорошо видно, что это нормальные обычные люди, просто измазанные грязью – всё, и плохо одетые.
Это полный провал вообще всего того небольшого саспенса, ожидания какой-то кульминации, какой-то развязки, какого-то чуда, в конце концов, которое должно произойти в конце 2-часового фильма – вот там провалено всё, что можно провалить, всё. Потом сзади начинают взрываться мины, хотя они должны были начать взрываться под ногами, эти мины, это же минное поле, которое защищало лагерь от побега со стороны предполья. Нет, они бегут – сзади почему-то начинают взрываться мины. И в конце концов, наверное, секунд 30 этот паренёк с большим носом, кстати, тоже очень неплохо играющий, прихрамывая, бежит по полю. Всё. Как можно было слить весь фильм, весь сюжет, повторюсь, небогатый вот в такое, я представить себе не могу. Борьбы там нет, нет борьбы за жизнь, просто люди куда-то побежали. Может, они спортсмены? Как во сейчас Гонка героев – там тоже все перемажутся в грязище и бегут дальше, вот это примерно очень похоже на то.
К. Хабенский, точнее, его персонаж, должен выступать антагонистом этому абсолютному злу в виде начальника лагеря, и он пытается вроде бы по сюжету это сделать. Выглядит это так, что он периодически на него давит косяка, и сразу возникает вопрос: ну ты, вроде как, разумный человек, хочешь выжить для того, чтобы помочь выжить всем остальным – зачем ты давишь косяка глаза в глаза начальнику лагеря? Сдаётся мне, что за такое поведение могли пришибить вот прямо тут же без дальнейших особенных рассуждений. Но нет, он раз за разом давит косяка на начальника лагеря. Потом у них наступает некий конфликт, который должны были показать. К. Хабенский где-то работает вместе с другими евреями, причём работают они – они валят какие-то деревья, причём такие, знаете вот, толщиной примерно с 3 этих микрофона, вот такие вот, в каком-то болоте по колено в грязи. Зачем они их валят – кто бы объяснил? Вот люди отряжены на работы – зачем? Я вам скажу, зачем – потому что в лагере Собибор планировался к основанию цех по переоснащению трофейного оружия, пересборке, починке, так чтобы можно было отправить дальше на фронт во славу, так сказать, дорогого Отечества. Для того, чтобы этот цех построить, нужно было свалить много деревьев для того, чтобы сделать новые бараки, короче, какие-то постройки. Вот они занимались заготовкой этих деревьев. На заготовку это, мягко говоря, не похоже, это похоже, что они зачем-то что-то делают топорами и пилами, причём зачем – Бог его знает, это просто бессмысленные действия.
И вот к этим бессмысленным действиям приходит Коннор Маклауд в окружении других ... нацистов. Хабенский немедленно начинает на него смотреть вызывающе, ну и доигрался – ему Коннор Маклауд говорит: «Вот тебе здоровенный пень, расколи его за 5 минут. Если не успеешь, застрелю каждого десятого». Ну и что бы вы думали? Костя Хабенский берёт топор и вот так ударов в 20 раскалывает. Всё. Вот это я понимаю – противостояние! Почему мы должны думать, что ему это было сделать тяжело? Ну да, он размахивал топором, корчил страшные гримасы – всё. Где чудо-то, где это противостояние? Это просто один мужик поспорил с другим мужиком, что этот не расколет пень, а он взял и расколол. Ну это же элементарно: ну покажите вы, что он на этих древозаготовках чёртовых с самого начала фильма находится он уже не может, физически не может таскать это дерево, не может его валить, у него руки не гребут. Вот покажите за 30 секунд до появления Коннора Маклауда, что он пытался свалить дерево, и у него топор просто выпадал из рук при каждом третьем ударе, вот он бьёт – топор вылетает из рук, всё, он не может уже, он без сил. Их там не кормят, там нормы натурально же блокадные были. И вот появляется злодей и требует расколоть пень, и он его чудом раскалывает, это чудо – он победил своего оппонента, полностью перешагнув через себя и через обстоятельства.
Могла быть сильнейшая сцена, но её провалили, причём на ровном месте. Это мог быть сильнейший кадр, но его взяли и провалили, причём на ровном месте, хотя вроде бы мизансцена-то совершенно прозрачна. Но нет.
Что хочется сказать в заключении: в фильме, конечно, не показано главного – что концентрационный лагерь, да, безусловно, это вавилонское такое пленение, там масса разных людей из самых разных национальностей. Объединяет их то, что они находятся перед лицом неминуемой смерти. Смерть эта должна исходить не от маньяков, а от механической системы, они попадают в машину переработки. Какие там конкретно люди этим занимаются, это вопрос уже конкретно второй, факт в том, что это машина по переработке человеческого мяса. А то знаете, что выходит: оказывается, в концентрационных лагерях работали очень плохие некрасивые, отвратительно выглядящие, живущие, как свиньи, больные на голову немцы. А вот если бы там оказались нормальные немцы, хорошие, вот не такие, как Кристфер Ламберт и его подручные-придурки, вот тогда бы в концлагерях, оказывается, всё было бы по-другому – вот вывод-то такой. Вы представляете? Но ведь мы знаем, что это не так, не управляли этими лагерями больные люди, хотя, конечно, безусловно, там могли оказаться люди со съехавшей кукушкой – у кого бы она не съехала? Но ужас не в этом, я об этом уже говорил.
