Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Павел, добрый день.
Павел Желтов. Добрый день, Дмитрий.
Д.Ю. Представься, пожалуйста – кто ты и что ты?
Павел Желтов. Меня зовут Павел Желтов, я председатель оргкомитета серии военно-исторических фестивалей «Забытый подвиг».
Д.Ю. Что реконструируете?
Павел Желтов. Мы занимаемся организацией военно-исторических фестивалей, посвящённых 2-ой мировой войне, в первую очередь мы рассказываем о малоизвестных историях о битве за Ленинград. Серия фестивалей родилась из одного небольшого мероприятия под Новгородом, которое проходило в посёлке Тёсово-Нетыльский и которое было посвящено памяти 2-ой ударной армии – с этого началась наша военно-историческая деятельность, связанная уже с достаточно крупными масштабами, и мы считаем, что для нас это основополагающее мероприятие, потому что, к сожалению, память о 2-ой ударной армии дважды предана: в первую очередь она предана своим собственным командованием, 2-ой раз она предана общественной памятью, когда на всех тех, кто погиб в районе Мясного Бора, легло клеймо предателей, всех кто остался лежать там в болотах так и до сих пор многие считают власовцами.
Д.Ю. У меня там родовое имение рядом было, возле этого Тёсова-Нетыльского – можно сказать, всё детство и часть юности там прошло, я там по лесам много-много лазал, наблюдал, так сказать, последствия этого.
Павел Желтов. Многие задаются вопросом, почему было выбрано именно это место: история 2-ой ударной очень плотно связана с узкоколейной железной дорогой, которую в конце мая 1942 года проложили через коридор, пробитый для снабжения 2-ой ударной армии, вдоль которой развернулись в т.ч. и все трагические события конца июня 1942 года, основной прорыв окружённых частей проходил вдоль точно такой же узкой колеи. К сожалению, естественно, в Мясном Бору от узкоколейки ничего не осталось, кроме остатков каких-то рельс, металлических шпал и разбитых паровозов, а вот в пос.Тёсово-Нетыльском действовало в советские годы очень крупное предприятие – Тёсовское транспортное управление, которое обеспечивало порядка трёх торфопредприятий, вывозило огромные масштабы торфа на экспорт как на котельные, так и на сельхозторф, ну и в общем, до 1990 года чувствовало себя вполне хорошо. В 90-е годы, мы прекрасно понимаем, что начало происходить в стране, многие стали отказываться от торфа, предприятие стало умирать, торфопредприятия почти все позакрывались, от 250 км линии осталось около 15 км, но тем не менее места эти исторические, район Тёсово-Нетыльского – до войны это было несколько рабочих посёлков: Фанерный, Банковский и достаточно крупная деревня Финёв Луг, в направлении как раз которой от Мясного Бора и была проложена узкоколейная железная дорога для снабжения 2-ой ударной армии, ну и вот, собственно говоря, благодаря тому, что осталось действующее торфопредприятие, которое переживает не самые лучшие времена, но тем не менее линия у них ещё узкой колеи есть, есть возможность туда добраться, есть возможность забросить туда военно-историческую технику – так вот мероприятие там и появилось.
Д.Ю. Т.е. у вас даже и техника есть?
