Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Сегодня у нас в гостях историк Баир Иринчеев. Баир выпустил новую книгу, называется “Линкоры Ладоги”. К вопросу о Дне Победы, к вопросу о блокаде Ленинграда, сегодня мы о ней и поговорим. Здравствуй, Баир.
Баир Иринчеев. Добрый вечер, Дмитрий Юрьвевич. Добрый вечер, уважаемые зрители.
Д.Ю. Расскажи, пожалуйста, о чем книга?
Баир Иринчеев. Книга все о том же, о Великой Отечественной войне. О битве за Ленинград, самой продолжительной битве Великой Отечественной войны. И о “Дороге жизни”.
Д.Ю. А как у тебя в руках оказалась?
Баир Иринчеев. Это очень интересная история, которая может даже подтолкнуть к вере в какие-то всевышние силы. Потому, что с моим другом, с Павлом Мурашевым, мы как раз ездили на экскурсию в Кобону, в Осиновец по “Дороге жизни”. И у экскурсантов возникло много вопросов именно по тому, что происходило в то время, когда Ладожское озеро было незамерзшее. Как ходили наши корабли, какие были боевые действия. И вот мы оба посетовали тогда, что мало у нас таких книг. А это же тоже важная очень страница. Открывали Дорогу жизни наши речники, то есть, Северо-Западное речное пароходство, осенью 1941 года. Когда только-только началась блокада. Посетовали и забыли. Потому, что подумали: “Кто может написать об этом книгу?” Подумали, что Вячеслав Мосунов занят, Александр Скробач занят. Никита Андреевич Ломагин пишет о другом, у него тоже исследовательской работы очень много. Поговорили и забыли.
А через две недели мне “ВКонтакте” пишет моя одноклассница, Алиса Мелконян, и говорит: “Слушай, Баир, у меня прадед был командиром канонерской лодки на Ладоге. У него есть воспоминания, не хочешь посмотреть?” Я, конечно, сразу побежал к ней в гости. Посмотрел эту рукопись и был очень положительно удивлен. Насколько она хорошо написана и насколько хорошим языком. И что она закрывает в определенной степени этот пробел. Она описывает, что творилось на Ладоге с 1941 по 1943 год во время обычной навигации. Когда по Ладоге ходили суда и корабли Ладожской военной флотилии. Когда ходили транспорты, ходили баржи, ходили тендеры. То есть, это забытая летняя “Дорога жизни”, водяная. Потому, что все помнят ледовую трассу, которая конечно спасла Ленинград в первую зиму. Нельзя недооценивать ее. Но то, что летом ходили корабли по Ладоге, тоже ходили туда-сюда, под ударами немецкой авиации ходили. В бурю, в шторм – не важно. Пробивались через льды. Все это немного осталось в тени.
И вот Николай Юрьевич Азаровский, командир сначала канонерской лодки “Бурея”, а потом отряда канонерских лодок, вот он вел дневник во время своей службы на Ладоге. Причем с точностью чуть ли не до минуты все записывал и на основе этого после войны начал готовить книгу. Книга должна была быть посвящена вообще всей Ладожской военной флотилии в годы Великой Отечественной войны. Но успел написать только эту часть. К сожалению, в 1950-м году он скончался. И эта рукопись, которая касается только канонерских лодок, пролежала в его семье 65 лет. Сейчас она выходит.
Д.Ю. Действительно, чудеса случаются. А кто он вообще такой?
Баир Иринчеев. Николай Юрьевич Азаровский, это представитель интеллигентной, образованной, Петербургской дореволюционной семьи. Его отец, Юрий Азаровский, был директором Александринского театра в Петербурге до революции. Его мать была актрисой в театре и, одновременно, собирательница русского северного фольклора, русского Севера. Но он выбрал себе военную морскую карьеру. То есть, он бредил морем. Бредил морскими приключениями. Закончил Морской корпус у нас в Петербурге еще. И начал воевать мичманом молодым еще в Российском императорском флоте. Воевал здесь, на Балтике в 1917 году против немцев. Во время революции он перешел на сторону красных. В 1918 году он вытаскивал из Гельсингфорса наш флот. То есть, Финляндия была уже независимой и финны решили, что все корабли, которые стоят у них, на военно-морских базах независимой Финляндии, нужно забрать. Но экипажи русские вовремя сообразили и ушли в Кронштадт. То есть, в этот поход из Гельсингфорса удалось большую часть флота вывести. За исключением буквально нескольких эсминцев, которые финны потом переделали в канонерки, в канонерские лодки, и использовали против нас уже в Великую Отечественную войну.
