Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Клим Саныч, добрый день.
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет. У нас музыкальные дарования всё сильнее и сильнее растут. Этак мы скоро будем дудеть, как хор имени Пятницкого.
Д.Ю. Да, или как так говорит: дааа! Итак, пятая серия.
Клим Жуков. Второй сезон, по-прежнему сериал «Рим», он бесконечный.
Д.Ю. Он прекрасен!
Клим Жуков. Начинается всё с того, что Тимон, попавший в тенета религиозной пропаганды со своим братцем, сидит в синагоге и что-то бубнит. Накрывшись ковриком, сидят, что-то бубнят. У Тимона на редкость блаженное лицо – типа, что ж я делал-то раньше? Вот тут-то, понимаешь, настоящие люди. А в это время с Альпийской Галлии два легионера с очень матёрыми лицами пытаются что-то есть, видимо, беспонтовое. И тут через лес ломится бородатый Марк Антоний с оленем и говорит: «Вот, пацаны!»
Д.Ю. «Кушайте, на здоровье».
Клим Жуков. Да. Ну и тут же все очень оживлённо бросаются терзать оленя. В это время Ворен и Пуло на тележке везут детей Ворена из непонятного лагеря рабов. В это время разворачивается диалог, очень характерный для этих двух персонажей: ну, Ворен недоволен, потому что дети некоторым образом опозорены, а значит, и он тоже, на что Пуло даёт ему житейский совет – поезжай туда, де их никто не знает, и всё само собой решится.
Д.Ю. Всё просто, да?
Клим Жуков. Да. Ну и пока они так вот беседуют...
Д.Ю. Он даже его... я бы сказал, что Пуло-то там – что в расположении-то одни воры и головорезы, такая жизнь не для детей. Ворен, конечно: «Ну и куда? Где им сейчас обрести достоинство и уважение, где жить без презрения?» - «Ну, вези куда угодно, только не туда, едь подальше – кто узнает?» - «Лгать? Жить без чести? Здесь врут, там врут». Ну в общем, Ворен, как всегда: «Жить без чести». А впереди застава.
Клим Жуков. Да, нарываются на блокпост. Побеседовав с солдатами, с легионерами, выясняется, что это Октавиан войска в Рим привёл, из-за чего Ворена аж прямо перекосило, потому что он же яростный республиканец, войска в Рим категорически нельзя, тем более, что он вроде как сдуру присягнул Марку Антонию.
Д.Ю. Такая фигня получилась.
Клим Жуков. Кругом какая-то фигня, да. Там они тоже с Пуло перебрасываются такими вообще знаковыми фразами, типа того, что «мой-то малец твоему-то надрал это самое...»
Д.Ю. «Мальчишка довольно агрессивен». – «Мой мальчишка как следует навалял твоему мужику». – «Надеюсь, он знает, что делает».
Клим Жуков. Да, кстати, я когда пересматривал эту самую серию, я её включил, и мне попалась украинская озвучка – о це было гарно! Почти так же смешно, как когда мы это рассказываем.
Д.Ю. Любой фильм в украинской озвучке превращается в клоунаду.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Я впервые с таким столкнулся в «Пиратах Карибского моря» - я сразу на пол перелёг и так в корчах и досмотрел.
Клим Жуков. Ну собственно, когда в украинской озвучке Цицерон говорит Октавиану: «Сынку, любый...»
Д.Ю. Как же всё-таки не похоже на нашу собачью мову.
Клим Жуков. Спивуча мова, европейска. Да, ну а между тем Цицерон-то от имени сената выражает глубокую благодарность Октавиану за то, что он так ловко разобрался с Марком Антонием-негодяем, имея в виду победу в Мутинской войне. Ну а Октавиан, естественно, спрашивает: «А как там насчёт триумфа?»
Д.Ю. Как насчёт халвы, бекас?
Клим Жуков. «Да, как насчёт триумфа, почему вы не хотите устраивать мне триумф?» Цицерон говорит, что, слушай, устраивать триумф по поводу победы в гражданской войне, когда римские граждане воевали с римскими гражданами – люди не поймут.
Д.Ю. Некузяво.
Клим Жуков. Как-то да, некузяво. «Да и тем более, – говорит, – что победа-то твоя не окончательная, потому что Марк Антоний потерпел поражение, но разбит, тем более пленён не был, и уже, вообще-то, Марк Эмилий Лепид с двумя легионами преследует Антония, и вот он-то его точно победит, сомнений никаких – почему мы торжества только тебе будем устраивать?»
Д.Ю. Ну, разумно, в общем-то.