Павел Желтов. Мы с коллегами последние лет 10 пытаемся делать собственный частный музей железнодорожный, как раз посвящённый узкоколейным железным дорогам, посвящённый транспорту торфа: добычи, переработки и доставки его. К сожалению, дело это не то, что неблагодарное – оно очень тяжёлое: мало того, что в 1990-2000-е года почти все узкоколейные железные дороги разобрали, многие даже не понимают различия между широкой и узкой колеёй, что это такое и как это между собой связано, ну и вот хочется сохранить память об этом. Поэтому своими силами что можем, собираем, что можем, восстанавливаем. Например, в этом году на фестивале совместно с коллективом музея «Тёсовское» и узкоколейной железной дороги как раз, которые и несут на себе основное бремя поддержания этого музея, поддержания памяти, вкупе с которыми мы делаем военно-историческое мероприятие в тех местах, будет презентовано несколько новых экспонатов, которые специально готовились к этому фестивалю, потому что параллельно с военно-историческим фестивалем одновременно проходит и исторический фестиваль как раз вот этой узкоколейной ж/д техники. Среди прочего будет продемонстрирован грузопассажирский вагон завода «Ammendorf», построенный в начале 50-ых годов, которые поставлялись к нам по репарациям. Очень интересная ситуация в том, что в Россию было поставлено порядка 2,5 тысяч таких вагонов, в настоящий момент, дай Бог, осталось штук 10, ни одного нет в музеях. Мы с ребятами нашли такой вагон в Тверской области на разобранной узкоколейке леспромхоза, доставили его. Он представлял собой достаточно печальное зрелище – там не было ни крыши, ни внутренних перегородок, но тем не менее вот это немецкое качество, с которым оно было произведено, чувствовалось во всём, начиная от каких-то мелких элементов деревянной обработки вагона, заканчивая литьём, технологией изготовления тележек, ну и вообще качеством, т.е. вагон, несмотря на то, что просуществовал порядка 6 десятилетий, чувствовал себя достаточно неплохо, несмотря на то, что там не было своей крыши, он был сильно … и представлял собой такое грустное зрелище. Ну вот, буквально через 2 недели – 3 апреля мы будем этот вагон среди прочей техники презентовать и показывать.
Д.Ю. А где это будет происходить?
Павел Желтов. Это будет происходить как раз в том самом посёлке Тёсово-Нетыльском. В этом же посёлке на одной и той же площадке – это станция узкоколейной железной дороги бывшего Тёсовского транспортного управления – будет проходить как военно-исторический фестиваль, так и фестиваль этой техники узкоколейной железнодорожной, т.е. мало того, что мы будем задействовать узкоколейку в рамках самой реконструкции, так ещё помимо этого рассказывать зрителям, которых мы ожидаем в этом году достаточно большое количество, о транспорте торфа, о «лесных кукушках», как их в своё время называли, вообще о таком замечательном, но во многом недооценённом по нынешним временам виде транспорта, как узкоколейная железная дорога.
Д.Ю. Я много на них ездил.
Павел Желтов. Чудесно!
Д.Ю. У нас там было 27 км, по-моему, в лес – ну что-то там порядка 30-ти.
Павел Желтов. Это в Керести?
Д.Ю. Да.
Павел Желтов. Да-да, в 2001-ом я ещё застал остатки этой узкоколейки.
Д.Ю. Да, население активно этим делом пользовалось.
Павел Желтов. «Пионерочное» движение, дрова, клюква…
Д.Ю. Да, были маленькие дрезины, которые назывались, если красиво, то «пионерка», если некрасиво, то «дырдырка» - «он на дырдырке в лес уехал».
Павел Желтов. В других местах ещё их называют «бешеная табуретка» - очень правильное описание: когда ты едешь по вот этой разбитой узкой колее, и у тебя кривая налево, а ты прямо едешь.
Д.Ю. Замечательный вид транспорта был! Но тем не менее, в моём детстве всё это очень активно работало – рабочих возило туда, лес возило обратно, всё, как надо. Потом, правда, в перестройку там приехали шведы, научили всех, что надо делать: снесли пилораму насовсем, вместо погрузочной площадки, где на ж/д вагоны грузили, вместо этого они там разровняли, засыпали гравием, щебнем, не знаю, как правильно назвать, чтобы там фуры могли разворачиваться. После этого они выпилили всё, что им надо было выпилить, бросили всё и уехали, а народ остался без лесопилки, без работы и вообще без ничего. Так пришла демократия в российскую деревню. Обидно было.