И там оказывается советский человек, советский. Именно советский человек организовывает этот побег знаменитый, из которого, кстати говоря, большинство, естественно, не выжило – там 350, по-моему, человек сбежало и то ли 53, то ли 57 в конце концов дожили до конца войны, но всё равно это очень много. Все, кто остался в лагере, отказался бежать, их всех уничтожили. И вот нам показывают человека, который говорит: «Нет, я еврей, такой же, как вы». Ну там сидели же не только евреи, в этом лагере, чёрт возьми! Ну даже если бы только евреи – его же попросили возглавить подполье не потому, что он тоже еврей, а потому что он лейтенант Красной Армии, а значит, как минимум, прошёл срочную службу и уже прошёл некие шаги в воюющих войсках, т.е. он знает, как командовать, он знает, как организовывать процесс, он знает, как организовывать людей. Он знает и может выполнить эти самые шаги, потому что он решительный человек. И вот Рутгерт Хауэр именно так и выглядит, именно так и поступает в фильме 1987 года, а К. Хабенский в течение 1,5 часов занимается тем, что натурально ломается, это вот таким словом обычно принято называть – ломается, как девочка, почему – потому что ему плохо. Ему говорят: «Ну возглавь, пожалуйста, подполье. Я вот директор рынка, я могу организовать что угодно, но за мной люди не пойдут, а ты командир, за тобой пойдут» - это почти цитата. Он говорит: «Ну я подумаю». «Почему вы себя мучаете?» - «Ой, мне плохо, у меня в душе... в душе у меня какие-то мучения, у меня какой-то диссонанс...» Да блин, чувак, ты в концлагере, тебя завтра могут шлёпнуть, какие у тебя в душе могут быть мучения – тебе что жить не хочется? Дают тебе в сутки миску картофельных очисток с водой и кусок вот такого хлеба, разбавленного бумагой целлюлозной наполовину – вот у тебя душевные мучения-то, вот прямо я понимаю! Какая сильная душевная организация у героя К. Хабенского! И вот эта тряпка, оказывается, организовывает побег – кто-нибудь в это верить вообще-то? Я – нет! Это выгладит недостоверно и это выглядит глупо до предела, а самое главное – что это выглядит так, как будто взяли вот так вот, хорошенько вдохнув, взяли и так вот харкнули в направлении настоящих героев этого самого лагерного подполья. А вот это уже выглядит по-настоящему противно, гораздо противнее чем больные садисты-немцы, которых показали в этом кино.
Вот такие вот у меня мысли по этому поводу. Ну а то, что Константин сказал, что он пытался показать в фильме, как советский человек превращается в нормального человека – ну значит, вот такие вот мысли у К. Хабенского о том, как должен выглядеть нормальный человек – как непрерывно рефлексирующая тряпка, видимо. Слава Богу, что советские офицеры, и вообще советские люди, как правило, такими не были.
Вот только что вопрос поступил от Сергея, могли ли устраивать в лагере децимацию, стреляя каждого десятого по счёту, так что весь контингент сидит на корточках, а по ним ходят и стреляют, как по рыбкам в бочке? Такое, конечно, теоретически могло быть, я правда, не знаю, было ли оно в реальности – просто весь смысл этого самого лагеря был в том, что люди были крайне ослабленные и находились под чудовищным психологическим и физическим прессингом, можно было из них сделать такое, в самом деле, вот ходить и убивать каждого десятого – они просто не смогли бы сопротивляться, у них: а) нет оружия, б) у половины уже нет никаких вообще сил, они еле ходят.
Другой вопрос: могли ли прятаться заключённые между какими-то бараками, общаться друг с другом? Ну да, конечно, могли просто потому, что их было очень сильно больше, чем охраны, это с одной стороны, с другой стороны, конечно же, там всё было организовано, как в нормальной тюрьме, ну или в лагере, т.е. было построение, перекличка, режим, проверка этих бараков – кто когда где спит, шмоны – не спрятали ли они чего-нибудь там незаконного – это всё, конечно, было, и ничего этого в фильме практически не показано. Там только один раз зашёл какой-то коллаборационист в чёрной довоенной форме, посмотрел на себя в зеркало, сначала покидал зигу в анфас, потом в профиль и очень довольный ушёл. У них зеркало в бараке висит, вот в барак зашёл. Зеркало в бараке в концентрационном лагере! Зеркало стеклянное, из него нож можно сделать. Откуда там, блин, зеркало?! Чушь собачья вообще-то!
Сергей Ивановский. Про перебор золотых вещей – это реально, нереально, похоже на правду, не похоже – когда сидят евреи и перебирают кучу золотых безделушек?
