Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Егор, добрый день.
Егор Яковлев. Добрый.
Д.Ю. Про что сегодня?
Егор Яковлев. Про выступление левых эсеров 6-7 июля 1918 года.
Д.Ю. Есть какой-то художественный фильм про это.
Егор Яковлев. Совершенно верно. Есть фильм “Шестое июля”, который был снят в 1968 году. Если мне не изменяем память, его премьера как раз прошла... Во всяком случае, премьера за рубежом прошла в Чехословакии. Как раз в те самые события 1968 года с намеком, что не надо выступать против Советской власти. Но самое выступление левых эсеров достаточно загадочно. По поводу этих событий существует масса версий, которые рассматриваются в современной историографии. Что это было? Мятеж против Советской власти или у левых эсеров были какие-то серьезные, влиятельные сподвижники и соратники внутри большевистского руководства, которые хотели отстранить только Ленина и Троцкого от руководящих постов в Совнаркоме, но не выступали против союза с большевиками? Вот что такое это было, давайте сегодня об этом поговорим.
Очень важно понимать... Мы поговорили в двух предыдущих передачах “Реальной Игры Престолов” о том, как разворачивались отношения с Антантой. О том, что Антанта фактически санкционировала интервенцию руками Чехословацкого легиона. Но параллельно разворачивается интервенция держав Четверного союза. Потому, что не смотря на заключение Брестского мира, Германия и Австро-Венгрия отнюдь не довольствовались теми своими призами, достижениями, которые прописывали статьи мирного договора. Они зашли значительно дальше, и внутри страны это воспринималось очень болезненно. Германия захватила часть территории России. В мае 1918 года немецкие войска оккупировали город Ростов-на-Дону. Далее немецкие войска оккупировали Крым, вошли в Севастополь. И это стало причиной чрезвычайно болезненной коллизии, а именно затопления Черноморского флота. Я думаю, это настолько болезненное событие для России того времени. Я думаю, мы должны посвятить этим событиям отдельную программу. А пока скажем, что Черноморский флот преимущественно был вынужден покинуть Севастополь и уйти в Новороссийск.
Не смотря на то, что статьи Брестского мира ничего не говорили о судьбе Черноморского флота, немцы потребовали его немедленно вернуть. С целью использовать эти корабли в своих интересах. Дальше в Новороссийске развернулась борьба между разными политическими силами, которые стремились по-своему решить этот вопрос. Часть офицерства и матросской массы хотела уничтожить флот, чтобы он не достался немцам. Часть хотела сдаться, отвести его назад в Севастополь. Была еще такая экзотическая идея о том, что если поднять на кораблях украинские флаги, то немцы не будут захватывать флот. Идея был чрезвычайно наивная. Естественно, этого не произошло, хотя некоторые и попытались. В результате большая часть Черноморского флота была затоплена в Цемесской бухте Новороссийска.
Это было воспринято многими офицерами и матросами, как величайшая трагедия в истории революции. Это одно из событий, которые ставились впоследствии большевикам в вину. Хотя, выскажу свое мнение, непонятно, что было еще делать в этой ситуации. Вопрос стоял так: “Либо флот уничтожаем, либо сдаем его немцам”. Но тут важно подчеркнуть, что немцы действовали вопреки Брестскому договору. Это была агрессия. Немцы просто шли на прямой захват территории и имущества, пользуясь слабостью Красной армии и Советского государства.
Естественно, немцы оккупировали Украину. Потому, что Центральная рада, с которой они подписали сепаратный Брестский мир, никакой реальной власти не имела. Если бы не участие немцев, власть на Украине перешла бы к Советам. И только немецкие штыки уничтожили Украинскую Советскую республику. Правительство этой Украинской Советской республики было вынуждено бежать. Сначала оно оказалось в Таганроге, потом переехало в Москву. Понятно, что это было правительство в изгнании, никакой реальной власти оно не имело. Реальную власть имели немцы. Центральную раду они свергли, как какую-то буйную, недоговорную силу, им непонятную. И посадили понятного генерала царской армии Скоропадского, провозгласив его гетманом на Украине. Персонаж довольно бесславный, это типичная марионетка.
И я хотел бы подчеркнуть, что обычно говорят, что большевики были немецкими ставленниками. Это полная чушь. Мы приводили уже немало доказательств того, что большевики и самими немцами воспринимались как противники, союз с ними был невозможен. Сейчас будем говорить о том, что немцы рассматривали варианты, при которых большевиков они свергают, а на их место в Петрограде сажают своего Скоропадского. Но существовало два реальных правительства, которые держались на немецких штыках. Может быть, Скоропадский и стремился проводить свою собственную политику, отличную от немецкой, но у него просто такой возможности не было. Потому, что вся его власть, практически полностью, зиждилась на немецких войсках, которые стояли на Украине. И второе такое правительство, это правительство Краснова на Дону, которое появилось тоже не без участия немецкой армии. Так вот, как только Германия потерпела поражение в Первой мировой войне, то оба этих правительства, державшихся на немецких штыках, они сразу же пали. И Скоропадский, и Краснов потеряли свою власть. А большевики – нет. Большевики остались. Уже поэтому можно вымерить разницу.
Так вот. Поскольку главная цель оккупации Украины заключалась в снабжении Германии и Австро-Венгрии продовольствием и нивелировании того ресурсного кризиса, который с 1916 года подрывал боеспособность держав Четверного союза, то естественно, и Германия и Австро-Венгрия развернули на Украине безудержный грабеж. Который, в свою очередь, вызвал повстанческое движение. И партия левых эсеров наиболее близко приняла это к сердцу. С точки зрения левых эсеров, которые традиционно были защитниками крестьянства, на Украине происходили невозможные события. И официальная позиция Совнаркома в духе Брестского мира: “Мы заключили мир, Украина отдельное государство, нам не важно, что там происходит”... На самом деле это было не так, но официально озвучивалось так: “Независимое государство, пусть сами разбираются, у них сепаратный мир с немцами”. Она левыми эсерами критиковалась достаточно жестоко. Левые эсеры призывали к тому, чтобы немедленно поддержать восстание украинского крестьянства против империалистических захватчиков.