Павел Желтов. Было в своё время достаточно большое исследование, как Всесоюзного научно-исследовательского торфяной промышленности, так и лесники – они же два основных оператора были такого вида транспорта: торфяная промышленность и лесная, которые использовали узкоколейные железные дороги, я, к сожалению, в цифрах сейчас могу запутаться, но вообще смысл был связан с тем, что для того, чтобы построить автодорогу и вывести 1 куб.м леса, надо завезти 1,5 куб.м щебня для того, чтобы построить дорогу. С узкой колеёй всё гораздо проще – там ты её чуть ли не по болоту положил по гати, один локомотив с двигателем от грузовика привёз не 1 кузов, а привёз 20 вагонов точно такого же по объёму, выгрузил – получается гораздо большая экономическая эффективность. Понятно, что самая основная проблема – это обслуживание пути, и поэтому чаще всего на всех узкоколейках что тогда, что сейчас пути были в очень весёлом состоянии…
Д.Ю. Да-да!
Павел Желтов. Такие два пьяных удава замёрзших.
Д.Ю. Тем не менее, всё ездило, качалось, но ездило. Я даже что-то не припомню, чтобы оно там часто сходило с рельс. Бывало, но не очень часто. А как сейчас этот самый торф – он вообще где-то употребляется, не употребляется?
Павел Желтов. Если мы говорим конкретно про Тёсово, то там есть 2 котельных поселковые, которые обслуживаются в первую очередь торфом. Их раньше было чуть больше, но часть из них перевели зачем-то на уголь, многие до сих пор не понимают, зачем, и пытаются вернуть ситуацию обратно. Во-вторых, это поставка не экспорт – торф отгружают для сельхознужд. Раньше, да в принципе, и сейчас, если бы появились потребители, то можно было торф точно так же грузить на широкую колею и отправлять на ТЭЦ, но очень многие ТЭЦ у нас отказались в стране от торфа: известная Шатурская ТЭЦ, ради которой существовали 2 огромные системы общей протяжённостью порядка 400 км и куча мелких торфопрепдриятий, которая их снабжала. У нас ряд ТЭЦ в Ленинграде, которые снабжали торфом из-под Жихарево, из-под Тёсово-Нетыльского, из-под Пельгорского и других всяких мест. Поэтому сейчас мы видим, что это несколько такой локальный продукт, но тем не менее, у нас же есть там определённый госзаказ на импортозамещение в свете в т.ч. и топливных технологий, об использовании местного топлива много-много говорят на уровне правительства. Непонятно, правда, к чему это приведёт.
Д.Ю. Было бы неплохо, да.
Павел Желтов. Но все говорят о том, что да-да-да, надо, но чем это кончается, мы видим.
Д.Ю. У шотландцев ума хватает вон там виски гнать со своим торфом ненаглядным.
Павел Желтов. Да, знаете, мы тоже регулярно с коллегами шутим о том, что для того, чтобы сделать хороший спирт из торфа, всего-то этого торфа надо не так-то много. Хотя, может быть, когда-нибудь и у нас тоже появится экологически чистый алкоголь, связанный с переработкой торфа.
Д.Ю. Будем надеяться, да.
Павел Желтов. Не всё же из опилок гнать.
Д.Ю. А что касательно 2-ой ударной армии: а вот как, в двух словах, кто не знает, а большинство уже, увы, ничего не знает, – что там вообще было и как это произошло?
Павел Желтов. У нас с вами очень интересный разговор, как раз затрагивающий все сферы. Если мы всё-таки вернёмся ко 2-ой ударной, то тут можно сказать, что судьба 2-ой ударной почти на всём своём промежутке была трагична – как в Любанскую наступательную операцию, как в Синявинскую, когда она вновь оказалась в Гайтолово в окружении, только вот в 1943 году 2-ой ударной армии повезло – она принимала участие в операции «Искра» по прорыву блокады и в 1944 году принимала участие в Первом Сталинском ударе – в контрнаступлении в районе Гостилиц.
