05.01.19

Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.

Клим Жуков. Добрый день. Всем привет!

Д.Ю. Что у нас на очереди?

Клим Жуков. Как и обещали, Нидерландская буржуазная революция, битва при Ньюпорте и осада Остенде.

Д.Ю. Я ни там, ни там не был.

Клим Жуков. И я.

Д.Ю. Только город Амстердам.

Клим Жуков. Там недалеко ещё Дюнкерк. Вот они подряд стоят: Дюнкерк, Ньюпорт, Остенде, а чуть дальше Слёйс, где была известная морская баталия между английскими и французскими флотами во время Столетней войны.

Д.Ю. А где сражался капитан Алатристе?

Клим Жуков. А вообще рядом – Бреда.

Д.Ю. Точно!

Клим Жуков. Бреда. Потом он сражался при Рокруа. Там всё настолько недалеко!

Д.Ю. Многие просили разобрать худ. фильм про капитана Алатристе.

Клим Жуков. Мне просто худ. фильм про капитана Алатристе по понятным причинам – там потому что все одеты непонятно во что - страшно не понравился.

Д.Ю. Ха-ха-ха! Когда он хотел зарезать герцога, или кто он там был, этого Бэкингема в подворотне, который, как выяснилось, оказался пидором, блин...

Клим Жуков. Т.е. правильно хотел?

Д.Ю. Да! ...шевеля пальцами в дырявых сапогах. Местами-то неплохо, нет?

Клим Жуков. Не, ну я просто как – задумка отличная, когда всё заканчивается показом некой картины застывшей, и потом...

Д.Ю. Веласкес.

Клим Жуков. Да, потом он в эту картину, собственно, превращается – это очень круто, но когда эти вот последние кадры, вот битва при Рокруа собственно показана, во что они нарядили солдатиков, а особенно кавалеристов?! Я просто вообще... вот просто волосы на голове шевелятся. Это же не 10-ый век, это же 17-ый, там же вообще всё известно, пойдите в музей, ну посмотрите, закажите пластмассовый штамп, вам всё сделают. Это стоит сейчас просто... уже тогда стоило копейки. В кино всё равно никто не поймёт, это пластмассовое, железное, какое там... Закрасьте, как надо, в чём проблема?! Ну почему они все... Я не говорю, что они там грязные, неаккуратные – понятно: там финал сражения при Рокруа, там все должны быть не очень чистые. Вопрос в том, почему это всё такое омерзительное? Оно неправильно сидит, неправильно выглядит – фу быть такими, просто вот фу!

Д.Ю. Но кино неплохое!

Клим Жуков. Да. Там, конечно, атака... Вот что там хорошее – там атака пехоты в начале отлично просто сделана, потому что это единственный фильм, где правильно показана атака пехоты, потому что всегда вон какое-нибудь там «Храброе Сердце» возьмёшь – обязательно все разбегаются, как регбисты: йохууу, бум, бум, бум!

Д.Ю. Ну, американский футбол фактически.

Клим Жуков. Да-да-да. Даже, блин, фильм «Patriot» c Мэлом Гибсоном всё с тем же, ну, с Безумным Максом – там тоже, вроде, всё отлично показано, как идут все эти развёрнутые шеренги батальонов, стреляют, идут и потом вот всё, выдерживают равнение, по ним пушки бабахают, там головы отрывают...

Д.Ю. Ядра скочут, да?

Клим Жуков. ...люди смыкаются, идут дальше, всё отлично. И тут командир говорит: «Симпатичные есть, нет? Тогда примкнуть штыки и в атаку», после чего все делают так: «А-а-а-а-а!» - и...? Стойте, куда вы, что вы делаете?! Нахрен это, нахрен вы вот так ходили ровненько, чтобы потом всё испортить?

Д.Ю. Что это, Куча? (с)

Клим Жуков. Просто зачем это они делают? А вот тут в «Алатристе» все прямо идут так строго, как надо – медленно, со скоростью 70 шагов в минуту или около того, и никто ни в кого с разбегу не врубается, потому что это же просто охренеть, как страшно, поэтому все, естественно, сначала этими пиками пробуют отодвинуть вражескую пику, примериться как-нибудь поаккуратнее, посмотреть, прикрывают ли тебя товарищи и насколько хорошо они тебя прикрывают...

Д.Ю. И не куда-нибудь, а в глаз наводит пику известно кто.

Клим Жуков. Вот, и постепенно сходятся, начинают друг друга ширять. Вот это вот начало отличное, там ещё одни говорят – аутентичная музыка звучит, другие говорят: ничего подобного, это специально была написана стилизация: «Himno de Los Tercios Flanders» – «Гимн Фландрийских терций», ну испанских терций во Фландрии, понятное дело. Слова просто отличные там вообще, я их специально...

Д.Ю. Испанские?

Клим Жуков. Да, нашёл, посмотрел – там финал просто... последняя фраза просто – говорит: «Я никогда не испугаюсь, когда я в колонне терции». Вот, очень это вот там всё так сделали, и причём вот такая музыка, как надо: сначала полстрофы, потом два удара в барабан, потом снова полстрофы, два удара в барабан – вот то солдатское, как оно есть, т.е. если нет барабана, можно башкой в стенку побиться, например: бум, бум!

Д.Ю. Топать можно.

Клим Жуков. Можно топать, короче говоря, это круто. А потом, когда вроде как эти пикинеры стали драться, я уже обрадовался, что наконец фильм приобрёл новые краски и стал хороший, там, опять же, когда шлемы показывают, вроде они ничего, хотя, опять же, это недопустимо – почему они все вообще одинаковые? Ну ладно, господь с ним, это я уже придираюсь. И тут же под пиками стали на четвереньках ползать какие-то дяденьки...

Д.Ю. Гномы.

Клим Жуков. ...тыкать кинжалами. Там они только должны были, пробегая друг между другом, так ещё: «Здрассьте!» - и прошли там всех. Ну это же собачья чушь их сочинений специальных военных теоретиков, которые никогда на войне не были, потому что вот, значит, под пикой обязательно нужно проползти и кого-нибудь ткнуть. Нет, ну теоретически попробовать-то можно, но просто когда человек внаклонку вот так куда-то ползёт, у него открыта самая уязвимая часть – вот тут вот, куда римляне обычно как раз любили всех закалывать. Вот что мешает человеку из третьего ряда – пика, блин, 5 метров в длину, можно дотянуться куда угодно – так через плечо товарища приглядеться и как раз ему туда и воткнуть. А уж я молчу про того пикинера, который стоит в первой шеренге, одетый в сапог – почему этим сапогом нельзя ударить в лицо, например, не сильно задумываясь? Что за вот это всё...? А!

Д.Ю. Мне там больше всего понравилось другое – когда они на корабль лезли... Это Дементий помыл кружки. Да, Дементий? Когда лезли на корабль, он всех проинструктировал, что в трюм не ходить.

Клим Жуков. Не ходить.

Д.Ю. И когда они только туда залезли, а его друган: «Что это вы тут делаете?» Он его: «Я же говорил...» А он прыг, такой – он его раз ножичком. «Ну я же должен был попробовать...» Это крепкая пятёрка, это перевешивает всё!

Клим Жуков. Ну там очень много, конечно, хороших моментов, да. Ну может, я... Я предлагаю вообще просто про битву при Рокруа поговорить, оканчивая нашу серию вообще про религиозные войны.

Д.Ю. Отлично!

Клим Жуков. Вот, это как раз падение испанского могущества, вот, собственно, оно такая жирная точка, завершающая вообще эпоху религиозных войн, можно было бы и серию нашу, в принципе, завершить. А про фильм я даже как-то не знаю... Просто мне придётся опять его смотреть, у меня опять будет кровь из глаз капать оттого, что там все неправильно одеты – ну я не могу. Вот зачем: хороший фильм, и почему все в говне? Ну что ж такое, а? Хоть меня бы пожалели, а?

Д.Ю. Вернёмся к нашим Нидерландам.

Клим Жуков. Да, Нидерланды. Начать нужно с того, что про Испанию вообще сказано очень много мифов, причём мифов такого самого чёрного, омерзительного пиар-свойства, и в этом отношении Испания страшно похожа на Россию, вот просто иногда когда смотришь, как формировались чёрные мифы про Испанию, понимаешь, что они формировались точно так же, как и про Россию, причём, что характерно, примерно в то же самое время.

Д.Ю. И теми же самыми людьми.

Клим Жуков. Ну, конечно, нет, не теми – про нас в первую очередь упражнялись литовцы с поляками, потому что соседи, а про этих французы с голландцами, потому что, опять же, непосредственно соприкасаются. Но я думаю, что они какой-то вуз заканчивали один, потому что всё настолько одинаково придумано, вот настолько одинаково!

Д.Ю. Ну если работает, зачем что-то изобретать?

Клим Жуков. В общем, какое-то там радио «Свобода» трудилось, я чувствую, где все сидели...

Д.Ю. Вековые традиции, да?

Клим Жуков. Все сидели где-то, наверное, в соседних офисах, потом выходили в столовую, общались на знакомые темы профессиональные и применяли свежеполученные наводки.

Д.Ю. «Какой у вас сегодня мега-высер?»

Клим Жуков. Да-да. Потому что мы со школьной скамьи знаем, прочитав «Тиля Уленшпигеля» Шарля де Костера...

Д.Ю. И «Одиссею капитана Блада».

Клим Жуков. Потом вслед за этим «Одиссею капитана Блада» - что испанцы это какие-то мрачные дундуки, в чёрном, как гомосеки агрессивные. Да, причём натурально вот агрессивные гомосеки, которые даже в земле хотят дырку продолбить, ты понимаешь, и непрерывно молятся. Вот в чёрном молятся - какие-то то ли садисты, то ли сатанисты, то ли гомосексуалисты, в общем, не понять. И конечно, над ними сидит в бессильной злобе Филипп Второй. Ну это же чушь собачья, потому что Испания, во-первых, насчёт того, что они там все такие были тёмные – сколько там университетов старейших в мире, на секундочку, в Испании, и они же до сих пор работают, вы представляете, там старейшие университеты в мире, в Испании. Ну, одни из старейших, я имею в виду, не самые старейшие...

Д.Ю. Готовят свежих испанских дегенератов.

Клим Жуков. Да-да-да, зомбируют. Вот, Филипп Второй, конечно, не сахарный был монарх, но прошу прощения, а какой в то время монарх был сахарный? Давайте-ка посмотрим вот по пунктам, кто из них был тем человеком, с которым вы хотели оказаться наедине? Очень мало таких, честно говоря, потому что они все крайне мрачные типы были, просто исключительно.

Д.Ю. Упыри, да?

Клим Жуков. Да. Уж если посмотреть на его непосредственных противников, например, на Вильгельма Оранского – оооо! Да и на его сынка Морица... Эти были ничуть не лучше, как минимум, но тут есть вполне конкретное понятное – почему это происходило: вообще, понятно, соседи, про соседей нужно постоянно говорить гадости, это естественно, даже объяснять специально не надо, собственно, чем все и заняты уже не одну сотню лет. Но почему именно про испанцев-то такой случился особый накал в этой пиар-кампании – потому что Испания, как и Россия, в принципе, отсутствовала на картах Европы очень долго, потому что Испания – это было Арагон, Кастилья, а всё остальное было занято, естественно, маврами, и в принципе, это были нормальные раздробленные территории, да ещё, кстати говоря, наполовину оккупированные непонятно кем, которые... фронтир, это натурально фронтир – они там с кем-то сражались, непонятно с кем, ну т.е. понятно с кем, но всё равно это где-то не у нас. Это, опять же, некрасиво свисающий полуостров, половина этого некрасиво свисающего полуострова под маврами находится, вторая половина под испанцами, которые друг с другом режутся и с маврами режутся – как везде, всё, по-моему, чётенько. А то же самое было у нас в России одновременно, вот буквально одновременно то же самое было у нас, только у нас вместо мавров были татары – тоже, в общем, для среднего европейца те е самые мавры.

Д.Ю. Та же мавра.

Клим Жуков. Да-да. Куча княжеств, мы режем татар, в свободное от этого время режем друг друга. И вдруг...

Д.Ю. Идёт нормальная человеческая жизнь.

Клим Жуков. Абсолютно всё ОК.

Д.Ю. Многие думают, что это шутка.

Клим Жуков. Вот, а это нет, это...

Д.Ю. Нет, не шутка.

Клим Жуков. «А я и не шучу». - «Ну может, хватит играть в бога?» - «А я не играю,» - как говорил Гай Юлий Цезарь в известном фильме. И вдруг почти одновременно в 1450-1490-ых годах что в Испании, что в России складывается монархия единая, государства объединяются, разбираются со всеми своими восточными соседями, и вдруг на границе у тебя вместо или кучи княжеств, или кучи королевств образуется просто огромная страна, которая за 250-300 лет так натренировалась драться, потому что в основном только этим и занималась, причём с самыми лучшими армиями своего времени, что как-то даже непонятно, как им сопротивляться, если что. И тут они начинают показывать всем, где раки зимуют. Конечно, все охреневшие соседи начинают обращать внимание окружающих: слушайте, давайте соберёмся и вместе им наваляем, потому что ну их же только что не было, откуда они здесь появились-то вообще? Единственное, конечно, что абсолютная правда – это насчёт того, это, опять же, ещё с 16 века все глумились над Габсбургами, потому что Испания была габсбургской монархией, за то, что у них слегка вырождение на лице сильнее, чем у всех остальных аристократов.

Д.Ю. Они такие грушами были, да?

Клим Жуков. Ну это они только, если я не ошибаюсь, Максимилиана Второго так рисовали в виде груш – забыл, ну там, где у него лицо целиком собрано из фруктов разных, ну такое вот смешное изображение. Ну просто Фердинанд Второй Арагонский и Изабелла Первая Кастильская – они, как мы помним, родили девочку Хуану, которая потом сошла с ума, и у неё был муж Филипп Первый Красивый, собственно, сын Максимилиана Габсбурга. У них... Да, и ещё была одна дочка – Мария Арагонская у Фердинанда и Изабеллы, Мария Фердинандовна и Хуана Фердинандовна. Так вот, у Филиппа родился сын Карл Пятый, будущий император Священной Римской империи, а у Марии Арагонской и Мануэла Первого Португальского родился Хуан, или Жуан Третий и Екатерина Австрийская, и Изабелла Португальская, что самое главное. И вот Карл Пятый женился на своей двоюродной сестре, соответственно, его сын Филипп женился на дочке Марии Португальской, дочке Жуана Третьего Екатерине Австрийской, т.е. он тоже женился на своей двоюродной сестре, причём учитывая, что они даже чуть-чуть ближе, чем двоюродные сёстры и братья были, потому что у них до этого тоже были перекрёстные родственники. И вот уже которое поколение браки между кузенами. Сын дон Карлос, про которого известная есть трагедия, который сходит с ума. Ну понятно, что когда такое количество близкородственных браков, с генами делается непорядок. Он сошёл с ума, стал неадекватен, его вынуждены были запереть, изолировать от общества, где он и помер в результате, мы не очень знаем, что было конкретно у него за расстройство, но вроде бы какая-то очень тяжёлая форма биполярного расстройства у него была, которая прогрессировала постоянно и в конце концов уже перешло из области психики на физиологию, и он помер. И естественно, про него тут же все вокруг стали говорить, что это Филипп Второй грохнул своего сына – ничего это не напоминает? Не, ну совершенно точно он грохнул. Не, ну а кто ещё мог быть? Они поссорились, и он его...

Д.Ю. Хотите сказать: сам умер что ли?

Клим Жуков. Сам что ли? Да разве такое бывает?

Д.Ю. Так не бывает!

Клим Жуков. Кстати, это происходило всё почти одновременно, вот натурально. С одной стороны, кровавый Филипп Второй...

Д.Ю. Возможно, к нам уже подкрадывается Фоменко, который расскажет, что это одно и то же.

Клим Жуков. Да, Филя и Ваня. Осталось понять, почему...

Д.Ю. Да, одно лицо.

Клим Жуков. ...почему у нас так холодно, если мы в Испании живём? Хотелось бы, чтобы всё-таки он был прав, и у нас было всё-таки зимой хотя бы +15˚С.

Д.Ю. Зажили бы!

Клим Жуков. Гораздо лучше.

Д.Ю. Да.

Клим Жуков. И кличка-то какая у Филиппа?

Д.Ю. Красивый.

Клим Жуков. Кровавый!

Д.Ю. Кровавый?

Клим Жуков. Филипп Второй Кровавый, а там у нас Иван Четвёртый Грозный. Terrible.

Д.Ю. Terrible, да.

Клим Жуков. Так что всё это абсолютно вот просто один в один.

Д.Ю. Он же Иван, он же Ivan the Terrible. «Terrible» – это «Ужасный», в общем-то, это не «Грозный».

Клим Жуков. Нет-нет, конечно. Так его же, собственно, и испанцы-то не звали никогда Кровавым, а вот окружающие всякие разные, типа голландцев и французов – конечно, Кровавый.

Д.Ю. Кровавый – это Николай Второй, в четь которого назвали аэропорт.

Клим Жуков. Да-да.

Д.Ю. Стрелял ворон, котов, рабочих.

Клим Жуков. Что особенно мерзко.

Д.Ю. Да.

Клим Жуков. Вот, второй главный герой, на котором нужно было бы очень кратенько остановиться предварительно – это Мориц Оранский. Почему он, собственно, Мориц? Он сын Вильгельма Оранского, в этой ветви очень любили называть сыновей по имени папы, т.е. Вильгельм Вильгельмович, Вильгельмович, и т.д. А потому что Вильгельм Первый Оранский был женат всего лишь на Анне Саксонской из дома Альбертинов, которая была дочкой того самого курфюрста Морица Саксонского, о котором мы говорили, рассказывая о Шмалькальденской войне.

Д.Ю. Как тесен мир!

Клим Жуков. Да, там всё было очень тесно. Это его внук, таким образом, поэтому его в честь деда назвали Морицом.

Д.Ю. Он действительно был Вильгельм, или они по-своему как-то говорили?

Клим Жуков. Это же вообще очень трудно сказать, на каком языке они разговаривали, потому что, например, брат Морица Вильгельм Людвиг писал письма, а они сохранились, периодически он начинает писать по-фламандски, потом внезапно перескакивает на французский, потом пишет по-испански и прощается по-немецки.

Д.Ю. Неплохо!

Клим Жуков. Потому что это всё были их родные языки, поэтому «Вильгельм» может быть и «Виллем», если мы скажем по-французски, он будет «Гийом», но т.к. в русской историографии принято его Вильгельмом звать, мы и тоже будем его Вильгельмом звать, мне просто так привычно.

Д.Ю. Меня это напутало первый раз про Вильгельма-завоевателя – он внезапно оказался Гийомом, а с той стороны Уильямом – причём тут Вильгельм?

Клим Жуков. Билл.

Д.Ю. Да, Розовое пузо, блин! Причём тут какой-то немецкий Вильгельм, непонятно?

Клим Жуков. У нас так принято, мы поэтому...

Д.Ю. Чтобы не сбиваться, да.

Клим Жуков. Да, ну и опять же, мы... потому что император Карл Пятый – он по-хорошему говоря Шарль, потому что у него немецкий язык был неродной.

Д.Ю. Карлито!

Клим Жуков. В Испании он, конечно Карлос, в Англии его, естественно, звали Чарли просто по-дружески, ну у нас как-то принято вот его Карл звать – ну поэтому будем его...

Д.Ю. Не все знают, кстати, что Чак Норрис – он как раз Карлос.

Клим Жуков. Да, ну и теперь нужно погрузиться в фактуру эпохи, посмотреть, что ж такое за Нидерланды такие, потому что, опять же, в школе было не сильно понятно: война Нидерландов за независимость от кого? От Испании? Испания вот тут, а Нидерланды тут. Нидерланды стали габсбургскими в 1482 году окончательно, потому что до этого, как мы помним, Нидерланды попали под власть герцогства Бургундского, мы об этом говорили, но сейчас мы т.к. говорим про Нидерланды, и может быть, наши предыдущие передачи кто-то не смотрел, поэтому нужно напомнить, тем более история вообще интересная и показательная, и очень важная для того, чтобы понять, что вообще там происходило в указанное время, о котором мы будем говорить.

Так вот, герцогство Бургундское – это очень такое странное образование, оно, конечно, находится на месте древнего королевства Бургундского, королевства бургундов, которое было разгромлено Аттилой, про что написана замечательная «Песнь о Нибелунгах» - всем советую почитать. В результате там образовалось графство, потом герцогство Бургундское, и так бы всё и происходило, это было нормальное феодальное владение, но в 1356 году король Франции Иоанн Добрый попал в плен к англичанам в битве при Пуатье. Последним человеком, который остался на ногах и закрывал его спину, был его сын Филипп 14-летний. Это, собственно говоря, вот двое попали в плен, сына, понятно, отпустили, король умер у англичан в плену, но за то, что сын – это единственный, кто от него не сбежал, когда он принимал последний бой, он получил почётное погоняло Храброго и апанаж – герцогство Бургундское. Апанаж – это владение особы королевской крови некоронованной, т.е. он сам вроде как не король, потому что были более близкие претенденты, ну и тем не менее он особа королевской крови, это сын короля. Это апанаж называется владение. Но тут же вдруг выяснилось, что Бургундская земля поделена на 2 части: герцогство Бургундское и графство Бургундское, причём графство Бургундское – независимая уже территория от герцогства Бургундского, они буквально вот так через границу. И называется это самое графство Бургундское Франш-Конте, если полное название посмотреть – это Franche Comté de Bourgogne, т.е. свободное графство Бургундское, потому что они считали себя частью Франции, но не приносили вассальной присяги французскому королю, поэтому считались свободным графством.

И вот сначала, понятно, бургундцы воевали против Валуа очень долго, потом после Аррасского мира стали воевать против англичан, но не суть важно, самое главное, что когда погиб трагически в битве при Нанси в 1477 году Карл Филиппыч Смелый, у него осталась дочь Мария. Мария вышла замуж за будущего императора Максимилиана Габсбурга, и таким образом по факту войны за... естественно, война между Францией и империей разгорелась немедленно за бургундское наследство, по факту осталось Франции только то, что отдал король в апанаж, т.е. само герцогство Бургундское на территории Франции. А к тому времени под герцогство Бургундское уже с 14 века были присоединены огромные, просто огромные территории, причём очень важные для Европы. Соответственно, это были присоединены к тому времени Эно, оно же Геннегау, Голландия, Зеландия, Намюр, Брабант – в общем, огромные территории на северном побережье Европы. И вот получилось так, что владения бургундских герцогов были разделены на две неравновесные половины: относительно маленькая территория на территории Франции, которую французы себе забрали, которая граничит ещё, ко всему прочему, с этим Франш-Конте, которое вдаётся в территорию Священной Римской империи таким клином, а на севере находится совершенно не связанное с ним по территориальной границе очень важное территориальное приобретение, причём приобретать, повторюсь, их начали ещё в 14-15 веках младшие Валуа.