И, начиная с марта, до июля, когда развернулись события выступления левых эсеров, в левоэсеровской среде постоянно шли дискуссии на эту тему. Постоянно давление в котле повышалось: “Как это так? Наших братьев истязают, убивают, грабят, обрекают на голод. А мы здесь сидим и ничего не делаем. Это буквально невозможно”. Ну, позиция большевиков, Ленин говорил в этот момент: “Надо потерпеть, подождать. В Германии все равно произойдет революция, и мы ее подтолкнем. Мы ведем пропаганду среди немецких военнопленных. Потом отправляем их к немцам, и они разлагают солдатскую немецкую массу”. Левые эсеры говорили: “Этого недостаточно, это лирика. Революция может и не произойти. А здесь у нас реальный фронт борьбы, мы должны помогать”. И постепенно зреют планы в духе партии эсеров. А партия эсеров, это партия индивидуального террора исторически.
Поэтому среди эсеров рождаются разнообразные, самые замысловатые планы, часть из которых впоследствии реализуется. Во-первых, есть план убить командующего оккупационными войсками, фельдмаршал Эйхгорна. Этот план увенчается в конце июля, его убьют действительно, бросят в него бомбу. Это произойдет в Киеве, это будет сильный удар для немецкого командования. И в 1941 году, как только гитлеровские войск оккупируют Киев повторно, они сразу же переименуют Крещатик в “Эйхгорн-шрассе”. И за все время оккупации главная улица Киева называлась “Эйхгорн-шрассе”. В память об этом фельдмаршале, который руководил оккупацией.
Левые эсеры выстраивают даже совершенно удивительный план. Они считают, что не только немцы, вообще все империалисты виновны в войне. А это значит, что нужно применить индивидуальный террор к лидерам всех империалистов. Поэтому выстраивается план убийства, например, Клемансо, лидера Франции. Убийство Вудро Вильсона, лидера США. Убийство Ллойд Джорджа, лидера Англии.
Д.Ю. Вот это планы.
Егор Яковлев. Да. И эти планы вполне могли бы состояться, эмиссары левых эсеров отправляются в Европу. Но это как раз не удалось. А удалось убить только Эйхгорна и посла Мирбаха, убийство которого и должно было стать сигналом, поводом к возобновлению войны в Германией. К началу революционной войны с Германией. Мотивация левых эсеров к возобновлению войны, она была совершенно не такой, какая была у царского правительства. Это понятно. Левые эсеры считали, что Брестский мир как раз наоборот, предотвратил неминуемую революцию в Германии. Потому, что он укрепил немецкий империализм. А для того, чтобы продолжить его разложение, нужно возобновить войну. И даже если немцы возьмут Петроград, Москву, это неважно. Потому, что все равно продолжение войны на Восточном фронте будет усиливать разложение немецких войск. Они будут проходить вглубь страны, и заражаться этой революционной “заразой”, которая, в конечном итоге, разорвет Германию и спровоцирует мировую революцию.
Д.Ю. Фантазии, короче.
Егор Яковлев. Вот это была точка зрения левых эсеров. А точка зрения Ленина, Ленин говорил: “Нет, их разорвет не продолжение революционной войны, а то, что мы начнем переустройство на социалистических началах на той территории, которую мы занимаем. И наш пример переустройства на социалистических началах будет настолько ударным, что именно он разорвет германский и любой другой империализм. А вовсе не продолжение революционной войны, которое, наоборот, задавит нашу революцию”.
Д.Ю. Что тоже не сбылось.
Егор Яковлев. Сейчас я объясню, что произошло. В случае с Германией, Австрией сбылось. Потому, что Германия, было самое близкое к русскому революционному процессу государство. И, безусловно, идеи, которые начали реализовываться после октября 1917 года, оказали колоссальное разлагающее влияние на немецкую армию. Без этого революционного воздействия, разложение немецкой армии и восстание моряков в Киле, с которого началась ноябрьская революция 1918 года в Германии, вряд ли произошли. Мы не знаем, как бы разворачивались события. Во всяком случае, это был важный фактор, очень значительный.
Так вот. Брестский мир и его последствия породили очень важный конфликт между левыми эсерами и большевиками. Второй конфликт, который существовал между этими партиями, это, конечно, комбеды. Я рассказывал об этом в прошлый раз, что для того, чтобы насытить города хлебом, большевики были вынуждены изменить экономическую политику в деревне. Были вынуждены посылать в деревню продотряды, а продотряды опирались на комитеты бедноты, которые показывали, кто здесь кулак, где он хранит зерно и так далее. Создав комитеты бедноты, большевики создали своих агентов в деревне, своих союзников в деревне. Эсеры против этого протестовали, они считали, что это война против деревни. Так действовать нельзя, и все это вытекает из Брестского мира похабного, поэтому его нужно срочно ревизовать.
Современные исследователи показывают, что были еще некоторые проблемы. Была, например, проблема террора. Тут очень интересная коллизия потому, что у двух уважаемых историков, которые глубоко занимаются данным вопросом, несколько разные представления и выводы относительно этой ситуации. Есть такой историк, Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук, московский профессор, который очень много пишет о левых эсерах, и он эти конфликты фиксирует. И он пишет, что левые эсеры были противниками введения красного террора. И это правда. А Дзержинский был сторонником красного террора. Он последовательно, начиная с начала 1918 года, выступает за проведение красного террора.
Но у нас есть крупный специалист по биографии Дзержинского, Илья Сергеевич Ратьковский, который на документах установил, что, нет, Дзержинский был противником введения террора с самого начала 1918 года. И в этом его поддерживал Ленин. Но действительно, в ЧК были силы, которые довольно последовательно стремились развязать красный террор. В частности это был один из влиятельных сотрудников Чрезвычайной Комиссии Петерс, из латышей. Илья Сергеевич показывает, что Петерс даже писал доносы на Дзержинского. Это мы сейчас воспринимаем Дзержинского, как “Железного Феликса”, человека непререкаемого авторитета, которого партия почитает как одного из высших своих лидеров. Но в реальной обстановке так конечно не было.