Если мы рассказываем о Первом формировании 2-ой ударной армии, о Любанской наступательной операции – это была третья попытка прорыва блокады Ленинграда, когда предполагалось, что войска форсируют Волхов, перейдут в наступление, сбросят немцев, освободят дорогу Ленинград-Батецкая-Новгород, и сначала предполагалось, что они выйдут в тыл чудовской группировки немецких войск, окружат её, и, возможно, это поможет мало того, что снизить давление на блокированный город, но и прорвать блокаду. Но 2-ая ударная армия, можно сказать, в начале самом уже была обречена на определённый провал, связанный с тем, что, в первую очередь, она не была достаточно экипирована, отсутствовало большое количество боеприпасов, в ряде случаев у людей отсутствовали зимние вещи – в общем, наступление было подготовлено очень плохо, поэтому там в течение 1,5 недель, по сути, шло только форсирование Волхова, куча-куча мелких отрядов пробивалась туда и успевала закрепиться, но не получала дополнительной поддержки, после этого сбрасывалась на обратную сторону Волхова. Но после того, когда прорыв осуществился в районе Мясного Бора, армия вышла на оперативный простор, в тыл немцам был брошен кавалерийский корпус Гусева, 13-ый кавалерийский корпус, который в условиях вот этого бездорожья и лесисто-болотистой местности успел очень хорошо вклиниться немцам в тыл, и образовалась вот эта т.н. «Любанская бутыль», когда от противника были освобождены достаточно большие территории, но населения на них было не то, чтобы много, потому что населённых пунктов там что до войны было мало, сейчас их стало ещё меньше, понятно, что большая часть деревень во время войны сгинула в безвестьи. Но как раз этот наступательный порыв 2-ой ударной армии иссяк с весной, когда началась распутица, когда не удалось расширить коридор, по которому снабжалась 2-ая ударная армия, ведь этот маленький узкий участок коммуникаций шириной в лучшее время около 3 км в районе Мясного Бора все месяцы не удавалось расширить, сколько ни пыталось командование, и немцы неоднократно этим воспользовались, неоднократно перекрывали коридор снабжения и по сути оставляли вот эту большую группировку войск 2-ой ударной армии в полном окружении. В первый раз коридор был перекрыт в начале весны, в апреле, после того, когда были приняты достаточно большие усилия для того, чтобы пробить этот коридор, собственно говоря, который стал уже вместо 3 км порядка 1,5 км, а то и 1 км шириной, соответственно, простреливался из всех видов оружия. Удалось проложить узкоколейную железную дорогу, по которой какое-то время удавалось наладить снабжение окружённых частей, но немцы охотились за каждым паровозом, за каждым вагоном, поэтому очень быстро всё это кончилось, и, по воспоминаниям ветеранов, единственное, что удавалось – ночью погрузить людей на платформы, раненых, вытолкать их за пределы окружения и точно так же ночью завезти какие-то снаряжение, продукты и боеприпасы для снабжения окружённой группировки.
Возможно, наступательный порыв 2-ой ударной армии оказался бы более успешным, если бы операция была лучше подготовлена, и если бы части, которые пробивались со стороны Погостья, сумели бы точно так же дойти до Любани, возможно, блокада Ленинграда кончилась бы как минимум на год раньше. Но вот не хватило сил, средств и возможностей, поэтому армия сама оказалась в окружении. От Ставки Верховного Главнокомандования достаточно долго скрывался этот факт – того, что коммуникации армии не обеспечены, и нет возможности наладить её нормальное снабжение, вот этой многотысячной группировки советских войск, поэтому в конце мая кое-как удалось уговорить Ставку на отход, на отвод войск обратно к рубежам, с которых она, по сути, начала своё наступление в январе 1942 года, но во многом ситуация была уже потеряна, и время было упущено.