И вот в 1500 году 24 февраля в городе Гент родился мальчик Карл, будущий Карл Пятый. Мальчик Карл, т.е. родился в Голландии... собственно, в Нидерландах, он говорил по-фламандски, это был первый его родной язык, несмотря на то, что вроде как управлял в основном Германией. Второй родной язык его был испанский – ну понятно, потому что мама у него была испанка. Он был в общем гораздо больше голландцем, чем немцем, а вроде по крови наполовину испанец, наполовину немец, наполовину ещё непонятно кто, учитывая многочисленных...

Д.Ю. Три половины у него было, да?

Клим Жуков. ...многочисленных родственников Габсбургов. И понятно, что, будучи императором огромной страны, он не мог как-то особенно выделять некие территории сверх всякой меры, но тем не менее к Нидерландам он относился очень, скажем так...

Д.Ю. С теплотой.

Клим Жуков. ...если можно так выразиться, с теплотой, да, просто по факт того, что он там родился. И он присоединил к т.н. новообразованному в 1512 году Бургундскому округу империи (никаких Нидерландов не было, Нидерланды – это просто общее обозначение Нижних земель, Neder landen) он присоединил, собственно, графство Бургундия, т.е. Франш-Конте то самое, ну просто потому что оно находилось на территории империи, было удобно его это... Кроме того, туда были присоединены Фрисландия, епископство Утрёхтское, Гронинген, Дрент, Гелдерланд, Оверэйссел, Фландрия, Геннегау, Голландия, Зеландия, Намюр, Исландия, Мехелен, Лилль – и это всё в 1549 году было объявлено нераздельной территорией, т.е. все эти феодальные сеньории местные были отменены, и это стало владением императора, и передавать его по наследству было можно только цельным куском. Вот это всё должно отходить нераздельно, почему – это очень важно: это была уже в 30-40-ым годам 16 века самая экономически развитая территория всей Европы, поэтому дробить её было очень глупо.

Д.Ю. Преступно, я бы даже сказал.

Клим Жуков. И Карл помнил, как это всё было замечательно при его дедушке, когда каждый этот самый паразит с графским титулом лез, куда хотел, имел свою армию, и устроили они даже в 60-е годы 15 века войну внутри этого герцогства – ну кто сказал, что она последняя? Это нужно было прекращать. Ну и с одной стороны, это было исключительно правильно, с точки зрения большой империи, но с точки зрения самой Северной Бургундии, это было крайне неприятно. Это был первый звонок – эта т.н. Прагматическая санкция, что у Империи с Северной Бургундией дорожки рано или поздно разойдутся, но об этом чуть позже.

Управлялась она штатгальтером, или статхаудером, который приезжал из Империи, а также были провинциальные наместники, которые управляли каждой из провинций, все вместе они собирали Генеральные штаты, т.е. это старый ещё феодальный пережиток. Кто думает, что парламент это нечто демократическое – нет, не совсем, парламент в своём изначальном значении – это сословное собрание от городов, купцов, дворян, князей.

Д.Ю. Это не «говорильня», а, видимо, «переговорная» какая-то по-нашему?

Клим Жуков. Да, т.е. там кого попало-то не пускали.

Д.Ю. Ещё бы!

Клим Жуков. Там давай-ка мы сейчас наизбираем тут всех – понятно, что крестьян больше всех, там будут одни крестьяне, кому это надо? Сейчас они там объяснять будут, как государством управлять – нееет! Кроме того, в каждой провинции ещё были провинциальные штаты свои отдельные.

Д.Ю. А что было с экономикой?

Клим Жуков. С экономикой всё было очень хорошо. Это ещё со времён средневековья, с 13-го, 14-го, 15-го веков крайне богатая территория, ну просто потому что это побережье, там очень удобные бухты, удобно торговать, поэтому там постоянно торговали. Кроме того, море – это солеварение, что просто очень важно, и рыбная ловля массированная, поэтому там всегда с деньгами всё было в полном порядке. Вроде территория не самая большая, на большой карте её там почти даже не заметно, но она находится в таком месте и так удачно расположена, что там постоянно кто-нибудь мимо ездил и оставлял деньги. Туда очень викинги любили плавать поэтому в своё время, исключительно. Говорят, наш Рюрик начал свою карьеру во Фрисландии.

Д.Ю. Сейчас тебя обвинят и разоблачат за таки Рюриков.

Клим Жуков. Ну по крайней мере у них там в Нидерландах это в учебниках написано, что приехал к ним Рюрик, захватил себе Фрисландию и основал там первое государство.

Д.Ю. Вот выдумщики, а?!

Клим Жуков. Ну понятно, что это был полабский славянин с Рюгена, естественно, это ж, господи, дураку ясно! Словом, место удобнейшее, и к правлению Карла Пятого всё только улучшилось, почему – ну просто потому что Голландия стала частью гигантской универсальной империи, т.е. она получила возможность торговать не там, где получится, а на просто невероятных территориях, ну а т.к. это торговый центр важнейший, то они начали претендовать уже не на узко североевропейское значение – оно-то всегда было важное, повторюсь, а на общеевропейское и шире – мировое значение, потому что началась эпоха великих географических открытий, а т.к. это удобнейшие порты́...

Д.Ю. Пóрты.

Клим Жуков. Порты́, там их много в самом деле...

Д.Ю. Порты́ – это штаны!

Клим Жуков. Порты́, пóрты... Вот когда эти вот начались великие географические открытия, оказалось, что оттуда очень удобно стартовать навстречу приключениям. Кроме того, Нидерланды традиционно славились как строители кораблей, опять же, потому что они живут на берегу моря, им это просто постоянно приходится этим заниматься. К началу 16 века это была одна из самых развитых кораблестроительных держав на территории в мире, там работало одновременно до 50 верфей в это время...

Д.Ю. Ого!

Клим Жуков. ...что очень серьёзно. Соответственно, всегда были плюс ко всему хорошие моряки, и они стали обеспечивать в широчайшем смысле колониальную торговлю и перевозку товаров, т.е. транзит, сдачу кораблей в наём, собственную перевозку, и что самое главное – поставку своих товаров в колонии и переработку колониальных разнообразных продуктов, которые оттуда привозили в виде сырья. Сами голландцы тоже, прямо скажем, не стояли на месте, потому что, естественно, это излёт Средневековья, начало Нового времени – важнейшую роль играет сельское хозяйство, земли там мало, и земля там, прямо скажем, не очень, по общеевропейским-то меркам, которые относительно благополучные. Да, климат хороший, но земля не очень. Но голландцы в силу того, что их очень много на квадратный километр, имели возможность применить самые передовые технологии своего времени, это была первая или уж точно одна из первых территорий в Европе, причём я имею в виду большую Европу от Урала до Англии, которые пришли к постоянной плодосеменной агрокультурной системе сева, т.е. когда земля не остаётся под паром, а её засевают по специально обозначенной технологии или травой, или корнеплодами, таким образом интенсивно насыщая землю или восстанавливая микроэлементы в земле. Кроме того, Голландия – это очень хорошая трава, которая там растёт самостоятельно, а значит, там будут коровы и овцы, а они будут гадить. Про такую траву там ещё не думали, они вот только-только когда, вот мы сейчас начнём говорить, только курить научатся вообще, потому что привезли табак. Табак научили их курить ландскнехты, которые, как наёмные солдаты, были падки на всякие паскудства.

Д.Ю. Как и сейчас.

Клим Жуков. Да. Ну и вот, научили их курить табак. Ну и кстати говоря, Голландия стала одним из важнейших переработчиков этого табака, но это чуть позже уже. Так вот, интенсивное сельское хозяйство с активным использованием удобрений – ну что говорить, в 16 веке, например, в Голландии выводят знаменитую породу фризских тяжеловозов, которые уже тогда были размером с дом и могли волочь столько тонн!

Д.Ю. Ну т.е. дизельных тракторов не было, приходилось выводить мега-лошадей.

Клим Жуков. Да, размером с жирафа, скрещенного с мамонтом, просто вот так вот.

Д.Ю. И это же тоже, т.е. если вот такая коняка – это в первую очередь говорит о том, что есть чем такую тварь кормить.

Клим Жуков. Конечно, т.е. она должна с момента того, как она родилась, постоянно получать качественное питание, т.е. овёс и хорошую сочную траву, т.е. когда у неё период пубертата и активного роста, чтобы она именно тогда получила необходимое количество питательных элементов, чтоб это заложить в кости, в мышцы и разрастись наконец всем на радость. Т.е. с маленькой территории умудрялись получать очень хорошие урожаи, большие прибыли. Кроме того, там традиционно было развито овцеводство всегда, ну опять же в силу отличных трав, которые там растут от природы.

Д.Ю. В европейской кухне, кстати, баранина повсеместно присутствует просто. Вот у нас считается, что только на Кавказе, а у этих везде овцы есть, везде, и все их жрут, потому что они, видимо, просты в разведении и дёшевы. И вкусны.

Клим Жуков. Да, кроме того, в Голландии такой климат – вроде как северная Европа, но у них там лошади, коровы и овцы могут находиться на выпасе по 9-10 месяцев в году, т.е. они просто выпускают их на какую-нибудь грядку, и они там жрут эту траву, овцы, и разрастаются до неимоверных размеров, у них хорошая курчавая шерсть...

Д.Ю. Такие хари!

Клим Жуков. ...ряхи вот такие вот, да, рога. Кроме того, это ещё и шерсть, а шерсть – это всё буквально, начиная, и самое главное, это одежда. Соответственно, местные фламандские сукноделы были ещё с глубокого Средневековья известны по всей Европе, там делали самое лучшее сукно. Причём они успевали перерабатывать свою шерсть, ещё и в Англии эту самую шерсть закупать массированно. И к 16 веку всё только улучшилось из-за изобретения новых ткацких станков, из-за механизации глубокой. Соответственно, это была одна из важнейших статей торговли. Кроме того, всякие предметы роскоши – там делали великолепные совершенно бархаты, одни их лучших в мире, делали кружева – брабантские знаменитые кружева.

Д.Ю. Не вологодские, конечно.

Клим Жуков. «Из-за пояса рвёт пистолет, так что золото сыплется с кружев превосходных брабантских манжет» - как писал Гумилёв-старший.

Д.Ю. Я бы, с твоего позволения, вот заострил бы внимание почтенной публики, что вот есть море, вот есть земля, вот есть хороший климат, вот здесь попёрла торговля, вот одно, другое, овцы, коровы, мега-лошади, ещё что-то...

Клим Жуков. Опять же, они там к этому усилий не прилагали, они там просто оказались.

Д.Ю. Да, а теперь давайте сравним с Новгородской областью, как это у нас очень любят делать – что в Новгородской области, где там я, можно сказать, оттуда родом, где там в лесах можно пасти вот этих мега-коней? Ну если они, возможно, шишки жрут, там, или...

Клим Жуков. Кору.

Д.Ю. ...кору гложут, блин, и от этого вырастают вот такие вот. Возможно ли там это? Есть ли там такая активнейшая торговля? Можно ли там вот так сажать? А в конце давайте зададимся вопросом, почему в Европе так хорошо, а в Новгородской области не очень? По-моему, вот вопросы, я не знаю...

Клим Жуков. Новгородская область при этом на Руси одна из лучших ещё, в остальных местах немножко хуже.

Д.Ю. Так точно, да. Там демократия у нас была, в конце концов, мы это неоднократно обсуждали. Ну как это вообще можно сравнивать? Я считаю...

Клим Жуков. Я бы советовал сесть на Брюссельские авиалинии и слетать сначала в Новгород, а потом тем же днём куда-нибудь...

Д.Ю. В Брюссель.

Клим Жуков. В Брюссель, да, и посмотреть, как там сейчас у нас, там – брррр, в трёх шубах, и в Брюсселе можно вот так вот ходить сейчас, я уверен.

Д.Ю. И ходят, да. А соответственно, всё растёт совершенно по-другому.

Клим Жуков. Да, не нужны такие фундаменты у домов, там, до центра земли закладывать.

Д.Ю. Отвлекались. Так?

Клим Жуков. Да. Полотно – это очень важно, вообще полотняное производство, которое было в Генте, в Ипре, в Куртре. Полотно – это помимо того, что шмотки, это возможность производить парусину, а как только начались географические открытия, флоты все стали строить с такой скоростью., что парусина требовалась всем, всегда, много и, конечно, нужного качества. Они её делали и продавали, на чём очень неплохо наваривались. Ну и конечно, сами корабли, как продукт с высочайшей добавленной стоимостью, сложная вещь – это такая была ну если не главная, то одна из главных мировых верфей, ну европейских уж точно.

Д.Ю. А сколько деревянный корабль служил?

Клим Жуков. Очень сильно по-разному. Деревянный корабль при условии тщательного ухода мог прослужить лет 50.

Д.Ю. Ого!

Клим Жуков. Вот, например, знаменитая «Виктори» английская, флагман Нельсона: поступил на службу этот корабль в 1775 году, в 1805 году, через 30 лет, возглавлял флот в сражении у мыса Трафальгар.

Д.Ю. Нефига!

Клим Жуков. Когда Нельсон поступил гардемарином на флот, он проплывал на шлюпочке мимо этого самого «Виктори», который уже стоял в строю, а ему было там что ли 12 лет, я не помню. И что характерно – «Виктори» стоит и здравствует до сих пор, а Нельсон – нет.

Д.Ю. Не срослось, да.

Клим Жуков. Он, собственно, на палубе этого «Виктори» и погиб.

Д.Ю. И это же тоже – извините, опять выкрикну поперёк – т.е. если такое адское судостроение, железно, все деревья к тому времени уже были вырублены везде, т.е. деревья надо было откуда-то волочь, да?

Клим Жуков. Конечно, так откуда – от нас их волокли.

Д.Ю. Да. От нас?! Из Архангельска, что ли? Плотами везли или как?

Клим Жуков. Древесину от нас из Архангельска вывозили массово, через архангельский порт. Петербурга что-то ещё не построили.

Д.Ю. А ГУЛАГ тогда уже был? Иначе кто это всё пилил, как не зеки политические?

Клим Жуков. Так это же при Иване Грозном – конечно, был.

Д.Ю. А, конечно, был, да!

Клим Жуков. Как-то по-другому назывался, видимо, но уже точно был. The oprichniks c наган заставляли всех рубить лес.

Д.Ю. Валить, да.

Клим Жуков. Политических диссидентов валить, да.

Д.Ю. ...лесоповал, да. Ну это же какое мероприятие-то, т.е. это чёрт-те где поехать, договориться, древесину срубить, сплавить там, я не знаю, по какой-то Двине, сбить в плоты, погрузить и уволочь аж в Голландию – нешуточная задача.

Клим Жуков. Но однако строили, и что характерно – вот посмотреть на Антверпен, например: там такая здоровская бухта, что там одновременно могло стоять 2 тысячи кораблей. Ну конечно, это не современные корабли, естественно, это корабли 16 века, которые в длину хорошо, если там 40-45 метров, это вот большой корабль. Может, 50.

Д.Ю. Это тоже прилично!

Клим Жуков.

Клим Жуков. Нет, ну это же не танкер, понятное дело, 300-метровый, но всё равно это как-то вот... Будете в Стокгольме – посмотрите на корабль «Ваза», который стоит там законсервированный в музее. Он вроде мелкий, ну это меньше любого современного эсминца – фи, чушь какая-то, а окажешься у него под рулевым веслом и только так: «Оооо!» Оказывается...

Д.Ю. ... учесть, что деревянный – там вообще сооружение!

Клим Жуков. Именно так. Кстати говоря, Голландия стала... это к вопросу о том, что... то, с чего я начинал вообще наши ролики про религиозные войны: как это было связано с Россией? Голландия была связана с Россией напрямую, торговым образом, вот самым прямым образом, потому что это во времён Ивана Грозного один из важнейших торговых партнёров России. И если при Фёдоре Ивановиче англичане ко всему прочему ещё и утратили исключительные привилегии на торговлю, то голландцы немедленно ломанулись, т.к. стало можно, и к 1590-ым годам там периодически разгружалось или погружалось в Архангельске 2 английских судна и 17 голландских – вот примерно такая пропорция. Соответственно они же выступали серьёзнейшим, наверное, одним из главных поставщиков военных материалов для нас, потому что они никак не были связаны с запретами, которые выдвигали всякие там поляки, тевтонцы, литовцы – кто это? У голландцев было самое главное – свободный проход через датские проливы, потому что датчане рядом, они их очень важный торговый и политический партнёр, поэтому датчане спокойно их пропускали в Балтийское море.

Д.Ю. А других не пропускали.

Клим Жуков. Да.

Д.Ю. Потому что нехер тут плавать, здесь мы деньги зарабатываем, да?

Клим Жуков. Да. Это имело важнейшие, конечно, последствия для самих Нидерландов, потому что они стали вылавливать балтийскую сельдь, засаливать и продавать её по всему миру. Ну и это была огромная помощь нам, потому что они волокли товары какие угодно. В силу того, что это мощнейший флот, их остановить было некому просто. Ну те, кто теоретически мог бы, они очень хорошо относились к Ивану Грозному и не думали его останавливать. Посмотрите на фамилии наших военных специалистов, военных советников – там половина голландцев, соответственно, ружейные системы из Голландии вывозили, это вот наш был партнёр большой.

Д.Ю. И даже слово «полундра», говорят, от них.

Клим Жуков. У нас, собственно, 100% морской терминологии голландские, как , в общем, и во всём мире. И чем, собственно, всё это закончилось в практическом выражении: доходы Священной Римской империи германской нации, ну конечно, в зависимости от колебания рынка, всё-таки это уже в чистом виде капитализм, доходили до 40-45% из Голландии, т.е. учитывая, сколько они серебра вывозили из Америки, и всех этих остальных полезных вещей, вот при этом Голландия давала 40-45% доходов.

Д.Ю. Обалдеть!

Клим Жуков. Вот такая вот территория.

Д.Ю. Обалдеть!

Клим Жуков. Просто в силу крайне развитой промышленности и, конечно, финансовой системы потому что с установлением нормальных капиталистических отношений, которые в Голландии были в становлении с конца 14 века уж точно и весь с 15 век, старейшие биржи находятся в Брюгге, в Антверпене, они стали ещё центром мирового кредита, ну одним из, конечно, я когда говорю «центр», это нужно понимать, что одновременно действовал какой-нибудь Дом Фуггеров в Антверпене, который тоже был о-го-го, но это всё-таки была ещё одна точка мирового кредита, мировой кредитной системы, да и что важно – это был внутренний кредит Империи ещё ко всему прочему, т.е. денег там было много, и императоры регулярно там занимали.

Кстати, много-много лет я читал различные документы, материалы по этому поводу, исследования, и я всё хочу задать вопрос А.И. Фурсову, такому известному современному историку, богато представленному в интернете – он рассказывает, что Голландия так поднялась, потому что туда приплыли евреи из Венеции. Когда там начались Итальянские войны, евреям из Венеции стало страшно, что тут немцев слишком много, и они сдриснули все в Голландию.

Д.Ю. Ну там много евреев. В городе Антверпене я когда десантировался, первое, что я увидел – это два гражданина вот в таких квадратно-круглых меховых шапках с пейсами до пояса примерно – выглядит прикольно. В белых гольфах...

Клим Жуков. Про 16 век мне интересно: это какие конкретно еврейские торговцы... Не, ну понятно, что Фурсов называет так условно весь венецианский капитал иудейско-масонским каким-нибудь, и вот они все сдриснули, якобы, из Венеции в Голландию, основали там всё, привезя кучу денег, и Голландия расцвела. А интересно – чего она в 15 веке-то не цвела? Она что, не цвела? Цвела!

Д.Ю. Что-то как-то...

Клим Жуков. И самое главное – где эти вот люди, где, покажите.

Д.Ю. У меня нет таких гигантских познаний, как у гражданина Фурсова, но евреи в Венеции были очень нужны, их туда специально привезли, их специально поселили...

Клим Жуков. Культивировали.

Д.Ю. ...в т.н. гетто, что по-нашему значит «литейная часть», на Литейном они там жили.

Клим Жуков. На Литейном.

Д.Ю. Не в доме 4 и огорожены они ото всех были не потому, что их огородить надо было и в концлагерь загнать, а чтобы их христиане...

Клим Жуков. Не били.

Д.Ю. ...как христоубивцев чтобы их не били. Да прекрасно там жили, в общем. А зачем они убегали? Я такого не знаю, чтобы они оттуда убежали. Может, кто-то переезжал там зачем-то, но вот чтобы массово – я что-то...

Клим Жуков. Нет, ответственно заявляю: нидерладнский капитализм – доморощенный, нидерландский, там всё было в порядке до Итальянских войн.

Д.Ю. Я другое, с вашего позволения, заметил бы – что всё вот это: бешеная торговля, адское сельское хозяйство, финансово-экономическая деятельность, ловля селёдки – оно требует человеческого материала определённого типа, который впахивает, не задумываясь, развивается, учится, тренируется. Вот в таких условиях отковалась, по всей видимости, голландская нация. Те, кто плохо работал, тех наказывали, наверное, я думаю.

Клим Жуков. В голландской нации, да и вообще, шире – в западно-европейском этом субстрате человеческом есть одна, я не назову её генетической, но всё равно это важная черта общественного бытия: там есть чёткая детерминанта между хорошей работой и результатом, а у нас такой детерминанты нет – ты можешь упороться на работе на какой-нибудь там, в новгородской какой-нибудь пашне, и у тебя только чеснок вырастет. Вот спрашивается: стоит ли упарываться? Большой вопрос, потому что ты и так, и так можешь результата не получить, так ты умрёшь отдохнувшим, а так – уставшим.

Д.Ю. Это важно, в общем-то, да. Ну тем не менее, вот такие условия в т.ч. воспитывают людей, когда все вокруг суетятся, бегают, что-то зарабатывают, и, как вы верно подметили, есть возможность заработать, что ты чего-то делаешь – и вот он, результат. А в Новгородской области не так, я точно могу сказать. Я десятилетиями наблюдаю, как там – вот сейчас нет, не так, тяжело.

Клим Жуков. Гораздо тяжелее, так точно. Да, ну чтобы голландцам этим противным не было так хорошо, Карл Пятый затеял Итальянские войны, сражался с Францией и, естественно, собирал с голландцев деньги, всякие экстраординарные налоги и прочее, т.к. у Империи с Францией на какой-то момент все горшки перебились, то французы перестали торговать так активно в т.ч. и со своей бывшей Северной Бургундией, т.е. норма прибыли здорово упала, что для голландцев было очень неприятно. Собственно, это Карл Пятый поссорился с французами, голландцы с французами не ссорились – что им было делить? Ну а т.к. Карл Пятый начал их придавливать, причём, заметьте, довольно мягко, т.е. там не было каких-то гонений, расстрелов, массовых посадок, репрессий, просто т.к. Империя воевала, начали собирать больше налогов. Это очень неприятно, но что делать, блин – вы оказались в такой воюющей стране. Они все были воюющие, но вот вы конкретно в этой, и вот у вас оказался у вашего сюзерена враг – ваш торговый партнёр Франция. Что теперь делать?