Д.Ю. Товарищ Петерс так не считал.
Егор Яковлев. Да. Товарищ Петерс так не считал. И собственно доносы Петерса, или сигналы Петерса в вышестоящие инстанции говорили о следующем: “Вот левые эсеры, противники введения красного террора, а Дзержинский блокируется с левыми эсерами. Он тоже противник введения красного террора”. То есть, Дзержинский и левые эсеры не дают вести классовую политику, не дает реализовывать настоящую диктатуру пролетариата. Что это такое?
Но Ленин в данном случае поддерживал Дзержинского. Почему? Потому, что Ленин еще когда писал “Государство и революция”, он предполагал, что сопротивление Советам со стороны буржуазии будет минимальным. Почему? Потому, что Советский строй, это впервые в истории диктатура большинства над меньшинством. И меньшинство вынуждено будет покориться. И можно будет обойтись какими-то экономическими мерами. И этим объясняется достаточно мягкая политика большевиков сразу после прихода к власти. Потому, что мы же помним, что никакого террора к генералу Краснову не было, его отпустили под честное слово.
Д.Ю. А он, подонок, его нарушил.
Егор Яковлев. Был, например, суд над Пуришкевичем. Пуришкевич лидер главной монархической партии. Такой, как бы, одиозный персонаж. Бывший депутат Государственной Думы. Все знаю, что это явная контра, но его не убивают, суд его оправдывает и так далее. И таких примеров очень много. Генерала Джунковского арестовывают, потом отпускают, а это лидер спецслужб царских. Понятно, что если бы большевики хотели бы уничтожить всех своих классовых врагов, они имели к этому возможность. Но они проявляют совершенно мягкую политику в первые дни и месяцы после успеха Октябрьского вооруженного восстания. Но со временем ситуация меняется. Предвидение Ленина в данном конкретном случае оказывается неверным. Но, тем не менее, оснований для развязывания красного террора, вроде бы, нет. Потому, что хотя есть несогласные, масштабного выступления против Советской власти нет. Добровольческая армия ничего не смогла, не взяла Кубань, вынуждена уйти с Дона, Корнилов погиб. Атаман Дутов, который в Оренбуржье борется с Советской властью, тоже не побеждает, где-то по степям бродит. Чехословацкий корпус еще не восстал, поэтому ситуация представляется стабильной.
Поэтому Дзержинский и Ленин блокируют идеи красного террора. Илья Сергеевич, кстати, связывает эскалацию этих идей с примером Финляндии. Потому, что в Финляндии финские красные, как известно, потерпели поражение. Там развернулась гражданская война раньше, чем она началась в России. Но финские красные потерпели там поражение. Но почему они потерпели там поражение? По одной простой причине, потому, что Финляндия была оккупирована немцами фактически. И вот эта дивизия фон дер Гольца, которая прибыла в Финляндию и выступила на стороне белого финского правительства, она, по сути, и решила исход этой войны в пользу финских белых. В пользу, скажем так, буржуазной Финляндии. Если бы немцев там не было, скорее всего, в Финляндии победило бы красное правительство. И после того, как финские белые победили, они развернули там широкомасштабный террор против красных. И это, в общем, стало примером того, что произойдет в России, если здесь победит белое правительство. Поскольку Россия значительно больше, чем Финляндия, то и масштаб жертв будет гораздо больше. И в реальности это и начало происходить.
Я еще хотел внимание уважаемых зрителей сконцентрировать на следующих удивительных фактах. Вот, например, Самара. Мы разбирали взятие Самары Чехословацким корпусом. Ведь красного террора в Самаре до того, как туда пришли чехословаки, не было. Там был руководитель Ревтрибунала Венцек, который, это установлено по архивным документам, был просто удивительно мягким шефом такого специального органа. Он никого не расстреливал. Он в качестве шефа Ревтрибунала выступал, наоборот, в качестве оправдательной силы. Но его все равно там убили. И были убиты очень многие люди, которые просто работали в советских органах. То есть, первый террор, который произошел в Самаре, его развернули именно чехословаки, а не большевики и не советские органы. Поэтому на очень многих территориях, где Советская власть свергалась, белые сразу организовывали террор.
В этом смысле, те руководители красных спецслужб, которые указывали на пример Финляндии, они были абсолютно правы. Смена правительства сразу влекла за собой террор, белый. Но Ленин до поры, до времени не был сторонником этих идей, не считал, что это нужно и полезно. И, как установил Ратьковский, Дзержинский тоже. Дзержинский скорее блокировался с левыми эсерами. А вот другие силы во главе с Петерсом, это был ставленник Якова Михайловича Свердлова, они как раз все время тянули в сторону террора. Как бы не опоздать, лучше вычистить и так далее. Они были такими радикалами и впоследствии такими и останутся. Я почему остановился на позиции Дзержинского? Это очень важно в событиях 6 июля. Потому, что это на мой взгляд многое объясняет.
Теперь очень важно сказать о следующем: после Брестского мира левые эсеры покинули Совнарком. Совнарком снова стал однопартийным. Но было бы неверным говорить, что однопартийным стало государство. Государство продолжало быть многопартийным. Левые эсеры занимали очень крепкие позиции в ЧК. Левый эсер Александрович был заместителем Дзержинского. Они придерживались, видимо, одинаковых взглядов по поводу террора. Левые эсеры очень влиятельны были в Советском парламенте, во ВЦИКе. А ВЦИК, я напомню, это главный орган власти в республике Советов. И Мария Спиридонова, один из лидеров левоэсеровской партии, она возглавляет крестьянскую секцию ВЦИКа. Что такое крестьянская секция? На III Съезде Советов Советы рабочих и солдатских депутатов объединились с Советами крестьянских депутатов. И лидером крестьянской части ВЦИК была Мария Спиридонова. Ну, не лидером, скажем так, администратором. Это был очень влиятельный пост. И Мария Спиридонова безусловно сохраняла там свое влияние, наращивала его.
