Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Павел Юрьевич, добрый день.
Павел Перец. Привет.
Д.Ю. Что у нас сегодня?
Павел Перец. Сегодня мы поговорим про черносотенный террор. Мы уже затрагивали один раз эту тему. Когда я рассказывал про покушение на Витте. Там я коснулся этого вскользь. В дальнейшем у нас будет рассказ про деятельность эсеров-максималистов, про Мазурина, Соколова. Про Наталью Климову, это девушка, приговоренная к смертной казни, написавшая письмо, которое попало в прессу. Смертная казнь ей была заменена, а потом она сбежала из тюрьмы. Тюрьма находилась рядом с улицей Новый Арбат в Москве. Я начну с несколько крамольной мысли. Когда в обществе наблюдается вакханалия, постоянные убийства, покушения, грабежи, со стороны левых сил, у общества есть некий запрос на ответную реакцию. Не нужно думать, что все бежали помогать революционерам. Наоборот, таких было меньшинство. Другое дело, что революционеры были более организованные, у них была структура, у них была идейная платформа. И за счет этой четкости они достигали успеха.
Д.Ю. Немедленно вспоминается итальянская мафия, которая заявляет, что все мафиозные ячейки построены по образу и подобию римских легионов и именно поэтому они так успешны. Жесточайшая дисциплина, беспрекословное подчинение. Ну, вот.
Павел Перец. Что касается их оппонентов, в основном мы будем говорить про мещанство потому, что черносотенство кормилось этой средой, оно не обладало ничем подобным. Если мы посмотрим на названия газет... Сейчас бы вышла такая газета “Русское слово”. Коннотация понятна, что это такое. До революции было огромное количество изданий: “Русское слово”, “Русский вестник”. И это никого не смущало. Во-первых, большинство живущих в государстве были русские. И второй важный момент. Русским тогда считался человек не столько по происхождению, сколько по вероисповеданию. Поэтому если ты православный, то уже русский человек. Конечно, к выкрестам из еврейской среды относились с определенным отношением, но это уже был шаг. А самое главное, он давал тебе все права, которые предоставляли русским людям. В российском государстве были определенные градации. Были православные. Были инославные, это католики, протестанты. Были иноверцы, это мусульмане. И были инородцы. Иудеев записывали к инородцам. Для этой категории были жесткие ограничения. У общества назревала некая ответная реакция. Тем более подогреваемая медийными структурами, к которым тогда относились издания Каткова в Москве и Суворина в Петербурге. Это первый момент. Второй момент... Я читал лекцию “Концептуальное противостояние Москвы и Петербурга”, там у меня было три этапа. Первый, это Петр. Потом я коснулся, как Екатерина пыталась Кремль переделать с помощью Баженова. И главное было посвящено противостоянию славянофилов и западников. Славянофилы тоже эволюционировали. Было такое течение, оно получило название “Почвенничество”. К нему относился Достоевский. Позднейшее славянофильство впадало в мракобесие. Уже начинали формироваться идеи антисемитизма. Откуда? Дело в том, что славянофилы, как потом эсеры... И черносотенцы, и эсеры считали, что крестьянская община - это благо. Эсеры считали, что она благо потому, что люди готовы к социализации. А черносотенцы считали, что это устой такой. Один из базисов славянофильства заключался в том, что есть некое единение царя и народа, у нас свой особенный путь. Был такой Шевырев, он говорил: “Запад гниет”. Его Герцен, Белинский “троллили“, что “все гниет, а сгнить не может“.
Д.Ю. Как говорили в Советской Союзе: “Гниет, а как вкусно пахнет”.
Павел Перец. Да. И поэтому у нас не может быть революции. А тут вдруг 1905 год. Надо найти причину. Кто-то в этом виноват. Среди революционеров много евреев, готовят “майдан“. Это популярная идея среди тех, кто предпочитает “информационный гамбургер”. Вот тебе дали “вкусную” информацию, съел и не надо больше ничего. У нас передача посвящена не столько истории черносотенного движения, сколько двум конкретным актам. Это убийство Михаила Яковлевича Герценштейна и Григория Борисовича Иоллоса. Двух представителей кадетской партии. Особая пикантность заключалась в том, что Герценштейн был выкрест. Он принял православие, был русский человек. Фамилию, кстати, менять не стал. У нас Петербург колыбель революции. А я сейчас многих удивлю. Петербург, это колыбель еще и черносотенства. Потому, что основные организации были рождены здесь. Есть два адреса в Петербурге, которые являлись центром этого черносотенного движения. Сначала была организована структура под названием “Русское собрание”. До всего этого была попытка противоборствовать террористам под названием “Священная дружина”. Если мы прочитаем воспоминания Витте, следуя его воспоминаниям, это он был инициатором создания такой организации. С другой стороны Екатерина Долгорукая, любовница, морганатическая супруга Александра II, она начала после его смерти получать некие письма, где говорилось, что есть некие люди, которые: “Готовы искоренить адский мир нигилистов, революционеров, социалистов. Что же делать, как предупредить мятеж в эту годину кризиса?“ И вот он говорил, что: “Есть некая антисоциалистическая лига“. И как описывает структуру человек, написавший ей письмо: “Есть великий лигер, два высших лигера и младшие лигеры. Деятельные члены и депутаты, секретари канцелярии, вся административная часть лиги в молчании собираются в большой зале собрания, где происходит молебен. У каждого черные одежды. На груди знак с литерами, у некоторых гербовые знаки на левом рукаве. После молебна исполняются различные церемонии, которые происходят в молчании. И лица у всех закрыты, ибо по законам лиги никто не должен знать кто именно его непосредственный начальник“.
Д.Ю. А по голосу нельзя узнать? Они молча все делают? По рукам там...
Павел Перец. И в конце: “Отмечу, мадам, что четверть наших агентов находится среди революционеров”. Если там четверть агентов, как же царя смогли убить?