Клим Жуков. Ну Цицерон там вообще всё время очень разумно высказывается, при этом что очень хорошо показано, конечно, с отрезанием там массы важнейших фактов и перестановкой людей на разные места – там очень хорошо показано то, что Цицерон, притом, что он логически абсолютно правильно мыслил, потому что он вообще был видный логик, но у него были неправильные посылки, точнее, правильные, но далеко не полный их комплекс, поэтому у него практические выводы из его совершенно верных логических построений были немножко устаревшие, отстающие от событий. Ну во-первых, Марк Эмилий Лепид преследовал Антония не с двумя легионами, у него там была сенатская армия, там было очень много легионов. Там у одного Антония к тому времени было, конечно, сильно потрёпанных, но порядка 12 легионов. Ну и Лепид его преследовал, если бы он с двумя легионами туда пошёл...
Д.Ю. Явно не вернулся бы.
Клим Жуков. Да, ну так он, в общем, в конце концов и не вернулся, но в другом, хорошем смысле. Но об этом чуть позже. Ну и тут Октавиан, вообще не моргнув глазом, говорит: «Нет триумфа – тогда давайте я буду консул. Ну так, а чего, собственно? Триумф пускай Лепиду, а мне консульство». Цицерон слегка обалдел...
Д.Ю. В 19-то лет, да.
Клим Жуков. ...от такого предложения. Ну он поломался, а потом, когда Октавиан обещал, ну т.к. в самом деле у него ни знакомых, ни опыта, во всём абсолютно его слушаться, Цицерон сказал, что...
Д.Ю. Ну тогда да.
Клим Жуков. ...можно подумать над этим, я подумаю, с кем поговорить.
Д.Ю. Возможно, удастся что-нибудь придумать. И уже у него там в башке-то закрутилось – какую бы пользу-то извлечь?
Клим Жуков. Всё начало складываться.
Д.Ю. Да-да-да.
Клим Жуков. Ему, правда, его хаус-ниггер Тирон сказал, что типа того, что зачем вы это делаете, господин? Он говорит: «Да пускай мальчишка походит в пурпуре, как мальчик в игрушечных доспехах, пускай поиграет в солдатиков». На самом деле всё, конечно, было, как обычно, очень сильно сложнее, просто колоссально сложнее: во-первых, к тому времени в руках Октавиана было 5 легионов, там дальше будут всё время говорить, что у него их 4 – у него их было уже к тому времени 5: это знаменитые 7-ой, 8-ой, 4-ый, легион Марса, ну и плюс ещё легион новобранцев, которые только-только буквально... но всё равно 5 легионов, и это же, во-первых, силища, во-вторых, он наследник Цезаря, и он постоянно это всем рассказывал, солдаты вот именно поэтому его и слушались, потому что за ним была гигантская просто пиар-накачка, которой он обязан был полностью своему приёмному папе. А при этом как только он разбил Марка Антония, у него полномочия сената-то кончились, он стал частным лицом. И вот у частного лица 5 легионов, и конечно, сенат, да и Цицерон тоже обратились к нему с вопросом...
Д.Ю. Извините...
Клим Жуков. «Извините, а как это так получается, что вот частное лицо с 5 легионами? Надо что-то с этим делать». Тут же всё сложилось одно к одному, потому что вообще, когда начиналась Мутинская война, и Октавиан шёл воевать с Марком Антонием, он вынужден был свои легионы официально передать под командование легальных консулов Гиртия и Пансы.
Д.Ю. Которые погибли.
Клим Жуков. Ну они: один при Галльском Форуме погиб, оно же сражение при Форуме Юлия, город в Нарбонской Галлии, а другой в битве при Мутине – оба отдали концы так удачно, настолько удачно отдали концы, что, конечно, уже тогда начались слухи, что это их Октавиан того... недолечил, подослал к ним санитаров-оборотней...
Д.Ю. Врачей-убийц.
Клим Жуков. И врачей, конечно же, убийц, да, и путём постановки бесчеловечных экспериментов в области стоматологии обоих замучил. Доказательств, конечно, никаких, потому что если бы были хоть малейшие доказательства...
Д.Ю. И так всё понятно.
Клим Жуков. Ну, в принципе, конечно, интеллигентным людям и так всё было понятно, как и теперь. Он как Скрипалей их.
Д.Ю. Да, приморил, блин.
Клим Жуков. Приморил, да. Но Скрипалей-то, видишь, недоприморили, а Гиртия и Пансу приморили по полной программе.
Д.Ю. Про Скрипалей-то, извините, ты вчера смотрел, не смотрел, как там...