Итак, в 1917 году он переходит на сторону красных. Его карьера не в императорском флоте, и не во флотах Белых каких-то квазигосударств, и не во флотах Белых армий, а он служит в Рабоче-крестьянском Красном флоте. В 1918-1919 году его отправляют на Каспий. Потому, что на Каспии появляется английская флотилия.
Д.Ю. То есть, наши “друзья” уже тогда там были, да?
Баир Иринчеев. Нефть уже тогда интересовала. И там он воюет против англичан в 1918-1919 годах. Затем возвращается сюда в Петроград. Служит в Ленинграде, в Кронштадте. Он капитан и канонерских лодок, и эсминцев, и самых разных кораблей. То есть, растет все время. Служит с 1917 года на флоте. К 1938 году он становится уже начальником боевой подготовки в Кронштадте. То есть, высокая очень должность. Затем он становится начальником охраны Водного района главной военно-морской базы Краснознаменного Балтийского флота. Это серьезная очень должность. И в этот момент его арестовывают. Особый отдел Краснознаменного Балтийского флота.
Д.Ю. За что?
Баир Иринчеев. Ну, непонятно. К сожалению. Мы его личное дело не доставали еще из Военно-морского архива. И родственники сказали: “Нам не особо интересно. Ну, что мы узнаем? Мы знаем, что он отсидел два года. Разве что мы узнаем, кто написал донос, но нам это неинтересно”. Отсидел два года, вышел, был реабилитирован тогда же, за отсутствием состава преступления. И его потом спросили сразу: “Николай Юрьевич, вы не в обиде на Советскую власть?” Он сказал: “На Советскую власть я не в обиде. Я в обиде на ту сволочь, которая меня посадила”. То есть, кто донес. Но на серьезные должности он уже не вернулся. Можно сказать, что карьера уже был подкошена этим. Он стал научным сотрудником Военно-морского музея, у нас здесь в Ленинграде. А потом работал начальником исторического отдела в “Морском вестнике”, то есть, в журнале флотском. Такая должность, можно сказать, предпенсионная. Такая, более научная. Все-таки человек был образованный, из образованной семьи. И курсы командные уже проходил у нас в Краснознаменном Балтийском флоте.
Но начинается Великая Отечественная война, и он возвращается на активную военную службу. В Ленинграде есть большое количество гражданских судов, которые переделываются под военные нужды. Под нужды Краснознаменного Балтийского флота. Среди них рыболовецкие и землеройные шаланды.
Д.Ю. Это до начала блокады?
Баир Иринчеев. Это еще до начала блокады, июль 1941 года. У нас в Ленинграде, на Балтийском заводе все эти шаланды собираются. Ну, это гражданские суда просто.
Д.Ю. То есть, извините, гражданин Жданов иногда отвлекался от пожирания “ромовых баб” и занимался вооружением.
Баир Иринчеев. Очень серьезная была работа проведена, все эти корабли были вооружены, переделаны под нужды военного времени, на них была поставлена артиллерия. Зенитная артиллерия, зенитные автоматы, зенитные пулеметы.
Д.Ю. А это для чего вообще, зачем?
Баир Иринчеев. Канонерская лодка, это небольшой боевой корабль, который предназначен для действий в прибрежных районах. Как у американцев же была “Дипломатия канонерок”: “Что-нибудь не то сделаете, мы пригоним канонерскую лодку и у вас тут все разнесем”. То есть, она для действий недалеко от берега. Недалеко от баз. То есть, она такого ближнего действия получается, небольшая.
Д.Ю. И, заодно, против авиации получается, да?
Баир Иринчеев. Да. То есть, с мощным зенитным вооружением. Также и плавучая зенитная батарея. И его канонерская лодка “Бурея” направляется на Ладогу. Потому, что в августе финны начинают свое наступление. И прижимают наши дивизии, 198-ю мотострелковую, потом 168-ю стрелковую дивизию Бондарева к Ладожским шхерам. Соответственно, нужно наших оттуда вытаскивать. Поэтому Ладожская военная флотилия, канонерские лодки, морские охотники, катера, все туда направляются и вывозят оттуда наших пехотинцев, наши сухопутные части. Понятно, что что-то бросили, что-то утопили наши. Не все вывезли, но, тем не менее, дивизия Бондарева вышла в достаточно полном составе. И командующий 168-й дивизией генерал-майор Бондарев прямо в газете написал благодарность морякам Ладожской военной флотилии, что его вывезли оттуда.