Кроме того, левые эсеры побеждают в ряде местных Советов. Мы в прошлый раз говорили о том, как Дыбенко приехал в Самару, а там сильны левые эсеры. Вот, безусловно, это один из ярких примеров того, где левые эсеры сохраняли свое влияние. Помимо этого, они побеждают, например, в Казани, они побеждают в Петрозаводске. То есть, у левых эсеров сохранялась социальная база, и, более того, она наращивалась. Потому, что левые эсеры активизировали свою пропаганду. А поскольку страна крестьянская, постепенно эсеры занимали достаточно влиятельные позиции. И вот столкновение разных позиций по ключевым для развития страны вопросам, оно и породило тот конфликт, который выскочил 6 июля. В 1990-е годы появились версии, что мятеж левых эсеров был спровоцирован большевиками. В частности, Дзержинским, для того, чтобы окончательно расправиться со своими противниками.
Д.Ю. Тонко.
Егор Яковлев. Но последние исследования, сейчас выходит много литературы и много документов, они начисто опровергают эту версию и показывают, что левые эсеры действительно готовились к выступлению. Но, судя по всему, они не стремились разорвать коалицию с большевиками. Они стремились к тому, чтобы отрешить от власти тех лиц в партии большевиков, которые радикально придерживались Брестского мира, продовольственной политики и политики террора. Но сохранить союз с “мягкими” большевиками, с лояльными им большевиками. Я напомню, что партия большевиков была совершенно не однородна. И Ленин продавил Брестский мир с большим трудом. Против него яростно выступал Бухарин. Вообще возникла угроза раскола в партии по этому вопросу потому, что все висело на волоске. Понятно, что Троцкий, который провалил Брестские переговоры, тоже, скажем так, не особенно симпатизировал идее Брестского мира. Дзержинский воздержался, но воздержался по политическим причинам. Потому, что он был противником раскола партии вообще, он тоже не сочувствовал идее Брестского мира. То есть, влиятельные фигуры в партии большевиков, они скорее склонялись к мысли о революционной войне.
Вопрос стоял так, что нужно либо надавить на Ленина, либо отрешить Ленина, но сохранить союз с большевиками. Судя по всему, именно такую цель и преследовали левые эсеры. Они планировали свое выступление приурочить к V Съезду Советов. Тут был некий плагиат с большевиков, которые свое выступление приурочили ко II Съезду Советов. Видимо, замысел состоял в том, что Съезд Советов будет поставлен перед фактом вовлечения Советской России в революционную войну или в революционное восстание против немецких империалистов. И он большинством голосов одобрит это. То есть, будет продавлено решение, которое будет легитимным с точки зрения Советской государственности. Судя по всему, замысел был таков. Но, как я уже сказал, инструментом вовлечения России в эту революционную войну должно было стать убийство немецкого посла Вильгельма фон Мирбаха. Встал вопрос: кто и как реализует это убийство? Была идея убить его прямо в Большом театре во время V Съезда Советов. Потому, что Мирбах должен был там присутствовать, сидеть в отдельной ложе. Была идея сделать это 4 или 5 июля. Но к этому моменту не были готовы бомбы, была идея бомбу швырнуть в него. Мария Спиридонова хотела лично это сделать.
Вообще Мария Спиридонова, это уникальный такой персонаж. Она террористка до мозга костей. Один удивительный факт я хочу привести относительно этого исторического персонажа. Судьба ее сложилась трагически. После мятежа левых эсеров ее арестовали, несколько раз выпускали за былые революционные заслуги. В 1923 году она пыталась бежать за границу. Неудачно. Потом ее ссылали на поселение в провинциальные города. В конце концов в 1937 году ее арестовали и она была приговорена к двадцатипятилетнему тюремному заключению. И вот, в 1938 году, находясь в тюрьме, она пишет наркому Ежову письмо следующего содержания, что: “Прошу забросить меня в составе диверсионной группы в нацистскую Германию. Гарантирую ликвидацию Адольфа Гитлера. Как человек, имеющий большой террористический опыт против разного рода империалистов”. Но это письмо осталось без ответа, и в 1941 году, во время отступления Советских войск, Марию Спиридонову расстреляли. Характерно, что такое письмо в 1938 году мог написать только чрезвычайно убежденный человек. И она была такой музой политического террора, что в принципе было характерно для партии эсеров.
Понятно, что во время V Съезда Советов в Большом театре убить Мирбаха достаточно сложно, но принимается решение убить его иным образом, используя те связи, которые у партии эсеров остаются в Чрезвычайной Комиссии. Изначально планировался другой исполнитель, но 4 июля на заседании ЦК левых эсеров рождается кандидатура Якова Блюмкина. Это очень интересный человек. Первое, что надо понимать, Яков Блюмкин в это время возглавляет германский отдел ЧК. Обычно Блюмкина демонизируют очень часто, но для того, чтобы проникнуть в суть этой фигуры, надо рассказать об одном факте для начала. Ему в этот момент 18 лет.
Д.Ю. Ого.
Егор Яковлев. Яков Блюмкин, это еврейский юноша из Одессы, который зарекомендовал себя как участник боев против германских оккупантов на Украине. Потом он оказался в Москве и его делегируют в ЧК. Поскольку он такой молодой, энергичный и бодрый, а с кадрами не очень. Его и назначают руководителем германского отдела. Он фактически является главным человеком, который надзирает за иностранными посольствами по линии ЧК. Его изначально вызвали на заседание ЦК левоэсеровского для того, чтобы он рассказал про особняк, в котором располагается немецкое посольство на данный момент. Сколько там комнат, каково их расположение и так далее. И вот в процессе общения с Блюмкиным и родилась идея, что Блюмкин и убьет Мирбаха. Надо сказать, что Блюмкин с этим своим восемнадцатилетием был человеком сомнительным. С точки зрения ЧК он был уже известен к этому моменту Дзержинскому, был известен своей неумеренной похвальбой и бравадой. Он этим и впоследствии будет известен.