Клим Жуков. Я вчера книжку писал, ничего не смотрел.
Д.Ю. ...выявили двух советских офицеров, которые приехали в Лондон, бегали туда-сюда и принесли в пузырьке от духов газ «Новичок», которым брызгали.
Клим Жуков. Блин, бред какой!
Д.Ю. Вот они проходят через таможенный контроль – две фотки, значит, этот коридорчик к будкам, или из будки уже, с одинаковым временем – до секунды совпадает, они, значит, проходят. Зачем? Непонятно. Наши закричали: «Давайте данные, отпечатки пальцев» – «Нет, - сказали в Англии, - нет, ничего не дадим».
Клим Жуков. Сейчас мы вам ещё отпечатков пальцев-то надаём, ага, ждите.
Д.Ю. Ну и я как-то даже подрастерялся: вот фамилии, вот имена, вы ж без отпечатков пальцев-то никого к себе не пускаете, во-первых, паспорта сканируете, во-вторых, анкеты длиной с мою ногу заполнять заставляете, в-третьих – кто ты, что ты, где ты? Я тебе рассказывал, что когда на американскую визу заполняешь, как только тебя спрашивают: «Вы в каком полку служили?» - вопрос, жмёшь на кнопку, и там вываливается дополнительно примерно такая же портянка, где задаются следующие вопросы: «Принимали ли вы участие в контртеррористических операциях на территории того-то, того-то, того-то?», «Стреляли ли в людей?», «Принимали участие в пытках и допросах?»
Клим Жуков. Да, конечно!
Д.Ю. Да-да, а в конце, когда ты всё это: «Нет», «Не знаю», «Не привлекался» - а в конце написано: «Имейте в виду, что по прибытии на территорию США, если вы солгали, отвечать будете по законам США». Ну и в общем, там уже, я не знаю, для таких, наверное, надо прямой рейс в Гуантанамо проводить сразу, потому что что там с тобой...
Клим Жуков. Самолётами возить.
Д.Ю. Ну и в общем, ни отпечатков пальцев, ничего, вообще ни о чём: «Мы не будем вам ничего говорить», хотя наши-то тоже: если такие от нас вылетали, чего вы там расспрашиваете – вот они, как на ладони, в конце концов. Меня поражает, конечно, уровень действия, как это они их называют – аббревиатурой ГРУ? Это там таких военных разведчиков готовят, по всей видимости, которые бегают там, харями во всё светят?
Клим Жуков. С флакончиками.
Д.Ю. Я как-то даже в некоторой растерянности... Но главное не это, главное, что с утра уже вышли все эти «Дейли Мейлы», как когда самолёт сбили: «Путин убил наших детей», так и тут уже все эти их таблоиды: «Убийцы Путина – вот они», «Убийцы Путина идут убивать англичан» - красота!
Клим Жуков. Класс!
Д.Ю. Это было лёгкое отступление.
Клим Жуков. Да, возвращаясь в Древний Рим: там настолько не прокатывало, ну просто потому, что у Октавиана было 5 легионов, и вот прямо так всем бегать и рассказывать, что это он консулов примучил, не надо было, во-первых, а во-вторых, все же знали, кто главный друг Октавиана – это Цицерон, это же он его приволок, и поэтому Цицерон... ну, видимо, он, конечно, морщил жопу, морщил наверняка, но не так активно, потому что ему тоже нужно было как-то сохранить лицо, потому что ну вот твой, можно сказать, протеже юный такое тут отчебучивает. Ну и ему по настоянию Цицерона сенат дал должность пропретора, т.е. это почти как проконсул, только проконсул командовал мирными провинциями, а если там велись боевые действия, то он выступал, как генерал-губернатор, т.е. военный глава, пропретор. Таким образом, он получил право руководить войсками и таким образом легализовался.
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. А Цицерон... ну опять же, непонятно, это точно Цицерон или это было какое-то коллективное мнение сената: как только он стал пропретором, он же официальное лицо, тут же, и значит, должен подчиняться воинскому уставу, законам, и проч. – ему приказали передать войска Дециму Бруту, потому что это именно Децим Брут, а никак не Марк Лепид преследовал Марка Антония. Не Марк Эмилий Лепид, а Децим Юний Брут Альбин – вот так его полные имя, фамилия, отчество. Он преследовал с сенатскими...
Д.Ю. Т.е. Белый.
Клим Жуков. Так точно, Белый, Децим Белый. Децим Брут преследовал Марка Антония, собираясь дать ему окончательно... так сказать, по голове.