Клим Жуков. Ну естественно, контингент поступал в лагеря же не голый, он поступал в одежде, с какими-то нательными крестиками, с украшениями. Возможно, они если из гетто выезжали, например, а не из плена, они же выезжали с личными вещами, естественно, после того, как убьют, эти личные вещи им были уже не нужны, их, естественно, отправляли в некие накопители, где сортировали, увозили в тыл и т.д. Волосами, как мы знаем, набивали подушки, из костей делали мыло, ну и прочее, и прочее. Поэтому, в принципе, ну да, почему бы этого не могло быть? Там 10 тысяч человек приехало, там с половины по золотому колечку – что-то такое будет. Единственное, что там всё слишком вычурное, потому что там какие-то семисвечники стоят, какие-то браслеты, ожерелья – такое впечатление, что это не евреи приехали, а это вывезли 15 ювелирных лавок одновременно. В это, конечно, не верится, но так, в принципе, сцена похожа на что-то такое, что теоретически могло бы быть. Там самое главное, что всё, что может быть похоже, оно похоже не на концлагерь, оно похоже на концлагерь, который показали в фильме с Рутгером Хауэром в 1987 году, т.е. его взяли, внимательно посмотрели и сделали так же, но гораздо хуже. Вот.
Сергей Ивановский. А вот сцена, когда приходит поезд набитый трупами, из соседнего концлагеря, и последний выживший случайно сообщает, что скоро и этот концлагерь будет весь ликвидирован – на правду похоже, или это вообще бред?
Клим Жуков. Нет, это вообще абсолютная выдумка, потому что если в лагере уничтожили трупов на целый состав, это значит, что их кто-то должен в этот состав погрузить, потому что в вагон сколько влезает – тонн 20 наверное? Ну это в любом случае много, это значит, что их кто-то должен грузить. Если их всех уничтожили, вопрос: кто их грузил? Вот сразу вопрос. Что, немцы их потом что ли грузили, которые их уничтожили? Нет, это всё утилизировалось на месте. Просто зачем везти трупы из одного лагеря уничтожения в другой лагерь уничтожения, чтобы там их утилизировать? Чушь собачья! Их же везут не просто так, а на поезде по железной дороге. Такое впечатление, что в разгар войны у ж/д системы Третьего Рейха не было никаких других задач, кроме как возить трупы по железной дороге при помощи паровоза, расходуя драгоценный уголь и загружая ж/д сеть. Это полная ерунда! Такого быть не могло и не было, насколько я знаю. А то смотрите: давайте сейчас, значит, из Дахау привезём кого-нибудь в Освенцим, из Освенцима в Собибор, из Собибора в Треблинку, из Треблинки в Майданек – отличный получится труп-тур!
Сергей Ивановский. Ну и коронка: коронка – это фраза, что в душе у него товарищ Сталин, когда они там готовятся к убийству этих самых СС-овцев. Фраза, я так понимаю, это для того, чтобы показать, что всё-таки эти люди были немножечко как бы советские, и при этом вы вот тут высказались на тему того, что всё-таки с каких-то человеческих позиций пытались показать, как немецкий офицер стал начальником концлагеря, т.е. это, типа, можно расценить, как попытку примирения... сложно вот тут высказаться, попытку примирения кого с кем, ну в общем, советского, сравнения советского и немецкого, нацистского?
Клим Жуков. Я вообще не знаю, где у них там в душе был товарищ Сталин, это, видимо, хотели показать, что у них зверство в душе – вот они могут убивать людей, потому что у них в душе товарищ Сталин. А он постоянно, конечно же, убивает людей, поэтому и они могут убивать людей, поэтому они ценные военные. А то, что там немца попытались с какой-то стороны оправдать – так К. Хабенский нам всё раскрыл, он хотел сказать, что ему нужно было показать, что с немцами тоже было не всё однозначно, что нацистам, а особенно СС-овцам, нужно если не посочувствовать, то попытаться их понять, почему они такие стали. Вот, это прямо прямым текстом было сказано.
Сергей Ивановский. Ну эта фраза, мне кажется, наоборот была с позиции того, что товарищ Сталин как бы придаёт им сил, так сказать, на сопротивление, на борьбу и на прочее, т.е. позитивно, так сказать.
Клим Жуков. Каких сил? Там же дело в том, что все эти вот, у которых нет товарища Сталина в душе, они убивать людей не могут, а вот у кого товарищ Сталин в душе есть, тем человека убить – да как высморкаться! Вот там был момент, когда начали убивать охрану, там один никак из евреев не мог взять и убить человека, потому что он был иностранный, не советский еврей, а советский еврей со Сталиным в душе хочешь тебе нациста замочить – замочит нациста, не нациста – и не нациста тоже замочит, кого угодно замочит. Потому что если Сталин в душе, то это просто готовая машина смерти. Вот.
Вроде всё? Ну тогда всё. Всем пока. Смотрите хорошее кино, а плохое наоборот не смотрите.
Новости
VIP