Д.Ю. Все революционеры, значит, учтены?
Павел Перец. Да. С жесткого такого пера Салтыкова-Щедрина эта лига получила прозвище “Общество взволнованных лоботрясов”. И в книжке “Полицейские и провокаторы” Лурье есть свидетельство Судейкина о “Священной дружине”. Судейкин, это был один из гениев работы тайных агентов в революционной среде. “Это такое учреждение, с которым надо бороться не меньше, чем с террористами. И с ними бороться труднее. Революционеры – люди идеи. А это скопище, банда. Но эта банда под покровительством. Делают доносы, требуют арестов. Жандармское управление тратит много, но мы тратим на дело. Наши расходы ничто в сравнении с их расходами. Там миллионы выбрасываются и все напрасно”. Это свидетельство того, как государство пыталось бороться с революцией идиотскими методами. Почему оно проиграло революционерам. 16 января 1901 года состоялось первое заседание “Русского собрания”. Я перечислю некоторые фамилии, чтобы вы понимали, что это такое. Это еще не черносотенная идея в чистом виде. Вообще “черносотенец” в революционной среде, это слово было исключительно ругательное. Конечно же в советской историографии на черносотенцев навешали многое из того, чего вешать, может быть, и не стоило. Одним из инициаторов был издатель Суворин. Ему принадлежала газета “Новое время”. Первое заседание, если не ошибаюсь, произошло в редакции этой газеты. Кроме него членами-учредителями были такие деятели: профессор Грот, академик Кондаков, доктор русской истории Лихачев, директор археологического института Покровский, начальник Николаевской академии генерального штаба Сухотин, писатели Коялович, Сватковский. На собрании был окончательно утвержден проект устава. Председателем “Русского собрания” стал писатель Голицын, под псевдонимом Муравлин. А его заместителями публицист Суворин и писатель Сыромятников. Какие цели преследовало “Русское собрание”? Изучение русской, славянской народной жизни в ее настоящем и прошлом. Это плохо что ли? Разработка вопросов русской и славянской словесности. Охранение чистоты и правильности русской речи. Это понятно. Что они планировали делать? Устраивать членские общедоступные заседания. Нормально. Чтения, музыкальные вечера. Учреждать состязания и назначать награду за сочинение на заданный предмет. Выпускать в свет повременные издания, сборники. Издательская деятельность. Устраивать поездки и путешествия с научно-образовательной целью. Основывать и содержать на средства собрания книгохранилища. Ну, собрание и собрание. Изучают русскую культуру, всячески ее проповедуют. Им принадлежал дом в Кузнечном переулке. Это первый адрес истоков черносотенной идеи. Например, членом этого “Русского собрания“ была вдова Достоевского. Но оно эволюционировало, и среди его участников были разные люди, включая персонажа, о котором мы будем сегодня говорить, это доктор Дубровин.
Д.Ю. “Доктор“, в смысле врач?
Павел Перец. Да. Более того, врач-педиатр. У них была эта деятельность. Организация стала пухнуть как на дрожжах. Случился раскол. “Как одна из самых авторитетных и влиятельных монархических партий, членами которой в разное время были практически все видные деятели монархического движения, PC пыталось примирить сторонников А. И. Дубровина и Н. Е. Маркова. Однако эта попытка не увенчалась успехом. Более того, в стенах “Русского собрания” имел место печальный инцидент, едва не приведший к распаду организации и обостривший до предела отношения “дубровинцев“ и “марковцев“. На одном из заседаний 18 ноября 1911 произошло столкновение сторонника А. И. Дубровина, Б. В. Никольского с Н. Е. Марковым по поводу так называемых “темных денег“. В тот день Никольский читал доклад “Четвертый новый курс политики и наши убеждения“, который был встречен рукоплесканиями слушателей. Критикуя председателя Совета Министров П. А. Столыпина за то, что тот проводил политику, направленную на дискредитацию правых партий, докладчик коснулся вопроса о “темных деньгах“. Это к вопросу о том, что Столыпина часто записывают в ряды черносотенцев. Это не совсем верно. Столыпин иногда вынужденно поддерживал эти черносотенные организации. Но сам он черносотенцем в чистом виде не являлся. “Он обвинил сторонников Маркова в том, что их “раскольническая деятельность“ оплачивается из неких секретных фондов. В перерыве между ним и опоздавшим Марковым возникла перепалка, закончившаяся дракой. По тем временам это было из ряда вон выходящее событие”. И доктор Дубровин... Как жили доктора в то время? У доктора Дубровина был свой дом на нынешней Пятой красноармейской улице. Доходный дом. Как правило, люди, которые строили доходные дома, они отводили себе одну из квартир, а все остальное сдавали. И этот доктор Дубровин решил организовать свою собственную организацию. Естественно, не один. Которую он назвал ”Союз русского народа”. И организация ”Союз русского народа” была более радикальной, чем ”Русское собрание”. Там присутствовали Майков, это литератор. Некий Тришатный, назначенный секретарем. И казначей Баранов. Эти заседания проводились сначала в квартире у доктора Дубровина. И они там собирались. Среди них был такой человек по фамилии Пуришкевич, который был бессарабским помещиком. Очень многие люди из этой среды... Они почему становились таковыми? Они видели, что там происходит, национализм растет. И старались отстаивать какую-то русскую идею.