Д.Ю. Маленькое примечание. Шхеры, это такие каменные мелкие островки, между которых быстро плавать нельзя, но зато хорошо прятаться. Есть такое специальное питерское слово “зашхериться”. То есть, спрятаться.
Баир Иринчеев. Да. Такие узкие очень. Фактически коридоры между скал получаются. Можно себе представить, что на скалах слева и на скалах справа уже сидят финны. Эвакуация проходила под постоянным воздействием финской артиллерии, финских минометов. И даже финского стрелкового оружия. То есть, фактически такой коридор. Ну, в основном, в такие коридоры быстроходные наши катера заходили. Но можно себе представить.
Д.Ю. Огневой мешок классический.
Баир Иринчеев. Да. Абсолютно верно. То есть, в августе канонерская лодка “Бурея” Азаровского, она действует на севере Ладожского озера. Потом, в сентябре, его канонерская лодка возвращается к Шлиссельбургу и действует как плавучая зенитная батарея. С началом блокады встает вопрос о том, что надо как-то город снабжать. И Николай Юрьевич очень хорошо описывает, что, в основном, все суда, которые ходили тогда по Ладоге, это все транзитные суда. Которые мы сейчас с вами наблюдаем в нашем любимом Петербурге-Ленинграде, которые проходят под мостами разведенными. Они здесь не приписаны. Они приписаны вообще в Волгограде или где-нибудь в Европе.
Д.Ю. “Волго-Дон”, “Волго-Балт”, там, и прочее.
Баир Иринчеев. Да, абсолютно верно. То есть, не было таких больших самоходных судов. В основном это деревянные баржи постройки времен Российской империи. И вообще-то, в основном, они ходили по каналам, а не по самому Ладожскому озеру. Потому, что Ладожское озеро, оно условно называется озером, это море. Это крупнейшее озеро в Европе, с очень сложной навигацией, постоянно меняющимися ветрами и так далее. Что еще хуже, не было инфраструктуры никакой портовой.
Д.Ю. То есть, ни причалов, где погрузиться. Ни причалов, где выгрузиться.
Баир Иринчеев. И самое плохое, что к этим местам погрузки было очень большое транспортное плечо. То есть, если вы выедете из блокадного кольца бывшего в Дусьево, деревня Дусьево на Мурманской трассе, там стоит памятник “Полуторка”. Очень красивый, белый. Замечательное произведение Советской архитектуры и скульптуры. Так вот. Чтобы отвезти грузы в Кобону, нужно было разгружаться на станции Шум или Войбокало. А потом тащить это все по лесным дорогам на полуторках где-то километров 60.
Д.Ю. Однако.
Баир Иринчеев. Затем вы приехали в Кобону, где-нибудь на рейде стоит эта баржа. На эту баржу с полуторки все нужно перетаскать на шлюпках гребных. То есть, вы можете себе представить скорость разгрузки и погрузки. Потом эту баржу подхватил буксир, сформировали конвой маленький. Одна из канонерских лодок встала на прикрытие от атаки немецкой авиации. И вот они пошли в Осиновец. Они могут попасть в шторм. Баржу может оторвать, куда-нибудь унести. На них может напасть немецкая авиация. Ну, вот дошли они до Осиновца. Там та же ситуация, к берегу не подойти, причалов нет. Там, опять же, наши бойцы на шлюпках начинают все это разгружать. На все это смотрит Особый отдел НКВД и, конечно, он недоумевает: “Почему вы одну баржу разгружаете трое суток?” Вот потому, что. Потом все это грузится на полуторки и по лесным дорогам, через Всеволожск, везется в Ленинград.
Д.Ю. К сожалению там не было Юлии Латыниной, которой гораздо виднее, как надо было это организовать, отдать это частникам. И, видимо, частники это все на шлюпках бы отволокли.
Баир Иринчеев. Вот, это к вопросу о том, что...
Д.Ю. О понимании элементарном, что происходило и как.