В середине июня немцы в очередной раз закрыли коридор, который еле-еле удалось пробить в районе 22-23 июня, через этот небольшой коридор в районе 300 м шириной пробивались окружённые части. К сожалению, большая часть их там так и осталась, в этом коридоре, потому что тут была двойная ситуация: с одной стороны, частям, которые пробивали окружение извне, не хватало сил удержать стенки коридора, а части, которые выходили изнутри, были обессилены, и единственный их порыв был уйти подальше от этого ужаса, от этого голода, потому что в окружении съели всех лошадей, в окружении царил совершенно страшный голод, опять же, если смотреть фотографии немецкого фронтового кригсберихтера Гундлаха, как раз единственные фотодокументы, так и названные – «фотодокументы ужаса», из этих мест, то видно, насколько были истощены люди и насколько даже деревья были обглоданы для того, чтобы хоть как-то корой себя насытить. Поэтому в конце июня 1942 года, когда окружение окончательно захлопнулось, из окружения больше не вышел никто, и, к сожалению, большая часть вот этой самой многотысячной советской группировки войск, которая составляла основу 2-ой ударной армии, так навсегда и осталась в этих новгородских болотах, не захороненными, не погребёнными. Поисковики последние 25 лет ведут очень активную работу в тех местах, многолетние «вахты памяти» помогают извлечь из небытия большое количество бойцов и командиров, но всё равно это капля в общем море потерь в том районе.
Д.Ю. А как так получилось, что товарищу Сталину об этом не докладывали? Это кто такой борзый был?
Павел Желтов. Все же до последнего момента по первому периоду войны, если вы помните, предпочитали скрывать недостатки, потери, упущения, и только когда становилось всё совсем плохо, Ставка информировалась об этом. У историков есть двойное мнение по этому вопросу, к сожалению, я своего до конца не выработал, потому что все из них имеют право на существование: кто-то обвиняет в этом Мерецкова, который боялся вновь оказаться в застенках НКВД и поэтому до последнего момента не рассказывал и не доносил о печальной ситуации, кто-то обвиняет в этом командование Ленинградского фронта, потому что весной 1942 года Волховский фронт был расформирован, большая часть войск была переподчинена Ленинградскому фронту как раз с формулировкой «для того, чтобы скоординировать действия по пробитию блокады с двух сторон: со стороны Большой земли и со стороны Ленинграда». Кто-то обвиняет в этом Ворошилова, который неоднократно приезжал в войска 2-ой ударной и находился в передовых частях, в передовых подразделениях, и видел всё, что там происходит, а между тем предпочитал говорить о том, что сил у вас достаточно, и вы всё равно сможете взять Любань и соединиться с 54-ой армией. Поэтому, по сути, виноваты, наверное все.
Д.Ю. Ну а как же замечательный персонаж – генерал Власов, что-то он как-то ускользает из рассказа?
Павел Желтов. Слушайте, ну генерала Власова обвинили из той серии, что ну надо же на кого-то повесить всех собак. Мы помним, что Власова прислали в помощь Мерецкову Ставка Верховного Главнокомандующего как координатора и наблюдателя за тем, что происходит на Волховском фронте, и, по сути, назначение Власова командующим 2-ой ударной армией в апреле 1942 года уже ничего не решало.
Д.Ю. Он был толковый генерал?
Павел Желтов. Знаете, нынешние исследования много, о чём говорят, и тоже до конца не понятно, кому верить, но если человек сумел выйти из Киевского окружения, хочется верить, что он был всё-таки толковым командиром. Причём, для него это же было, как мы только что сказали, уже не первое окружение и не первый вывод войск, поэтому, возможно, сил бы ему и хватило вывести. Опять же, если мы говорим про современные исследования, большая часть из них говорит о том, что до последнего дня по факту существования 2-ой ударной армии – до 24 июня 1942 года Власов держал при себе весь штаб и продолжал максимально возможно контролировать и координировать войска. Понятно, что связь с большими частями уже к этому моменту отсутствовала, но даже когда они шли на прорыв в районе Мясного Бора, с Власовым шёл весь штаб, т.е. пока они не наткнулись на немецкую оборону и не были рассеяны по лесу, до этого момента была надежда что-то сделать, ну а дальше в свете его предательства было очень просто на него повесить все потери, все неудачи и все печальные события, связанные с Любанской наступательной операцией.