Д.Ю. Известно чего.
Клим Жуков. Известно чего, сами догадайтесь, чего. Приказал, а дорогой наш Октавиан свет Август взял да и отказался: «Ничего, - говорит, - я вашему Дециму Бруту не дам». И более того, судя по всему, ещё ко всему прочему он активнейшим образом засылал ветеранов Цезаря куда только можно, так что у Децима Брута сбежало несколько легионов и ушли к Октавиану.
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. В итоге когда Децим Брут дошёл-таки наконец до Марка Антония, Марк Антоний в это время сговорился со всеми пропреторами провинций рядом, в т.ч. в первую очередь с Марком Эмилием Лепидом, который был его старый дружбан, и они соединили свои войска, у Антония к тому времени получилось что-то около 14 или 15 легионов, т.е. он там оказался вообще ого-го вдруг. А кстати, сам Децим Брут – вообще не позавидуешь: пришёл как бы во главе серьёзной силы воевать, и тут остался вообще без войск, просто совсем без войск, т.е. ушли все – одни к Октавиану, другие к Антонию, потому что это же всё были солдаты Цезаря, они вообще отказывались воевать друг с другом в принципе, они не хотели этого делать, их приходилось как-то стимулировать очень сильно, чтобы они в принципе этим занимались. Ну и что – Брут, конечно, вынужден был бежать, куда – к родственнику, а конкретно к Марку Юнию Бруту в Грецию. В Грецию бежать пришлось по суше через Македонию с севера, там его изловили кельты, друзья Марка Антония ещё со времён Галльской войны, и «замочили» его, как собаку – вот, собственно, и вся история.
Д.Ю. Сильно!
Клим Жуков. Вот. Ну отчасти, конечно, в этом был виноват и Октавиан тоже со своей мерзкой пропагандой, которую он у него в войсках развёл и разложил их полностью. Так вот, оказавшись перед такой, прямо скажем, двоякой перспективой – то ли отдавать войска непонятно кому, то ли как-то брать политику в свои руки – Октавиан, как мы знаем, решил взять политику в свои руки и повёл в самом деле войска на Рим, не говоря худого слова.
В Риме, а он в Рим зашёл, т.е. он перешёл через померий и ввёл легионы в Рим, он первым делом захватил городскую казну...
Д.Ю. Правильное решение.
Клим Жуков. ...т.е. там телефона и телеграфа ещё не было, а казна уже была, поэтому он сразу захватил государственный банк и тут же всем своим легионерам по 2,5 тысячи динариев.
Д.Ю. Чем убедил их в правильности поступков.
Клим Жуков. Да, и более того – после победы обещал ещё столько же. Все сразу очень обрадовались.
Д.Ю. Как хорошо всё складывается!
Клим Жуков. Как хорошо всё складывается. Если учесть, что буквально накануне, когда Октавиан стал пропретором, он, естественно, на законных основаниях потребовал выплату жалованья войскам, на что сенат ему сказал: т.к. всё время они находились, между прочим, не на службе у государства, а на службе у тебя, козёл вонючий, в качестве частного лица, вот ты им что хочешь, то и плати, а мы им не заплатим ни копейки. Деньги получат войска Децима Брута, когда разобьют Антония. Это было очень тупо со стороны сената, потому что солдаты... ну, думали, что солдаты от него убегут, но солдаты не на Октавиана обиделись, они, понятное дело, обиделись на тех, кто прямо сейчас не даёт им денег, т.е. на сенат, и они вместо того, чтобы оторвать солдат от Октавиана, ещё крепче привязали их к нему, причём привязали настолько крепко, что когда из сената прибыли эмиссары договариваться конкретно с солдатской массой, солдаты на сходке отказались с ними разговаривать, говорят: сейчас Октавиан приедет – будем говорить, без него мы с вами вообще не разговариваем. Давайте посидим, помолчим.
Д.Ю. Очень удачно получилось!
Клим Жуков. Посидели, помолчали, в итоге. А т.к. Октавиан в самом деле платил из своего кошелька, то понятно, они будут его слушаться, а не каких-то там непонятных людей в белых тряпках и сандаликах.
Д.Ю. Покажите деньги.
Клим Жуков. Да-да-да. Ну и вот, оказавшись в городе, Октавиан объявил... это, причём, заметьте, договаривались обо всём этом не лично Цицерон и Октавиан, это Цицерон вынужден был с солдатами договариваться, с солдатскими депутатами – о ужас! – они так назывались, ну депутатами легионов. Вообще не очень понятно, виделись ли в этот момент сам Цицерон и Октавиан, я что-то думаю, что, скорее всего, ну по крайней мере до вступления в город, скорее всего, нет. Там были объявлены выборы консулов, но об этом дальше, потому что про выборы консулов там в фильме будет тоже смешно. Но, по-моему, забористо.