Баир Иринчеев. Хотя бы о том, что не надо обо всем судить опрометчиво, если не знаешь всех деталей. У Азаровского все прекрасно расписано, как было тяжело, долго и мучительно. Потом, когда начались шторма, там было крайне тяжело ходить. Канонерским лодкам и всем прочим. Да, потом его повысили до командира отряда канонерских лодок. Канонерские лодки вывозили и крупные грузы, которые в самолеты было не погрузить в транспортные. И детей, и раненых, и подкрепления везли Ленинградскому фронту. Все трюмы свободные на канонерских лодках были забиты мешками с мукой. То есть, они как лошадки бегали туда-сюда. И даже канонерская лодка “Нора”, ее называли “Ладожский экспресс”. Потому, что так много вывозила ленинградцев. Настолько она отлажено ходила, чуть ли не по расписанию. А поскольку у нее хорошая зенитная артиллерия, то удавалось отбиваться и уклоняться, и так далее.
Затем, как мы с вами знаем, ноябрь 1941 года был очень морозным. Первое, что замерзает, это почва. Немцы наконец-то выбираются из грязи и начинают операцию “Тайфун”. То есть, это последний бросок на Москву, это в ноябре. А Шлиссельбургская губа Ладожского озера начинает замерзать очень быстро. Центральная часть Ладоги, как правило, не замерзает вообще. То есть, если вы посмотрите спутниковые снимки современные. Наберите в Yandex: “Ледовая обстановка на Ладожском озере сегодня”. Вот снимок NASA, вот наше озеро, если не затянуто облаками, вы увидите где лед, где его нет. Все это видно. И вот такой маленький белый “кармашек” возле Шлиссельбурга, это и есть Шлиссельбургская губа, она замерзает очень быстро. Поэтому уже 20-21 ноября начинает действовать уже ледовая трасса. Сначала на подводах, потом на полуторках. В это время Азаровский на своих канонерских лодках продолжает пробиваться через льды туда и сюда.
Д.Ю. У него был какой-то ледокол или они сами?
Баир Иринчеев. Нет. Ничего не было. Ледоколы все были в Ленинграде. По Неве их было, как вы понимаете, не перегнать. Потому, что один берег немцами занят. Они были не предназначены для этого всего. Тем не менее, они лед таранили. То есть, в тяжелейших условиях продолжали поставлять в Ленинград и пополнение, и боеприпасы, и муку. Стали на зимовку, по-моему, только 4 декабря. То есть, уже “Дорога жизни” работает чуть ли не две недели, а они все еще через льды ломятся. Вот это, по-моему, вообще забыто у нас в истории битвы за Ленинград. Затем, в мае 1942 года они возобновляют навигацию и попадают под очень мощные удары немецкой авиации. То есть, все порты, Осиновец, Кобона. Все это было под постоянными ударами немецкой авиации. Немцы попадают в “Биру”, разносят мостик полностью. Командира покалечило, ему ноги чуть не оторвало. Самого Азаровского ранило, но “Биру” восстановили. Опять же. Подручными средствами, проявив чудеса упорства, трудолюбия и смекалки. В сложнейших условиях все-таки не дали немцам ее добить.
И нужно также отметить, что на 1941 год у нас на Ладоге достаточно мощная Ладожская военная флотилия. У финнов там три моторных лодки, условно. То есть, у противника только авиация. До осени 1942 года баталии на Ладоге, это, скорее всего, наш конвой идет и немцы на него налетают бомбардировщиками, пытаются его потопить. И бомбят Осиновец и Кобону. Постоянно воздействуют на эту летнюю Дорогу жизни. Как я уже говорил, открывали Дорогу жизни эту, в сентябре 1941 года, вообще-то наши речники. Северо-западное речное пароходство. Это обычные пароходики. И грузовые, и пассажирские там были. И как на Миссисипи, с этими колесами, все это было. Точно так же ходили под бомбами гражданские моряки. Были суда гражданские, где экипажи состояли из женщин. Точно так же работали, как военные моряки. Постоянно подвергаясь риску получить бомбу от немцев, отправиться на дно.
Д.Ю. То есть, пока “солдаты Джейн” образовывались в 1980-х годах, боролись за какое-то равноправие, у нас это было фактически 70 лет назад.