Ну, а дальше начинается следующее. Был такой человек по фамилии Герценштейн. Он был членом партии кадетов. Тогда шла история с образованием первой Государственной Думы. Что черносотенцы, что представители партии РСДРП, они бойкотировали первую Государственную Думу. Более того, черносотенцы призывали своих адептов голосовать за более радикальные партии. Они думали, что таким образом Дума себя дискредитирует и распадется. В итоге в Думу прошли кадеты. В истории нашей страны есть такие интересные брендовые просчеты. Один из них, это партия меньшевиков. Или, например, Временное правительство. Если “временное”, кто с вами дело иметь будет? А cadet, это по-французски “младший”. Французский язык тогда все очень хорошо знали. Это просчет на начальной стадии формирования партии. У кадетов была аграрная программа. Аграрный вопрос был одним из ключевых на тот момент. Он заключался в том, что основными владельцами земли оставались помещики. Вставал вопрос: “Как эту землю передать крестьянам?“ Были программы разные. Кадеты отводили помещикам определенную норму, а все, что сверху должно было изыматься и передаваться крестьянам. Как ты понимаешь, крупным землевладельцам эта идея была крайне неинтересна. Во время одного из заседаний Герценштейн произнес речь. Я позволю себе ее процитировать: “Предлагаемый министерством переход к хуторскому хозяйству, уничтожению чересполосицы, тоже требует принудительного отчуждения”. Что такое чересполосица? Земля была разная, поэтому были полоски. Хороший кусок дробился на всех, плохой кусок тоже дробился на всех. Чтобы никому не было обидно. Это называется чересполосица. “Чего же вы теперь ожидаете? Вы хотите, чтобы зарево охватило целый ряд губерний? Мало разве опыта прошлого года, когда в Саратовской губернии чуть ли не в один день погибло 150 усадеб?” Это были восстания крестьян. “Можно спорить о пределах отчуждения, говорить о сохранении известных категорий владения”. Он тут перечисляет некие цифры. “Пока мы не будем иметь сытого крестьянина, у нас не будет промышленности. На Нижегородской ярмарке хорошо торгуют ситцем тогда, когда в стране урожай. У народа есть чутье где пахнет землей, и где землю не дают”.
Эта фраза “Вы хотите, чтобы все запылало?” вызвала самый настоящий шквал. Один из кадетов, Короленко, писал: “Зубры потрясали кулаками и ругались не только парламентски, но и непечатно”. Я хочу напомнить, что Дума заседала в помещении Таврического дворца. “Трудно себе представить ту бурю гнева, какая разразилась на правых скамьях. Слышался рев. Над головами поднимались кулаки, прорывались ругательства”. Действительно Герценштейн начал получать записки... Первую Думу разогнали, большая часть депутатов отправилась в Выборг. Потому, что территория Финляндии находилась на особом положении. И там написали, так называемое, “Выборгское воззвание”, где они призывали не платить налоги и не отдавать солдат в рекруты. Герценштейн не хотел подписывать эту резолюцию. Он считал, что это неправильный ход. Но в знак солидарности и партийной дисциплины он поставил свою подпись. Потом часть этих думцев вернулась. А Герценштейн остался в Териоки, это нынешний Зеленогорск. Там он жил в гостинице со своей семьей. У него была жена и двое дочерей. И туда отправилась некая компания с целью его убийства. Компания эта была набрана из среды членов “Союза русского народа”. У “Союза русского народа“ была своя боевая организация, которой руководил Юскевич-Красковский. Они приехали, поселились у одного из полицейских чинов. И всем показывали удостоверения Охранного отделения. Вели себя крайне нагло и вызывающе, пили. И вечером... Это было где-то в 9 часов вечера, Герценштейн вышел прогуляться на берег залива. И один из убийц подбежал к нему сзади, выстрелил два раза в грудь. И даже ранил одну из дочерей. Перескочил через забор и скрылся. Новость эта моментально распространилась. В этот же самый день, еще до убийства Герценштейна, в Московской газете “Маяк” вышла заметка, в которой было рассказано, что в этот день был убит Герценштейн.
Правая пресса отозвалась на это событие вполне ожидаемо: “Лучше отрезать один зараженный член, нежели дать заразиться всему организму. А наша Россия немедленно, но постепенно заражается тлетворным заболеванием жидовской революции… Жидов же и помимо Герценштейна чересчур довольно”. Я думаю, что если бы сегодня такая газета вышла, недолго бы она просуществовала. А в то время они выходили спокойно. Герценштейна хотели похоронить в Москве. Для этого его нужно было сначала отвезти в Петербург, потом в Москву. Но поскольку в Петербурге шла забастовка, то не дали им перевезти тело. Было решено похоронить Герценштейна на кладбище в Териоки. Похороны его превратились в настоящую массовую акцию. Дело в том, что Герценштейн был крайне популярен у крестьян. В первой Думе были депутаты от крестьян. Они прекрасно понимали кто за них, а кто нет. Евреи, они очень любят иронию, сарказм.
Д.Ю. Наличие чувства юмора всегда говорит о наличии интеллекта.
Павел Перец. Сарказм, он еще более обиден твоим оппонентам, чем если ты просто будешь им возражать. Они считают, что это издевка. Он бы крайне популярен. Его похоронили. И дальше началось расследование. Расследование происходило с двух сторон. Со стороны финской власти, местной. И партия кадетов, они наняли своего собственного адвоката, который и занялся этим расследованием. Власти всячески препятствовали этому процессу. По косвенным уликам, по допросу этого полицейского чина стало понятно, что скорее всего это черносотенцы. Сразу же пала тень на председателя “Союза русского народа”, на доктора Дубровина. Представители “Союза русского народа” добились даже аудиенции у Николая II. Николай II носил значок “Союза русского народа”. Более того, Николаю II постоянно присылали письма из регионов. В этих письмах царю говорилось, что его всячески поддерживают и по поводу этого дела давали советы.
Д.Ю. Это что же получается? Николай был немножко антисемит?