Д.Ю. Да!
Клим Жуков. В это время Атия у себя дома занимается приятными домашними заботами – выбирает какие-то тряпочки себе, видимо, на очередную модненькую шмотку. Там, кстати, очень здорово ввернули – она, видимо, что-то типа шёлка, судя по скользкой такой фактуре, рассматривает, потом в конце говорит: «А есть лён?» Лён – это было важно, потому что лён в Италии не растёт, его привозили с севера, стоил он очень дорого. Он, конечно, не был так полезен для здоровья, как шёлк, но тем не менее лён ценился, потому что все же в шерсти ходили, понятно, что там могла быть самая разная выделка у шерсти – могла быть такая тонкая, что прямо ой-ой-ой, хоть трусы шей...
Д.Ю. Ну всё равно же шерсть.
Клим Жуков. Ну шерсть – это шерсть, а в Италии жарковато, поэтому лён очень ценился, и вот это вот: показаться в льняной одежде – это прямо был признак достатка. Понятно, шёлк дороже, это вопросов нет, но, понимаешь, все в шёлке, а я в льне, вот так! Но кстати говоря, персы до раннего средневековья вообще награждали льном своих вельмож, солдат – неважно. Для того, чтобы получить шматок льна, чтобы на всю одежду хватило, это было прямо во!
Д.Ю. Наградная рубашечка, да?
Клим Жуков. Да, революционные шаровары льняные. Да, ну Октавия, конечно, появляется немедленно, сестрёнка будущего императора и уже почти консула, и совсем пропретора, уговаривает маму ехать срочно мириться, потому что так всё повернулось. Октавия ей сказала как-то очень клёво, типа того, что: «Дочь моя, я очень ценю наши редкие разговоры, когда ты не обкуренная».
Д.Ю. «Ценю наши беседы в перерывах между твоими наркозагулами». Но я не нашёлся, как по-другому, т.е. наркомания. В общем, Октавия, мучаясь наркотической абстиненцией...
Клим Жуков. «Передать, что ты его любишь? Что ему сказать?» - «Скажи, что у него все наши деньги, пусть вернёт». И тут же без перехода: «Только не голубой. Изо льна есть?»
Д.Ю. Т.е. Октавия в одиночку уезжает к братцу, а Пуло и Ворен в это время приезжают к себе на «малину», на хазу к головорезам своим.
Клим Жуков. «Это мои дочери, освобождённые из рабства. Старшую сделали проституткой. Мальчик – сын моей жены от другого мужчины. Относитесь к ним с уважением и добротой, или я буду знать, почему...» Ну да, тут...
Д.Ю. Представил от души просто!
Клим Жуков. С таким раскладом: это проститутка, а это сын моей жены не от меня – ситуация прекрасная.
Д.Ю. Да-да-да. Вышел с каменной рожей: «Это моя дочь-шлюха, это сын моей жены не от меня. Всем уважать, или зарежу!» Братва так из-за стола на него посмотрела такая: ОК.
Клим Жуков. Куда деваться-то, да?
Д.Ю. Он всё время хочет, чтобы как лучше: отвёл всех в комнатку. «Ветер с реки в помещении, мы всё подметём, покрасим. Нравится?» - «Да, отец». – «Будем сновать жить вместе. Сначала будет неловко, несомненно, но мы семья и будем вместе, как положено, и не будем вспоминать прошлое». Ворен-то хочет, как лучше, а там мы чуть-чуть опустили, что в начале старшая сеструха говорит, что не время в побег идти, денег пока нет, сейчас не бежим. Пока доедем до дома, наворуем и там уже...
Клим Жуков. Да, собрались в дерзкий побег удариться. Октавиан встретился наконец с Октавией.
Д.Ю. Октавий её приветствует: «Смотрю, ты по-прежнему жрёшь, как лошадь?» - сеструху подбодрил.
Клим Жуков. «Жрёшь, как лошадь, а тощая!» - матёрый глист-трёхлеток.
Д.Ю. «Как ты смеешь?! Я не тощая, может, стройная, возможно, худенькая. Это ты тощий. Как тебя ветром не сносит?»
Клим Жуков. «Доспехи держат».