Баир Иринчеев. Уже было. Женщины советские были большими патриотками и мужчин заменяли везде, где могли. У Азаровского описывается случай, когда зачитывается приказ по Краснознаменному Балтийскому флоту о награждении. И первой указывают женщину, фамилию сейчас не вспомню, и вся кают-компания начинает хлопать, кричать: ”Браво!” А женщина была вообще-то рентгенолог. Она на полуторке, с рентгеновским аппаратом гонялась от Ораниенбаумского плацдарма в Кронштадт, из Кронштадта в Ленинград, из Ленинграда на Ладогу. Вот она на все корабли приезжала по льду и всех просвечивала, что ни у кого нет туберкулеза и так далее. Вот, получила медаль “За боевые заслуги”. То есть, по льду, ночами. Можно и в полынью попасть. И под удар немецкий попасть. Вот, медаль “За боевые заслуги”. Женщина, невооруженная.
Д.Ю. А в каких-нибудь серьезных битвах они там участие принимали? Вот злые враги начали подтаскивать...
Баир Иринчеев. Паромы Зибеля.
Д.Ю. А что такое паром Зибеля?
Баир Иринчеев. Паром Зибеля, это интересное немецкое изобретение. Это катамаран. Причем катамаран, который собирается из секций. Фактически такие кубики, которые сбалчиваются друг с другом. То есть, не нужно никаких квалифицированных рабочих. Их может собрать любой. Между двумя секциями катамарана устанавливается палуба. В центре стоит пушка 88 мм.
Д.Ю. Хорошая.
Баир Иринчеев. Ну, как на “Тигре”, тяжелая.
Д.Ю. Водяной “Тигр” получается.
Баир Иринчеев. Да. Наши и называли либо “Крокодил”, либо “Лысая сволочь”. Почему-то их так прозвали. Ну, это танк. И кто их видел, наши моряки, сказали: “Действительно, как танк прет”. Сначала в центре пушка большая, а по углам четыре счетверенные зенитные установки автоматические. То есть, 16 стволов 20 мм автоматических пушек еще. Это плавучая зенитная батарея, но одновременно и плавучий танк.
Д.Ю. А что за двигатель был?
Баир Иринчеев. Там было два двигателя авиационных. То есть, вот такое изобретение полковника Зибеля. Поэтому и назывались паромами Зибеля. И Зибель, собственно, их и построил, он ими и командовал. Вообще-то их создавали для того, чтобы прикрывать высадку в Великобританию. Но потом... Они же мобильные, сборные, разборные. Они у немцев работали и на Средиземном море, когда вывозили группировку Роммеля. Кого могли вывезти. Их и там использовали. И на Ладоге тоже их использовали. То есть, немцы их привезли в разобранном виде в Лахденпохью, к финнам. Базировались они в Лахденпохье и в Сортанлахти. Сортанлахти, это нынешняя бухта Владимирская. Оттуда сейчас ходят экскурсионные катера на остров Коневец в православный монастырь. То есть, противник увидел, что Ленинград жив. Он жив благодаря “Дороге жизни”. Они поняли, что советская группировка военная на Ладоге серьезная. И если немцы хотят прервать сообщение Ленинграда с Большой землей, то они должны создать такую мощную свою флотилию. То есть, паромы Зибеля, это одно. Второе, это итальянские торпедные катера. Именно для уничтожения больших кораблей и судов.
Д.Ю. Железной дорогой привезли со Средиземного моря?
Баир Иринчеев. Сначала их привезли по железной дороге, по-моему, через Альпы. Потом, по-моему, из Хельсинки они пошли своим ходом до Сайменского канала. Прошли через Сайменский канал до Савонлинна. Их погрузили на железную дорогу и по железной дороге в Лахденпохью привезли и спустили на воду. То есть, противник тоже не дремал. Итальянцы себя вели достаточно пассивно летом 1942 года. Хотя они-то, в общем, готовы были выступить. Итальянцы, по-моему, один раз только совершили торпедную атаку, промазали очень сильно. Но это не помешало им заявить, что они кого-то потопили. А в основном, как финские офицеры вспоминали, итальянцы всячески увиливали, что надо идти куда-то из Лахденпохьи, из этих красивых шхер. Нужно идти куда-то на юг озера, подвергаться опасности ударов авиации и прочее, и прочее. Итальянцы финнам и немцам говорили просто: “Вы знаете, мы посчитали, нам не хватит топлива туда и обратно”. То есть, до “Дороги жизни” они дойдут, а обратно не вернутся, не хватит топлива. Это первое. А второе, они сказали: “Извините, у нас торпеды слишком глубоко ныряют. Они все-таки рассчитаны не на озеро”. Не на Ладожские глубины. Когда их сбрасывают, они ударяются о дно или же вообще проходят под нашими кораблями, у которых не такая большая осадка. Насколько это так или не так, сказать сложно, но вот такие были официальные объяснения итальянцев. То есть, они провели прекрасное лето на севере Ладоги.