Но тем не менее напрямую из развития капиталистических отношений, я повторюсь: уже в 15 веке они уже были почти полностью сформированы, к моменту нашего разговора, т.е. ко второй половине 16 века это уже нормальный капитализм. Там, да, конечно, были и рассеянные мануфактуры, и смешанные мануфактуры, но уже были и централизованные мануфактуры с наёмными работниками в большом количестве. В т.ч. и сельский пролетариат там был широчайшим образом представлен, потому что как и во Франции, основой землевладения было чиншевое, или цензовое, землевладение, т.е. аренда за деньги, соответственно, т.к. это за деньги, часть крестьян неизбежно разорялась и оказывалась батраками, т.е. наёмными рабочими у своих более удачливых соседей-кулаков. Хозяйство там было в основном фермерское в силу того, что земель мало, огромных земельных латифундий системы совхоз не сделать. Да и то в силу крайней региональной дифференциации этих самых нидерландских провинций местами там просто вообще сельским хозяйством не занимались, а местами, например, в Намюре или Геннегау, где земли много, занимались очень даже. Кстати, в Геннегау одни из основных, наверное, были лесных богатств Нидерландов – это Арденны. Геннегау, оно же Эно, провинция.

Так вот, капитализм сразу же повлёк моментально, вот буквально в течение двух поколений, рост национализма. Это просто можно посмотреть под лупой по секундам, как это происходило. Эти люди занимаются одним хозяйством, зарабатывают деньги и, что важно, говорят на одном языке – на фламандском, не на испанском, не на немецком, хотя похоже, а на фламандском, и друг друга они понимают, друг с другом просто удобно вести дела. А как вы только начинаете активно вести дела друг с другом, у вас неизбежно сразу, просто на бытовом уровне: дети начинают жениться, выходить замуж, таким образом... кто-то кому-то даёт денег в долг, кто-то наоборот эти деньги в долг берёт, кто-то организовывает совместное предприятие – страна соединяется вместе, и никто уже снаружи не нужен, потому что у неё уже есть собственный правящий класс, который эту территорию доит сам, получая чудовищные прибыли, и вдруг выясняется, что эти чудовищные прибыли, да блин, половину приходится отдавать на какую-то никому не нужную войну, которая ещё ко всему прочему тебе бьёт по карману.

Д.Ю. Нам она не нужна.

Клим Жуков. Вот! А кто её ведёт? Не, ну понятно, что это наш пацанчик с Гента, с района, все его знают, но тем не менее – а чего он живёт-то у себя там в Испании? Кто его тут последний раз видел? И опять же, барыши с войны получает Испания, они там кого-то побеждают, захватывают, а мы только деньги даём. Вот кому... Нет. И конечно, просто тут же возникает сопротивление всему этому, которое в первую очередь приобретает религиозный характер, потому что ничего другого люди в то время не могли предложить, будучи крайними природными, я бы сказал, идеалистами, потому что все проблемы, вообще все проблемы виделись в том, что ими управляют испанцы. Вот она тема старая – насчёт плохих бояр и хорошего царя: Карл далеко, он просто не знает, поэтому мерзавец этот вот Путин... этот статхаудер, этот штатгальтер – вот его убрать вместе с его чиновниками – вот заживём! А Карла мы любим, в принципе, никто же не против, чтобы он у нас был императором, его тут не видел уже лет 20 никто, с него не жарко, не холодно.

А как можно выразить... ? Да, ну кстати говоря, в Испании когда начались проблемы в Голландии из-за их этой самой войны, они сразу сказали, что эти проблемы не потому, что экономическая политика какая-то не такая, или, например, вдруг бахнула революция цен, которая как раз бахнула в то время, а потому что там еретики. Т.е. обе стороны сделали абсолютно неправильные выводы: если сейчас, мол, поменяем как этих... «банду геть!», да, «хватит кормить Мадрид!», а эти говорят: так там же эти самые хохлы, сепары...

Д.Ю. Сепаратюги.

Клим Жуков. Сепаратюги. Нужно это дело придавить. Конечно, вывод был неправильный и действия с обеих сторон последовали совершенно неправильные. Ну а действия, повторюсь, в идеологическом смысле могли оформляться только религиозно тогда, это был важнейший инструмент в руках нарождающегося буржуазного класса для декларации самости, т.е. «мы такие». И мы видим, как Северная Бургундия, Северные Нидерланды массово погружаются уже, наверное, в 1517-1518-ом в Лютерово учение, причём в форме анабаптизма, т.е. это крайнее отрицание вообще всего, что только можно с чудовищным накалом религиозного мистицизма. При этом Южные Нидерланды, которые торгово обслуживают в широком смысле Испанию и средиземноморскую торговлю, в большей мере остаются католическими, ну потому что им с Испанией чуть более комфортно. Хотя, конечно, и им было не сахар, но тем не менее.

Карл был настоящий католик, но, опять же, как мы видим по его Прагматическим санкциям, к религии он относился прагматически, поэтому ему, конечно, не очень нравилось, что там это происходит, но в конце концов это же вопрос, как бы мы сейчас сказали, свободы воли. Да, он издавал некие плакаты, т.е. указы, которые приколачивались к стенам, чтобы их все могли прочитать, которые запрещали чтение неправильной литературы, исповедания неправильные и т.д., но Карлу было главное чтобы налоги шли, и больше ничего. Да, конечно, в 1522 году в Нидерландах был введён инквизиционный трибунал по образцу испанского.

Д.Ю. А чем он занимался?

Клим Жуков. Занимался он, конечно, выявлением ереси в первую очередь.

Д.Ю. А что считалось за ересь? Лютеранство?

Клим Жуков. Как: вот лютеранство – это вот натуральная ересь.

Д.Ю. А «еретик» - это по-русски что такое?

Клим Жуков. Ну тот, кто неправильно толкует, Heretic. В общем, появилась инквизиция. Конечно, кому она там нужна? Её голландцы в жизни не видели, а тут какие-то монахи стрёмные ходят, что-то от тебя хотят, присматриваются. Ну опять же, «inquisitio» – это значит «расследование», они занимались...

Д.Ю. Следственный комитет.

Клим Жуков. Они занимались, да, следствиями, и что важно: инквизиция не только... да, она сжигала еретиков, это абсолютный факт...

Д.Ю. Я подозреваю, что сжигали не они. Я подозреваю, что оно даже тогда было устроено так, что мы проводим следствие... отдают...

Клим Жуков. Не-не-не, естественно: светские власти проводили казнь, а инквизиция просто говорила, кого сжигать, но от этого же не легче. Какая разница, кто тебя спалит в конце концов?

Д.Ю. Давали возможность раскаяться?

Клим Жуков. Конечно! Они в этом отношении были крайне мягки, это вам не Томазо Торквемада, который занимался натурально чистками местами. Это, наверное, самая свирепая инквизиция, которая просуществовала очень недолго. Тут всё было не так, как описано у Шарля де Костера, потому что если ты вот лютеранин и сказал, что, извините, парни, извините, обосрался, больше не буду – ну тебя просто отпустят, заставят сто раз «Отче наш» прочитать, и всё. А вот если ты уже рецидивист, который ко всему прочему ещё и людей подтягивает на скользкую дорожку, вот тогда всё могло закончиться нехорошо, причём в первую очередь, конечно, «нехорошо» - это какими-нибудь штрафами, в первую очередь.

Д.Ю. Самое больное – по деньгам, да?

Клим Жуков. Да. Ну уж понятно, периодически людей палили, тогда это любили...

Д.Ю. Красиво.

Клим Жуков. ...кого-нибудь поджечь, да. В этой... Да, Шарль де Костер, который описывает какой-то кошмар там, когда просто вот всё уставлено столбами, все горят, толпа беснуется – какой-то ад просто! Нет, это категорически не так. Инквизиция ещё очень одну важную функцию исполняла: я только что рассказал про батраков, наёмных работников – это что значит? Это расслоение финансовое серьёзнейшее. И естественно, возникли незамедлительные проблемы между народившимся буржуазным классом, богатым купечеством и, конечно, примкнувшим к ним дворянством, между беднейшим дворянством, а точнее, с беднейшим дворянством и сельской и городской беднотой. Там была серия мощнейших восстаний – города захватывали целые. И естественно, вот всё это недовольство зачастую тоже имело религиозные одежды, а значит, если прямо сейчас нет восстания, то нет никакой гарантии, что вот сейчас группа этих людей не пойдёт и не убьёт вот того за то, что он молится неправильно. Тут же оказывался инквизитор с охраной, который говорил: «Подождите...»

Д.Ю. Минуточку!

Клим Жуков. «Этот виноват? А вы уверены? Мы разберёмся, мы же inquisitio. Сейчас проведём следствие». Проводят следствие, говорят: «Ну парни, вы погорячились». Ну они там уже через неделю уже забыли, кого они там замочить собирались, всё. «Не виноват? А, ну ладно... Это просто было наше оценочное суждение, что вы так запереживали?» В этом отношении инквизиция, да, она выступала неким разделительным барьером между народным самосудом и хоть каким-то правосудием.

Но как ни крути, вторжение вот этого испанского бюрократического субстрата, да ещё и церковно-бюрократического, спокойствия не добавило. Всё текло своим чередом, да, анабаптисты, конечно, пытались отправиться массово в Мюнстер помогать Томасу Мюнцеру в его построении протестантской общины. Когда там началось подавление этой протестантской общины, они собирались туда идти на помощь на войну натурально, их пришлось разгонять военной силой. Ну это, в общем, ничего особенного, ну как-то вот всё текло довольно мирно. Но тем не менее в 1540 году Карл пошёл на ещё один очень неприятный для Нидерландов шаг – он издал конституцию, т.е. установление, которое лишало города Фландрии самоуправления.

Д.Ю. Ловко!

Клим Жуков. Ну ему нужны были деньги, массово, непрерывные поступления, на войну.

Д.Ю. Война-то хоть полезная была?

Клим Жуков. Тут же турок ещё подпустили, в 30-е годы пришлось бодаться в Тунисе с Турками, пришлось Вену отбивать от турок. Ну блин, для того, чтобы отбиться от турок, потребовалась мобилизация 80 тысяч наёмников.

Д.Ю. Ого!

Клим Жуков. 80 тысяч! Это так, на секундочку, в 2 с лишним раза больше, чем Иван Грозный собрал под Полоцк в 1563 году полным напряжением всех сил России, а тут только на одном направлении пришлось столько – сколько это стоило, я вообще не могу себе представить, по тем временам. Так вот, эта конституция стала отправной точкой начала настоящей борьбы за независимость Нидерландов. Причём Карл Пятый вот тут-то... вот конкретно тут-то Нидерланды поняли, что их гентский пацанчик может быть очень жёстким, потому что движение анабаптистов было разгромлено военной силой – вот тут-то конкретно были проведены репрессии показательные, естественно, с конфискацией имущества, собственно, ради чего всё и делалось.

Д.Ю. Да.

Клим Жуков. И на время всё утихло, просто задавленное физическим насилием, репрессиями. Конечно, как только религиозное движение, крайне агрессивное, получает жёсткий отпор и несёт серьёзные потери, оно сразу сменяется собственным более мирным непротивленческим движением, т.е. анабаптизм превратился просто в баптизм, который говорит, что «всё суета сует и всяческая суета», «умножающий знания умножает скорбь», всё равно все помрём, на том свете будет лучше.

Д.Ю. «Баптизм» - это «крещение».

Клим Жуков. «Крещенство», да. Собственно, то же самое мы видим – как из иудейских крайне агрессивных и националистически настроенных сект, антиримских сект, которые боролись за независимость, после окончательного разгрома восстания 60-ых годов, потом после поражения восстания Бар-Кохбы 136 года, как эти иудейские секты сменяются совершенно другим своим крылом, превратившись в христианство, которое проповедовало непротивление и более того – поддержку властей. Христианство именно тогда родилось, во 2-ом веке. Тут то же самое было.

Но, как известно, свято место пусто никогда не бывает – там немедленно вместо анабаптистов появились кальвинисты, т.е. эти самые «предопределенцы», которые подготовили самое главное в данном случае – идеологическое обоснование инаковости этих самых объединённых провинций, таким образом заложив революционную программу. Повторюсь: все эти т.н. религиозные течения, все поголовно касались вопросов имущества и собственности. Конечно, было важно ещё там про причастие кое-что, там всякое разное про иконы, святые дары, но самое главное, в практическом выражении, я имею в виду, самое главное – это были вопросы собственности, это были настоящие революционные программы.

Ну конечно, революционные программы революционными программами, ничего не мешало абсолютно истово и даже неистово верить, и в Нидерландах расцветает настоящий религиозный фанатизм, потому что все эти буржуа, поняв, что они совсем не такие, как эти развращенные бургундские, тем более испанские дворяне, которые одеваются вот во все эти бархата, шелка, золото, драгоценные камни, при этом они ничего не делают, а мы пашем, как проклятые. Поэтому мы благословлены Богом и жить будем строго по Божьим заповедям. Поэтому все очень скромно одеты всегда, как я уже говорил, это опять же была декларация, не то, что они не могли себе позволить – они могли, как раз вот они-то могли. Очень скромные внешние проявления и сильнейший коллективизм – это вот лютеранская религия в том исполнении к этому очень сильно располагала, да и сама жизнь располагала. Мы посмотрим, какие они заказывают портреты стрелковых корпораций, например, т.е. всё очень сильно корпоративно. Эти портреты писали лучшие люди, начиная с Рембрандта, т.е. за большие деньги. Т.е. мы не увидим в Голландии таких мощных явлений, как, например, антверпенский Дом Фуггеров банкирский, там где сидит одна семья и всем рулит, зато мы увидим там Ост-Индскую компанию, когда собралось там несколько десятков купцов, промышленников, и они такую организовали, что это просто стало почти самостоятельное государство, которое потом в 17 веке переедет в Англию и подомнёт под себя всю Индию. Это вот совокупное движение этого капитала, как они вместе корпоративно работали на какое-то общее дело, что, кстати говоря, опять же, во внешнем проявлении потом очень ярко скажется.

И вот в 1555 году Карл Пятый вдруг отрекается от престола и делит Империю, как мы это говорили в позапрошлый раз, на 2 части: часть своему брату Фердинанду Второму и часть своему сыну... Фердинанду Первому и часть своему сыну Филиппу. А Филиппу досталось Испания и Бургундский апанаж целиком. А Филипп был уже совсем другой человек по сравнению с Карлом Пятым: Филипп был испанец настоящий, он был настоящий католик, он в отличие от папы был католик ревностный, который воспринимал это не прагматически, а от всей души. Ну опять же, не нужно его представлять в виде какого-то мракобеса, типа Георгия Победоносцева, видимо, всё-таки нет, но для него это были вопросы крайней серьёзности. И вот выясняется, что у него государство, и в этом государстве значительная его часть исповедует кальвинизм! И оттуда же плохо поступают налоги.

Д.Ю. Причина очевидна.

Клим Жуков. Сепаратюги же! Вот. А вывод-то какой практический: это прекратить нужно, и сразу всё зацветёт, как раньше. На это всё накладывалась, конечно же, ещё и полная убеждённость Филиппа, потому что это, конечно, был, да, феодальный монарх, но выросший в очень специфической среде, что кроме его власти, помазанника Божьего, власти больше никакой нет и быть не может. Его называли el rey planeta, т.е. король планеты, потому что его владения были такого размера, что ну в самом деле он был король, считай, что планеты, это половина Америки ему принадлежала, вся Италия, ну скоро, кстати говоря, это практически подтвердится мирным договором с Францией, и Центральной Европы здоровенный кусок. Соответственно, он знал о конституции своего папы 1540 года и решил не только претворить её в жизнь, а усилить, т.е. вообще прекратить самоуправление. Там будет генерал-губернатор, никаких Генеральных штатов, никаких этих вольностей бургундских – ничего этого не надо. Зачем вам? У вас есть я!

Д.Ю. Да. Молодец!

Клим Жуков. Т.е. он решил превратить... что-то мне это опять напоминает: он решил превратить крайне федеративное государство в унитарное государство, опять же, никого не спросив по этому поводу – можно, не можно? Кто бы ему запретил? – это такой вопрос...Идея у него такая возникла, и в самом деле так всё и стало происходить.

Да, конечно, это не могло не вызвать чудовищного недовольства в Нидерландах, которое просто переросло уже из скрытого в открытое недовольство, и бог с ним, то что там какие-то купцы были недовольны – стали недовольны все вообще, включая самых высших аристократов, которых ко всему прочему поддерживало ещё и мелкое дворянство, потому что если раньше мелкое дворянство было и нашим, и вашим, потому что мелкое дворянство ещё и воевало, воевало оно за императора, он им платил деньги, там можно было заработать, поэтому оно в общем выступало отчасти, конечно, базой, опорой имперских властей, а вот то, что им было дано в 14-15 веках – эти городские привилегии, самоуправление, что было колоссально важно для ведения бизнеса... Ну а как ты будешь вести бизнес, если у вас решения принимаются в Мадриде, а вы находитесь в Антверпене, ну там же ни эмейла, ни телеграфа, ничего, а значит, это просто удар по торговле, удар по промышленности. Этого нельзя делать, это просто Филипп, видимо, не понимал, что это самоуправление данные города выбивали себе с 12 века, они выбивали их не просто так, потому что они им реально были нужны, они их и выбили в конце концов, утвердили и неплохо зажили в конце концов, платили отличные налоги. Да, и поэтому прекращать это самоуправление было категорически нельзя, но он его решил полностью подмять под управление единого генерал-губернатора, который будет в свою очередь подчиняться напрямую ему, это просто его земля, т.е. он их воспринимал, т.к. они говорили не по-нашему, за колонию. Просто колония какая-то очень богатая – так это же хорошо!

Вот тут нужно немножко отскочить назад и вспомнить, что 24 апреля 1533 года в семье Вильгельма Первого Нассау-Дилленгбург родился наследник – мальчик Вильгельм Вильгельмович Нассауский. Так получилось, что Шалонская ветвь герцогства Оранского пресеклась, и последний представитель – герцог Рене, который не имел детей, передал герцогство сыну своей сестры, т.е. Вильгельму, и Вильгельм стал из Вильгельма Нассау-Дилленгбург герцогом Вильгельмом Нассау-Дилленбург Оранским.

Д.Ю. Земельным?

Клим Жуков. Да, он стал Вильгельмом Оранским, и к нему сразу же кроме имперского, Нассау – это же германская земля, к нему присоединилось ещё и ко всему прочему Бургундская территория с владениями в Нидерландах, он стал ещё нидерландским вельможей. Это будет очень важно, потому что все эти территории были поделены, они формировались уже под воздействием капитализма по национальному признаку, а поделены были по феодальному, т.е. по принципу суверенитета. Вот Вильгельм Оранский – он гражданин чего?

Д.Ю. Затруднительно понять.

Клим Жуков. Он гражданин вроде как германских этих Нассау, при этом он ещё и один из виднейших аристократов Нидерландов, потому что Оранское герцогство – это феод, ну крупный феод, понятное дело, Бургундского герцогства. При этом, получается, он опосредованно подданный Карла Пятого и одновременно, ну т.к. Карл Пятый был одним государем и того, и другого, и той, и другой территории, всё было ничего, а когда он помер: вот есть Филипп Второй, а есть Фердинанд – вот чей он подданный? Поди разберись. Кстати, ему было очень удобно.

Д.Ю. Конечно.

Клим Жуков. Если что, он мог всё время уехать к себе домой на малую родину и отлично там себя чувствовать. И его там никто не мог тронуть, потому что если его тронуть в Нассау, это значит, что ты объявляешь войну императору Священной Римской империи – а кому это надо?

Да, он был лютеранин, родился он в лютеранской религии, крестили его в лютеранство. В 11 лет, когда он стал наследником княжества Оранж, он принц Оранский. Принц – ну в общем, это примерно то же самое, что и герцог, но не совсем. Принц Оранский, княжество Оранское, таким образом, он вынужден был, чтобы получить эти земли, перекреститься в католичество. В 11 лет его перекрестили в католичество, и император Карл Пятый обратил внимание на шустрого мальчика и перевёз его в Брюссель к собственному двору. Его воспитывала его сестра Мария Австрийская. Это очень важно, что будущий вождь Нидерландской революции – это был воспитанник императора, родственник Морица Саксонского.

Д.Ю. Знал всех изнутри.

Клим Жуков. Да-да. В 18 лет его женили на Анне ван Эгмонд, дочери генерала имперского Максимилиана ван Эгмонда, и Вильгельм Оранский принимает пост главнокомандующего имперских войск во Фландрии. В 1556 году он – один из тех, кто заключает Като-Камбрезийский мирный договор с Францией, причём он настолько здорово заключил, что это больше напоминало капитуляцию со стороны Франции. Он получил за это орден Золотого руна уже из рук Филиппа Второго, т.е. этот вот будущий революционер – это один из высших иерархов Империи, друг и соратник двух императоров фактически.

Но тут кое-что сломалось, вот конкретно в судьбе Вильгельма. Понятно, что сломалось бы с Нидерландами всё само по себе, всё к этому шло уже не одно десятилетие, но точку выражения в лице Вильгельма оно получило совершенно случайно, потому что будучи во Франции для очередных переговоров, понятно, что такие дела с кондачка не делаются, нужно было очень много с кем общаться, он встретился с королём Франции Генрихом Вторым, который как-то ему так... Сам Генрих видел его в первый раз, он не сообразил, кто это, он подумал, что раз это представитель императора Филиппа Второго, можно смело ему всё рассказывать, а у Генриха и у Филиппа был план – для того, чтобы заключить мир и совокупными усилиями придавить всех протестантов на территории империи и Франции, а значит, и на территории Голландии тоже. И об этом узнал Вильгельм. После этого он понял, что что-то с Филипп Карлычем он, видимо, не будет сильно дружить.

Д.Ю. Не захочет.

Клим Жуков. Да. Т.к. политика Филиппа, которая была направлена внутрь Нидерландов, напрямую затрагивала и карман Вильгельма и его родственников, естественно, он встал сначала в скрытую оппозицию, а потом она, конечно, переросла в открытую. И более того, Филипп ненавидел после этого своего бывшего друга, просто люто ненавидел и называл его исчадием ада и худшим человеком на земле. Ну и конечно, объявили его вне закона и отлучили от церкви, ну на что, конечно, Вильгельм не растерялся, перекрестился в кальвинизм и объявил незаконным Филиппа после этого, сказал: «А что на это выразите, товарищ?»