Павел Перец. Мы не будем делать столь далеко идущих выводов. Просто был красивый значок, они просто ему нравились, хорошие люди. Я уже рассказывал, что Николай II жил в стеклянном колпаке. То есть, вообще не понимал, что там происходит. Эти письма, которые ему постоянно слали, они создали в нем убеждение, что вся Россия за него. Поэтому в 1917 году случилось неожиданное. Я не буду перечислять фамилии подозреваемых. Дело в том, то в итоге был арестован один из этих убийц. Были даже рабочие Путиловского завода среди этих убийц. “Организатором убийства оказался начальник боевой дружины Юскевич-Красковский. В составе группы убийц были названы рабочие: Половнев, Ларичкин, Александров, Тополев”. Суд проходил в Финляндии. Черносотенцев бесило, что истинно русских людей судят на территории нашей империи. Финнов всячески троллили. Призывали: “Оградить русских от произвола средневекового финского суда“. “Средневековый финский суд” приговорил Александрова к шести месяцам заключения, а Тополева освободил за неимением улик. В 1908 году, устав бегать, в финский суд добровольно явился Половнев и стал давать показания. Там уже прозвучала фамилия Дубровина. Поскольку мы перескакиваем, мы сейчас к этому вернемся. Нам надо рассказать про еще одно убийство, которое произошло в Москве. Был такой журнал “Былое”, издававшийся Бурцевым в Париже, в основном. В этом журнале, в номере 14 за 1912 год, вышла статья под названием “Кошмар”. Автором ее был Гершуни, первый глава боевой организации эсеров. 28 мая в Петербурге, в место, где обыкновенно собирается революционная молодежь, явился человек и сказал, что он убил некоего Казанцева. Этот Казанцев был помощником секретаря, который работал при Московском генерал-губернаторе. И он начал вербовать на Петербургских заводах, выдавая себя за представителя партии эсеров-максималистов, исполнителей для терактов. Он говорил, что: “Некий граф “замылил” 80 тысяч рублей от экспроприации в Фонарном переулке”. Этим графом был Витте. Он нашел некоего Иванова. Иванов нашел некоего Федорова. И они вдвоем под управлением этого Казанцева... Казанцев организовал динамитную мастерскую. Принес “студень”, который Федоров описывал: “Белый, что пшенная каша”. Сделал две бомбы и сказал: “Идите, опустите их в трубы”. Они через дом Лидваля перебрались на прачечную Витте, Витте жил в доме Каменноостровский, 5. Сняли затычки труб и спустили. Один спустил до самого конца, а второй, чтобы было 2 метра до конца. И ушли. А Казанцев остался там ждать. Взрыва не произошло. Витте попросил кого-то камин растопить, а там... Приехал Герасимов, он сказал, что это совершенно точно не революционеры. Взрыва не произошло. Казанцев сказал, что: “Взрыва не произошло потому, что вы дураки. Теперь возьмите две железки и скиньте их в трубы“. Фактически он вербовал смертников. Они согласились. Когда они уже подходили к дому, там толпа. Выяснилось, что бомба обнаружена.
Дальше Казанцев сказал, что: “Теперь есть дело в Москве”. Пригласил Федорова в Москву, Федоров приехал. Казанцев жил конспиративно, он выдавал себя за черносотенца. У него была своя кузница. Казанцев сказал: “Есть еще один предатель революции”. Этим предателем и был Иоллос. Они его стали выслеживать. Иоллос жил в Гранатном переулке, это рядом с Малой Никитской. В пивной они его выследили. Казанцев натаскал Федорова, показал, где он ходит, как он выглядит. Федоров на углу Спиридоновки и Малой Никитской застрелил этого Иоллоса, будучи уверенным, что он застрелил черносотенца. В тот же вечер из газет выяснилось, что он застрелил депутата первой Государственной Думы умеренных взглядов. Он рассказывал: “У меня до этого закрадывались подозрения. Я спрашивал Казанцева почему он ведет себя не так как революционеры, почему у него нет брошюр, почему он не ходит на партийные собрания. Он это объяснил конспирацией”. Узнав об этом, Федоров пришел в ужас. А Казанцев еще одного нанял и хотел убить некоего доктора Бельского. Федоров об этом узнал, сказал: “Не надо убивать Бельского. Скорее всего он тоже не черносотенец”. В итоге Федоров решил Казанцева убить. Они оказались в Петербурге, в районе Пороховых. Там раньше располагалась колония для несовершеннолетних. Недалеко от этой колонии они должны были испытывать бомбы. Приехал Казанцев. Как потом описывает Федоров, он нанес удар кинжалом Казанцеву в шею, тот сразу не умер. Он начал наносить ему дальше удары. Когда нашли этот труп, голова была фактически отчленена. Долгое время не знали кто это. И вот с этим он пришел к эсерам. Как начиналась статья Гершуни в журнале Бурцева: “Кошмар! Таково впечатление, производимое всей этой чудовищной трагедией. История вряд ли знает такую изумительную по грандиозности и чудовищности замысла провокацию, какова задуманная и веденная „Союзом Русского Народа". Она так невероятна, так фантастически изощренно нагла и преступна, что сна¬чала производит впечатление дикого кошмарного вы¬мысла”. Это пишет человек, под руководством которого был убит министр внутренних дел Сипягин. Это пишет представитель партии эсеров.
Д.Ю. Ну, головы-то, поди, никому не отпиливали.
Павел Перец. Да. Как важно выстроить пиар-стратегию. Я не защищаю черносотенцев. И в конце: ”Bcе эти таинственная убийства, нападения, экспроприации, черной полосой покрывали страну — к ним, как будто, отыскивается ключ”. Имеются в виду убийства и экспроприации ”Черной сотни”. Про убийства и экспроприации эсеров тут не говорится. ”Молодым, горячим головам, ропщущим на партийную дисциплину и предпочитающим работать само¬стоятельно, вне этой дисциплины, трагедия жертв чер-носотенных замыслов да послужит грозным предостережением”. Это правда, тут я не могу не согласиться. “Этот разврат, эта деморализация, внесенные в некоторые круги, представляют для революции большую опасность, чем все черносотенные провокации“. Вся эта история всплыла. Идет суд в Финляндии над убийцами Герценштейна. Тут параллельно убивают Иоллоса. А потом еще всплывает эта история. Все это накладывается на суд над убийцами Герценштейна. Финский суд выписал ордер на арест доктора Дубровина. Представители финского суда не могли приехать в Петербург и арестовать, они не ордер на арест, а повестку в суд... Дубровин скрылся. Он скрывался у Думбадзе. Это такой градоначальник в Одессе, который сказал, что если Дубровина выдадут, то только вместе с ним.