Д.Ю. «Доспехи держат». – «Матушка передаёт, что любит тебя». – Правда?!» - «Она бы пришла со мной, но ей взбрело в голову, что ты должен прийти к ней». – «Ну тогда состарится в одиночестве». – «Понимаю, что ты чувствуешь. Неужели трудно уступить? Это же твоя мать». – «Октавия, ты была там и знаешь, что она за мать». – «Боги свидетели, у меня не меньше причин ненавидеть её, а может, больше – к чему это приведёт? Кого любить, если не собственную мать?» Вопросы любви в Древнем Риме, я смотрю, стояли остро. «Она вынудила своего любовника избить меня». – «Ты преувеличиваешь её влияние, она во власти Антония, без него ей страшно и одиноко. Она совершила ошибку». – «Я думал, хоть ты будешь на моей стороне. А на нём был её пот» - отлично!
Клим Жуков. «Ну они любовники, что ж... какой-то ханжа».
Д.Ю. «Да, не корчи из себя праведника! Ты загнал семью в губительные долги ради того, чтобы поиграть в солдатики. Да я сама могу избить тебя». – «Продолжать разговор не имеет смысла,» - говорит спокойный Октавиан. «Ну не злись, пошли домой». – «Не намерен вступать в город, пока сенат не назначит меня консулом, а затем я буду жить на вилле Цезаря. Если мать решит меня там навестить, никто её не остановит». Красота!
Клим Жуков. Ну на самом деле, конечно, вот это вот всё про «назначить меня» в фильме немного удивляет – как сенат может назначить кого-то консулом? Его выбирают вообще-то, это выборная должность, и естественно, не одного консула, а двух.
Д.Ю. А кто второй, не говорят.
Клим Жуков. А их там вообще как-то это... сделали монтаж второму консулу, их было два, но об этом тоже чуть позже. На самом деле, вот тут-то, конечно, Октавиан молодец, потому что припёрся в Рим, всех напугал и потом войска-то вывел, чтобы не мешать выборам консула, чтобы никто не подумал, что он тут вообще-то кого-то к чему-то принуждает – нееет!
Д.Ю. Всё сами.
Клим Жуков. Войска-то вот тут, 5 км от города – очень далеко.
Д.Ю. Ни на кого не влияет!
Клим Жуков. Вообще ни на кого не влияет! Да, ну а Ворен в это время разруливает дела по бизнесу, договаривается, что... со своими бывшими и опять нынешними подручными, которые без него тут всё волокли, пока он шлялся непонятно где...
Д.Ю. Пока Маски отбивался.
Клим Жуков. Да, что Маски будет вторым помощником, Пуло первым помощником, Ворен главный. Там Маски возмущается и говорит, что это несправедливо, и вот ему Ворен говорит: «Странное ты место нашёл, чтобы...
Д.Ю. Он его третьим назначил, что главный Ворен, «Пулон второй, а ты третий». – «Третий? Ну как скажешь. Я думал, буду вторым. Я столько месяцев командовал, разве это справедливо?» Ну тут: «Если хочешь справедливости, брат, не там ищешь. Пулон второй, ты третий. Вот когда умру я и умрёт Пулон, ты будешь главным – вот так это работает». – «Ставлю 50 золотых драхм, что первым умру не я». Чисто уже Энтони Сопрано – как там: «Деньги поднимаются наверх, говно скатывается вниз – так устроено».
Клим Жуков. Ирина выносит мозг Пуло, говоря: «Зачем ты вообще уехал, почему ты меня оставил с этими плохими людьми, и вообще ты бросил меня ради Ворена, и Ворена ты любишь гораздо больше, чем меня». А Пуло ей говорит: «Это неправда, если бы вы оба тонули в реке, я бы сначала спас тебя». Говорит: «Правда?» - «Ну ты весишь в два раза легче».
Д.Ю. Это мне немедленно напоминает футбольный анекдот: «Милый, так это что – ты «Спартак» любишь больше, чем меня?» - «Да я и «Зенит» люблю больше, чем тебя!»
Клим Жуков. Ну а Атия, прикинув, так сказать, всё ко всему, что-то к носу, решает-таки навестить сынка в лагере военном и приезжает к Октавиану, ломает комедию, ползает на коленях, умоляет простить – типа, я исправлюсь и всем понравлюсь.
Д.Ю. Антония назвала козлом: «Плевать я хотела на этого козла Антония, он сбил меня с толку. Я была ужасной матерью, но я могу измениться, если ты дашь мне шанс» - ну чисто: я исправлюсь...
Клим Жуков. И всем понравлюсь.
Д.Ю. ...и всем понравлюсь, да. «Мне надо время, моей единственный сын». – «Я прощаю тебя». – «Спасибо тебе, спасибо!»