Вокруг Вильгельма Оранского, этого графа Эгмонда, начали группироваться дворяне, убеждённые, что Филипп собирается принести Нидерланды в жертву Испании, в жертву её интересам. И это всё подогревалось, конечно, низовым движением, потому что в 60-е годы 16 века штатгальтером Нидерландов стала Маргарита Пармская, жена Оттавио Фарнезе, мать будущего великого полководца Алессандро Фарнезе. А Маргарита Пармская была тоже дочкой Карла Пятого, но внебрачной. У Карла Пятого был полный порядок с внебрачными детьми, он это дело любил, судя по всему. Она была дочерью Иоганны ван Гейст, его фламандской любовницы. Ну т.к. нужно было пристроить куда-то вот эту полезную женщину, а она всё знала хорошо в Нидерландах, её там назначили штатгальтером. Ну, с одной стороны, она всё знала хорошо, но она же была только что буквально из Италии, она была одним из родовитейших людей Европы, и тут в 1565 году мелкое дворянство составило некий компромиссный договор и припёрлось к Маргарите Пармской с этим самым договором, и от неё что-то требовало. Марго вообще не поняла, что ей предлагают, про самоуправление – она это не очень понимала, самое главное, что ей бросилось в глаза, как девушке, которая, понятно, сразу обращает внимание на внешность – она говорит: «Что это за оборванцев вы мне привели?» По-французски «оборванец» - «гё/gueux», по-фламандски «гёзен».

Д.Ю. Откуда произошли гёзы, да?

Клим Жуков. И когда эти дворяне, а это же, прошу прощения, рыцарство, очень гордые люди, когда услышали, что их назвали оборванцами – они скромно, опять же повторюсь, были одеты не потому, что они не могли себе позволить, потому что так было принято в данных краях: тёмные тона, никаких украшений. Ну конечно, Маргарита Пармская, вот её, собственно, портрет, вы сравните с этими нищеплюями. Она сказала: «Что это за оборванцы/гёзен?» Жители это услышали, сказали: «Да, мы гёзы, потому что мы оборванцы, потому что мы верны королю до нищенской сумы. Вы нас воздеваете, а мы за вас сражаемся». И это стало самоназванием всего повстанческого движения – гёзы, т.е. оборванцы.

Сопротивление этих самых гёзов тем не менее росло, и Маргарита Пармская, будучи всё-таки девушкой умной и прагматического склада, пошла на уступки, а вот Филипп Второй, узнав про эти уступки, прислал туда прославленного полководца Фернандо Альвареса де Толедо и Пиментель герцога Альбу, про которого мы уже в третий раз проговорим в наших беседах – замечательный человек! В 1567 году 18-тысячный корпус во главе с Альбой прибыл в Нидерланды, и вот тут-то Альба показал всем, где раки зимуют: все повстанческие силы были разогнаны буквально метлой. Вильгельм Первый плюнул на всё и уехал в Нассау.

Альба был жёсток и, можно сказать, даже жесток. Тут только одно нужно понимать, когда про него говорят мерзости и гадости: протестанты были ничуть не лучше, они были не менее жёстки и не менее жестоки, мы увидим, как они это делали друг с другом – друг с другом, даже не с католиками! – когда случилось перемирие с Испанией, они начали резать друг друга с огромным удовольствием, это была гражданская война настоящая. Мориц Оранский перебил фактически своих ближайших соратников и ближайших соратников своего отца, которые, в общем, ему помогали по-настоящему, с ним сражались плечом к плечу, но чтобы не плодить лишних сущностей, он им все просто головы поотрубал. Т.е. герцог Альба – да, это был жестокий человек. Это военачальник, они вообще-то все такие! У них такая профессия, чёрт возьми – отправлять людей тысячами на убой. Иначе зачем этот военачальник? Марки надо собирать. Вот человек, который марки собирает профессионально, он будет милый и добрый, скорее всего.

Д.Ю. Это да.

Клим Жуков. В Нидерландах, конечно, после разгрома восстания был учреждён Совет по делу о мятежах, который в Голландии прозвали Кровавым советом, репрессии были натуральные: в 1568 году в Брюсселе обезглавили графа Эгмонта и адмирала Горна. Понятно, что испанцы, которые пришли с герцогом Альбой, вели себя в Нидерландах, как в колонии натурально, т.е. ...

Д.Ю. Оккупант-стайл.

Клим Жуков. Ну да, не самым лучшим образом. Ну и конечно, в 1571 году герцог Альба ввозит алькабалу.

Д.Ю. Что это такое?

Клим Жуков. Это единый 10%-ный налог на все торговые операции.

Д.Ю. Так?

Клим Жуков. И это, в общем, кажется немного...

Д.Ю. Ну да.

Клим Жуков. ...но нужно посмотреть, что такое Голландия – это торговая страна, где масса торговых операций происходит с одним и тем же товаром, и у тебя тут 10%, тут 10, тут 10 – иногда цены вырастали на 300-500% в итоге, а это была просто катастрофа для торговли. Герцог Альба не просто её ввёл, а он, как человек крайне настойчивый и решительный, по-военному принялся эту кабалу выколачивать из Нидерландов. Ну и конечно, Нидерланды взялись за оружие и пригласили вождём толкового человека – Вильгельма Оранского, потому что, во-первых, до него Альба не мог прямо сейчас дотянуться, и он мог набирать в Германии наёмников спокойно совершенно, ну а во-вторых, всё-таки это человек, которого лично знал французский король, который вырос при имперском дворе, т.е. он образован, специально обучен, и опять же, всё-таки аристократ – это в первую очередь воин в то время. Его вместе с дворянами-эмигрантами назначили, что называется... Да, эмиграция была массовая, несколько тысяч человек уехало только дворян из Нидерландов – ну мало ли что?

Д.Ю. У кого были английские паспорта, да?

Клим Жуков. Да-да-да. Да, кстати, про английские паспорта: в Англии базировались морские гёзы, т.е. купцы, которые снаряжали военные корабли, будучи недовольными политикой Филиппа Второго, они просто уезжали в Англию и т.к. там, в общем, недалеко ехать, приезжали грабить испанские суда и потом уезжали обратно. Правда, в 1572 году королева Елизавета их выгнала, потому что испугалась прямого конфликта с Испанией, в то время это им было не нужно. Ну а они, не говоря худого слова, захватили город Брилле на побережье, перерезали испанский гарнизон и стали действовать оттуда. Однако, да, английские паспорта пригодились.

Ну и началась в 1568 году, собственно, через год практически после введения алькабалы, началась 80-летняя война...

Д.Ю. Охренеть! 80 лет...

Клим Жуков. ...которая на момент, на 21 год прервалась как война Голландии и Испании, но она тут же превратилась во внутреннюю гражданскую войну. Т.е. война не утихала 80 лет. Это начало Нидерландской буржуазной революции – первой полностью успешной буржуазной революции на территории Европы. Тут очень ярко показало себя зонирование Нидерландов по экономическому признаку, потому что, да, когда Альба пришёл в Нидерланды, против него поднялись просто все: и Южные Нидерланды, и Северные Нидерланды, ну просто потому что этот 10%-ный налог – это была смерть всему вообще, это уже неважно, кто ты там: Геннегау, Намюр, Брабант, Голандия, Зеландия – пофигу, нужно что-то с этим делать.

Но дело в том, что Альба же не вечен, Альбу сменили на другого более мягкого человека – им, собственно, в конце концов стал тот самый Алессандро Фарнезе, который развёл этих самых голландцев, как чай в стакане. Он отменил экстраординарные налоги и выступил с предложением, что давайте вот мы сейчас сделаем так, что вот просто вы признайте Филиппа сувереном, сами управляйтесь, как хотите, только давайте у вас будет официально религия католическая. Не, ну если вы там захотите принять какой-то кальвинизм, мы же не сможет это проверить, в конце концов, да и не будем – кому это надо? Но чтобы официально вы были католиками. Вот у вас официальная католическая религия, суверен Филипп, и живите себе. Так что – Южные Нидерланды сразу отвалились вообще от всякого восстания, вдруг выяснилось, что там католиков больше, чем протестантов, причём заметно, как-то вдруг так, и единое это вот Северо-Бургундское восстание просто перестало существовать вообще, враз.

Д.Ю. Ловко!

Клим Жуков. Осталось по факту 7 северных провинций, т.е. Голландия, Зеландия, Утрёхт, которые, собственно говоря, и образовали знаменитую Утрёхтскую унию, образовав государство объединённых провинций, т.е. прообраз современной Голландии. Соответственно, Южные Нидерланды, которые от восстания отвалились – это современная Бельгия.

Ну а в 1576 году прибыл наместник Хуан Австрийский, он там некоторое время был статхаудером, с 1578 года после смерти Хуана Австрийского был начальником там Алессандро Фарнезе, герцог Пармский, как раз сын Маргариты Пармской. И в общем, так бы всё оно и продолжалось, и оно бы закончилось рано или поздно полной победой испанцев, просто почему – потому что голландцы не выиграли за всё это время, вот, считай, с 1568 года по 1580-ый ни одного значимого сражения, испанцы их гоняли, как вшивых по бане. Спасало их только одно, в военном смысле – что это настоящая страна городов, это вам не Гардарика эта мифическая на Руси, а там через каждые 50 км по городу, и они реально здорово укреплены, потому что они все очень богатые, могут позволить себе современные укрепления и артиллерию, а значит, ты можешь выиграть в поле сколько угодно сражений, но ты обязательно рано или поздно окажешься под сильнейшей крепостью, и её придётся брать штурмом. А вот голландцы – люди не шибко воинственные, ну в массе своей, уже тогда были не шибко воинственные. Да, они могли очень свирепо бороться за свои права в рамках восстания например, в городе: там, кого-нибудь из окна выкинуть, утопить – это вообще всегда пожалуйста.

Д.Ю. Дефенестрация.

Клим Жуков. Да, это всегда пожалуйста, а вот, знаешь, вот так, чтобы вот прямо на фронт и там годами фигачить с пикой в руках – это нет! На учёт я встану, а воевать – шиш с маслом. Но если к тебе под город пришли, они, конечно, все за свои конкретные местные права встанут, как один, тут же у всех окажется мушкет где-нибудь под кроватью припрятан. А со стены уже, знаете, это совсем другое дело, там ты можешь сравняться с самым офигенным супер-профессионалом войны – ты просто ему в башку выстрелишь метров с 50, и какая разница, что он был профессионал, а ты до сих пор нет? Поэтому справиться с Нидерландами военным способом быстро не получалось, но испанская армия – это была самая мощная армия в мире тогда. Конечно, основа её была – это старые испанские пешие полки, сформированные в знаменитые терции. Это, конечно, был последний вздох умирающего Средневековья, это были ещё феодальные солдаты, набранные именно по феодальным основаниям, т.е. это вообще были не солдаты, это были воины во главе с полевыми командирами, потому что даже слова «офицер» такого не было. Но они были проникнуты настолько мощной воинской традицией, настолько мощным воинским духом, потому что это командиры, которые воевали с маврами и захватывали города, точнее их потомки, прямые потомки, это солдаты, которые не потерпели на одного поражения на поле боя, по крайней мере, если не было серьёзного численного превосходства у противника, и то эти поражения всегда были такие, что лучше любой победы. И люди, поступающие в старые испанские полки, сразу оказывались в такой вот многовековой воинской семье с колоссальными традициями, со знамёнами, которые хранились уже не по одному веку, все простреленные, тщательно заштопанные, зашитые, и на них, конечно, красовался бургундский крест, потому что это же Габсбургская монархия всё-таки. До сих пор, между прочим, у них флаг вооружённых сил – этот самый бургундский крест.

Д.Ю. Надо же!

Клим Жуков. У них обучение новобранцев было именно вот по семейному такому признаку, т.е. тебе назначали старшего солдата, который немедленно начинал заниматься с тобой дедовщиной, вот незамедлительно. Но опять же: слово-то какое – «дедовщина», это же дед, т.е. некто, кто старше тебя в твоей семье, это именно момент воинской традиции. И к моменту поступления собственно уже в линейные части новобранец оказывался уже настолько пропитан этим корпоративным духом, что удержать такую пехоту было крайне сложно. У неё была очень простая тактика, ну просто самая простая, а простое – оно иногда самое эффективное. Тактика была такая: встать на колени, полминуты помолиться, потом положить пики на плечи и пойти в атаку – вот, собственно, единственная тактика, которую применяли испанцы.

Д.Ю. Толково.

Клим Жуков. И потери, всё это было абсолютно неважно, они могли идти сквозь пушки, пушечные ядра, сквозь пули, сквозь стрелы, они это делали уже и в Тунисе, и где угодно, и моменты, когда... вот во время войны в этих Нидерландах, там же очень много побережий, которые заливаются приливом, причём серьёзно заливаются приливом, вода поднимается на много метров.

Д.Ю. Польдеры называются.

Клим Жуков. Да, так точно, эти вот польдеры. Испанцы, когда дошли до деблокады, если не ошибаюсь, Бреда, вот как раз во время этих события, им нужно было пройти по польдеру, и уже начинался прилив. И вся армия, не говоря ни слова, вышла на берег, подняла мушкеты вместе с пороховницами на вытянутых руках, и час все шли по поднимающейся воде, отлично понимая, что кто-то не успеет. И в самом деле, кто-то не успел, часть людей утонула, но при этом, что отмечается в источниках, было полное молчание, никто даже на помощь не звал, чтобы не выдать положение армии.

Д.Ю. Однако!

Клим Жуков. Кстати, по поводу молчания: когда представляют себе вот этих вот... средневековую армию, которая идёт в атаку с таким вот рёвом, с воплями, какие-то эти самые германцы дикие – ничего подобного. В Испании, если ты откроешь рот во время марша, могли казнить. Говорить мог только командир, или звуки трубы и барабана. Если ты начинаешь орать, ты можешь помешать сержантам передавать команды, поэтому в атаку испанцы шли молча всегда, что производило чудовищное впечатление: когда вот такая вот колонна с пиками, с мушкетами просто топает вперёд молча, и только слышно там барабан сзади – бум-бум, бум-бум! И там пушка пробивает дырку в этой баталии, а это совершенно никак на них не отражается, потому что смыкаются ряды, и они снова идут.

В это время армии в Европе, во-первых, адски вырастают – вот я говорю: 80 тысяч наёмников откуда-то пришлось взять, это же просто караул! Я не знаю, это если там за лет 20 столетней войны если сразу столько во Франции через армию прошло – это хорошо, если говорить про 15-ый век, а тут 80 тысяч сразу на одно направление было брошено. А это сразу значит что – что средний уровень солдата сильно просел, ну потому что их же всех не обучишь, ну вот так, чтобы они были...

Д.Ю. Да, и не все такие крутые.

Клим Жуков. Да и не все такие замечательные, да, не у всех опыт есть. Всех же ветеранами спецназа-то не укомплектуешь, это невозможно. Кроме того, армия стала профессионально наёмной. Я об этом неоднократно говорил: наёмник хорошо воюет за деньги, когда не нужно умирать, потому что идея-то – зарплату получить, а не умереть, такая вот идея. И эти наёмники с испанцами очень плохо справлялись, откровенно говоря, просто потому что когда люди, полностью презирающие смерть, у которых только одна мысль – вцепиться в горло и убить, а у тебя мысль про зарплату – вот очень неравновесные мотивации. Они просто разбегались периодически, увидев испанцев. В битве при Жамблю, это около Ватерлоо, кстати, испанцы в полтора раза превосходящую голландскую армию не просто разбили, они убили до 10 тысяч человек из 20-ти....

Д.Ю. Охренеть!

Клим Жуков. ...потеряв что-то около 100. Вот.

Д.Ю. Ба! Как-то неравновесно.

Клим Жуков. Ну просто потому что армия бросилась бежать, а как только она бросилась бежать, то тут же пошла вперёд кавалерия, которая просто стала рубить, брать в плен, топтать и прочее. Ну, люди без защиты вне строя. В строю, понятно, если бы они отступали, ну у них были бы там потери – ну 2 тысячи человек, вот как-то так. Армия была просто уничтожена испанцами. Соответственно, нужно было искать какие-то меры противодействия, потому что, повторюсь, если бы всё так шло дальше, испанцы медленно, но задавили бы всех. И единственный козырь, который был у голландцев военный – это был флот, мощнейший флот, который ко всему прочему имел ну почти безграничные резервы пополнения, потому что они эти корабли сами делали. Соответственно, и огромный резерв толковых моряков тоже очень большой, которые, причём, прямо сейчас готовы, просто можно было с купеческого корабля пересадить их на военный, да или просто переоборудовать купеческий корабль в военный – в конце концов, они не сильно отличаются, в широком смысле, пушки поставил – и готово. Это, конечно, не так здорово, как специальный галеон орудийный построить, но всё равно это рейдер, он будет работать.

И даже этот вот бесконечный резерв флота не помог бы, потому что победа, конечно, всегда куётся на суше, испанцы бы их победили, поэтому нужно было искать, пока есть время, нужно было искать какое-то противодействие. И сначала Вильгельм Оранский, потом Мориц Оранский начали искать эту самую точку, от которой можно будет танцевать в военном искусстве. Вильгельм не успел – в 1584 году его застрелил из пистолета Бальтазар Жерар – наёмник и крайне религиозный фанатик, который вызвался даже ценой своей жизни убить этого антихриста. Он втёрся в доверие...

Д.Ю. Подосланный, да?

Клим Жуков. Да, он втёрся в доверие к Вильгельму Оранскому, его знали хорошо домашние, и он в какой-то момент зашёл домой, спрятался под лестницей, и когда Вильгельм проходил мимо, выстрелил ему в спину.

Д.Ю. Паразит!

Клим Жуков. Его тут же схватили, конечно же, после чего состоялся суд, который в основном решал, как его будут убивать. Вопрос не стоял: виноват, не виноват – как именно его будут убивать? Убивали его трое суток в итоге.

Д.Ю. Ого!

Клим Жуков. Сначала ему нанесли определённое количество порезов на теле, намазали мёдом, подвели козла, чтобы он это шершавым языком слизывал с порезов. Потом его одежду пропитали спиртом и подожгли – потушили быстро, чтобы он не помер. Это всё прерывалось... ночью, понятно, приличные люди спят, и он тоже не должен, как бы, в это время своими воплями людям мешать.

Д.Ю. Забыться сном, да?

Клим Жуков. Да, его заковывали в железный шар, чтобы он там заснуть не мог просто, и утром снова всё начиналось. Ему там раздробили ноги при помощи испанских сапогов – ну т.е. из толстой кожи сапог, вымоченный в воде, который надевают на ноги, а потом высушивают над огнём, оно сжимается и дробит кости. Ну а потом, когда уже надоело, его четвертовали. При этом постоянно спрашивали: «Что ты по этому поводу думаешь?», а он говорил, что «ваш Вильгельм антихрист, место ему в аду, а я попаду в рай» - вот чисто как наш Путин. Т.е. был настоящий религиозный фанатик, совершенно долбанутый на всю голову, он пошёл на такое, отлично понимая, что он не спасётся и что убивать его будут крайне не простым способом, что и случилось.

Д.Ю. Джигит!

Клим Жуков. Да, это первое политическое убийство, совершённое при помощи пистолета. Обычно все ножиками друг друга резали или травили, а тут прямо прогресс!

Д.Ю. Террорюга! Так?

Клим Жуков. Да. А сын Вильгельма Мориц, Мориц Вильгельмович, он как раз был человеком крайне осторожным, он видел судьбу своего папы, на которого было 3 покушения, он поэтому всё время с охраной ходил, он себе гвардию организовал, был очень осторожен. На него тоже были покушения, но не помогло. Он искал способы, как можно исправить ситуацию, потому что с одной стороны, вот мы когда говорили в первой части про военную революцию – да, всё переходит на профессиональные рельсы и должно стать лучше, а оно становится хуже в итоге. Как так? Т.к. это всё-таки уже излёт 16 века, это расцвет гуманизма, естественно, Мориц учился в Лейденском университете, где общался с Жозефом Жюстом Скалигером (Иосифом Юстом), вот тем самым Скалигером. Все эти люди были глубоко проникнуты духом науки, как и сам Мориц, он был проникнут духом науки. Наука в это время, в современном смысле наука, я имею в виду, становится на ноги и делает первые, причём очень широкие шаги, и все верят, ну по крайней мере думающие люди в университетах верят в мощь этой самой науки, что наука может победить всё, в т.ч., конечно, и военное дело. Чтобы военное дело победить, нужно почитать людей, которые здорово в этом разбирались. И конечно, все бросаются читать латинских авторов, а также византийских авторов.

Д.Ю. Способствует?

Клим Жуков. Как писал Дельбрюк по этому поводу: то, что они их читали – это несомненно, но скорее всего они от этого ещё сильнее запутались. Мы даже можем сейчас более или менее представить, на какие конкретно работы опирался Мориц и его брат Вильгельм Людвиг – это, в частности, был военный трактат «Тактика» императора Льва Шестого, римский трактат Тактика Элиана, ну и идеи-то выказывались самые разные при этом в этих самых университетах. Например, один из учителей Вильгельма вообще, ну он был большой специалист по военной, пехотной именно тактике, теоретик, он считал, что вся военная машина должна полностью вернуться к римским временам, потому что пушка – это ненадёжно, нужно, чтобы были камнемёты, мушкет нафиг – лук скорострельнее и пробивает лучше. Короче, даёшь возврат к истокам! Скалигер был наоборот яростный фанат пороховой революции, и как оказалось, он был всё-таки немножко прав.

Но тут самое главное – не то, что они читали, а то, как они это осмысливали, потому что из римских трактатов они вынесли несколько важных вещей: 1. Солдат надо регулярно учить, т.е. муштровать. Если ты хочешь ими управлять, ты должен вложить в них некую программу, которая будет исполняться при задании тех или иных действий. Это нужно. Команды, которым ты их собираешься учить, должны быть одинаковые вообще для всей армии, т.е. у тебя какой бы полк ни был, он должен подчиняться одним и тем же командам и учиться по одному и тому же пособию, т.е. уставу. Они догадались, что нужно написать устав, т.е. опять же, если у вас про какую-то программу обучения, так где она? В это время книгопечатание – это один из ведущих бизнесов в Европе, соответственно, вот вам, пожалуйста, книжка.

Д.Ю. В Венеции как раз книжки печатали всякие.

Клим Жуков. Да.

Д.Ю. Для всех – там свобода была, поэтому давай...

Клим Жуков. Да-да. Соответственно, учить нужно в первую очередь офицеров, для чего открывается военная академия. Это было, как я уже говорил, практически нереально сделать с рыцарями: «Чему ты меня учить собрался?»