Д.Ю. Это в Питере все?
Павел Перец. Думбадзе в Одессе. Он уехал в Одессу. Все это спустилось на тормозах. По инициативе министра юстиции Щегловитова, с подачи Столыпина, Николай II “прикрыл лавочку”. Дубровина оправдали. Все закончилось ничем. Теперь по поводу характеристики доктора Дубровина. Не буду приводить революционные свидетельства. Я был в музее Красной Пресни, там есть сатирическая картинка: орден, выдаваемый черносотенцу за убийство интеллигентов. Первое впечатление начальника Охранного отделения: “Доктор Дубровин произвел на меня впечатление очень увлекающегося, не вполне положительного человека, но искреннего монархиста, возмущенного революционной разрухой, желающего все свои силы отдать на борьбу с революционным движением. После мне рассказали, что он имел в качестве врача очень большую практику и хорошо зарабатывал, но забросил ее ради своей деятельности в монархической организации. Однако, все его многоречивые рассуждения свидетельствовали о некоторой неосновательности его. Если поверить его словам, то стоило ему только клич кликнуть, и от революционеров следа не останется. Я по своей должности начальника политический полиции лучше кого бы то ни было знал, что дело обстоит далеко не так просто, и пытался перевести разговор на более конкретные вопросы, - что и как можно делать представителям монархического движения. Особенно рекомендовал я посылать своих ораторов на революционные митинги, где они открыто боролись бы против революционных идей. Дубровин говорил, что это легко сделать и что он, конечно, будет посылать на митинги своих людей. У меня далеко не было уверенности, что это действительно будет сделано. Но так как идею подобной организации я всемерно приветствовал, то, несмотря на свой некоторый скептицизм, я при расставании высказал основателям ее самые лучшие пожелания”.
Дальше он пишет когда же произошел расцвет этого “Союза русского народа”. Он произошел при следующем губернаторе, фон-дер-Лаунице. Я уже про него рассказывал. Его охраняла боевая дружина под управлением Юскевича-Красковского. “Расцвет Союза Русского Народа начался в 1906 году после назначении петербургским градоначальником фон-дер-Лауница. Последний с самого начала своего появления в Петербурге вошел в ряды Союза Русского Народа и стал его неизменным покровителем и заступником. Едва ли не по его инициативе, во всяком случае при его активной поддержке, при СРН была создана особая боевая дружина, во главе которой стоял Юскевич-Красковский. Всем членам этой дружины было от Лауница выдано оружие. Так как Лауниц был в известной мере моим официальным начальством, то мне приходилось раз-два в неделю бывать у него с докладом. Обычно я приезжал к нему ночью, около 12 часов, - и почти не бывало случая, чтобы я не заставал в его большой квартире на Гороховой полную переднюю боевиков-дружинников СРН. Моя информация об этих дружинниках была далеко не благоприятная. Среди них было немало людей с уголовным прошлым. Я, конечно, обо всем этом докладывал Лауницу, советуя ему не особенно доверять сведениям, идущим из этого источника. Но Лауниц за всех за них стоял горой. ”Это настоящие русские люди, - говорил он, - связанные с простым народом, хорошо знающие его настроения, думы, желания. Наша беда в том, что мы с ними мало считаемся. А они все знают лучше нас...”
Вот, что пишет Герасимов про убийц Герценштейна: ”Непосредственные исполнители этого террористического акта справа были люди темные, пьяницы. Именно благодаря этому и выплыла наружу вся история. Как мне доложил мой Яковлев, за убийство профессора Герценштейна было получено от Лауница 2000 рублей, которых исполнители между собой не поделили. Начались между ними споры - и все дошло до газет. Охранному отделению, конечно, все это в подробностях было известно, но принять против дружинников какие-нибудь самостоятельные меры я не мог, ибо Лауниц, покрывавший их, был моим начальником, Единственное, что я мог сделать, это доложить обо всем Столыпину. Тот брезгливо поморщился: ”Я скажу, чтобы Лауниц бросил это дело...” Не знаю, сказал ли он это Лауницу. Во всяком случае несомненно, что Лауниц в своей деятельности имел очень сильную поддержку среди очень высокопоставленных придворных. Более серьезно мне пришлось столкнуться с боевой дружиной СРН и его покровителем Лауницем, когда члены этой дружины стали вторгаться в мою область. Это было, кажется, осенью 1906 года, когда в Охранное отделение ко мне поступило несколько жалоб относительно "пропаж" ценных вещей во время обысков. Я приказал произвести расследование. Мне дали справку о том, что таких обысков чины Охранного отделения вообще не производили. При дальнейшем расследовании выяснилось, что Лауниц выдавал членам боевой дружины СРН удостоверения на право производства обысков. Опираясь на это удостоверение, дружинники являлись в участки, брали с собой чинов наружной полиции и вместе с ними производили те обыски, какие находили нужными. Подобные действия, естественно, меня возмутили, так как они компрометировали полицию в глазах населения, - тем более, что при таких именно обысках и происходили "пропажи" ценных вещей. Я подробно доложил об этом Столыпину, который всецело разделил мое возмущение и вызвал для объяснения Лауница. Во время этого объяснения я повторил ту характеристику боевой дружины СРН, которую я раньше давал в беседах с Лауницем, и настаивал на категорическом запрещении ей вторгаться в компетенцию полиции. Лауниц энергично защищал дружину и особенно расхваливал Юскевича-Красковского. "Если Красковский сказал, - говорил он, - то значит это правда. Он хорошо знает". Но заступничество Лауница не помогло. Столыпин решительно запретил СРН вмешиваться в действия полиции”.