Немцы же собрали свои паромы, провели курс боевой подготовки. То есть, отработали действия группой. Они ходили колонной. Когда вступали в бой, разворачивались по сигналу ракетой, делали разворот “все вдруг”, как на флоте говорят, на 90 градусов. В боевую линию вставали и давали просто шквал огня. Потому, что артиллерия была у них все-таки очень мощная. И 22 октября 1942 года они появляются около острова Сухо. Остров Сухо, это скала, на которой стоит каменный маяк, домик маячника. Еще царских времен постройки. И там стоит наша небольшая батарея береговая. Немцы идут ночью туда, появляются там утром. Это уже октябрь, ночи длинные, плюс погода плохая. Наши дозоры не засекли их на Ладоге. Их увидели только тогда, когда они уже появились около Сухо, подошли к острову и открыли ураганный огонь по острову. То есть, там фактически не было ни одного сантиметра, который не был бы расстрелян. Сразу с маяка сбило антенну радиостанции. Сразу же был ранен командир батареи. Фактически все наши, кто был на острове, были либо убиты, либо ранены. Немцы высадили десант, захватили два орудия. И тут оставшиеся батарейцы наши перешли в контратаку. В рукопашной схватке немцев выкинули от этих двух орудий. Но рядом все-таки был в дозоре один наш морской охотник. У него была радиостанция работающая. Потому, что с острова ничего уже не могли передать. Вот он сообщил, что немцы высаживают десант на Сухо. И, судя по всему, наших на острове не осталось никого.
Сразу боевая тревога. И Николай Юрьевич Азаровский на двух канонерских лодках, “Бира” и “Селемджа”, вот они сразу туда бросаются. Торпедные катера, штурмовики, причем флотские штурмовики, все туда подтягиваются, к этому острову. Завязывается бой. Немцы понимают, что у них ничего не получилось. Два парома у них село на мель около острова сразу. Они выстраиваются в колонну и движутся обратно в Лахденпохью. Азаровский на двух канонерских лодках их догоняет, и они, как в старые времена, идут параллельно и перестреливаются.
Д.Ю. Бортовыми залпами.
Баир Иринчеев. Да, бортовыми залпами. Хотя наших было две всего канонерских лодки, а у немцев 14 паромов, все равно они сумели один повредить. Паром, он собирается из секций, то есть, фактически непотопляемый, но попадание в двигатель лишает хода. Фактически получается, что его можно бросить. Хоть он и не утонул, но он практически бесполезен. Постоянно по немцам наносят удары наши штурмовики. Сражение у острова Сухо, это полный провал немецкой операции и бесспорная победа Ладожской военной флотилии. То есть, после этого немцы на озере больше не появляются.
Д.Ю. Вот как.
Баир Иринчеев. То есть, единственное боевое столкновение, когда немцы бросили вызов Ладожской военной флотилии, оно закончилось для них провалом. Понятно, что потери там наши завысили, немцы занизили, но можно сказать, что после этого – все.
Д.Ю. Всем оказалось достаточно. А что там такого на острове Сухо, что он им нужен был?
Баир Иринчеев. Первое, это маяк. И мимо острова шла большая трасса летней “Дороги жизни”. Там конвои, где идут баржи на буксирах.
Д.Ю. Если поставить артиллерию.
Баир Иринчеев. Да. Можно сказать, что сразу одна из двух трасс “Дороги жизни” перерезана. Причем та, которая таскает самые большие грузы, ну, много поставляет.
Д.Ю. Надо понимать, что корабли доставляли основное количество грузов?
Баир Иринчеев. Да. То есть, они, конечно, перетаскали больше, чем ледяная трасса. Но ледяная “Дорога жизни” стала символом битвы за Ленинград. Понятно, что ветераны, с которыми я имел честь встречаться лет пятнадцать назад, кто на летней “Дороге жизни” работал, конечно, у них была обида, что: “Все говорят про полуторки, про ледовую трассу, а о нас забыли”. Они ее, извините, создали в сентябре 1941 года под ударами немецкой авиации. Ну, просто ленинградцев эвакуировали основную массу на полуторках. Массовая эвакуация, это январь-февраль 1941 года. Во-первых, это врезалось в память. Во-вторых, это красивая история для журналистов. Журналистам и тогда нужно было написать что-то интересное, как и сейчас.