Д.Ю. «Ты кто, блин?»

Клим Жуков. «Почему?»

Д.Ю. Мальчик, ты чей?

Клим Жуков. Да. А тут неважно: рыцарь не рыцарь – всех учить, солдат – на плац, муштровать. Ну конечно, это мелочь, но мелочь важная: Например, они же догадались поделить всю систему команд, как теперь в армии принято, на предупредительную и исполнительную: «Напра-во! Шагом марш!». Это они как раз у римлян подсмотрели: «Ad scutum, de clina» - «К щиту повернись», «Ad hasta, de clina» - «К копью повернись», т.е. «налево», «направо», сначала «Ad hasta», потом «de clina» - «повернись». Это они как раз... вот этот позитивный момент они у римлян вынесли. И они вынесли, что должна быть полная дисциплина, причём дисциплина не в бою – у испанцев с дисциплиной в бою был полный порядок, да и не только у них – дисциплина должна быть вообще, т.е. просто обучение без дисциплины невозможно, потому что ну вот он возьмёт, урок прогуляет – и чего? А должен быть. Значит, система наказаний и, что важно, поощрений, потому что сами по себе наказания не работают, солдат никогда не будет действовать согласно уставу, если он хотя бы внутренне не согласен с этим уставом. Может быть, он его плохо знает, но в целом знает, что есть такая книжка, в которой всё написано, и он должен быть внутрнне согласен, что это правильно – так поступать, если он поступает против, он знает, что он косячит, хотя всё равно бегает за водкой.

Д.Ю. Да!

Клим Жуков. И для этого в это время был только один способ поощрять солдат – платить постоянно, или регулярно. В Испании хорошо, если тебе раз в год жалованье выплатят, потому что...

Д.Ю. Не баловали, да?

Клим Жуков. Хорошо, если просто выплатят, я уж не говорю – когда. Да и вообще везде, в Испании это просто особенно было, потому что страна была повышенной разгильдяйскости. Ну все эти лихие люди, как правило, разгильдяи страшные. Да, ну и потому что там воровство процветало, конечно, в Испании на военном поприще страшнейшее. Просто средневековая армия, какой по сути ещё оставалась испанская, несмотря на все внешние проявления нового времени в виде мушкетов, пушек и проч., она оставалась по сути средневековой, а в Средневековье идея, как содержать армию, вообще не возникала. Что значит: как содержать армию? Вы для чего воюете? Идите и сами себя содержите.

Д.Ю. Вроде бы всё понятно, да?

Клим Жуков. Так это даже как-то объяснять не нужно нормальному человеку: вот там деревня или в городе вино и бабы, три дня гуляем. Понятно, тебя могут шлёпнуть, но тут сразу вопрос жалованья снимается немедленно, а так всё сам себе возьмёшь. Вот сабля есть – и давай! Удостоверение, сабля...

Д.Ю. Крутись, как хочешь. (с)

Клим Жуков. Крутись, как хочешь, да. Но для пребывания в постоянной готовности в пункте постоянной дислокации на обучении – это... Т.е. ты человека просто вырываешь из жизни навсегда, а за что ты должен ему платить? Но у голландцев были деньги, как мы знаем, причём очень большие деньги, и Вильгельм Людвиг и Мориц начинают на постоянной основе учить солдат, причём они сами сначала вообще не знали, чему они их учат – это просто вот видно по переписке. Они просто экспериментировали, причём сначала с очень небольшими подразделениями, буквально меньше 100 человек, чтобы просто понять, как это вообще работает или не работает. Экспериментировали в т.ч. с какими-то римскими щитами, которые специально делали для солдат, они там с ними ходили, сзади ходили люди с пиками – как-то вот такие были, такого уровня эксперименты. И что важно – да, это был именно научный экспериментальный подход, т.е. они опробовали нечто, понимали, что не годится, или наоборот годится, или годится ограниченно, и делали следующий шаг. Это очень важно, это именно научный подход к войне.

В частности, именно они изобрели способ залповой стрельбы караколь. Он, конечно, был известен и раньше, т.е. мушкетёры и аркебузиры чтобы стреляли шеренгами залпово, постоянно сменяя друг друга. Он был известен и раньше, в принципе, по-другому мушкетёров использовать нельзя, ну только, может быть, из-за укрепления, когда они будут там из-за стены высовываться – пиф! А в поле по-другому не получится. Но они это именно институционализировали и выработали идеальную для данной конкретной системы оружия форму, т.е. 5 шеренг в глубину и расстояние между людьми – ширина корпуса человека. Т.е. первая шеренга даёт залп одновременно, под командованием офицера – хрясь! – они, значит, все выстрелили, тут же разворачивается и уходит в тыл на перезарядку. Выходит следующая шеренга с уже готовым мушкетом к стрельбе. В это время задние перезаряжаются. Оказывается, что 5 шеренг в глубину достаточно, чтобы не было простоя ни одной из шеренг и вёлся постоянный огонь. Соответственно, если у тебя шеренги смещаются назад, то можно отступать таким образом, а можно наступать пошагово. Но при этом есть же сложность, потому что когда вы идёте в баталии с пиками плечом к плечу, у вас равнение как бы само держится, ну просто потому что упираешься плечом в соседа, и в общем, всё более-менее понятно, а тут расстояние какое между вами, и нужно огонь-то перенацеливать, т.е. нужно, чтобы вся эта коробка идеально перестраивалась, потому что как только у неё сломается строй, она не будет стрелять залпами, всё. Нужно тренировать. И что характерно: они страшно стеснялись. И я не шучу! Вот письмо Вильгельма Людвига, который написал его Морицу: «Я обнаружил способ заставить мушкетёров и солдат, вооружённых аркебузами, не только хорошо стрелять, но и делать это в боевом порядке, а не только вести перестрелку или стрелять под прикрытием палисадов: как только первая шеренга даёт залп, она, как учили, отходит назад. Вторая шеренга или продвигается вперёд, или остаётся на месте, делает залп и тоже отходит назад. После этого третья и последующие шеренги делают то же самое. Таким образом, до того, как выстрелит последняя шеренга, первая успеет перезарядиться». И теперь внимание: «Т.к. это может стать поводом для насмешек, умоляю: делайте это только наедине или с друзьями». Караколировать можно только в семейном кругу, а то засмеют, потому что старые солдаты воспринимали это как какой-то позорный цирк. Ну вот скажи, чему и зачем, главное, учить солдата?

Д.Ю. А то он не понимает, как воевать?

Клим Жуков. Из мушкета не выстрелишь что ли, что – дурак? Конечно, выстрелишь, господи! Сказали идти вперёд – иди вперёд. Ну равнение нужно держать – ну так опять же, это и идиоту понятно, что если вы идёте в одной формации с пиками, то нужно, чтобы шли ровненько. Ну понятно, что есть человек с алебардой, который вас подправит, если что.

Д.Ю. Я подозреваю, что дальше это приведёт к совершенно предсказуемым результатам, да?

Клим Жуков. Вот, чему можно учить? Ну ты храбрый, ты не боишься, пулям не кланяешься – иди в атаку, вот и всё. Вон испанцы как ходят, и самое главное, что результат-то какой – они же всех катают, от турок до всех остальных. Как только оказывается в поле испанская армия, ну более-менее представительная, не в 2 раза меньше, чем противника, с более-менее хотя бы чуть-чуть соображающим полководцем – ну всё, уже можно дальше это не смотреть, сейчас начнётся эта кровавая, кишки полетят, если разбежаться не успеют.

Но эти несмотря на то, что над ними страшно все прикалывались, продолжали учить солдат, набирая всё новых, постоянно платя им деньги, и что важно – они в штатное вооружение рот ввели лопату и кирку, таким образом у них вся армия превратилась в землекопов. Раньше это можно было заставить делать... ну кое-кого можно было, вот ландскнехты, как я говорил в прошлый раз, согласно сообщениям маршала Бирона, копали, если им деньги давали. А испанцы вообще отказывались копать, ну потому что мы воины. У вас, если нужно что-то копать, наймите землекопов, пускай они вам копают. Убивать кого-нибудь – это пожалуйста, копать – шиш с маслом, нет! Ну опять же, их можно было заставить копать, но это же требовалось их что-то просить, уговаривать. Ну как это можно, чтобы в армии кого-то уговаривать? Ну что вы! Потому что у Испании не было армии, у неё было войско, а это уже рождение именно армии, т.е. их стало можно заставить копать, можно, т.к. постоянно платят, это была единственная страна в Европе, где жалованье ни на месяц не задерживали, можно требовать исполнения любых приказов. Т.е. сказано: мирных жителей не трогать – всё, нельзя, тебя лишат зарплаты, оштрафуют, повесят. Контракт подписываешь при поступлении. Офицеры учатся в академии специальной по писаному уставу, и в какой бы полк него ни перевели...

Д.Ю. Везде одинаково.

Клим Жуков. ...всё везде одинаково, т.е. он может управлять любым воинским подразделением из представленных. И что важно – они ввели совершенно бешеное количество командных должностей на роту. Если ландскнехты вообще ротами не воевали, у них минимальное тактическое звено – это файнляйн т.н., который состоял обычно из 2-3 рот, т.е. это до 400 человек, возможно, и 450, может, поменьше, но где-то вот да – около 400 человек. И вот на файнляйн командующих офицеров было столько же, сколько на роту в армии Морица. Рота была 135 человек штатная, там было 13 офицеров в роте... во рту... т.е. да, в роте. Вот, 13 офицеров, плюс барабанщики, 2 знаменосца, и, как писал Вальгаузен, все они получали зарплату, равную зарплате всей остальной роты. Но при этом, как писал Вальгаузен, «преславный герой (т.е. Мориц), вступив в сражение, с одной ротой мог одолеть 300 человек». Ну это, конечно, враньё, но показывает, как Вальгаузен, видный германский военный теоретик того времени, относился к «преславному герою Морицу».

Д.Ю. Почти Джек Лондон, наш любимец.

Клим Жуков. Практически.

Д.Ю. «Любой белый в будний день может справиться с сотней черномазых».

Клим Жуков. Ну я примерно, когда начал знакомиться со всем этим вопросом давным-давно – есть устоявшаяся такая традиция говорить, что вот Вильгельм, потом Мориц и Вильгельм Людвиг Оранские придумали построить армию в довольно тонкие построения вместо глубоких этих испанских терций. Соответственно, они смогли поставить во фронт сразу больше людей с огнестрельным оружием, а т.к. стало по фронту больше огнестрельного оружия, которое ко всему прочему ещё и в полном порядке стреляло и действовало, ну они всех и победили, а испанцы такие замшелые, которые ходили глубокими огромными колоннами, которые идеальная мишень для огнестрельного оружия – их всех убили. На самом деле ничего подобного. Вся эта система, которую произвёл Вильгельм Оранский, это, конечно, уже в полном смысле военная реформа, то, чего невозможно было добиться ещё даже в Римской империи, я уж молчу про Средние века. Тогда все изменения, это не реформы, а изменения в военном деле были строго казуальными, когда государь, имеющий в виду что-то поменять, менял не реальность, а менялся под реальность, которая его преследовала, т.е. у него вдруг оказывалась, например, ну как в Испании, масса хорошей лёгкой конницы, просто потому что много коней хороших и много лошадей, которые на них просто живут, поэтому из них можно сформировать лёгкую конницу. Или в Англии много лучников – вот можно, да, можно этих лучников как-то сорганизовать. Т.е. ты не меняешь объективную реальность, ты подстраиваешься под неё сам. Это уже была именно ломка реальности под себя, но всё-таки с огромной диалектической рекурсией, потому что вот вся эта система с да, довольно тонкими построениями, они перестроили уже чётко уже пикинеров в 10 шеренг в глубину, не больше, 5 шеренг для мушкетёров и аркебузиров, и этих, самое главное, мушкетёров и аркебузиров делается очень много, до 2/3 полка. Это всё было сделано не потому, что они такие умные (хотя, конечно, и поэтому тоже), а потому что других вариантов не было вообще – они получили массу солдат, которые очень сильно не хотели идти в штыковую, а раз ты не идёшь в штыковую, а воевать хочется, придётся стрелять, и они создали вот именно эту армию, которая действовала теперь не как войско героев, а как детерминированный, такой ньютоновский механизм. Вот.

Д.Ю. Механизм, да. Ну и вот, придумали и натренировали на новый манер – и какой это дало результат?

Клим Жуков. А вот тут-то мне придётся быть банальным. Я вообще не люблю быть банальным, я люблю людей веселить и удивлять, но если уж мы заговорили про Морица Оранского и его военное искусство, переход к новой армии, рождение линейной тактики, вот куда ты ни повернись, а в обязательном порядке придёшь в одну и ту же точку – к битве при Ньюпорте.

Д.Ю. Так?!

Клим Жуков. Потому что это единственное большое полевое сражение, которое дал Мориц Оранский со своей новой армией.

Д.Ю. Что ж там было?

Клим Жуков. Ну, с испанцами дрались, конечно – с кем же ещё? Вот. И вот не хотел я говорить про битву при Ньюпорте, потому что ну вот не хотел, но невозможно говорить про Морица Оранского, потому что больше не о чем. Он тут тренировал-тренировал армию, и на тебе – одна битва.

Д.Ю. Ну если победил, наверное, не зря тренировал.

Клим Жуков. Ну победил, правда, как конкретно победил – это тоже нужно поговорить, потому что победа, да, победа была безусловная, но тут были нюансы некие, о которых тоже нужно поговорить. Вот битва при Ньюпорте: как армии-то выглядели? Нужно сначала сказать, как армии выглядели, чтобы хотя бы представить себе внешний вид. Мы картинки, конечно, все прикрутим, но я пока так обозначу буквально некоторыми мазками: это конец 16 века, собственно, последний год 16 века – 1600-тый. Так закончилась эта моя любимая в истории Европы эпоха, наполненная блеском, пушечным огнём, там было очень интересно, когда зона турбулентности на стыке Средневековья и Нового времени породила нечто совершенно новое из нашей Европы. И вот именно тут, в этой точке, как нечто такое показательное, как срез некий, мы увидели столкновение старой феодальной армии, повторюсь: испанская армия – это была армия, несмотря на внешнюю форму по сути ещё старая, и новой, уже не войска, а именно армии, которую натренировал Мориц Оранский. И это да, это оказалось первым испытанием такого рода, и оно оказалось в исполнении Оранского единственным, по крайней мере, в столь масштабном виде, о нём придётся говорить.

И тут же нужно сказать о внешнем виде, потому что внешний вид это важно. Солдаты, конечно, в это время уже массово отказываются от доспехов. Если мы говорили про Шмалькальденскую войну, про битву при Дрё – это, конечно, ещё старые, почти те самые воины, очень похожие по сути на тех, которые сражались в битве при Павии и дальше в глубину Средневековья, и в доспехах, это было очень важно. Тут мы видим военачальников – супер, главные фигуры, которые вообще выезжают на поле боя – без шлемов, просто потому что военачальник в армии этого нового типа вообще не должен ни с кем воевать, это не его функция.

Д.Ю. Чисто как Чапаев.

Клим Жуков. Функция должна быть – ехать на тачанке сзади и, смотря в карту секретную, тыкать карандашом, куда атаковать надо. Ну тем не менее, совсем так тогда ещё не получалось, но всё равно, чтобы его узнавали, чтобы его солдаты видели и быстро слушались в этом всём пороховой дыму, очень часто военачальник выезжает без шлема, хотя это просто смертельная опасность. Соответственно, последние, кто носил тяжёлые доспехи, которые как-то похожи на рыцарские – это кавалерия. Тяжёлые копейщики, жандармы носят ещё латы, которые в общем похожи по своему функционалу на рыцарские. Конечно, это уже не то, это латы, сформированные уже однозначно совершенно на противодействие огнестрельному оружию, потому что рейтарские кирасы излёта 16-го – начала 17 века, вот то, с чем Европа встретила 30-летнюю войну, это по центру, по центральному медиальному ребру, может быть, миллиметров 10.

Д.Ю. Охренеть!

Клим Жуков. Т.е. просто бронеплита. Причём это не штука, я сам держал их в руках и мерил этим самым кронциркулем. Как правило, это не монолитная плита 10 мм, это нагрудник 5-миллиметровый, на который сверху накладывается ещё один нагрудник, который укрепляется через отверстие монтажное на штырях и на крюках, т.е. получается ещё и две сопряжённые плиты, как бутерброд. Доспехи в это время массово перестают калить, т.е. они делаются из мягкого, просто нагартованного... не железа, конечно, а стали, просто почему – потому что жёсткость против пули уже не нужна. Наоборот, против пули нужен памперс, который сомнётся, но не позволит расколоться и проникнуть пуле внутрь. Самые дорогие кирасы начинают отстреливать мушкетом, т.е. вмятина в боку от мушкета – это bullet-proof, сразу повышало стоимость раза в 2. Отстреливали, конечно, не все, а отстреливали партийно, т.е. вот вышла партия, скажем, в 100 кирас, в одну в упор бахают из мушкета – не пробито, партия годится, и её сразу по повышенной цене загоняют на рынок. Соответственно, чуть дешевле были испытанные аркебузой, самые дешёвые – испытанные пистолетом. Понятно – пистолет самый маломощный, поэтому вот так.

Естественно, нарядить в такую броню целиком человека невозможно – и он сам не встанет, и его лошадь не поднимет, поэтому, конечно, вот нагрудник кирасы – это было нечто такое, что, да, в качественном исполнении это мог не пробить даже мушкет. А естественно, наплечники, наручи, там, подол, юбка – всё это невозможно было сделать такой толщины, поэтому они были обычной толщины, как в Средние века, и повторюсь, они уже были не калёные, т.е. они защищали хуже, чем в Средние века. Но тем не менее латы приобретают, конечно, фундаментальный вид: вместо округлых красивых форм выраженных мы видим, как формы делаются заметно грубее, а потом и принципиально грубее, т.е. кираса если раньше была очень сложно профилированное изделие, которое сейчас просто вот наши мастера-реконструкторы уже сколько – 30 лет тренируются, и только сейчас научились, и то далеко не все, и с большими оговорками повторять это, как тогда было. Повторюсь: это только лучшие мастера, которые сейчас есть, могут, да, близко к тексту повторить, что было тогда.

Д.Ю. А почему так?

Клим Жуков. Это очень сложно профилированные изделия – старые средневековые кирасы, у них много сменных профилей, которые ещё ко всему прочему ложатся в определённый стиль, который нужно, т.е. чтобы была не одна ж кираса, нужно, чтобы доспех целиком составить, чтобы он был в одном стиле. Это стальная скульптура, по-другому это называть нельзя. Ну а для стальной скульптуры нужен скульптор, а это, знаете, специальная квалификация. Я не говорю про талант, а это именно специальная квалификация. У нас сейчас нет, к сожалению, платнерских ПТУ, где тебя будут учить делать доспехи, всё сам.

Д.Ю. Ну да, типа, 20 лет поколотишь – что-нибудь поймёшь.

Клим Жуков. Да, да и то это не обязательно.

Д.Ю. Не факт.

Клим Жуков. Не факт. В России это вообще сложно, просто потому что у нас доступа к музейным хранилищам нет у простого человека в принципе, т.е. туда попасть можно чудом только, а пока ты не возьмёшь в руки настоящее изделие, ты... ну с большим трудом когда-нибудь поймёшь то, как оно было сделано в натуре, т.е. просто визуально его разглядывая. Потому что когда я в первый раз давным-давно взял в руки настоящую кирасу, я просто офонарел от того, насколько это сложное изделие! Там по ребру толщина здоровенная в месте максимальной выпуклости, хотя казалось бы, когда ты металл растягиваешь так, чтобы он стал выпуклым, он должен быть тоньше, ну это же просто логически. А с другой стороны, ты понимаешь, что бить-то будут в центр, поэтому тут утончение допускать нельзя. В боку, где кираса нагрудник и наспинник перекрываются, там толщина 0,8 – 1,2 мм, а зачем больше? Туда бьют редко, это раз, во-вторых, они перекрываются, тем более на расстоянии друг от друга, там надёжность огромная, соответственно, зачем там делать толстую? Не надо делать толстую. Вот эти вот все разнесённые толщины ещё, повторяюсь, положены в сложнейший профиль, который очень прихотливо изогнут, для того чтобы максимальные углы рикошетирования создать от холодного оружия – это нечто невероятное! Потом, когда мы говорим о второй половине – конце 15-го века, начале 16-го века, тогда всё это начинает массово покрываться специально разработанными рёбрами жёсткости в сложных конфигурациях, т.е. это ещё и обработка поверхности сложнейшая, т.е. не только придание объёма, но и обработка поверхности. Это невероятной сложности изделие. А вот конец 16-го – начало 17-го века – там уже всё просто: взяли лист металла, его об колено согнули, слегка по груди вот так замяли, вот чтобы оно тут так грудь повторяло, вальцовки на зиг-машинке бахнули, и всё.

Д.Ю. Так вот же!

Клим Жуков. Вот же ж вам, собственно.

Д.Ю. Носите на здоровье.

Клим Жуков. Да. Соответственно, если раньше мы видим, ещё в середине 16 века, ну и всё меньше к концу 16 века, и однозначно в 15-ом и начале 16-го века доспех прекрасен своей формой, своими линиями, т.е. если содрать с него всю позолоту, если она вообще есть, он сильно не ухудшится, а может даже ещё и улучшится, потому что эта скульптура хороша не тем, что её раскрасили, а своими линиями, то, конечно, даже уже высшие сановники в 17 веке, в конце 16-го понимали, что это нечто грубое, несущее на себе только чистый функционал, и поэтому нужно больше золота! Поэтому это всё золотится с ног до головы, если есть деньги, конечно, покрывается каким-то безумным травлением. Конечно, сразу этим начинают заниматься, тут же начинают этим заниматься специальные мастерские, которые на постоянной основе производят раппорты, как для обоев, только для доспехов. Вот такое было мастерство.

Д.Ю. What the fuck is «раппорт»? Орнамент?

Клим Жуков. Ну когда у тебя цветочек повторяется много-много-много раз.

Д.Ю. Орнамент?

Клим Жуков. Да-да-да. Ну например, ты хочешь украсить цветочками или какими-нибудь там античными доспехами, трофеями т.н.

Д.Ю. Ну видимо, это в т.ч. и потому, что вот ты говоришь, что там 80 тысяч человек стало, т.е. если раньше для каких-то избранных можно было годами ковать, то тут поточное производство, много...

Клим Жуков. Нет, ну опять же, это же позолоченное тоже для избранных делалось. Кто ж тебе будет позолоченное...

Д.Ю. А так-то загрубление и проч. – это ж из-за того, что много надо, да?