Есть такая история. Жена известного поэта Осипа Мандельштама оставила в своих воспоминаниях историю о том, как Блюмкин, как раз в этот период, на какой-то встрече московской интеллигенции, заявил, что на днях он расстреляет какого-то не то художника, не то поэта и этим похвалялся. И даже показывал пачку расстрельных ордеров, а Мандельштам вырвал у него эту пачку и порвал. Произошел скандал. Исследователи биографии Блюмкина показывают, что никакого отношения к расстрелам Блюмкин в этот момент не имел и иметь не мог. И если такой эпизод и был, то это была просто бравада, не более того. Ну, и впоследствии, я думаю, что-то такое происходило потому, что, например, Владислав Ходасевич в своих воспоминаниях тоже фиксирует момент, когда Сергей Есенин, а Блюмкин вращался в кругах богемы московской, и даже подписывал устав “Общества имажинистов”... Сергей Есенин в кругах богемы произнес такие слова: “Не хотите ли посмотреть, как ЧК расстреливает? Если хотите, я все устрою. У меня там Яша Блюмкин есть, он приглашает”. Но все это была полная чушь потому, что в этот момент никакого отношения к расстрелам, еще раз повторюсь, Блюмкин не имел. И просто красовался.
Д.Ю. Врал, значит.
Егор Яковлев. Да. Врал. И из-за этого был конфликт с Дзержинским. Блюмкину, видимо, жестко на вид поставили, что он несет что-то не то. И вот его приглашают на заседание ЦК, говорят, что принято решение убить империалиста. Блюмкин говорит: “Так я могу. Давайте я сделаю”. Решается, что Блюмкин и станет реализатором этого замысла. Блюмкин привлекает фотографа ВЧК Николая Андреева, который будет его партнером в данной операции. Они состряпали липовое дело. Тут надо уточнить, либо это на самом деле произошло, либо это был какой-то фейк. Смысл в том, что якобы был арестован человек по имени Роберт Мирбах. Это, якобы, был дальний родственник Вильгельма фон Мирбаха. Был он арестован за шпионаж. И ЧК едет к послу разбираться: “Что это ваш родственник тут делает?” На документах, свидетельствующих об аресте Роберта Мирбаха, была печать ВЧК и подпись Дзержинского, но Дзержинский ее не ставил. Поставил ее левый эсер Александрович, который был заместителем Дзержинского. Произошло это так. Блюмкин приехал в штаб ВЧК, зашел в кабинет Александровича и посвятил его в планы ЦК. Александрович узнал об этом в последний момент, он не был разработчиком этого плана, но подчинился партийному решению, партийной дисциплине. И он поставил подпись Дзержинского, подделал ее, и поставил печать, что и обеспечило в значительной степени успех покушения. И Блюмкин впоследствии рассказывал, возможно, привирал, что в момент, когда они договорились и поставили подпись, они услышали храп. Заглянули за занавесочку в кабинете, а там спал Дзержинский. Ну, возможно, он это придумал.
Блюмкин берет две бомбы, специально сделанные для покушения, и пистолет. Кладет их в саквояж. И с этим саквояжем они с Андреевым прямиком, 6 июля, после полудня едут в немецкое посольство. В немецком посольстве их встречают, они говорят, что нужно обсудить лично с послом. Посол встречаться не хочет. Он вообще не понимает, кто такой Роберт Мирбах, зачем, не ясно. Но, видимо, решающую роль сыграли как раз официальные документы с печатью ВЧК и подписью Дзержинского. И посол все-таки выходит, в сопровождении переводчика и офицера, на встречу с этими визитерами. Дальше Блюмкин начинает говорить о том, что: “Ваш родственник арестован”. Мирбах очень быстро отвечает, что: “Я не знаю этого человека. Передайте документы, мы со всем ознакомимся и ответим вам через Чичерина, наркома иностранных дел. Потому, что сейчас не можем с этим разбираться”.
И после нескольких слов Блюмкин выхватывает пистолет и начинает стрелять. Самое удивительное, что он промахивается. Их разделяет стол, вот как нас с вами. То ли у него руки дрожали, то ли еще что. Три человека присутствуют, Мирбах, переводчик и офицер, он не попадает ни в кого. Офицер и переводчик падают, а Мирбах бросается и убегает. Он реально убегает. И тут Андреев вслед ему бросает бомбу. И эта бомба уже взрывается. И, видимо от ее взрыва, Мирбах, который практически уже выбежал в другую комнату и скрылся, все-таки погибает. Есть байка, что и Блюмкин тоже бросал бомбу, но она не взорвалась. Он подбежал, поднял ее и бросил еще раз, чтобы она взорвалась. Ну, переполох. Блюмкин и Андреев выбегают из особняка. Особняк окружен практически двухметровой оградой. Андрееву удается легко перепрыгнуть, а Блюмкину... То ли он поранился, то ли упал и ногу повредил, он хромает. Они садятся в автомобиль и едут в боевой отряд ВЧК, который возглавляет тоже эсер, Дмитрий Попов. А боевой отряд ВЧК состоит практически полностью из матросов. То есть, это достаточно боевой и активный контингент.
И вот тут загадка. Потому, что вроде как весь левоэсеровский мятеж осуществляется силами ВЧК. Как это ни странно. И это была большая проблема уже тогда, в 1918 году, перед которой встало большевистское руководство. Немцы очень долго не могли поверить в то, что Советская спецслужба действовала без ведома руководства страны. И это с самого начала бросало прямую тень на Дзержинского. И тут уже доносы Петерса, которые писались перед этим, приобретали совсем иной смысл. Поэтому Дзержинский оказался в чрезвычайно двусмысленном положении. Ленин, судя по тому сообщению, которое он сделал сразу после информирования об убийстве Мирбаха, не предполагал даже, что это сделали левые эсеры. У нас есть текст его сообщения, оно звучит так: “Около 3-х часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха. Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо-французских капиталистов, подкупивших чехословаков”.
Д.Ю. Невозможно спорить.