Лауниц носился с идеей, чтобы ”выбить” деньги из правительства и на эти деньги купить у революционеров все оружие. Это потрясающая идея. Эту идею ему подкинули его дружинники. Герасимов сразу сказал, что это не очень хорошая идея. Но Лауниц продемонстрировал пулемет, который они купили у революционеров за 2 тысячи рублей. Герасимов выяснил, что этот пулемет была украден из Ораниенбаумской стрелковой офицерской школы. Герасимов рассказал об этом Столыпину. Столыпин долго смеялся, но это был смех сквозь слезы. Кстати, Витте тоже пытался расследование какое-то... А Витте, он был тогда в отставке, но, все же, не последний человек. Никаких результатов его письма... Он писал Столыпину, Николаю II. К вопросу о том, что Столыпин был черносотенцем. Лауниц был потом убит эсерами-максималистами. И Герасимов не смог это убийство предупредить. Потому, что в среде эсеров-максималистов у него надежных агентов не было. У эсеров у него был Азеф, а там нет. Поэтому он себя пытался выгораживать. Но часть из того, что он написал, очень хорошо перекликается с источниками из революционной среды.
”В то время как Столыпин, распуская антигосударственную Вторую Думу, стремился создать на ее месте такую Думу, которая поддержала бы его в работе по преобразованию страны, - Союз Русского Народа под руководством Дубровина стремился вообще к полному уничтожению всяких представительных учреждений в России. Для того чтобы противодействовать Столыпину и добиться своей максимальной цели, Дубровиным, между прочим, была организована особая депутация к царю во главе с известным впоследствии иеромонахом Илиодором. В эту депутацию входило 10-12 человек, жителей Царицына и прилегающих к нему местностей с Волги. Прибыв в Петербург, они заявились ко мне с рекомендацией от Дубровина. Имя Илиодора мне было знакомо. О нем очень хорошо отзывался Лауниц, считавший его талантливым, патриотическим агитатором. Поэтому я с большим интересом познакомился с ним лично. Он произвел на меня впечатление фанатика, почти нервно¬больного человека: худой, кожа да кости, с небольшой реденькой черной бородкой, с блестящими глазами, горячей речью. В разговоре он все время сбивался на тон оратора, пересыпая свою речь цитатами из Священного Писания. Он несомненно должен был импонировать нервным людям, но на спокойного и рассудительного человека он не мог произвести большого впечатления. Меня он старался убедить в том, что игра с Государственной Думой опасна, что ее надо уничтожить и твердо держаться старого догмата о божественном происхождении царской власти, ни в чем не отступая от этого принципа. Даже сам царь, говорил он, не имеет права изме¬нить этот основной закон. Уходя, он должен сдать свое царство таким, каким его получил при вступлении на трон. Именно для этого и приехал Илиодор в Петербург, чтобы добиться аудиенции у царя и убедить его отклонить все новшества и вернуться к положению, существовавшему до 1905 года. Государственную Думу Илиодор ненавидел с бешеной злобой и совершенно серьезно говорил о том, что нужно бросить бомбу в левую часть Государствен¬ной Думы. Если в общем Илиодор произвел на меня отрицательное впечатление, то от спутников его я вынес впечатление прямо отталкивающее. Все они, земляки Илиодора, принадлежали буквально, я не преувеличиваю, к оборванцам. Некультурные, малограмотные люди. Так как в столице им негде было жить, а Дубровин просил меня их приютить, я отвел для них несколько свободных камер при Охранном отделении и за счет отделения кормил их. Помню, мне было жалко отпустить им рацион в размере, обычно отпускаемом арестованным: для последних брали обед в ресторане по 1 рублю на человека; для членов этой делегации я ассигновал по 30 копеек на харчи”.
Явился к Герасимову Дубровин с просьбой выделить деньги на поддержку изданий “Союза русского народа”. ”Я ему прямо сказал, что я хотел бы ему помочь, но не знаю, как я могу это сделать, когда газета Дубровина "Русское Знамя", не стесняясь, ведет резкую кампанию против Столыпина?” То есть, ты критикуешь Столыпина, который дает тебе деньги. Ты идешь к правой руке Столыпина, к начальнику Охранного отделения Герасимову. И дальше эпизод, который хорошо показывает нравы той эпохи. ”Дубровин начал уверять меня, что все это одно недоразумение. Все объясняется отсутствием у него времени. Если бы он это знал, он читал бы все статьи и никогда бы их не пропустил. Я поставил прямым условием моего заступничества обещание Дубровина прекратить нападки на Столыпина. Дубровин такое обещание дал, поклявшись перед иконой. Мой разговор со Столыпиным на эту тему не принадлежал к числу особенно приятных. Он не хотел давать денег и говорил, что плохо верит в клятву Дубровина. В конце концов он уступил и распорядился о выдаче 25 тысяч рублей. Деньги были выданы, а буквально на следующий день я прочел в "Русском Знамени" одну из наиболее резких статей, направленную против Столыпина, какие когда-либо в этой газете появлялись. Я немедленно вызвал Дубровина и осыпал его упреками. "В какое положение вы меня ставите? Ведь вы же перед иконой клялись", — напал я на него. У Дубровина был очень сконфуженный вид. Глаза у него бегали, и на икону, на которую я все время указывал, он смотреть упорно избегал. А по существу он повторил опять старые оговорки о том, что он статьи не читал, что напечатана она без его ведома и прочее. Я сказал ему пару неприятных фраз, и с тех пор он уже у меня не был”.