Клим Жуков. Конечно. Нет, это-то вообще без вариантов, потому что централизованно одеть в нечто, что похоже на элитный доспех высшего рыцарства, скажем, свою пехоту численностью 5 тысяч человек – это очень дорого, но это подъёмно – а 80 тысяч, а 100? Им всем нужно это железо, и далеко не только оно одно. Поэтому, конечно, там штамп, разработка трёх размеров: большой, маленький, средний, и просто погнали...

Д.Ю. Лингвистической вопрос: «Оранский» - это значит «Оранжский», да?

Клим Жуков. Оранж, герцогство Оранж называется.

Д.Ю. А почему оно Оранжевое?

Клим Жуков. Я не знаю.

Д.Ю. Это у них с цветом как-то связано, да ведь?

Клим Жуков. У них там вообще три апельсина на гербе сейчас: рог, труба, и снизу три апельсина.

Д.Ю. Ну да, это ж «оранж» – оно «апельсин». Интересно...

Клим Жуков. Почему? Бог его знает.

Д.Ю. Раньше было красиво, пока Ющенко не запомоил оранжевый цвет.

Клим Жуков. Это точно.

Д.Ю. Козлина, блин!

Клим Жуков. Да, так вот, например, мастерская в Италии – Помпео делла Кьеза знаменитая, которая делала самым лучшим лучим людям доспехи и их охране...

Д.Ю. «Кьеза» – это «церковь».

Клим Жуков. Да, Помпео делла Кьеза – такая была мастерская. Современники их просто называли - «швабры и вёдра», эти доспехи.

Д.Ю. Ласково.

Клим Жуков. Ласково, да, очень ласково, потому что посмотри – они все одинаковые: там вот идеально, конечно, разработан орнамент...

Д.Ю. Итальянский дизайн.

Клим Жуков. Вот видно: денег можно содрать очень много, а делать крайне просто, потому что просто видно – по трафарету наносятся вот такие вот концентрические линии, в которых, опять же, протравливаются, видимо, по какому-то единому лекалу очень грубые цветочки, стилизованный растительный орнамент, в двух валютах под воротником профили необходимых персонажей...

Д.Ю. Ленина и Сталина.

Клим Жуков. Да, тут Ленин, тут Сталин, и всё, это всё позолачивается. Следующий.

Д.Ю. И уже дорого?

Клим Жуков. Так это же гораздо дороже чем просто так, это у тебя уже, считай, в люксовой комплектации доспех пошёл.

Д.Ю. А кто на профилях-то, без шуток, был?

Клим Жуков. Нет, ну вот ты, например, хочешь, чтобы у тебя были там Цезарь и Октавиан – и у тебя тут будут два портрета. Хочешь – ты с женой будешь или, не знаю, любимый император и любимый сержант. Вот всё, как кому угодно. По желанию заказчика в валюты рисовали кого тебе надо. Ну там, опять же, рисовали, чисто как дембельском альбоме.

Д.Ю. Ну да-да-да.

Клим Жуков. Позолота могла быть только по полосам или целиком – денег сразу больше, делать быстро, там работы-то, опять же, никакой, ты там мастер-гравёр офигенный, а работает у тебя цех просто, который занимается травлением и позолотой, травлением и позолотой. Т.е. это даже коснулось высших сановников, которые тоже, естественно, носили боевые доспехи, но выглядели они, конечно, очень сильно хуже, чем они выглядели раньше. При этом, конечно, мы видим вот этот роскошный костюм, появляющиеся огромные эти вот...

Д.Ю. Жабо.

Клим Жуков. ...жабо, да, воротники.

Д.Ю. А что такое «жабо» по-русски?

Клим Жуков. Я не знаю. Никогда не интересовался.

Д.Ю. У нас-то как-то с жабой связано.

Клим Жуков. Ну, пехота, понятно, попроще одевалась, соответственно, из доспехов осталась кираса и шлем. Кираса в лучшем случае имела подол с ташками – ну, тассетами, набедренниками, которые закрывали бедро примерно до середины. Это такой полудоспех т.н. Естественно, открытые шлемы, чтобы можно было в строю максимально легко ориентироваться и слышать команды, лицо т.е. не закрыто ничем, кроме полей – вот мы видим эти морионы многочисленные, штурмхаубе с козырьками, вот они с тех пор до нас дошли в музейных коллекциях, их в самом деле много, потому что была масса материала.

Д.Ю. А твой любимый уже отошёл в прошлое?

Клим Жуков. Шапель?

Д.Ю. Да.

Клим Жуков. Шапель де фер – это и есть, собственно говоря, морион, кабассет, это развитие шляпы из железа, просто она приобрела несколько иные конфигурации, вот мы сейчас их покажем серию. Что характерно, именно в это время... это вот сразу говорит о массовом доспехе, о массовом его удешевлении. Если раньше шлем выполнялся в виде цельнотянутой детали, т.е. сама тулья шлема была цельнотянутая, сделана из одного куска, монолитной конструкции.

Д.Ю. Поясняй: тулья – это то, что...

Клим Жуков. Тулья – это шапка, которая уже закрывает башку сверху.

Д.Ю. А это поля?

Клим Жуков. Это вот могут быть поля, может их не быть – неважно, самое главное: основная часть шлема – это монолитный кусок стали, который специальным образом осаживали на форму, что важно – осаживали ударами сверху, а не ударами изнутри. Т.е. их на шпераке, который подкладывался под изделие, складывали, даже не вытягивали, а именно складывали складками, потом эти складки выравнивали, снова разгоняли, таким образом можно было оставить, и даже наоборот утолщить центральную часть, утончив периферию. Но это очень сложное мероприятие, очень сложное, т.е. для этого нужен мастер высокой квалификации, а их на всех не хватит, поэтому появляются массово клёпаные из двух частей шлемы: просто вот у тебя две половинки вбиты в форму, их соединяют вместе, или просто склёпывают, впотай, естественно, чтобы их видно не было.

Д.Ю. Половинки вот так?

Клим Жуков. Вот так чаще всего. Или через вальцовку, т.е. одну половинку в другую вот так вот в замок, вальцуют и спереди и сзади заклёпывают, т.е. нечто, что сделает обезьяна фактически. Это, повторюсь, даже сейчас в музеях этого добра очень много.

Д.Ю. Ну раз много делали, то много и остаться должно.

Клим Жуков. Это как раз признак того, что их много делали. Ну естественно, пехота украшала себя, как могла, потому что уж если доспех такой, понятия «мундир» тогда в принципе ещё не существовало, поэтому вырядиться можно, на что денег хватит, а люди-то были крайне незатейливые, потому что жизнь была, прямо скажем, тяжёлая и недлинная, поэтому от этой жизни старались взять, конечно, всё ну и максимально себя как-то показать. Поэтому мы сейчас посмотрим несколько иллюстраций испанских пехотинцев: ну тут пехота вроде бы обычная – посмотрите, как они одеты. Голландцы от них, конечно, отставали, но не сильно, и вот в таком виде люди выходили на бой. Мушкетёры, конечно, одевались несколько иначе просто почему – потому что им доспехи носить просто противопоказано, они не смогут управляться со своим оружием, поэтому они выходили без доспехов, максимум – это шлем. Ну может быть, кто-то надевал вот эту самую бригандину бронежелезную, о которой мы говорили много раз, пришедшую из глубокого Средневековья, просто потому что она движение гораздо меньше стесняет. Правда, она от пули не защитит, но ножом уже не проткнуть.

Главным оружием пехоты, конечно, была пика, я имею в виду – линейная пехота, которая была рассчитана на рукопашный бой. Пика в это время достигает 5 - 5,5 метров.

Д.Ю. Это же как у древних греков уже, да?

Клим Жуков. Ну, я бы сказал, у эллинистической фаланги, потому что македонская классическая фаланга, конечно, эти сариссы были заметно короче, но потом, естественно, всё удлинялось и удлинялось, потому что хотелось друг друга достать как можно дальше.

Д.Ю. Да-да-да.

Клим Жуков. Если посмотреть на пехотные пики, я их держал в руках не одну сотню даже, того времени, у них очень маленькие наконечники, крайне скромные. Т.е. если...

Д.Ю. Чтобы не перевешивало?

Клим Жуков. Да, потому что на 5-метровом рычаге любой лишний грамм уже будет ощущаться.

Д.Ю. Ну я думаю, что при такой массе и длине если шило прикрутить, то тоже хорошо получится.

Клим Жуков. Так гвоздь прикрути – уже отлично будет.

Д.Ю. Костыль железнодорожный.

Клим Жуков. Да, кстати, в «Капитане Алатристе» показали – это единственное, по-моему, что там правильно показали – показали правильные испанские копья, потому что испанцы использовали именно не пики, т.е. гранёные шиловидные наконечники, а копья, это была их фирменная фишка, с листовидной формой наконечника, который был заточен по периметру и против человека или лошади, например, не защищённой железом, оставлял страшную рану. Тоже очень небольшие эти наконечники. Соответственно, толщина древка была где-то у втулки около 2 – 2,5 см, ну и утолщалось к месту удержания до 4 см. Естественно, при такой длине его держать, как ружьё со штыком, вот так вот наперевес было очень тяжело, как правило, его так и не держали. Против пехоты пику брали, как штангу, на грудь вот таким вот образом: т.е. одна тука удерживала её, упёршись в бок, древко лежало на груди фактически, а другая рука держала её сзади вот так вот.

Д.Ю. За торец?

Клим Жуков. Ну почти, может быть, там и были разные варианты удержания, тем не менее... Т.е. главное, чтобы она была отведена далеко, для чего – для того, чтобы можно было простым движением рук вперёд произвести укол.

Д.Ю. И это притом, что народишко-то тогда поменьше, чем мы сейчас, был, да?

Клим Жуков. Да, это мне-то 5,5 метров – извините, это ой-ой-ой, а он 1,65 м.

Д.Ю. Да, крепкие люди.

Клим Жуков. Это же его в 3 раза выше. Опять же, это очень просто, самое главное – это простота, т.е. одно вот такое вот движение выучить человека делать, ну если он только не полный даун, ну наверное, можно. Даун – это я в ругательном смысле говорю, а не в медицинском. Второй вариант укола – то же самое, но с шагом, т.е. шагнул вперёд и уколол. И ровно две защиты: пику влево, пику вправо – всё. Увёл в одну сторону удар, увёл в другую сторону удар. Идеально, по-моему.

Пика против лошади – это совсем другое дело, естественно: пика против лошади упиралась под током, задняя часть копья всегда обрабатывалась в виде треугольного такого свёртка металлического, т.е. это кулёк буквально приклёпывали, чтобы он был острый, ну заострённый, чтобы можно было воткнуть его в землю. Втыкали в землю, наступали левой ногой... я прошу прощения – правой ногой они наступали и подавали её так, чтобы она целилась примерно в грудь лошади, таким образом формировалась первая или первые две шеренги, которые вот так вот наклоняли эти пики. Третьи шеренги, понятно, держали стандартным образом пику. Ну таким образом, учитывая длину, образовывался ёж примерно в 4 рядя наконечников, которые смотрели в одну сторону, проехать через них было невозможно. Т.е. да...

Д.Ю. Т.е. ты хочешь сказать, что Уильям Уоллес ничего не придумал?

Клим Жуков. То, что там показывают, это бред оф сив кейбл, в «Храбром сердце», мы отдельно об этом поговорим.

Д.Ю. Не будем отвлекаться, да.

Клим Жуков. Пробить такой строй могла бы старая рыцарская конница, у которой лошади были забронированы, они, более того, это ещё и регулярно делали, но против такой пехоты к такому времени уже давно был выработан антидот – это рейтары с пистолетами, которые даже и не думали въезжать в такой кошмар. Метров с 10, т.е., считай, в упор они просто расстреливали, проезжая мимо, эту баталию, не рискуя фактически ничем. Зато эту центральную баталию всегда прикрывали рукава аркебузиров и мушкетёров. Обычно их было... ну к тому времени разработали идеальную схему – это 4 рукава, mangas по-испански, которые держались по флангам, и ими можно было комбинировать огонь вот как шашечками буквально, с любой стороны. Т.е. они обычно шли в боевом порядке... в походном порядке они шли все в затылок друг другу, сначала шли аркебузиры, потом мушкетёры, потом пикинеры, потом опять огнестрельщики. Вот так вот 5 отрядов составляли колонну одного полка, который должен был вступить в бой. В бой они, естественно, разворачивались фронтом: в центре баталии пикинеров и вот так по углам 4 рукава стрелков. Т.е. понятно, что имели в виду, что могут обойти с фланга, и нужно будет фланговым огнём отсекать противника, или можно будет развернуть огнестрельный фронт ещё шире при помощи двух рукавов, которые выносятся вперёд – ими, как шашками, играли. Если говорить о войске Морица Оранского, это было ещё и проще в силу того, что там было очень много офицеров, которые постоянно смотрели за тем, что делает солдат, т.е. сами не принимали непосредственно участие в бою, им были специально выданы алебарды или протазаны, это был символ офицера. Алебарда, как основное оружие пехоты, вообще уже тогда пропадает совсем, в строю пикинеров только пикинеры, больше никого, зато офицеры ходили с коротким древковым оружием универсальным, с крюком, с топором, с пикой, или наоборот, это короткое копьё, по длине по общей короткое, но с очень длинным наконечником. Во-первых, офицера всё-таки могут обидеть, а офицер не должен позволять себя обижать, и поэтому это универсальное оружие крайне полезно в ближнем бою. Кроме того, оно как жезл, т.е. им можно равнять строй, древком кому-нибудь по челюсти дать из зазевавшихся своих: «Что ты тут это самое...», по жопе хлопнуть его этим самым протазаном, чтобы, опять же, он почувствовал себя бодрее. Вот таким вот образом пехота строилась. Ну и понятно, что полк, из этих полков формировались, опять же, как из шашек, какие-то построения, которые отвечали тем или иным конкретным условиям или вкусам верховного главнокомандующего. Ну и обычно, конечно, обычно армия строилась: в центре шла пехота, спереди артиллерия, по бокам конница, в данном отношении со времён Александра Македонского ничего не смогли придумать. Ну опять же, это зависело от конкретной местности.

Ну и теперь перейдём к военным действиям. У Морица Оранского всё стало складываться очень неплохо, потому что испанцы сцепились с французами и англичанами. Сначала Великая армада потерпела поражение, потом, правда, англичанам дали ответку, но, опять же, на эту ответку пришлось потратить некие силы и средства. С французами сцепились – соответственно, все наиболее боеспособные части ушли из Фландрии непосредственно во Францию, и на местах остался всякий сброд, потому что когда мы говорим «испанская армия», нужно понимать, что она тоже не совсем испанская: да, есть старые испанские полки, но есть, например, и валлонцы. Кто такие валлонцы – это франкоговорящие голландцы, католики зачастую Есть англичане, которые воевали за испанцев, потому что это были английские католики, сбежавшие от своего протестантского руководства. Кстати говоря, т.к. англичане-протестанты воевали в прямом союзе с голландцами, вот мы видим, как замечательно совершенно эти самые англичане просто целыми гарнизонами дезертировали и переходили на службу к испанцам.

Д.Ю. Отлично!

Клим Жуков. Ну потому что всё уже. Ирландцы...

Д.Ю. «Ой, всё».

Клим Жуков. «Ой, всё». Ирландцы приходили служить к испанцам, потому что, опять же, т.к. испанцы враги англичан, а ирландцы – уж хуже врагов у англичан просто нету, ирландцы шли воевать за испанцев запросто. Т.е. там тоже был серьёзнейший интернационал. Ну и конечно, интернационал был в голландской армии, это естественно, это наёмники, там могли быть просто кто угодно: там массово были полки шотландцев, просто массово, англичан, но уже протестантов, французских гугенотов, опять валлонцев, ну потому что, понимаете, религия, конечно, тоже важна, но тут всё-таки денежки некоторым образом платят. Деньги не устроят такого великого человека? Ну, наверное устроят. Всё. Валлонцы тоже воевали на одной стороне и на другой стороне. Ну и швейцарцы, понятно – куда без них, хотя, конечно, качество швейцарской пехоты того времени очень сильно просело от своего подлинного оригинала. Да, ну и немцы, что же я немцев-то забыл? Как же без немцев – немцы тоже имели место.

Да, так вот, все эти самые наёмные отряды на службе Испании, конечно, не обладали такими качествами, какими обладали настоящие испанские терции. Естественно, их вполне себе можно было и победить, и побеждали их регулярно, ну а самое главное – если гарнизон стоит на постое, местные жители могут собраться однажды ночью, все дома, которые нужно, пометить белыми крестиками, ну и их шомполами в ухи потыкать, чем, в общем, тоже занимались, совершенно не говоря худого слова.

Д.Ю. Опасная жизнь была!

Клим Жуков. Город-то – это же не современный Ленинград. Попробуй сейчас в современном Ленинграде всем расскажи, что нужно вот ровно в 12.00 подняться и своему постояльцу тыкнуть шилом в ухо. Тут 6 млн. человек, как ты их просто оповестишь? А тут у тебя в каком-нибудь Харлеме жило 20 тысяч человек – понятно, что через третьи руки все друг друга знали. Там это – шу-шу-шу... Всё, смотришь: только что город был захвачен – через сутки никого. Кстати испанцы страшно мстили, просто страшно мстили, потому что Харлем, например, его когда взяли штурмом... даже отставить – его когда осадили, пригрозили штурмом, сказали: «Есть вариант – штурма не будет, вы нас пускаете, ну конечно, знаете, уж извините, зачинщиков мы арестуем, потому что ну куда деваться, а всех остальных никого не тронем, всех наёмников отпустим с оружием». Ну, голландцы, как люди практичные, подумали и сдались. Во-первых, зачинщиков сразу казнили немедленно отрубанием головы, и парни ещё легко отделались. Потом выявили связи зачинщиков и пошли-пошли-пошли, и в общем, перерезали всех, кого только можно, и наёмников всех перебили, кроме немцев, потому что немцы – братушки для испанцев были, немцев всех отпустили сразу. Ну и конечно, сами испанцы...

Д.Ю. Ну так-то в Европе войны все цивилизованно ведутся.

Клим Жуков. Очень, очень!

Д.Ю. Вот без этого вашего геноцида, там...

Клим Жуков. Зачем геноцид, когда была...

Д.Ю. Особенно чтобы шомпол в ухо – это вообще ...

Клим Жуков. Не-не-не. Когда испанцам перестали платить вдруг, это был 1579 год, испанские полки просто восстали, и Антверпен, вот когда они зашли в Антверпен, вот именно восставшие полки – ох там что было! Там было сожжено 600 домов и 8 тысяч человек перебили, т.е. от души вообще.

Д.Ю. Ну 8 тысяч по тем временам-то – это ж вообще! Это геноцид натуральный, да.

Клим Жуков. Причём, тут просто шли по улицам – зачистка такая была – и мочили всё, что могли, вообще. И это, естественно, это же солдаты, какие бы они ни были, они звереют, люди, которые вообще пришли убивать в принципе, а тут ещё не сопротивляется никто. А тем более, если пытается сопротивляться. Всё было разграблено, сожжено – это богатейший город, естественно, у них сразу материальное благополучие некоторым образом...

Д.Ю. Резко возросло.

Клим Жуков. Резко возросло, да. Это называется как раз «испанская ярость» - таким термином, вот именно про это.

Д.Ю. Довели.

Клим Жуков. Да. Поэтому всё там было исключительно весело. Ну а Мориц Оранский некоторое время имел успех, несомненно, но... да, сначала англичанам дали по рогам испанцы, а в 1599 году заключили мир с Францией, и вдруг стало возможно заняться товарищем Оранским вплотную, и есть специалисты освободившиеся. Испанцы захватили остров Боммель, который находился вот буквально в одном суточном морском переходе от столицы, и принялись строить там форты. Это было очень опасно, пришлось реагировать. В конце концов великий пенсионарий Объединённых Провинций Йохан Олденбарневелт, вот, кстати, его портрет, такой мужчина с бородой, выделили деньги, оценили обстановку и сказали, что да, нужно открывать прямые военные действия, это серьёзная угроза. И в 1600 году в апреле Оранский один из фортов, который был построен на острове Боммель, взял. В итоге пал и второй форт, и нужно было что-то решать с присутствием испанцев в южных штатах, почему – потому что это плацдарм для нападения. Т.е. понятно, вот сейчас они с островом-то разобрались, и это хорошо, но есть совершенно другие варианты. Да, на море голландцы чувствовали себя более чем уверено, а вот на суше, извините, нет. Поэтому нужно было брать некие опорные пункты. Единственным городом, которым владели на фландрийском побережье северные штаты, был Остенде, дальше был порт Ньюпорт, и дальше был Дюнкерк. Это были испанские владения, они с опорой на них делали морские рейды вглубь голландской территории, их нужно было брать. И естественно, целью был Дюнкерк, но по дороге решили осадить Ньюпорт, чтобы их оба последовательно захватить, опираясь на Остенде. Остенде – это была мощнейшая крепость. Голландцы её укрепили по последнему слову техники, вообще не жалея денег понимая, что если Остенде падёт, у них не останется вообще баз на южном берегу, поэтому там система укреплений была просто фантастическая. Это если посмотреть план, он даже не отразит нам реальности, потому что земляные работы продолжались буквально каждый день, гарнизон окапывался вокруг крепости, каждый день возводя какие-то новые укрепления и укрепляя дополнительно старые. Опять же, это берег, и это низкий берег, т.е. его затапливает, а значит, можно поставить некие плотиночки, которые в случае чего можно открыть.

Д.Ю. Чтоб вас смыло всех, да?

Клим Жуков. Да, вот чем они и занимались. Но нужно было брать Дюнкерк. Операцию подготовили так, как могли только голландцы: для десанта на Дюнкерк было выделено 1250 судов, т.е. вот кто ещё мог такое себе позволить? 15 мая как раз взяли на Боммеле второй форт и начали готовить атаку на Дюнкерк. Естественно, как обычно бывает, случилась плохая погода, и сразу высадиться не смогли. Более того, Мориц говорил: «Давайте откажемся вообще от морского десанта, давайте сейчас просто по суше пойдём и захватим Слёйс, который тоже был испанский, а это же совсем рядом, ну и какая разница: вот у них будет Дюнкерк, а у нас Слёйс зато будет, у нас будет уже две точки опоры на побережье». Но было решено, что сначала нужно разобраться с Ньюпортом, самое главное, что с Дюнкерком, но не взяв Ньюпорт нельзя было атаковать Дюнкерк.

Поэтому из Роттердама вышла армада, которая доставила всё-таки десант на побережье, и Мориц стал продвигаться к Ньюпорту. Он был более чем уверен в том, что он всё делает правильно, потому что, во-первых, у него было 1700 всадников, у него было 12 тысяч пехоты, вот все они были обучены по новому образцу.

Д.Ю. На новый манер.