Егор Яковлев. То есть, с точки зрения Ленина, видимо, первоначально он думал, что это провокация белогвардейцев или агентов Антанты для того, чтобы втянуть... Он, видимо, и не ждал, что это “подарок” от левых эсеров. Но это было именно так. И когда Ленин об этом узнал, он первым делом набрал Дзержинского и потребовал от Дзержинского разобраться. Это довольно уникальный случай, было видно, как Ленин обеспокоен. Потому, что он сам поехал в немецкое посольство, принес соболезнования всему персоналу и заверил, что Советское правительство не имеет никакого отношения. А Дзержинский сразу после этого бросился в отряд ВЧК. Уже было понятно, что убийство совершил Блюмкин потому, что он представился. Дзержинский бросился в отряд Попова и потребовал выдать ему Блюмкина немедленно. Но там находились уже представители ЦК левых эсеров. Дзержинский заявил об их аресте, они сначала сказали, что подчинятся, но должны побеседовать с полным составом ЦК. Но в результате все закончилось тем, что отряд Попова арестовал самого Дзержинского. То есть, он оказался под арестом.
Д.Ю. Отважно вообще поехал.
Егор Яковлев. А у него другого выхода не было. И он впоследствии говорил, что: “Левые эсеры должны были бы меня расстрелять. Было бы правильно, если бы они меня расстреляли. Потому, что если бы они меня расстреляли, тогда сразу стало бы понятно, что государство к этому не причастно”. Но левые эсеры его не расстреляли. И немцы первоначально думали, что действительно это провокация.
Пару слов о немцах, это очень важный момент. Мало того, что немцы грубо нарушали условия Брестского мира и захватывали русские территории. Они вполне серьезно, во всяком случае, часть немецкого истеблишмента, рассматривали необходимость операции против Петрограда и Москвы в этот момент. Представлять таким образом, что Брестский мир закончил войну и установил прочный мир, невозможно. Все висело на волоске. И, особенно в войсках на Восточном фронте, постоянно зрело понимание необходимости, важности удара по Российским столицам с целью ликвидации правительства большевиков. Почему? Потому, что большевики были, очевидно, крайне ненадежными партнерами. Всем было понятно, что Ленин... Это сейчас рассказывают, что Ленин под диктовку, под дудку плясал. А немцам той эпохи...
Д.Ю. Так не казалось.
Егор Яковлев. Было понятно, что Ленин держит фигу в кармане. И в любой момент может произойти, что угодно. То, что Ленин ведет пропаганду и готовит революционную войну, немцы знали. Просто в этот момент все их внимание было отвлечено Западным фронтом. Они считали, что если сейчас победят Францию, то они сумеют быстро закончить войну на своих условиях. Главная задача – это разгром Франции, взятие Парижа. Но на Восточном фронте было прекрасно видно. На Восточном фронте занимались менее вопросами Франции. Прекрасно было видно, что большевики, это крайне ненадежные партнеры, что они вынужденно подписали Брестский мир, и каждый день можно ожидать от них какой-нибудь бяки. Поэтому среди офицерства Восточного фронта, в частности, в голове начальника штаба Восточного фронта Макса Гофмана, известного генерала, зреет идея операции против большевиков. Чтобы не быть голословным, у меня под рукой есть книжечка полковника Зайцова, это такой известный эмигрантский военный историк, он приводит очень интересные рассуждения Макса Гофмана по данной теме.
“Гофман с весны 1918 года стоял на точке зрения необходимости разъяснения обстановки на востоке, то есть, нарушения мира, походом на Москву, установлением нового русского правительства, которому можно было бы предложить лучшие условия, чем Брестский мир. Например, в первую голову, возвратить ему Польшу. И заключение с этим новым русским правительством союза. Продвинувшись, например, до линии Смоленск Петербург, можно было бы, дойдя до этого рубежа, сформировать русское правительство, хотя бы основываясь на фикции о том, что жив еще наследник-цесаревич. Взамен него можно было бы во главе поставить местоблюстителя. Я думал при этом о великом князе Павле Александровиче, с которым главнокомандующий Восточным фронтом, принц Леопольд Баварский, уже вошел в сношения через полковника Дурново, зятя великого князя. Раз посадив это временное правительство в Москве, по моему мнению, свержение большевистского правительства было бы уже пустяками”.
То есть, поскольку у немцев уже был позитивный опыт сотрудничества с такими правыми деятелями, как генерал Скоропадский и генерал Краснов. Представлялось, что можно посадить в Москве марионеточное русское правительство, которое будет абсолютно надежным партнером, которое будет действовать исключительно в русле политики Четверного союза. И не ожидать от него никаких провокаций, никаких конфронтаций, которых невозможно было не ожидать от большевиков. И, судя по всему, Вильгельм фон Мирбах придерживался такой же точки зрения, что и Макс Гофман. Потому, что впоследствии была опубликована его телеграмма со словами: “Настало время перегруппироваться”. Она была отправлена 2 июня. И эту телеграмму некоторые исследователи трактуют в том смысле, что Мирбах также призывал к свержению большевиков. К свержению, точнее, Совнаркома. И он точно так же, как принц Леопольд Баварский выстраивал связи со старой аристократией, с буржуазией. И писал: “Те самые круги, которые прежде поносили нас, теперь видят в нас, если не ангелов, то, по крайней мере, полицейскую силу для их спасения”. То есть, Мирбах прорабатывал создание социальной базы, которая приняла бы немцев, как спасителей от большевиков, от Советов.
Со стороны немцев тоже были силы, которые поддерживали возобновление войны. Но уже с другими целями. С целями свержения Советской власти и установления правого правительства, которое бы действовало абсолютно в русле немецких интересов. Ленин это понимал и знал об этом. Поэтому с его точки зрения было очень важным подобной войны не допустить и продолжить социалистическое строительство, пусть даже и с потерей территории. Потому, что с его точки зрения, которая подтвердилась впоследствии, мы это быстро, в краткосрочной исторической перспективе, вернем. И тут вдруг такое.
Надо сказать, что левые эсеры, убив Мирбаха и арестовав Дзержинского, они повели себя достаточно странно. Что и является основанием для ряда конспирологических теорий. Мария Спиридонова с рядом сподвижников отправилась в Большой театр для того, чтобы выступить на V Съезде Советов, сообщить о том, что возобновляется революционная война, восстание, о том, что мы должны поддержать наших братьев на Украине, которых дико третируют оккупанты. Ну, и, соответственно, побудить V Съезд Советов примириться с той данностью, которая уже произошла. Ее расчеты на то, что Съезд за ней пойдет не оправдались. То есть, левые эсеры провалились, они были арестованы. Левые эсеры арестовали Дзержинского, фракция левых эсеров в Совете была тоже арестована.