Клим Жуков. Там все обнимаются, показывают крупным планом рожу Октавиана – видно по роже, что он уже просто конкретно прикидывает, как можно маму применить к политике. Атия приволакивает Октавиана домой, предъявляет его дочке: смотри, вот, помирились, всё в порядке. Вот у тебя не получилось братца домой привести, а у меня получилось сынка, вот так вот!
Д.Ю. «Смотри, кто пришёл, дочка – наш любимый Октавиан даровал нам прощение». – «Добро пожаловать домой, брат!» Красота!
Клим Жуков. В это время Ворен вызвал жреца Януса, который проводит обряд очищения над детьми, забивают петуха. Я подумал, что это как-то очень символично, когда забивают именно петуха. Ну а Марк Эмилий Лепид в это время встречается с Марком Антонием – вот тоже как раз это вполне документально, потому что Марк Антоний... так получилось – все войска Лепида перебежали к нему, и ему тоже деваться было некуда, только как Дециму Бруту, но он видел, как у Децима Брута нехорошо всё сложилось, поэтому он решил к своему старому другану Антонию таки переметнуться, и переметнулся, кстати, не он один. И вот там-то сцена, прямо скажем, не очень достоверная, потому что... ну для фильма, конечно, так и надо, потому что там этот Марк Эмилий Лепид вообще никак не раскрыт, он там просто есть чуть-чуть, и всё, но по факту-то это же был прославленный легат Цезаря, который провоевал там караул сколько, вообще огонь, воду и медные трубы, и при встрече-то Антоний назвал его вообще отцом и сделал его главнокомандующим, т.е. Лепид командовал войсками, а не Антоний.
Д.Ю. Неплохо!
Клим Жуков. Антоний, конечно, командовал Лепидом при этом.
Д.Ю. Но незаметно.
Клим Жуков. Но главнокомандующим, собственно, непосредственным руководителем армии был именно Марк Эмилий, а никак не Антоний – этот вот упустили. Но, опять же, тут хронометраж у фильма такой, что ещё одного главного героя в виде Лепида туда вставлять было бы невозможно.
Д.Ю. Ну он там как-то, да, совсем скромно, вообще. Т.е. понятно, что вроде как крутой, но роль настолько странная – только сидит там, глазами вращает, бровями шевелит, а непонятно, какой вес имеет.
Клим Жуков. Да, он там как-то вот – как ветошь в ящике, чтобы бутылки не звенели, хотя, конечно, по уму он был там одной из очень важных фигур. Там опять же ещё что важно: Марк Эмилий Лепид был начальником конницы в 44 году, когда «мочили» Цезаря во время Мартовских ид, и так получилось, что он вообще никакого касательства к этому не имел, потому что непонятно, запомоился бы он или нет, но у него шансов не было, и поэтому он как раз фигура-то совершенно к убийству Цезаря непричастная, незапомоенная совершенно, и вроде как к нему люди-то тянутся, цезарианцы, именно поэтому. Это было исключительно важно, особенно в том, как события потом развернулись.
Д.Ю. А Лепид на какой должности в тот момент был? Кто он – помнишь, не помнишь?
Клим Жуков. Он, если не ошибаюсь, тоже был пропретор, ему выделили войска, и он пошёл воевать. Он командовал одной из провинций галльских.
Д.Ю. Там-то, как обычно, что он – генерал или ...
Клим Жуков. Ну генерал, все генералы. Т.к. он командовал вместе с Гаем Азинием Поллионом и Луцием Мунацием Планком (не путать с Максом Планком – это другой человек) командовал провинциями, собственно, северо-западными, получается – да, северо-западными, вот они все вместе перешли к Антонию. Т.е. он скорее всего тоже был пропретор, я, правда, не очень помню, точно ли... а может быть, проконсул. Ну короче говоря, командир провинции какой-то. Да, кстати говоря, Гая Азиния Поллиона и Мунация Планка-то там показали в кино – они стоят в темноте на заднем плане и шевелят бровями молча. Их там как раз 4 человека в шатре, если я не ошибаюсь, ну по крайней мере так более-менее спереди видно – вот это вот они, когда будете смотреть, знайте: это вот их имели в виду.