Клим Жуков. На новый манер, да, и изрядная артиллерия. Ну кстати говоря, у них были там две 24-фунтовые пушки, каждую из которых перевозило 62 лошади.

Д.Ю. Обалдеть!

Клим Жуков. Ну понятно, не одновременно, это, конечно, там имеются в виду сменные лошади, то, что волокло артиллерийский поезд, т.е. зарядные ящики и порох, но всё равно вот на пушку 62 коня полагалось.

Д.Ю. Это же сколько она весила?

Клим Жуков. Минимум... Преизрядно! Ну потом, опять же, вот у тебя 10 коней её волокут, потом их выпрягают, запрягают новых, а эти отдыхают пока. То же самое с зарядными ящиками.

Д.Ю. Безумие! И это же всё жрёт, срёт, хочет спать, отдыхать, и ещё чего-то там – ужас!

Клим Жуков. Да, во-вторых, Мориц Оранский отлично знал, что происходит у соседушек, а у соседушек произошла очередная «испанская ярость» - опять испанцам забыли заплатить, и полки, которые находились в Дисте и Брабанте, взбунтовались и просто отказались подчиняться каким-либо командам. Это были, во-первых, что важно, одна чистокровная испанская терция и одна валлонская терция, плюс какое-то... 7 эскадронов кавалерии, а значит, прямо тут у испанцев силы будут заметно меньше, чем они были изначально. И это было абсолютной правдой – они были меньше. Они не учли одного факта – они не учли факта эрцгерцога Альбрехта и его жены Изабеллы Клары Эухении.

Д.Ю. А что с ними?

Клим Жуков. Изабелла Клара Эухения была очень красивая девушка, вот её портрет. Во-первых, она была любимая дочь Филиппа Второго, она была наследницей всей планеты, т.к., собственно говоря, он был король планеты, она была наследницей всей планеты, и вот это воспитание аристократическое, конечно, имеет свои несомненные минусы, но и несомненные плюсы, потому что когда человек говорит то, что ему рассказывали с детства, он в это абсолютно точно верит, и когда испанцы стали собирать армию, а собрали они её очень быстро, это, опять же, только испанская пехота могла совершать такие марши, просто наплевав на всё – ну война же, мы пойдём. Она в это время доехала до этих взбунтовавшихся полков вот во всём этом великолепном платье, с драгоценностями, с золотом, с жемчужными ожерельями, на лошади выскочила перед солдатами и стала им говорить, что я клянусь, что вам заплатят ваше несчастное жалованье. Если надо, я сниму с себя это платье со всеми драгоценностями, но жалованье вы получите. Ну испанцы так посмотрели, что девушка-то вроде ничего, если сейчас ещё и платье снимет, так это же вообще класс! И что бы ты думал – все эти мятежные полки, которые вообще-то представляли смертельную опасность в т.ч. и для своих хозяев, потому что это же люди могут сделать всё, что угодно, и они уже показали, как это происходит. А девушка к ним одна приехала фактически и одна перед строем этих людей проехалась, показала себя, и они сказали: «Подчиняться не будем, а воевать будем!»

Д.Ю. О´кей.

Клим Жуков. Т.е. службы никакой, а на войну мы пойдём. Причём заметь: не мятежникам дали денег, и они пошли на войну, а им обещали денег, и они пошли на войну.

Д.Ю. Молодцы. Я чувствую, это были наши парни, они воевать любили.

Клим Жуков. Ну, с испанцами это прокатывало, немецкий ландскнехт бы, конечно, на такое бы не купился – что ты, господи боже ты мой!

Д.Ю. Да хоть трусы снимай, да?

Клим Жуков. Да нет, ты сначала снимай, ты же обещала – снимай. Вот деньги – пойдём воевать, потому что с вашими этими обещаниями – а если меня убьют?

Д.Ю. Так вы и до этого обещали.

Клим Жуков. Во-первых, и до этого обещали, а во-вторых, сначала деньги, потом война. У испанцев не так, это всё-таки, я же повторюсь, национальная воинская корпорация, глубоко проникнутая воинским духом. Если ты сейчас при всех скажешь, что не пойдёшь воевать, тебе скажут, что трус, и у тебя карьера, считай, закончена. Поэтому друг перед другом такого скрыть было невозможно, все сказали, что во имя Сантьяго и Господа Бога мы пойдём воевать и перебьём всех, но подчиняться не будем, потому что вы пока нам не заплатили зарплату, которую там уже 1,5 года мы не видели. А на войну при этом пойдём. Ну и понятно, что на поле боя, естественно, общему командованию будут подчиняться. Вот такими незатейливыми способами испанцев агитировали для боевых действий – люди крайне непрактичные.

Д.Ю. Вопросы чести – они такие, да.

Клим Жуков. Да, и испанская армия форсированным маршем буквально ринулась в сторону Ньюпорта. 1 июля оказалось, что они уже находятся между Остенде и Ньюпортом, т.е. осаду пришлось срочно снимать, даже не начав фактически, нужно было разворачиваться. Да, голландцы были, конечно, несколько удивлены такой скоростью перемещения, но они, опять же, как люди практичные, и опять же, это уже армия со штабом и со всем, чем положено – они поставили заслон из двух полков и нескольких пушек, а также, по-моему, трёх эскадронов кавалерии, собственно, это был один фрисландский, собственно голландский полк, и один шотландский полк Эдмона они должны были прикрыть переправу, а сами отошли как раз на этот самый стренд, на затапливаемый пляж, где стали готовиться к сражению.

Дело в том, что тут всё висело на волоске: с одной стороны, Мориц был уверен, что у него очень сильно больше людей, и они специально подготовлены, пора бы их проверить. С другой стороны, он не знал, что испанцы привели с собой не 5,5 тысяч пехоты, а почти 8 тысяч пехоты, потому что он не знал, что взбунтовавшиеся наёмники согласятся воевать. Но тем не менее, он решил дать бой, зная, что у него больше конницы – у него было конницы, как я уже говорил, около 1700 человек, у испанцев было 1200 приблизительно человек, около 8 тысяч пехоты пришло... 7,5 – 8 тысяч пехоты пришло вместе с Альбрехтом, а с другой стороны было 10 тысяч пехоты, я говорил 12, это я не оговорился – нужно было оставлять гарнизоны и заслоны, поэтому около 10 тысяч пехоты вышло на поле боя, но всё равно в 1,5 раза больше, ну и примерно на 500-600 человек больше кавалерии, и пушек заметно больше, т.е. можно воевать, чувствуя себя более-менее уверенно.

Он, опять же, не учёл... Да, конечно, ещё был, опять же, серьёзный вопрос: испанцы смогут переправиться через реку? Потому что броды прикрыты мушкетёрами, там 3 или 4 пушки было, их могли там задержать, но это, опять же, фактор испанцев – они дождались отлива, когда там брод просел, и вот не говоря... это вот типичная испанская тактика: вообще без разговоров, они увидели противника, немедленно построились в штурмовые колонны и ударили через переправу в пики, не размениваясь на предварительные ласки из мушкетов. Ну и фрисландцы-то, опять же, как люди немецкого склада ума, т.е. практичные, довольно быстро поняли, чем пахнет, и драпанули, а шотландцы, знаете, тоже джигиты, они принялись воевать, и полк Эдмона после этого фактически перестал существовать, его перебили просто, растоптали и перебили. И оказалось, что всё: вот армия, вот другая армия, и от драки уже не убежать, пришлось строиться для сражения.

Силы были такие, мы знаем это более-менее точно в силу того, что это Западная Европа, где архивным материалом всё прилично освещено, это, конечно, не 18-ый век, тем более не 19-ый, но тем не менее. Войска в это время традиционно строились в три линии. Т.е. возможно, они потом разворачивались в полную линию, как мы видели в битве при Дрё, но организационно это были 3 линии, и здесь конкретно они сражались именно тремя линиями, почему – скажу чуть позже.

Вот голландцы: впереди шли англичане братьев Горация Вэра и Френсиса Вэра 2 полка, кстати говоря, Вэр оставил после себя по поводу этой кампании замечательные совершенно т.н. комментарии, где это описано очень подробно. Потом шли: фризский очень большой сдвоенный полк, который, кстати говоря, был дополнен двумя ротами из личной охраны Морица Оранского, всего 19 рот, вместе с ними шли 6 рот... 6 эскадронов, прошу прощения, жандармов тяжёлых и 3 роты рейтар.

Во второй линии сражались французские гугеноты полковника де Мервиля, швейцарская баталия из 4 рот, валлонский полк полковника Маркета. Вот, кстати говоря, мы... тоже есть его портрет, мы его покажем, если я не забуду, конечно. Кстати говоря, полковник Маркет командовал не кем-нибудь, а той частью валлонских наёмников, которые убежали, дезертировали из испанской армии, вот их часть шла в атаку на своих бывших коллег.

В третьей линии, естественно, там резерв, должны быть лучшие люди: Эрнст Казимир Первый Нассау-Дицский командовал одним из полков, а это германские, конечно, полки, нанятые в Нассау, по крайней мере, в базе Нассау. Потом 2 полка голландцев и 3 эскадрона жандармов.

Им противостояли испанцы, причём, что характерно, в первую линию, в авангард потребовали поставить себя мятежники, т.е. они – блин, что у них в голове? – они пришли за деньгами, чтобы им заплатили денег...

Д.Ю. Настоящие джигиты! «Посмотрите, суки, кому вы деньги-то не платите!»

Клим Жуков. Да-да-да, причём вот что-то такое было в этом роде: «Вот мы встанем в первый ряд и пойдём воевать, и грабить будем первые, потому что ваши сказки эти все потом расскажете каким-нибудь детям, мы тут воевать пришли». Они поставили обе баталии пикинеров в одну очень мощную фалангу, да, испанцы строились глубже заметно, чем нидерландцы. Нидерландцы, я говорил, 10 шеренг, чётко регламентированных. Испанцы, во-первых, могли варьировать эту самую глубину, ну тут где-то 16 шеренг было в глубину и около 1,5 тысяч пикинеров, т.е. вот одна такая мощная колонна, это очень много для конца 16-го – начала 17 века. Это было бы вообще ни о чём, если бы мы говорили о битве при Павии – там были и по 5, и по 6 тысяч человек баталии, но тут всё-таки это много, серьёзный очень такой ударный кулак, который был прикрыт с четырёх сторон, как положено, мангами стрелков. Одна терция была испанская, вторая валлонская. С ними шли все 7 эскадронов повстанцев-кавалеристов, это тоже была лёгкая кавалерия, стрелки.

Во второй линии шла старая испанская терция полковника Монроэ, потом опять же старые испанские терции полковников Виллара и Гаспара Сапена и одна терция итальянская под командованием графа д´Авила.

Д.Ю. Интернационал, натурально.

Клим Жуков. Да-да-да. Ну и также там шли один эскадрон лёгких копейщиков и 5 эскадронов тяжёлых жандарм – это во второй линии. И в третьей линии шли валлонцы Ля Барлотта, валлонцы Буке, англичане как раз, убежавшие из Дементера и дезертировавшие в армию испанцев, полковника Бостока, и 6 эскадронов лёгкой кавалерии.

Конечно, были собраны военные советы. На военном совете после того, как была взята переправа, мнения испанцев однозначно разделились, потому что и Горацио Вэр говорил об этом, об этом же... ой, прошу прощения, Горацио Вэр – господи, это же эти самые... я про испанцев сейчас говорю: полковник Монроэ говорил, Виллар говорил, что мы уже победили, наша задача была снять осаду Ньюпорта и не пустить их к Дюнкерку. Мы манёвром вышли с неожиданной стороны – они были вынуждены снять осаду. Более того, возобновить они её теперь не смогут, потому что мы взяли переправу, а если они хотят туда переправиться – уж извините, пожалуйста, мы сейчас за речкой встанем, и они будут к нам переправляться, а учитывая, как мы здорово в атаке сработали, в обороне уж, наверное, будет не хуже. Т.е. задача стратегическая уже по факту выполнена, мы победили. Голландцы вот ещё там неделю простоят максимум, просто уйдут – это, опять же, вариантов никаких, т.е. победа одержана. Но тут появился, что интересно, не испанец, а валлонец Ля Барлотт, который сказал вдруг такую фразу, старую испанскую поговорку ещё времён взятия Гранады: «A más moros, más ganancia» - «Больше мавров, больше добычи». И вдруг такие все: «А что мы...»

Д.Ю. Стоим-то, как дураки?

Клим Жуков. «Что мы стоим-то, как дураки, в самом деле? Ну да, их больше – так мы сейчас всех перебьём и возьмём неплохую добычу». И этот клич прокатился по армии, и армия прямо ночью снялась с места... ну там, понятно, ранним утром, скажем так, не ночью, а ранним утром, и они вышли вот на этот самый эстранд, затапливаемый пляж – это очень плотно отглаженный морем песок, по нему удобно ходить пешком, но может прийти прилив, т.е. нужно выбирать время, когда там воевать. Там довольно широко – там метров, наверное, 350, дальше, как обычно, как положено, начинаются дюны, т.е. песчаные холмы, по которым не шибко удобно ходить пешком и тем более скакать на лошади. Но можно, тем не менее.

И вот с одной стороны... Кстати говоря, это всё нарисовано, сейчас я даже покажу картинку – есть потрясающая совершенно карта боя при Ньюпорте. Вот, это, значит, в двух актах: вот этот «стран», как говорят французы, вот дюны. Соответственно, эта часть – это голландцы, эта часть – испанцы. Тут две фазы боя – развёртывание и собственно построение перед сражением. Что интересно, все старшие офицеры нарисованы и обозначены по именам, чтобы никто не спутал. Вот если его полностью увеличить, можно в таком разрешении посмотреть. Мы вам всё покажем. Вот мы видим английские полки, вот с боков стрелки, посередине пикинеры. Вот сзади Генрих Нассауский стоит, вот впереди стоит кавалерия. Да, и что характерно: Мориц-то Нассауский тоже был лихой парень – он когда понял, что драки не избежать, он приказал флоту выйти в море, чтобы никто не думал, что можно будет сбежать. Их же поддерживал о-го-го какой флот, при этом корабли могли из пушек поддержать войска на берегу, и поэтому испанцы вынуждены были идти на некотором удалении, чтобы нельзя было до них дострелить.

Ну и примерно к 2 часам дня войска увидели друг друга, и если голландцы стояли на месте, испанцы шли с марша. Но это их, опять же, абсолютно не удержало, они увидели врага, и войска стали тут же строиться к бою. Драться нужно было прямо сейчас или к чёртовой матери уходить, потому что, опять же, 2 часа – часа через 4, к 6 вечера... ну там к 5-6 вечера, во-первых, темнеет, а во вторых, будет прилив. Там вот весь этот эстран затопит, а в дюнах там просто неудобно физически. Ну а тут удобно, и вот они – чего, собственно ждать-то? Войска построились, и вот тут испанцы, особенно наёмники эти взбунтовавшиеся, проявили себя вот именно так, как они должны были проявить, что едва не привело к немедленной победе, потому что, опять же, выехали пасторы, все встали на колено, минута молитвы, после чего ударили барабаны, пики взлетели к плечам, и вот эти бунтовщики ударили в центр построения голландцев, причём ударили так, что эти английские полки, которые находились в центре, как и фрисландские полки, которые их прикрывали, дрогнули и стали отступать, никакое обучение не помогло.

Т.е. эта тяжёлая колонна пикинеров, которая идёт, как танк, не обращая внимания на выстрелы, это просто вот штыковая атака. Вот они ударили, отбросили, после чего выходят вперёд мушкетёры и дают буквально с небольшого расстояния залпы по отступающим, а когда ты вынужден исполнять манёвр отхода назад, даже в полном порядке, ты стрелять не можешь, поэтому испанцы тебе с близкой дистанции насовывают полную эту самую огурцов, чтобы голова не шаталась. И они провели несколько атак и стали вот буквально отбрасывать и оттеснять центр, и центр почти дошёл до второй линии, неся очень ощутимые потери. И тогда в бой вступила конница. Конница отбросила немногочисленную конницу повстанцев, тем более эта лёгкая кавалерия против жандармов тяжёлых голландских не соперник, тем более жандармы были поддержаны серьёзно своими стрелками, которые могли вступить в дистанционное сражение. Они их отбросили и ударили с флангов по мятежным терциям. Но это не помогло делу вообще никак, потому что мушкетёры сначала извергали огонь буквально из всех этих рукавов, сшибая кавалеристов, а когда наконец жандармы доехали до близкого удара, все бросились под пики, и команда «Пики на конь» - и всё, они ничего не смогли сделать, пришлось отступать. Как только жандармы стали разворачиваться, мушкетёры опять вышли из-под пик и начали бить им вдогонку, а против мушкетов лёгкая конница с аркебузами или с пистолетами на близкой дистанции вообще ничего не может сделать, потому что там залповый огонь сумасшедший совершенно, тяжёлые пули, которые убивают лошадей, пробивают в основном любые латы – понятно, что там далеко не у всех были латы испытанные мушкетами, ну тем более в наспинник она возьмёт вообще всё, что угодно. Да и кроме кирас, извините, есть ноги, руки...

Д.Ю. Голова.

Клим Жуков. Вот, а мушкетная пуля 20-25 г весит, и калибр там миллиметров 18, иногда и 20, т.е. если попадёт, попадёт хорошо. Соответственно, кавалерийская атака привела только к потерям, больше ни к чему. Ну и тут, конечно, Мориц Оранский проявил себя с лучшей стороны, прямо скажем, потому что он понял, что он сейчас потеряет кавалерию второй линии, по крайней мере, она понесёт потери и утратит серьёзно часть боеспособности – он её увёл, и он бросил в атаку пехоту из второй линии. Тогда были вынуждены подтянуться пехотинцы из второй линии испанцев, ну и это же старые испанские терции, их совокупный удар, естественно, с уже понёсшими потери, ослабшими мятежниками, оказался настолько мощным, что вся вторая линия голландцев стала отступать. Их гнали пиками, стреляли. Опять же, это не штыковая атака современная, это очень медленно двигающиеся вперёд терции пикинеров. Ну может быть, скорым шагом это будет 90 шагов в минуту, обычно 70. Вот они доходят до противника, замедляются, опять же, не нужно думать, что они бросаются на всех и начинают зубами кусать – нет, они замедляются, опускают пики, идут и просто, как швейная машинка, колют, колют, колют, колют. Противник оказывается отброшен, они останавливаются, происходит огневой контакт. На бандольере, т.е. патронташе у мушкетёров висело 12 зарядцев, считалось, что 12 выстрелов – это на очень серьёзный огневой бой, на весь вообще. Это, конечно, не всё, что у них с собой было, это большая ошибка. С собой была пороховница и мешок с пулями, т.е. можно было переснарядиться, но, опять же, это когда ты будешь переснаряжаться? Там окажешься в тылу, может быть, когда там отдыхаешь, тогда можно, но непосредственный огневой контакт – вот около 12 выстрелов. Т.е. если представить себе, как выглядит этот манга, окутанный пламенем и дымом, когда у тебя вся шеренга стреляет сразу, а там у тебя по фронту примерно где-то человек 20, может быть – вот 20 выстрелов сразу, тяжеленные пули летят, и тут же буквально через секунду снова выстрел, и снова выстрел. Т.е. у тебя вроде бы потрачено у всех по одной пуле, а в цель как из пулемёта ушло уже. Это особенно с дистанции боя, которые были доступны для того оружия, производит серьёзнейшее впечатление, как физическое, так, я уверен, и психическое, выдержать такой удар могут люди, прямо скажем, только очень сильно мотивированные или очень сильно опытные, которые просто это видели столько раз, что их уже не напугаешь.

Но, повторюсь, Мориц Оранский оказался очень толковым полководцем и очень толковым организатором, который недаром так долго тренировал эти самые свои полки – он знал, на что они способны, и что есть офицеры, естественно, как правило, люди с боевым опытом, которые не потеряют головы и не позволят превратиться отступлению в бегство. А отступление было в данном случае ему даже, в общем, и не очень-то плохо, потому что, самое главное, они смогли заманить атакующих испанцев под артиллерию, а там 12 пушек всё-таки стали работать по цели. Конечно, это не наполеоновская артиллерия, потому что, естественно, если бы такая масса пехоты оказалась под артиллерией Аракчеева, например, или Грибоваля, они бы понесли сумасшедшие потери, т.е. даже 12 пушек, это, считай, 2 большие батареи, с такой дистанции совокупно могли бы сделать серьёзные опустошения, а это всё-таки не та ещё артиллерия совсем, но тем не менее потери она нанесла, я уверен. Об этом, кстати говоря, испанские источники пишут, что пушки стреляли метко, и вообще грохот от мушкетной перестрелки был такой, что не было слышно ни одного отдельного выстрела, т.е. постоянно туда-сюда прокатывались залпы.

И тогда Мориц Оранский, воспользовавшись тем, что испанцы притормозили и увязли в совокупном бою со второй линией, увёл всю кавалерию в дюны на собственный правый фланг, и вот воспользовавшись тем, что голландская пехота умывалась кровью, он собрал всю кавалерию и ударил на испанцев. У испанцев кавалерии было меньше, и у испанцев, самое главное, было меньше жандармов, т.е. тяжёлой конницы, которая могла нанести шоковый удар с копьями и палашами, там шпагами. Ну а в бою на пистолетах и аркебузах на коне всё-таки тут численность играет очень большую роль, потому что, да, когда речь идёт о пехоте и о таких массах пехоты, когда речь уже там на несколько тысяч, к 10 тысячам, если у тебя будет 7,5 тысяч очень хорошей пехоты, против 10 тысяч средней или плохой пехоты, у тебя есть серьёзные шансы на победу, несмотря на то, что у тебя людей меньше. С конницей так не получится, потому что конница, хочешь – не хочешь, там каждый воюет во многом сам за себя, просто потому что ты очень сильно отделён от соседей. И вот тут-то если вдруг ты оказываешься один, а противников двое, это может быть очень нехорошо – тебе просто товарищи не смогут помочь в той мере, в какой они могут помочь в пешем бою.