Д.Ю. Ну это-то сомнений не вызывает. Я из советского детства ни разу не помню, чтобы говорили, что это он виноват в произошедшем – такого я не помню, вообще никогда не говорили про такое. То, что он предал всех – это да, но это как в известном анекдоте: я построил мост, выкопал колодец, ещё чего-то, но стоило мне один раз отыметь овцу, и вот…
Павел Желтов. Всё стало грустно, да?
Д.Ю. …да, навсегда всё сложилось вот так. И что самое ужасное – что при этом, когда рассказывают про эту 2-ую ударную армию, то это непременно их обозначают, как власовцев. Ну как-то, мягко говоря, странно – уж люди-то явно не заслужили того, чтобы их ассоциировали с предателем и с предательством, они-то никого не предали.
Павел Желтов. Предали их, по сути.
Д.Ю. Да. Печально, печально. А что теперь – делается что-нибудь? Есть ли, например, какой-нибудь ресурс? Я вот вижу, например, тут недавно у нас некий персонаж по фамилии Александров защищал диссертацию…
Павел Желтов. О, очень известная история!
Д.Ю. … где рассказывал, что теперь-то понятно, что предательство-то – это очень хорошо, предать и продать надо просто всё на свете, начиная с родной матери-отца и заканчивая Родиной – это теперь тренд такой. А что вы делаете для того, чтобы осветить истинное положение дел? Делаете что-нибудь?
Павел Желтов. Понятно, что заниматься публицистикой – это важный момент, но мы отдаём это всё-таки на откуп историкам, мы работаем, соответственно, с подрастающим поколением, с тем, для кого в первую очередь важно донести всю информацию о том, как это было. Соответственно, самый простой и действенный способ – это уроки живой истории. Существует много различных вариантов, ну вот мы пошли по пути создания одного из крупнейших военно-исторических фестивалей как минимум на Северо-Западе, а как максимум, мы замахиваемся, конечно, и на всю страну. Мало того, что к нам приезжают участники, если мы говорим сначала про участников, это не только Россия, это ещё и Прибалтика, финны, белорусы, украинцы, и география России тоже достаточно большая: не только Петербург, Ленинградская область и Новгород, но это от Мурманска до Ростова и от Калининграда до Новосибирска. Фестиваль собирает большое количество зрителей, в первую очередь детей, и в первую очередь как раз из Новгорода и Новгородчины, которые всё это могут, если что, при желании сразу же посмотреть на практике – пойти в те же поисковые объединения, поисковую экспедицию «Долина», которая уже больше 25 лет работает как раз в районе гибели 2-ой ударной и в районе Мясного Бора, и мало того, что, с одной стороны, получить двойную картинку – с одной стороны, мы показываем им живую историю через военно-историческую реконструкцию, с другой стороны, они могут пойти к поисковикам и посмотреть, как это выглядит спустя 70 лет, потому что останки как поднимались, так и поднимаются. Я помню из своего начального поискового опыта: одно дело, когда ты читаешь в учебниках истории, другое дело, когда ты видишь: вот боец бежал, упал, так про него все и забыли, вот он и лежит в отстреле засыпанном и навсегда остался безымянный, к сожалению. Поэтому да, конечно, ресурсы – это всё, конечно, хорошо, но в нашем понимании, надо работать в первую очередь на земле, и в первую очередь с теми, кто живёт вокруг этих мест, и самое главное – работать с детьми, потому что все же знают, что если ты работаешь с подрастающим поколением, есть надежда, что хотя бы следующее поколение людей будет воспринимать информацию не то, что как тебе нужно, а как оно должно быть.