Д.Ю. Из ряда вон, чтобы было.
Баир Иринчеев. Поэтому ледовая трасса стала символом. А летняя, ну, что? Вот оно озеро, вот они, канонерские лодки, вот они транспорты. Обычная какая-то рутина. Ну, кого-то утопили, что-то еще, но ничего из ряда вон выходящего. Ну, помимо этого сражения у острова Сухо. Но роль летней “Дороги жизни” нельзя недооценивать. На канонерскую лодку или на баржу вы можете погрузить гораздо больше, чем на полуторку. Полуторка...
Д.Ю. Это полторы тонны.
Баир Иринчеев. Вот, пожалуйста, съездите в Кобону. Там есть полуторка, которая была поднята со дна Ладоги и восстановлена. Посмотрите, это та же самая “Газель”. Того же завода, только с еще более простыми технологиями. С деревянной кабиной и так далее. Плюс, ледяная “Дорога жизни”, она была совсем не безопасная. Были дни, когда там 80 грузовиков уходило под лед. То есть, это тоже было совсем непросто. Ну, и просто из-за того, что маленькие совсем грузовики. Возили они, конечно, очень часто, бегали туда-сюда. Водители выматывались. В Кобоне, в музее есть заднее стекло полуторки. И там царапины от котелка, который висел, они прекрасно видны до сих пор. То есть, полуторка, прежде, чем утонуть, сделала несколько сотен рейсов. То есть, водители работали на износ.
Д.Ю. В котелки бросали гайки, чтобы гремело.
Баир Иринчеев. Чтобы гремело, чтобы не заснуть. Пытались эти 32 километра максимальное количество раз пройти. То есть, туда, в Ленинград муку, обратно ленинградцев вывозим. Так, что такая книга. Очень хорошо написана. Хорошим русским языком, таким, немного старомодным. Все-таки человек учился русскому языку в гимназии до революции. Поэтому по-другому написано, чем сейчас.
Д.Ю. Заметно ли там что-нибудь между строк? “Кровавый” сталинский режим как-нибудь проявляется, нет?
Баир Иринчеев. Николай Юрьевич Азаровский, все-таки отсидев, и, будучи из семьи таких, белых, нежели красных. То есть, непролетарского происхождения человек. Он отсидел, но понимал, что есть вещи, о которых писать не надо. Там недостатки описываются, но именно в том плане, что: “Было общее собрание экипажа. Мы собрались, выявили недостатки. И тут же приняли решение, как мы это будем ликвидировать”.
Д.Ю. Да, видимо, это правда. Я так думаю. Потому, что никак по-другому было просто нельзя. Никого, кстати не удивляет, как японские рабочие собираются в кружки. Качество обсуждают, как же им сделать лучше. Для Японии это оказывается нормально, и для японской техники. А если большевики собираются, то это оказывается плохо и насилие над личностью.
Баир Иринчеев. Да. То есть, о негативе пишется очень немного. Или о негативе пишется именно в том плане, что: “Были проблемы, мы их обсудили все вместе и решили. Под мудрым руководством партийной организации на нашей канонерской лодке”.
Д.Ю. Тоже, кстати, правда. Потому, что действительно она руководила.
Баир Иринчеев. Ну, тут, опять же, у него были хорошие отношения с комиссарами, судя по всему. Комиссар Крюков, который здесь упоминается, был хорошим другом Азаровского. Они явно работали как команда. Здесь действительно хорошо описана работа комиссара на канонерской лодке. Только они все собрались на Балтийском заводе. Вот она шаланда, вот на нее ставят пушки. Им нужно всем, как команде, сработаться вместе. Они этого сделать не могут потому, что надо помогать рабочим Балтийского завода, ставить пушки, переделывать корабль под военные нужды. Ну, и тут сразу партийное собрание: “Товарищи, вот представители партийной организации завода. Вот наши коммунисты. Давайте решать, что мы делаем. Ваши предложения”. Ну, и в процессе обсуждения рождается какое-то решение. Потом комиссар прошел по кораблю, со всеми поговорил. Потом сел с командиром. Сразу достал карточки на каждого. То есть, он записал о каждом что-то. То есть, дал характеристику: “Этот стойкий, этот нестойкий. Этот грамотный, этом надо еще учиться чему-то”.