Этот ”Союз русского народа” раскололся на две организации. Во-первых, Пуришкевич и Дубровин, это были два ярких лидера. ”Союзники” считали, что Дума, любая представительская власть, в России невозможна. А Пуришкевич считал, что можно вести партийную работу, быть членом Государственной Думы. И еще был финансовый вопрос. Был такой протоиерей Иоанн Восторгов, который написал, что были некие деньги, которые Дубровин присвоил. Дубровин пытался это скинуть на Пуришкевича... В итоге Пуришкевич образовал ”Союз Михаила Архангела”. У нас была еще одна черносотенная организация. В этой среде... Она была сама наполнена неорганизованностью, так еще и такие моменты. Еще ”Русское собрание” продолжает существовать. Дубровин в какой-то момент почти отошел от политической деятельности. Занялся вплотную практикой, стал врачом. После 1917 года он устроился врачом в одну из советских организаций и работал там. Я не помню точно год, его вычислили. У чекистов была задача сначала навести порядок. Потому, что Временное правительство объявило амнистию, и под эту амнистию попала большая часть уголовников.
Д.Ю. ”Птенцы Керенского”.
Павел Перец. Да. А полицию, как прислужницу царской власти, устранили, назначили народную милицию. И после того, как более-менее нормализовали, принялись за вычисление врагов революции. Дубровина вычислили. Человек работает в советской организации. Он, как бы, не высовывался, но и не скрывался. Точная дата его смерти неизвестна. Пуришкевич бежал. Про Пуришкевича мы еще поговорим. Пуришкевич успел отметиться в убийстве Распутина. Он был одним из его инициаторов. Он был ярким оратором. По описаниям он чем-то напоминает Жириновского. В итоге черносотенное движение, ничего не добившись, просто оказав царю несколько медвежьих услуг, сошло на нет само собой. При этом среди черносотенцев были вполне вменяемые люди. Которые выступали за изучение русского наследия, за условную обособленность русского народа. Но в этом большая проблема националистических идей. Когда эта деятельность начинает эволюционировать, тонкая грань между национализмом здравым и национализмом оголтелым, она стирается. Это еще одно из течений, которое царскую власть погубило. Хотя бы тем, что оно создавало некую иллюзию... У ”Союза русского народа”, по официальным данным, было 4 тысячи отделений по всей стране. Но согласно последним данным их было 4 сотни. Это много. Но они все существовали за счет правительственной помощи. Большинство из них состояли иногда из лиц не очень добропорядочных, а тех, кто использует возможность погреться. Сейчас идет возврат ко всей этой идее. Я смотрел несколько выпусков, где объясняется в чем был навет советской историографии относительно черносотенцев. Но это не снимает ответственности за все вот это. Это притом, что я еще не рассказывал про еврейские погромы.
Д.Ю. Это, мягко говоря, странная вещь. Можно рассказать про маньяка, что он был прекрасным отцом, любящим мужем, замечательным учителем. Вышло так, что людей убил, но человек был очень хороший. Если у вас такая замечательная организация, то что ж такие плоды принесла? Главный вопрос не осветили. Почему они ”черная сотня”?
Павел Перец. Это историческое название. Есть несколько версий происхождения. Дело в том, что в России была система налогообложения определенное. Было тягловое и не тягловое население. ”Черной сотней” называлась та прослойка общества, тягловая, куда относились представители городского посада. Это ремесленники. Есть еще такая версия, что ”черная сотня” была основным питающим элементом для народного ополчения Минина и Пожарского. Русское общество было четко сегментировано в то время: дворянство, крестьянство, духовенство, купечество. И была еще распределение по налогообложению. ”Черная сотня”, это локальная и финансовая обособленность определенной страты общества.
Д.Ю. Я всегда думал, что это что-то связанное с черным монашеством.
Павел Перец. Нет. Это частое заблуждение. Когда это ”Русское собрание” организовывалось, это как ”фашист” в 1920-х годах. В 1920-х годах, это позитивное движение. Муссолини не проповедовал ни идеи расизма, ни идеи антисемитизма. А потом Гитлер добавил свои идеи. Фашизм эволюционировал в нацизм. И теперь, когда мы говорим слово ”фашист”, у нас никаких вопросов не возникает. То же самое с ”черной сотней” до возникновения этих организаций. Боле того, в свете истории Минина и Пожарского она носила патриотический окрас. Это очень важно. Революционные партии называли черносотенцев ура-патриотами. Или, как говорил Витте: ”Политика гостиного ряда”. Потому, что купечество, это яркий представитель черносотенства. Эти торговцы, ремесленники, приказчики. Они были питательной средой для ”черной сотни”.
Д.Ю. Чисто Стругацкие, что вот эти лавочники, они не люди. Не могут иметь своего мнения. Благие начинания, как обычно.
Павел Перец. ”Русское собрание”, это было собрание по интересам. Никакого криминала. Что цели, что задачи, что деятельность. ”Союз русского народа”, это уже некий скачок... Я сам не левый, мой друг, Егор Яковлев, из левых. Я много общаюсь в этой среде. Я сделал интервью с марксистками-феминистками, которые оказались вменяемыми барышнями. Я общался с простыми феминистками, но там просто... Эти здравые вещи говорили. Левая среда вообще безопасна. Они собираются, фестивальчики какие-то устраивают. А вот силы справа, они сейчас просто кипят, бурлят. Есть люди, назначаемые у нас в регионах... И те, кто с ними работают, заявляют, что эти люди строго антикоммунистически настроены и строго промонархически. Как мне сказал один человек: ”Такое ощущение, что какая-то школа есть в Москве. Что время Николая II такое благорастворение. Что реально было хорошо”. Я считаю, что нужно брать все хорошее, что нам дал Советский Союз и соединить это со всем хорошим, что дала Российская империя. А не пытаться начать вдруг ставить на пьедестал Николая II. Может быть, он был в чем-то хороший человек, но как правитель империи... Вот эта тенденция меня крайне пугает.