Д.Ю. От себя могу добавить, что меня туда в первый раз привезли в 1968 году, мне 7 лет было – относительно давно живу, ну это сколько там лет после войны – 24-25, там всё было в воронках, никто ничего засыпать даже не мог, всё было в воронках, там мостки проложены, и в общем-то, хоронить-то было некому – там людей не было вообще, даже через четверть века.
Павел Желтов. Ну мы помним, что в 1942 году вышло постановление Народного комиссариата обороны о том, что со всех оставляемых территорий население должно забираться с собой Красной Армией. В районе 2-ой ударной примерно так и происходило, но местное население разделило всю трагическую судьбу военнослужащих, т.е. когда в мае начался отвод войск обратно к Волхову, соответственно, всё население вот этих деревень, в т.ч. и Керести, и Глухой Керести, и Вдицко, и Фенёва Луга, и других всех населённых пунктов…
Д.Ю. Первый раз вижу человека, который все эти названия знает.
Павел Желтов. Да я там ходил и видел, и знаю, как всё это выглядит. Да, там, опять же, «на оси замерзает компас - ногтем в стёклышко барабань! Прорубается конный корпус из-под Вишеры на Любань» - про 13-ый кавалерийский. Так вот, всё население уводилось, соответственно, зачастую даже насильно вместе с отступающими частями Красной Армии. Дома сжигались, и дальше сложилась очень печальная и трагическая ситуация, когда войска вместе с мирным населением подошли к месту прорыва, а коридор-то закрыт, и по воспоминаниям, опять же, тех немногочисленных местных жителей, которые умудрились выйти, это был не то что ад, они себе такого не то что не представляли и представить не могут – они даже врагам такого пожелать не готовы и не хотят. Когда 24 июня коридор захлопнулся окончательно, опять же мы видим по фотографиям немецких фотографов о том, что по лесам вот как раз в районе попытки прорыва бродило большое количество мирных жителей, точно так же истощённых, точно так же разделяющих все тяготы и невзгоды вместе с армейскими частями. По воспоминаниям местных жителей, они возвращались обратно к себе на пепелища, пытались что-то делать. Какую-то часть людей немцы сгоняли в какие-то овощебазы, которые переоборудованы были под концентрационные лагеря, часть людей после этого отправляли в Прибалтику, в Германию, а меньшей части удавалось остаться на месте и жить в каких-то землянках. Поэтому я прекрасно вас понимаю, что спустя 30 лет там никого и не было, и нет, потому что большая часть людей туда, конечно, переселялась спустя какое-то время, немного.
Д.Ю. Ну там массу народу угнали в Германию. Характерный пример – что освобождали их американцы, всем предлагали немедленно эмигрировать в США – это первейшая забота, так сказать, в помощи Советскому Союзу в восстановлении страны после такой бойни – это надо эмигрировать в США. Добрые люди были! А они почему-то пешком из Германии пришли обратно, туда, где жили, в эту самую Кересть возвернулись, что многое говорит о наших людях.
Павел Желтов. И о нашем подходе и менталитете.
Д.Ю. Да. А как вы туда, вот мероприятие состоится – а как вы туда народ доставляете? Это ж не самое удобное место.
Павел Желтов. Ну тут да, многие об этом говорят, что проблематично, но, опять же, есть 2 дороги – одна со стороны Петербурга, Любань-Луга с поворотом в бывшую крупную деревню Вдицко, в районе которой как раз и были штабные подразделения 2-ой ударной армии. От всей деревни в настоящий момент осталось 3 дома, хотя видно, что там огромное поле было, это был центр волости, порядка 130-150 домов до войны, со своей церковью. Соответственно, одна дорога через Любань-Лугу, другая дорога со стороны Новгорода от Подберези, ну и, естественно, железная дорога, которая Новолисино-Новгород через станцию Рогавка проходит. Поэтому большая часть новгородцев приезжает своим ходом, мы в этом году организуем дополнительные экскурсионные маршруты из Петербурга, и есть ещё возможность при желании попасть туда как самоходом, так и в составе организованных туристических групп.