Д.Ю. Кого за кем закрепить, чтобы подтягивал.
Баир Иринчеев. Да. И так далее. То есть, это большая воспитательная работа, которая была поставлена в Советском Союза на хорошую очень...
Д.Ю. Ну, не просто так немцы в первую очередь убивали замполитов.
Баир Иринчеев. Да. Приказ о расстреле комиссаров, такое было. В фильме “Брестская крепость” это как раз хорошо показано.
Д.Ю. Хорошая книжка.
Баир Иринчеев. Да. Но, опять же, нужно понимать, что Азаровский писал это все-таки в сталинское время. Он понимал, что не нужно дразнить Советскую власть. Человек все-таки в конце, после всех этих вещей, арест, понижение в должности и так далее, все-таки он был награжден орденом Ленина. Это высший орден Советского Союза. И орденом Боевого Красного знамени. Потом еще его награждали. Все-таки его ценила Советская власть. Жаль, что он так рано ушел из жизни. Потому, что он действительно написал бы хорошую книгу о Ладожской военной флотилии. Но вот это именно на основе его личного дневника, который он вел, как образованный человек, понимающий, что идет война, в которой решается судьба отечества.
Д.Ю. Книжка снабжена иллюстративным материалом. Есть фотографии. Хотел спросить. Фото из архива SA-Kuva, это что такое?
Баир Иринчеев. SA-Kuva - это финская аббревиатура. “SA” – это финская армия. “Kuva” – это по-фински “картинка”, “фотография”. У финнов есть очень передовая, хорошая вещь: финские Оборонительные силы. У финнов нет Вооруженных сил, у них есть Оборонительные силы. Это только, чтобы защищать территорию.
Д.Ю. Так, иногда нападут, а в целом...
Баир Иринчеев. Нет. Это у них была тогда Финская армия. Сейчас именно Оборонительные силы Финляндии. Подчеркивают нейтральный статус страны. Так вот. Финские военные корреспонденты за время Советско-Финской войны, Великой Отечественной войны, в той части, когда они были против нас, и в той части, когда они были против немцев, наснимали порядка 160 тысяч фотографий. Все эти фотографии снабжены достаточно хорошими описаниями. И большинство из них хорошо датировано. Есть привязка к месту, привязка к дате. И в рамках перехода в цифровой век, финское министерство обороны решило выложить все это в открытый доступ в интернете. То есть, сейчас вы можете просто зайти на сайт. Там есть финская, шведская, английская версии. Выбираете период, выбираете дату, вам выпадает огромное количество фотографий. Вы можете фотографию загрузить в высоком качестве. Качество достаточное для печати. Единственная просьба со стороны финского министерства обороны: “Поставьте, что взяли у нас, а так нам не жалко”.
Д.Ю. Все-таки мы хорошие соседи, я так считаю.
Баир Иринчеев. Я считаю, что, да. Отношения с Финляндией сейчас нормальные. И то, что они сделали может быть хорошим примером для всех остальных архивов.
Д.Ю. Да, было бы неплохо и у нас такое же учредить.
Баир Иринчеев. Просто у нас даже в нашем Питерском архиве не меньше фотографий. Это первое. Второе, это огромный проект, они, по-моему, лет пять готовились к этому. Лет пять все это сканировали, оцифровывали, картотеку делали.
Д.Ю. Главное делать. Как говорил Конфуций? “Любой самый длинный путь начинается с первого шага”. А у нас вон, академик Пивоваров спалил библиотеку. Чего он там, по 30 книжек в год сканировал? Или по сколько, я не знаю. Этим же автоматы занимаются, человек-то не нужен.
Баир Иринчеев. У нас хороший пример, это базы данных министерства обороны, о которых мы рассказывали. Там объем, извините, не 160 тысяч фотографий. Там объемы 8 миллионов страниц отсканированных и больше.
Д.Ю. Кто-то же может это делать.
Баир Иринчеев. Да.
Д.Ю. В общем вот такая книга Николая Азаровского “Линкоры Ладоги”. Рекомендуем к прочтению всем, кто интересуется историей блокады, историей Великой Отечественной войны. Баир, тебе спасибо за чудесную книжку.
Баир Иринчеев. Вам спасибо большое.
Д.Ю. Приходите к нам еще. С Днем Победы.
Баир Иринчеев. С Днем Победы.
Новости
VIP