Д.Ю. Ну, главное, что результат, в общем-то, предсказуем.
Павел Перец. Вот книжка ”Начальник Охранного отделения”. Эта глава носит очень интересное называние. ”Террористы справа”. Были террористы слева, с которыми было понятно как бороться. А как бороться с этими, которым покровительствует твой непосредственный начальник? Я Герасимова не оправдываю.
Д.Ю. Слушать их крайне забавно. Если вы просрали Первую мировую войну, а это никаким другим словом не назвать, вы не вооружились, вы не изготовили должного количества боеприпасов. Вы вообще ничего не сделали, вы все просрали. Есть другой пример – Великая Отечественная война. В рамках которой на нас напала лучшая в мире армия и объединенная Европа. И как-то так получилось, что было произведено достаточное количество оружия высочайшего качества. Для того, чтобы забить объединенную Европу. На кого мне следует смотреть и с кого надо брать пример? Откуда черпать опыт? Вот из этих, которые не могли ничего выгрузить ни в Мурманске, ни во Владивостоке, ни отвезти на фронт? Или на этих, которые могли все построить самостоятельно, организовать, доставить на фронт, мобилизовать население и победить? На кого мне смотреть? Вы куда нас тащите? Что надо делать в настоящий момент? Если у нас опять возникло лютое противостояние с Западом, которое неизбежно, как противостоять? Запад, это в первую очередь могучая экономика, которая позволяет иметь такие вооруженные силы. А вы что этому хотите противопоставить? Молитву? Замечательно. И светлый образ Николая II? Еще лучше. Друзья, надо, наверное, строить промышленность и опять готовиться к очередной войне. На кого мне ориентироваться? На эпоху Николая II? Или на наших большевиков? Может, это там ухитрились эвакуировать всю промышленность из европейской части за Урал, подвести электричество, залить фундамент, привезти станки, рабочих? Сырье запасти. А у Николая что? Вываленные британские грузы в Архангельске, где одна узкоколейка и все это гниет на земле. Потому, что местное купечество резко повысило расценки за перевоз по узкоколейке. Прошлое, оно прошло, дало какие-то уроки. Может, из этих уроков что-то извлечь? Ну, если мозгов нет, то да, давай: “Антанта, позовем интервентов, вооружимся на деньги Антанты, пообещаем концессии, продадим страну“. Какие еще творческие наработки у этих белых, так называемых? Идиотия.
Павел Перец. Очередной раз съездили в марте в Париж. Я сделал в блоге об этом материл. Там есть большой и малый дворец, это дворцы, которые были построены для всемирной выставки. Там проходила выставка про искусство и пропаганду в “красной” стране. Это одна из самых крутых выставок, которую я видел. Я там увидел много нового для себя. Я там увидел макет павильона, который стоял на выставке 1937 года с рабочим и колхозницей. Я “охренел“ от количества французов, которые стояли с блокнотиками, записывали. Там стояли шахматы... Я их знаю, белые против красных, они в экспозиции музея фарфора. Я писал про Суетина, это такой художник. Ко мне подходит француз, говорит: “Это из музея из Петербурга”. - “А вы откуда знаете? Вы там были?” - “Да, я там был. Это Суетин”. О Малевиче еще кто-то слышал. Вот, во Франции. Вот вам Эйфелева башня. Она была построена к выставке 1889 года, к столетию революции. Вот вам праздник 14 июля, день взятия Бастилии. А вот вам памятники королям. И французы от своей революции не то, чтобы не открещиваются, у них национальный гимн, взятый оттуда. Если мы киваем на Запад, чего бы нам не научиться?
Д.Ю. Ну, это же языки учить надо, читать. От этого глаза болят и голова.
Павел Перец. Очень странно. Меня эта тенденция расстраивает. Это печально.
Д.Ю. Я тебе расскажу, что надо делать. Надо поддерживать левую.
Павел Перец. Во-первых, мне кажется, что левой среде надо заниматься спортом.
Д.Ю. А я тут недавно читал про себя всякое. Я бы посоветовал многим представителям левой среды посещать психиатра для начала.
Павел Перец. Во-вторых, левой среде надо бы ориентироваться на таких людей, как Егор Яковлев. Мне кажется, что леваки должны быть такими. В-третьих, какие-то нужно... Действия куда вести... Понятно, что насрать в комментариях, это великий труд. Ни меня, ни Дмитрия Юрьевича Пучкова вы не то, что не удивите, а даже не расстроите. У меня ни модерации никакой, я никого не баню. Но прежде всего мне кажется, что нужны более конкретные действия. Я все время слушаю схемы... Говорю: “А дальше-то что? Вы это изымаете. Вы по какому принципу это изымаете? Хотя бы в теории. Частное производство мы оставляем?” - “Ты Маркса не читал”. Друзья мои, у меня начался экскурсионный сезон. Приходите, есть анонсы везде. С Егором будет тур наш в Пермь, Екатеринбург, Уфа, Казань, Москва. Люди пишут: “А когда в Новосибирск?”
Д.Ю. Мне обычно сообщают: “Ах ты тварь такая, денег захотел?” То есть, рассказы, что надо сесть, например, в автомобиль, сжечь керосин, по дороге я хочу жрать, мне надо спать. Как это все?
Павел Перец. Да. Вопрос времени и ресурсов. И в конце года мы поедем в Берлин. В конце октября. И в Париж набираю группу. Если доеду до Амстердама летом, то, может быть, еще в Амстердам буду группу набирать. Соответственно пишите, обращайтесь. Найти меня легко, “Павел Перец” в любом поисковике.
Д.Ю. Спасибо, Павел Юрьевич. Линки все под роликом. Бежим, смотрим. А на сегодня все, до новых встреч.
Новости
VIP