Д.Ю. Какого числа?
Павел Желтов. 3 апреля.
Д.Ю. 3 апреля… Напряжённо получается.
Павел Желтов. Очень! Но мы специально выбрали дату, и 4 года мы это мероприятие уже проводим там, специально дата выбрана такая в начале апреля для того, чтобы все люди, которые приезжают, хотя бы частично смогли понять, что такое Волховский фронт – что это болото, топь, грязь, снег, дождь, погода, которая в течение получаса меняется 4 раза. Но год на год, конечно, не приходится, у нас все 3 проводимых года – в этом году 4-ый раз будет – каждый раз новая погода. Первый год был снег по колено, второй год был дождь, в прошлом году была замечательная погода. Мне страшно представить, что будет в этом году. Ну или интересно представить.
Д.Ю. Какую одежду с собой рекомендуется брать?
Павел Желтов. Удобную, скажем, как для леса. Несмотря на то, что прочая инфраструктура будет, как туалеты, питание, экскурсоводы, катание на технике, но никто не знает, будет ли в этот день дождь – мы, к сожалению, этот момент учесть не можем.
Д.Ю. Обувь какая должна быть?
Павел Желтов. Удобная.
Д.Ю. Резиновая, я не знаю…
Павел Желтов. Нет, резиновая… площадку мы подсыпаем, всё будет хорошо, но всё-таки не городская лучше.
Д.Ю. А у вас какие-то там места оборудованы, трибуны, или на что это похоже?
Павел Желтов. Нам каждый год тяжело проводить это мероприятие, потому что если бы не помощь Российского военно-исторического общества, мы бы это дело гиблое давно бы бросили, наверное. Но тут 2 вещи на нас давят – во-первых, желание сохранить историческую справедливость, и если не мы, то кто будет об этом рассказывать? А во-вторых, определённый социальный запрос как от местных жителей, так и от военно-исторического сообщества, которые говорят, что да, надо это делать, надо об этом говорить и показывать. Поэтому площадку мы отстраиваем, к сожалению, помощь, которую нам оказывают региональные власти, хотелось бы, чтобы она была побольше, но понятно, что Новгородская область тоже испытывает определённые финансовые трудности, поэтому мы в любом случае им благодарны, но рассчитываем, что когда-нибудь, возможно, мы сможем выигрывать не только гранты Военно-исторического общества и Росмолодёжи, но и получать поддержку в т.ч. и от частных структур потому что на государство, к сожалению рассчитывать в этой сфере не особо приходится.
Д.Ю. Ну итак: 3 апреля…
Павел Желтов. Посёлок Тёсово-Нетыльский, Новгородский район, Новгородская область
Д.Ю. Тёсово-Нетыльский, да, добраться можно железной дорогой из Питера, железной дорогой из Новгорода…
Павел Желтов. И автодороги из Питера и из Новгорода. Ну и организованные туристические группы. Очень просто и легко почитать и получить всю контактную информацию об этом, либо в поисковике набрав…
Д.Ю. Сайт есть?
Павел Желтов. Мы через социальные сети работаем, нам этого хватает.
Д.Ю. Линк под роликом на социальные сети, залезайте туда, смотрите.
Павел Желтов. https://vk.com/2udarnaya, либо в поиске: «Забытый подвиг: 2-ая ударная армия».
Д.Ю. Спасибо, Павел.
Павел Желтов. Спасибо.
Д.Ю. И делом полезным занят, и говорите очень хорошо – редчайший случай! Все ждём, приезжайте. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