На что, видимо, левые эсеры рассчитывали? На то, что у большевиков не окажется боеспособной силы, которая в этих условиях выступит на их стороне. Такая боеспособная сила оказалась, это были латышские стрелки. Латышские стрелки взяли Большой театр под контроль, и фракция левых эсеров была там задержана. Затем латышские стрелки оцепили центр Москвы и подготовились к штурму того особняка, где располагался штаб того матросского отряда, отряда ВЧК. Действовали они достаточно решительно, на что левые эсеры не рассчитывали.
Есть версия, что никакого мятежа не было, но последние исследования, в частности Леонтьева, они показывают, что конечно достаточно серьезно эсеры готовились. В первую очередь в финансовом смысле. Вот у нас есть свидетельства документальные о том, что перед началом этого выступления левый эсер Александрович передал ЦК левоэсеровскому 544 тысячи рублей. Крестьянская секция ВЦИК отписала левым эсерам 200 тысяч рублей. И еще Прошьян, это один из лидеров левых эсеров, легендарный революционер, получил 5 миллионов рублей от Зиновьева. То есть, левым эсерам удалось скопить достаточную сумму.
Д.Ю. Неплохо.
Егор Яковлев. При этом лидеры левоэсеровской партии, предполагая возможный провал, обзавелись поддельными документами. Это все свидетельствует о том, что план был. Что все эти события не случайность и никакая не провокация Феликса Эдмундовича. Кроме того, они попытались стягивать верные им силы в Москву. Но в их распоряжении оказалось не более тысячи бойцов, считая этот отряд ВЧК боевой, который в этот момент насчитывал 600 человек. И не было уверенности у них... Они вели пропаганду, в том числе среди латышей. Их надежды заключались в том, что латыши не выступят на стороне большевиков, что пропаганда подействует и на них. Но латыши оказались верными. И именно они решили исход этого противостояния. Потому, что уже 7 июля они начали фактически бомбардировку, была подтянута артиллерия. И этот матросский отряд просто разбежался. Частично разбежался, а частично он был взят в плен, скажем так. Единственно удивительное, что в этой ситуации можно отметить, это то, что Блюмкину удалось скрыться.
Д.Ю. Сволочь какая.
Егор Яковлев. Блюмкин, прибыв в этот отряд ВЧК, его мигом побрили на лысо и отправили в лазарет, который в соседнем здании располагался. Поэтому Дзержинский его и не увидел в штабе боевого отряда ВЧК. А потом скрылся, получив поддельные документы на имя, кажется, красноармейца Белова. И впоследствии обнаружился уже на Украине. Он отправился туда вести революционную войну. Но впоследствии он был прощен и даже занимал крупные посты в ВЧК до тех пор, пока его не расстреляли в 1937 году.
Д.Ю. Вспомнили.
Егор Яковлев. Нет, не вспомнили, его расстреляли за другое. Не за это. Он был видным деятелем Советских спецслужб. Расстреляли его за связи с Троцким, реальные. Уже после того, как Троцкий эмигрировал. Это была реальная история вполне. Но об этом мы будем говорить потом. А сейчас Блюмкину удалось уйти. И одной из загадок, которую пытаются решить исследователи, является то, что произошел молниеносный расстрел только одного человека. Из тех, кто занимал влиятельные посты в партии левых эсеров и тех, кто имел какое-то отношение к мятежу. Это как раз Александровича, заместителя Дзержинского. Его и еще 12 матросов расстреляли очень быстро. И некоторые авторы пытаются в этом усмотреть заметание следов Феликсом Эдмундовичем. Что он убрал главного свидетеля. Потому, что всех остальных-то помиловали или наказания были очень мягкими. Например, Спиридонову, арестовали, но дали всего год, а потому выпустили, учитывая ее революционные заслуги. Правда, потом снова арестовывали, но уже не за это. То есть, она отделалась легким испугом, а Александровича расстреляли. Почему?
Думается, что разгадка здесь проста. Дело в том, что поскольку существовала угроза возобновления войны, то нужно было показать, что государство не имеет никакого отношения к этому мятежу. И эти люди, которых удалось арестовать, они и были своего рода ритуальными жертвами. Таким образом, Советское государство показывало, что оно к этому не имеет никакого отношения, решительно осуждает и вот репрессии против врагов Советской власти.
Д.Ю. А их хотя бы допросили, нет?
Егор Яковлев. Я так понимаю, что Александровича даже не успели. Его просто сразу расстреляли.
Д.Ю. Выглядит, да. Я бы задумался.
Егор Яковлев. Я думаю, это было необходимо для того, чтобы показать немцам, что Советская власть карает. А Александрович, он был единственным влиятельным, кого удалось взять. Потому, что все остальные либо скрылись, либо к убийству не имели отношения. Но, так или иначе, выступление левых эсеров потерпело поражение, и стало прологом к краху этой партии и установлению однопартийной системы. Потому, что, не смотря на то, что левые эсеры в той или иной форме сохранялись до конца Гражданской войны, и даже вроде бы до 1925 года там еще что-то протекало... Но, тем не менее, понятно, что после такого крупномасштабного конфликта с большевиками, двухпартийная система умирает. Потому, что она содержит в себе внутренний конфликт, который невозможен в условиях Гражданской войны против классовых врагов.