И повторюсь: да, козырь – это преимущество в тяжёлой коннице. И то, что, видимо, испанцы не увидели манёвра, который произвела конница Морица Нассауского – а попробуй увидь! Это мы сейчас знаем, чем это всё кончилось, и куда они повели конницу, а там, когда грохочет эта канонада, и всё буквально затянуто пороховым дымом, где она может быть? Да чёрт её знает, где угодно! Я бы, например, подумал-подумал и запустил свою конницу вдоль побережья, потому что там корабли могут пушками поддержать – ведь это тоже могло быть? И поэтому испанцы встретили слитную атаку голландской кавалерии, во-первых, их и так было меньше, ещё и не всеми силами. У них в бой вступила только вторая линия, и её буквально растоптали, смели. Потом вступила в бой третья линия – ну да, вот там как раз были жандармы, они смогли противостоять голландскому удару, завязалась рукопашная, но, опять же, да, это же не атака времён Бородинского сражения, не нужно думать, что это там несутся галопом... или Чапаева, например: несутся галопом кони, там люди шашками вот так размахивают и с гиканьем – нет, это эскадрон, построенный в глубину в 5 шеренг, это очень глубоко, и 16 человек по фронту. Это вот так эскадрон выглядел один. Атакует он шагом, т.е. со скоростью – ну ОК, это лошадь, 7 км/ч, вот примерно так, потому что только на шагу можно стрелять из пистолета или тем более из аркебузы с целью не только попасть, а ещё и выстрел-то произвести, потому что на рыси или на галопе будут осечки. Или же – другой вариант – они идут галопом, именно галопом, стремясь как можно быстрее сблизиться с противником, а потом переходят на шаг в непосредственной близости от противника, ведя огонь.

Д.Ю. Непросто.

Клим Жуков. Вот!

Д.Ю. Это опасно.

Клим Жуков. Ну и только потом нужно выхватить уже по команде шпагу и атаковать непосредственно в рукопашном бою. Где-то в этот момент могут применить жандармов, которых, конечно, под пистолеты сразу подставлять нельзя, но вот жандармы-то будут атаковать сразу – с шага на рысь и в галоп, потому что им нужно реализовать разгон и таран, ещё старый средневековый рыцарский. Т.е. это занимало время – вот я к чему веду. Не нужно думать, что я сейчас сказал: их смели, т.е. удар, яростная эта рубка, как в кино – ничего подобного. Как правило, именно до рубки, когда там друг между друга ездят и рубят шпагами и саблями – до такого вообще просто не доходило, как правило, потому что вот они начинают сближаться, кто-то понимает, что понёс потери от пистолетного огня, нужно сманеврировать, они разворачиваются, отъезжают и только потом, в какой-то решительный момент бывает натиск, который кончается именно дракой.

Ну а испанцы в это время продвигались вперёд, дойдя до третьей линии, т.е. они продавили практически всю армию голландцев, буквально как бульдозер собирает снег, так они собрали её воедино буквально. Ну и тут оказалось, что испанская конница разгромлена или, как минимум, дестабилизирована. И вот вся эта масса конницы немедленно ударила во фланг потерявшим уже много людей и много сил, атакующим с марша, уже один раз побывавшим в бою испанским войскам. И под удар-то попали в первую очередь не испанцы, а под удар попали англичане и валлонцы, которые были пожиже, прямо скажем. Только что туда стреляли из пушек, тут же ударила конница: сначала ударили рейтары с пистолетами, потом уже в пробитые бреши ударили жандармы. Ну а пехота хорошо сопротивляется коннице только тогда, когда может выстроить монолитную линию. Плюс это всё-таки, повторюсь, не битва при Павии, когда рулили танковые клинья, т.е. тяжёлые квадратные баталии, которые были примерно равны по длине и по ширине, там было всё равно, с какой стороны заезжать: с тыла, сбоку – всё равно, тебя встретит ровно та же самая стена пик. А тут всё-таки это больше фаланга, чем колонна, т.е. она сбоку уже и больше уязвима для атаки, имеется в виду, что её кто-то прикроет – другой полк развернётся фронтом, встретит огнём, прикроет пиками. А тут этого не было, они все вступили в бой, и поэтому англичане и валлонцы стали бежать. Во время бегства они, конечно... Естественно, что значит бегство – бегство это не как, значит, стоял, повернулся спиной и побежал строго в обратном направлении, бегство – это куда глаза глядят, самое главное, чтобы сейчас не попасть под копыта. И часть из них бросилась на испанцев, соответственно, дестабилизировав центр. Ну а в центре в это время, как львы, бились остатки мятежников, которые таким образом на счастье испанскому пенсионному фонду...

Д.Ю. Освободили...

Клим Жуков. ...самостоятельно решили практически проблему с выплатой жалованья. Эти люди, которые уже 2 часа провели в бою, без остановки 2 часа с марша они находились в бою. Да, и причём, повторюсь, это не те 2 тысячи, которые вступили в бой, это, наверное, уже были 1,5, а может и того меньше, которые прошли почти три линии голландского войска насквозь – естественно, они не выдержали, потому что любым человеческим силам есть предел. Они стали отступать, но когда в них врубились бегущие англичане и валлонцы, они побежали. Ну и тут-то для кавалерии оказался...

Д.Ю. Звёздный час.

Клим Жуков. Звёздный час, раздолье, полное раздолье и размах – они врубились в бегущих и принялись их сечь. Тут же воспряли духом шотландцы и англичане, которые находились в войске Морица Нассауского, они припомнили, что сделали с их коллегами на переправе только что буквально, за полсуток до, и вообще не брали пленных, т.е. если кто-то попадался, их убивали сразу. Да, и что интересно: во время этой атаки кавалерии попал в плен адмирал Арагона, один их командующих армией испанской граф... извините, я обозвал его графом – Авила герцог де Мендоза, адмирал Арагона. Его взяли в плен, а эрцгерцог Альбрехт, который сражался без шлема, он пытался остановить отступающую пехоту, на коне въехал в строй пехоты, попытался повести опять в атаку испанские терции и, что характерно, на какой-то момент ему это удалось, он довёл часть людей, собрал под знаменем, повёл их обратно, но когда войска столкнулись, наступающие голландские и пытающиеся контратаковать испанские, эрцгерцогу Альбрехту одновременно страшно не повезло и страшно повезло. Не повезло ему, потому что его голландский офицер ударил алебардой в голову, и таким образом он перестал иметь возможность осуществлять хоть какое-то командование, а повезло в том, что остался жив, и более того, даже не тяжело ранен был – ему просто ссекло кусок скальпа, поэтому потом, наверное, красивый был – вообще никаких сомнений! Алебардой-то по голой голове без шлема. Он упал, обливаясь кровью, его вынесли из боя и унесли фактически, ну а армия осталась без командующих вообще. Т.к. это не армия, а войско, она без командующего драться не может, там система субординации другая, она вся опирается на вождя. И сражение было полностью проиграно, испанцы потеряли до 2,5 тысяч человек в бою.

Д.Ю. Даааа...

Клим Жуков. Причём голландцам, что характерно, тоже досталось, причём в первой фазе боя очень серьёзно – пехоту постреляли и покололи изрядно, но всё равно это было заметно меньше: по самым-самым-самым смелым оценкам это 1,5 тысячи убитых и раненых. Но это, опять же, максимум, скорее всего, может быть, даже и меньше. Т.е. голландцев оказалось ну как минимум вдвое меньше выведено из строя, испанцев вот до 2,5 тысяч. Есть рапорты о 4 тысячах, точнее не рапорты, прошу прощения, а мнения – это, я считаю, завышено в 2 раза или около того, но тем не менее, вот у тебя было 7,5 тысяч пехоты, а потери те несла в основном, конечно, пехота, потому что коннице легче удрать, и вот у тебя 7,5 минус 2,5 – у тебя 5 тысяч осталось.

Д.Ю. Треть.

Клим Жуков. Треть, считай. Но тут нужно отдать должное духу испанских терций: да, часть побежала, но основная часть, понимая, что сражение уже не выиграть, стали отступать в полном порядке. Их преследовали, конечно, но именно разгромить их не смогли. Это очень важно, потому что именно разгрома испанцев не было. Испанцы отошли за переправу, откуда они начали, собрали бегущих и стали внимательно смотреть, что будет делать... что будет дальше, т.е. сражение-то уже проиграно, но... Очень обидно, страшный был репутационный удар, потому что испанцев в прямом бою кто победил-то – какое-то, извините, говно, сброд наёмный, которых они до этого буквально в одну калитку с сухим счётом вертели по-всякому.

Естественно, об упражнениях Морица Нассау на теоретическом поприще все знали, но все были абсолютно уверены, что это... Нет, даже не так: я думаю, скорее всего, об этом даже серьёзно не думали – ну что это такое? Вот испанцы нормально воюют, эти нет – это не изменить никак. Конечно, если собрать в 3 раза больше каких-нибудь англичан, то они, да, испанцев могут и победить, но если будет там хотя бы в 1,5 раза больше, то это никаких...

Д.Ю. Ни о чём?

Клим Жуков. Ни о чём. А тут раз – и оказалось о чём, потому что новая выучка, новая система командования и подчинения дала свои результаты, т.е. вот эти вот полки ещё лет 5 назад, если бы на них испанцы произвели настолько мощный и решительный натиск, они бы точно не выдержали, неважно, что их в 1,5 раза больше. Центр был бы точно проломлен однозначно. Т.е. да, там, конечно, были шотландские полки очень неплохие, но вот в общем и среднем все эти наёмники бы просто разбежались. А тут они противопоставили испанцам чёткий огневой контакт, потому что, да, когда они шли в штыковую, испанцы, естественно, они не могли стрелять, по крайней мере, так эффективно, как те, кто обороняется. Их не смогли просто смести пиками, хотя, опять же, испанцы были уверены, что они их сметут, они это потому что обычно и делали, и да, более легковесные, более маленькие боевые построения позволили развернуть более гибкую систему тактического взаимодействия на поле боя, т.е. новая тактика, новое обучение дали о себе знать – они не только не потерпели поражение, но ещё и победили в итоге.

Правда, забегая вперёд, можно сказать, что победа закончилась вообще ничем, потому что, как только что и говорили умные испанские старые полковники, «мы уже выиграли, нам не нужно вступать в сражение, потому что оттого, что армия не была разгромлена, а просто отступила, ничего не поменялось – вы пойдёте не к Дюнкерку, не к Ньюпорту, никуда не пойдёте. Всё».

Д.Ю. Погорячились, что полезли. Головокружение от успехов – так мы это назовём.

Клим Жуков. Да-да-да.

Д.Ю. Людей потеряли зазря.

Клим Жуков. Так точно, зато пенсионному фонту участь облегчили.

Д.Ю. Облегчение, да.

Клим Жуков. Потому что основные потери, конечно, понёс авангард, т.е. мятежники.

Д.Ю. Досадно!

Клим Жуков. Вот ну и опять же Изабелле Кларе Эухении платье не пришлось снимать, и так расплатились, я думаю.

Д.Ю. Можно сказать: испанцы крутые! Крутые, да! Я как-то заехал в город Мадрид, едрит-мадрид, так-то все дальше Барселоны не заезжают обычно. Мадрид – моё почтение! Там, видно, денег было столько, что вот я даже не знаю, очень круто!

Клим Жуков. Ну со всего мира тянули, конечно.

Д.Ю. Да. Богато, богато! Искусства, опять-таки, всякие расцвели, дворцы, там, и проч. Красивый город, хороший.

Клим Жуков. Я когда готовился к лекции, если не забуду, прикручу картинку обязательно: в Севилье во дворце купольная такая роспись, там mapa del mundo, карта мира, как его видели испанцы: посередине такая огромная Испания, наверное, на 2/3 карты, а вокруг какая-то фигня, все остальные.

Д.Ю. Ну, было бы странно – рисовать себя сбоку, блин!

Клим Жуков. Ну они прямо вот натурально, прямо вот если посмотреть так на глобус, развернув его к Испании и так максимально приблизив, то вот будет Испания и вокруг какая-то чушь. Какие-то то, значит, чурки завоёванные, тут просто чурки, тут чурки пока не завоёванные – как-то вот так вот это всё выглядит.

Д.Ю. Бесячие чурки.

Клим Жуков. Да, бесячие чурки, да. Там нидерландские хохлы – короче, как-то вот так.

Д.Ю. И другие мрази, да?

Клим Жуков. Да. Но война-то не только не закончилась, она даже ещё не думала начинаться – ну подумаешь, проиграли одно сражение? У испанцев была своя пропозиция: если голландцам хотелось Дюнкерка, испанцам хотелось Остенде. Естественно, это вполне симметричное желание. И самое главное, что испанцы смогли помешать осаде Дюнкерка, хотя и проиграли сражение, а голландцы не смогли помешать осаде Остенде, которая началась в 1601 году. Правда, никто не знал, во что это выльется – это, наверное, если не самая долгая, то одна из самых долгих крепостных эпопей в истории человечества, блокада Ленинграда была гораздо короче. Они воевали с сентября 1601 года, если не ошибаюсь, по июль 1604-го.

Д.Ю. Ого!

Клим Жуков. Т.е., там, три года.

Д.Ю. Видимо, со снабжением всё было хорошо.

Клим Жуков. Естественно, потому что, во-первых, повторюсь, Остенде – это невероятно мощная крепость, в которой уже было всё в порядке с припасами и боеприпасами, и уже было всё в порядке с гарнизоном, кроме того жители были крайне мотивированы помогать солдатам, потому что они знали, что испанцы, если возьмут город, сгоряча могут что-нибудь нехорошее сделать. И как раз Альбрехт Австрийский, эрцгерцог Альбрехт, штатгальтер Нидерландов, занялся осадой, потому что Остенде надо было ликвидировать, потому что точно так же, как Дюнкерк был опасен для испанцев, точно так же Остенде было опасно для испанцев, потому что они их воспринимали как гнездо пиратов.

Что характерно: вот всё, что я сейчас рассказываю, и в прошлой серии, и сейчас – вот обратите внимание, чем занимались голландцы, если перевести на наш язык, всем понятный и юридический? Они занимались прямым нарушением законов, потому что император был прямым законным правителем, легитимным правителем, который имел право собирать налоги, требовать экстраординарных налогов, он был абсолютно, с точки зрения юридической системы того времени, не просто прав, он был прав с двойным запасом. Тем более, что это же не просто так с бухты-барахты, взял и сказал – нет, это же Королевский совет, вот вам печать, вот документ. Это же не какие-то люди непонятные с вас деньги просят. И это натуральные сепаратисты, если посмотреть с наших позиций. Т.е. получается, что люди, кстати говоря, теперь очень уважаемое государство, люди нарушали закон, занимались прямой террористической деятельностью, вступали в незаконные вооружённые формирования, однако, что-то мы их не осуждаем теперь – не очень понятно. Это всё потому, что мы забываем о классовой теории, конечно, потому что...

Д.Ю. Ха-ха-ха!

Клим Жуков. Естественно.

Д.Ю. Ну, как ты понимаешь, теперь про неё говорить нельзя, а значит, всё было не так и не поэтому. Я так подозреваю.

Клим Жуков. Да. Ну и что тут началось: засада была чудовищная. Ходит такой анекдот, но это именно анекдот, это на самом деле никакого отношения к реальности не имеет, что Изабелла Клара Эухения попросила своего мужа уничтожить это пиратское гнездо, мерзких этих еретиков, и поклялась на Святых Дарах, т.е. на Причастии, что не снимет нижней рубашки, пока он не возьмёт город. Ну она не знала, что это продлится 3 года. Ну а всё, уже сказал – надо делать.

Д.Ю. Так на ней и истлела, да?

Клим Жуков. Нет, она просто немножко из снежно-белой превратилась в золотисто-коричневую. Таким образом был изобретён изабелловый цвет, по имени «Изабелла». Это, конечно, собачья чушь.

Д.Ю. В итоге-то взяли или нет? Забегая вперёд...

Клим Жуков. Во-первых, голландцы сделали страшную вещь – они обещали выплачивать гарнизону за каждый месяц осады 300 тысяч талеров. Я очень сильно подозреваю, что гарнизон вступил в картельный сговор с осаждающими, у меня полное ощущение, потому что, ну да, конечно, взять так просто крепость было без шансов вообще, вот никаких шансов, но тем не менее испанцы периодически предпринимали очень странные шаги, например, они полезли во рвы, которые находились под дамбами. Ну, голландцы открыли крантик, и тысяча человек утонуло.

Д.Ю. Обалдеть! Представляю аромат.

Клим Жуков. Вот, ну их смыло в море – какой аромат? Вынесло же всё, там такое течение адское. Испанцы завязли адски, там за первые 3 месяца осады было выпущено 160 тысяч ядер по городу, т.е. там можно было рядом ещё один город из ядер насыпать. Строили немыслимую дамбу огромных размеров для того, чтобы полностью отсечь город с моря, достроить не смогли, конечно, потому что ну это примерно как два Керченских моста нужно, такое сооружение. Итальянские инженеры строили какие-то подвижные укрепления, башни, ну и на самом деле всё решала только артиллерия и обычные окопные работы, никакое чудо-оружие ничего не смогло бы сделать. Ну например, построили там плавучую осадную башню, которая выехала в море и сразу утонула, просто незамедлительно.

Где-то к концу второго года осады репутация военачальника эрцгерцога Альбрехта заметно покачнулась. По этому поводу французский король Генрих IV остроумно заметил: «В мире есть 3 истинные вещи, в которые тем не менее трудно поверить: первое – то, что я стал добрым католиком, второе – что Елизавета Английская девственница, третье – что эрцгерцог Альбрехт хороший полководец».

Д.Ю. Остряк был, блин! Не зря его зарезали.

Клим Жуков. Да. Ну тем не менее артиллерия решила дело. Голландцы, оборонявшие город, его фактически трижды перестроили за время осады. Туда пришло за время осады до 10 тысяч кораблей с подкреплениями, припасами...

Д.Ю. Богатая страна!

Клим Жуков. ...увозившими... Ну понятно, что это не всего 10 тысяч кораблей, а 10 тысяч рейсов было совершено.

Д.Ю. Рейсов, да. Ходок.

Клим Жуков. Ходок, да, увозивших раненых, больных, убитых, потому что очень важно город избавлять от убитых, чтобы не было эпидемий.

Д.Ю. Конечно, да.

Клим Жуков. Эвакуировавшие женщин оттуда. Ну а всего за время осады через гарнизон Остенде прошло до 40 тысяч человек. И испанцы через осаждающий лагерь за 3 с лишним года провели около 50 тысяч человек. При этом умерло испанцев, причём в первую очередь умерло от болезней там 25-30 тысяч человек, пока они там сидели, и где-то ещё больше умерло там голландцев, потому что, опять же, в этом городе друг у друга... Ну он же небольшой очень сильно, там скученность, эпидемии, цинга, вот это вот всё косило людей со страшной силой. И город в конце концов взяли. И что интересно: в это время Мориц Оранский захватил Слёйс очень быстро, т.е. эти получили Остенде, те получили Слёйс – всё.

Д.Ю. Разменялись, да?

Клим Жуков. Разменялись. И вот тут-то война, конечно, зашла в тупик, потому что и те, и те вроде бы остались при своих, денег было потрачено на эту осаду такое сумасшедшее количество, что даже голландцы сомневались: как-то стало им тяжеловато жить, и решили заключить перемирие, которое и заключили, и прервёт его через 12 лет начало 30-летней войны, это последней религиозной войны, надеюсь, в истории человечества, по крайней мере, настолько масштабной. Ну а голландцы в это время занялись тем, что стали резать друг дружку. Раз уж испанцы не беспокоят...

Д.Ю. Одна досада – чувствую, там ещё даже за 2 часа и за 3 часа не уложиться, потому что чувствуется, что вокруг ещё происходила масса всякого: откуда брались деньги, кто кому чего посылал, кто куда бегал, не бегал...

Клим Жуков. Я бы мог про всё это рассказать, но нам нужно будет сделать передач 12, наверное, которые будут посвящены только этому.

Д.Ю. Вот!

Клим Жуков. Я просто чувствую, что не осилю. Ну вот примерно таким образом и родилась первая подлинно буржуазная нация в мире и так была осуществлена первая буржуазная революция. Вот: скандалы, интриги, расследования, убийства...

Д.Ю. Да, тут бы подвести группу наших идиотов, которые рассказали бы, что революции можно было избежать.

Клим Жуков. Да!

Д.Ю. Можно.

Клим Жуков. Это нужно было рассказать...

Д.Ю. Потому что это был цветной майдан, совершенно очевидно – как это у интеллектуалов. Идиоты, блин!

Клим Жуков. Это надо было рассказать, с одной стороны, герцогу Альбе, он бы с интересом выслушал – чего его туда отправили с 18 тысячами солдат?

Д.Ю. Да, если всё так просто.

Клим Жуков. Да, а с другой стороны, Вильгельму Оранскому – тоже бы он с интересом выслушал, как по этому поводу... «Что посоветуете?»

Д.Ю. Да, чтобы революции не было, да.

Клим Жуков. Да. Как бы нам можно было с испанцами разобраться так, чтобы вот всё было в порядке, и все зажили хорошо, и при этом...

Д.Ю. Никому ничего не было.

Клим Жуков. Чтобы никому ничего не было, да. Как это так?

Д.Ю. Дебилы, блин! Спасибо, Клим Саныч. Жалко, что 12 роликов нельзя сделать.

Клим Жуков. В следующий раз предлагаю поговорить в рамках серии о религиозных войнах о начале 30-летней войны и остановиться теперь на несколько другом театре военных действий, поговорить о моей любимой Чехии и о битве на Белой горе около Праги.

Д.Ю. Бела Гора, наверное. Спасибо, Клим Саныч.

Клим Жуков. Вот.

Д.Ю. Очень круто!

Клим Жуков. Последнюю серию, третью – через одну, получается, да? – предлагаю поговорить о другой стороне 30-летней войны, чтобы её, так сказать, начать и закончить – о битве при Рокруа, это 1643 год. Опять же, капитан Алатристе там будет рядом.

Д.Ю. Немножко, да?

Клим Жуков. Немножко, да. Там Алатристе, тут под Прагой Рене Декарт будет сражаться тот самый.

Д.Ю. Чисто Сократ принимал участие в боевых действиях?

Клим Жуков. Ну немножечко пофилософствовать, это же не мешает никто, война-то – это всерьёз занятие, а языком молоть-то любой дурак может.

Д.Ю. «Мы не Декарты, не Ньютоны мы, для нас наука – полный лес. Чудес». А на сегодня всё. До новых встреч.

Егор Яковлев о влиянии романа Александра II на политику

29.10.22 170671 просмотр

Советские авиатехники в Афганистане. Вспоминает Александр Артюх

29.12.21 136788 просмотров

Федор Лисицын и Алексей Исаев про линкор "Бисмарк", часть 2

08.04.21 333212 просмотров

В новостях

05.01.19 12:59 Клим Жуков - религиозные войны, часть 5: нидерландская буржуазная революция и битва при Ньюпорте, комментарии: 107

Комментарии

cтраницы: 1

всего: 2

yahoo

отправлено 05.01.19 15:46 | ответить | цитировать

# 1

Дублировать комментарии не нужно.

Модератор.

Lamr

отправлено 12.01.19 14:59 | ответить | цитировать

# 2

Клим Александрович, Вы так занимательно цитировали переписку братьев Оранских. Скажите она переведена на русский, или Вы иностранными изданиями пользовались?

cтраницы: 1

всего: 2

Правила | Регистрация | Поиск | Мне пишут | Поделиться ссылкой