И левоэсеровская партия была в значительной степени разорвана. Часть ушла в подполье и стала бороться против Советской власти, даже с оружием в руках. Некоторые из левых эсеров влились в партию большевиков и сделали там неплохую карьеру. В качестве примера можно указать на интересного персонажа по имени Алексей Устинов. Персонаж в первую очередь интересен тем, что это племянник супруги Петра Аркадьевича Столыпина. Интересно, что человек из такой семьи был профессиональным революционером, очень опытным. Он перешел на ленинские позиции и впоследствии стал известным советским дипломатом. Его последний пост, если мне не изменяет память, посол СССР в Эстонии. Ну, возможно, не стала большевичкой, не перешла на ленинские позиции окончательно, но достаточно спокойно прожила в Советском Союзе Ирина Каховская. Это тоже известная фамилия. Это правнучатая племянница декабриста Каховского, который убил генерал-губернатора Милорадовича 14 декабря 1825 года. Она была тоже известной террористкой. Одной из участниц убийства фельдмаршала Эйхгорна. Она тоже была арестована, жила на поселениях. Но в 1937 году ее не арестовывали и, соответственно, не расстреляли. Она, по-моему, до 1960-х годов дожила. В частности, стала известна как переводчица, она перевела “Маленького принца” Антуана де Сент-Экзюпери
Д.Ю. Хорошо перевела.
Егор Яковлев. Я не знаю, является ли ее перевод каноническим, но, во всяком случае, она сделала свой перевод, он был опубликован. Но поражение выступления левых эсеров, оно имело также одно важное последствие для развития Гражданской войны. Дело в том, что самым крупным левым эсером среди советских военачальников был Михаил Муравьев. Бывший командующий Петроградским военным округом, который принимал участие в отражении наступления Керенского и Краснова в октябре 1917 года. Наступления на Петроград. Потом он брал Киев во время конфликта с Центральной радой. И вот сейчас, когда произошло восстание Чехословацкого корпуса, именно Муравьев был назначен командующим Восточным фронтом. И в это время находился в Казани. Он как раз должен был оборонять Казань от войск Каппеля.
И первое, что волновало Ленина после подавления выступления левых эсеров в столицах, это позиция Муравьева. И он специально комиссару Восточного фронта Мехоношину писал: “Запротоколируйте, что Муравьев вышел из рядов левых эсеров”. Муравьев заявил, что он абсолютно лоялен Совнаркому, что он не поддерживает левых эсеров, что он будет продолжать бороться с восставшими чехословаками. Но уже 10 июля, то есть через три дня после подавления левоэсеровского мятежа, он поднял свой собственный мятеж на Волге.
Произошло это так. Он погрузил два наиболее верных ему полка на пароходы и направился из Казани в Симбирск. Объявил, что он выходит из подчинения Совнаркому, что он учреждает Поволжскую Советскую республику во главе с Марией Спиридоновой, Борисом Комковым и другими левыми эсерами. Но больше всего меня удивляет в этой истории. Он объявил войну Германии и начал отдавать приказы чехословакам. Которые...
Д.Ю. Только и ждали, когда он ими командовать начнет.
Егор Яковлев. Он заявил, что необходимо объединиться, это союзники, и предписал чехословакам определенные действия. Далее он прибыл в Симбирск, арестовал наиболее высокопоставленных военных, которые могли ему помешать. В частности, командующего Первой армией Михаила Николаевича Тухачевского, с которым мы здесь впервые встречаемся. И, видимо, намеревался из Симбирска управлять боевыми действиями. Но его карьера революционного Бонапарта, каким, видимо, он себя мнил, длилась недолго. 11 июля он явился на заседание исполкома губернского Совета, где его поджидали. Там был советский деятель Варейкис, который спрятал засаду, находившуюся до поры до времени за домом, где проходило это заседание. Непонятно на что рассчитывал Муравьев, он пришел туда с небольшой охраной. Прошло некоторое обсуждение, когда Муравьев собирался уходить, зашли солдаты и объявили ему, что он арестован. Муравьев закричал: “Провокация!” Выхватил пистолет, началась перестрелка, в которой Муравьев был бесславно убит. Так закончился его мятеж.
Ну, а последствия у этого мятежа были самые прискорбные для Советской власти. Потому, что, безусловно, он бросил свой пост в Казани, он увел оттуда боеспособные войска. Он внес разброд и шатание в ряды обороняющихся, заставил их усомниться в справедливости того, чем они занимаются. И это сказалось на обороне Казани, которая провалилась. Каппель взял ее, достаточно легко. Захватил там часть золотого запаса Российской империи. И, как я уже говорил, там находилась в полном составе академия Генерального штаба, которая перешла на сторону белых. То есть, последствия выступления левых эсеров были очень трагичные. Не только по отношению к большевикам, но и к Советской власти вообще. Поэтому этот внутренний раздор, он серьезно сказался на успехах Белого движения. В результате подавления этого мятежа, положение большевиков еще более ухудшилось. Они утратили территории, утратили социальную базу, и им стало тяжелее.
Д.Ю. Я замечу, при этом еще многие погибли. Из-за этих идиотских действий. Потом эти люди скорбели и стонали, как их гнобила Советская власть. Как-то мало она их гнобила, я считаю.
Егор Яковлев. Ну, вот революционная пора, она полна такими событиями. Это не единственное малопонятное, вспыльчивое действие политических сил в революционную эпоху. Но это вообще характерно для исторического процесса. Когда мы будем рассматривать дальнейшие события, мы с этим встретимся. Дальше мы сделаем “spin-off” про затопление части Черноморского флота в Цемесской бухте. Поскольку имеются многочисленные просьбы зрителей сделать программу на эту тему. А потом посмотрим, как разворачивались события Гражданской войны. Очень важный момент, поговорим о том, что происходило на Дону. О том, как появилось правительство генерала Краснова. О том, какие отношения он поддерживал с одной стороны с Добровольческой армией Деникина, с другой стороны с кайзеровскими оккупационными силами. И лично с Вильгельмом II, замечательные письма Краснова есть, которые надо бы публично прочитать. С другой стороны поговорим о том, что творилось в столицах. Помимо выступления левых эсеров там назревает “заговор послов”, так называемый. Потому, что страны Антанты, они не дремлют. Этот, кстати, левоэсеровский заговор не последний заговор 1918 года. Так что у нас большая и интересная программа впереди.
Д.Ю. Натуральное кино вообще. Какие там “Демоны революции”. Я хоть понял, чем занимался Блюмкин. Негодяй. Такая популярная личность. Спасибо, Егор. С нетерпением ждем дальше. А на сегодня все, до новых встреч.
Новости
VIP