Пуло тусит с Октавианом в каком-то помещении, уж я не знаю, что это имеется в виду, но это, видимо, какие-то у них задники сената. С сенатом там, как я уже говорил, разбирая первый сезон, там не очень понятно, где конкретно у них этот сенат располагается, и вообще что это за здание такое странное круглое. Пуло рассказывает Октавиану, что ну так получилось, что Ворен-то связан клятвой с человеком с севера, т.е. с Антонием, но обещал хранить мир на Авентинском холме, вот всё будет, как раньше, если, конечно, Антоний не явится сюда в полном вооружении – тогда уж ему придётся исполнять клятву перед человеком с севера. Ну Октавиан говорит, что очень ценит Ворена, ну и пускай всё идёт, как оно идёт, а сам надевает себе на голову так дежурно лавровый веночек и идёт в сенат. Кстати говоря, может, имелись в виду не задники сената, а может, имелась в виду его вилла, где он там проживает? Это потом просто сделали монтаж, не видно, как он перемещается с виллы в сенат. Ну короче говоря, в сенате он образовался. Вот в сенате почему-то Октавиан заседает один, а выбирать его должны были вместе с консулом-суффектом, с его двоюродным братом Квинтом Педием – имя противное, но человек был заслуженный. А Квинт Педий был не кто-нибудь, это был родственник Октавиана, сын от Юлии Старшей, а Октавиан был от Юлии Младшей, от другой дочери Цезаря от другой жены. Соответственно, дочь Юлии Младшей – это была Атия, собственно говоря, мама Октавия, а, получается, внуком Юлии Старшей был Квинт Педий, таким образом, он, получается, не двоюродный брат...
Д.Ю. Ну понятно, короче.
Клим Жуков. В общем, короче, довольно близкий родственник он получается ему. В общем, Квинта Педия почему-то совсем нет, зато Цицерон есть, и Цицерон толкает речь, что вот, поприветствуем юного Гая Октавиана, защитника республики, победителя негодяйского Марка Антония.
Д.Ю. «Какой знаменательный день!»
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. «Многие отдали жизни, чтоб мы снова объединились для управления нашей законной республикой, и как прекрасно, что мы приветствуем новое начало, приводя к присяге самого молодого консула в истории Рима – Гая Октавиана Цезаря». Тот сидит...
Клим Жуков. ...с каменной харей белой.
Д.Ю. ...практически на троне, да.
Клим Жуков. В белой простыне.
Д.Ю. Ну тоже. «Почтенные сенаторы, для начала я не хотел бы восхвалять перед вами себя, я хотел бы почтить отца. В его честь я объявляю свой срок на посту консула началом новой эры – эры нравственной добродетели, благородства. Распутству и хаосу, который нам пришлось пережить, будет положен конец. Рим будет таким же, как был прежде – гордой республикой добродетельных женщин и благородных мужчин. Я обращаюсь к вам не как легионер или гражданин, а как скорбящий сын. Моим первым постановлением возрождённой республики и в честь отца будет предложение объявить Брута и Кассия убийцами и врагами государства». – «Возмутительно! Как так?» Цицерон бежит: «Мой дорогой мальчик, мы так не договаривались». – «Не договаривались, и тем не менее будет так». – «У Брута и Кассия всё ещё много друзей, ты расколешь зал единства республики». – «Отойди от моего кресла. Мой отец погиб на этом полу, вон там, его ударили ножами 27 раз, его жестоко убили те, кого он считал друзьями. Кто скажет, что это не убийство? Кто скажет моим легионам, которые любили Цезаря, как и я, что это не убийство? Кто тут против моего предложения?» Прекрасно выступил!
Клим Жуков. Там ещё, если не ошибаюсь, зашли несколько легионеров таким бодрым шагом...
Д.Ю. Посмотрели со значением, да.
Клим Жуков. Конечно, Октавиан гораздо тоньше выступил, потому что Октавиан...
Д.Ю. Но тут понятнее.
Клим Жуков. Тут понятнее, но там он выступил вообще как молодец-молодец, потому что ничего подобного он не говорил. Когда его избрали консулом, как положено, в составе коллегии, да, законопроект вынесли в сенат, но вынес его Квинт Педий, а отнюдь не Октавиан, чтобы никто не подумал, что Октавиан заинтересованное лицо, это только по закону. Т.е. понятно, что если бы это Октавиан принялся топить за такую инициативу – ну ясно, он напрямую заинтересован, а этот посторонний человек, между прочим. Он тоже, конечно, родственник, но там все всем родственники – подумаешь, какое великое дело! Или родственники, или близкие знакомые, или родственники близких знакомых, поэтому что уж теперь политикой не заниматься? Вот Квинт Педий выступил с таким предложением, и конечно, его приняли, и оно в историографии имеет название «закон Педия», а никак не «закон Октавиана». По закону Педия врагами государства и убийцами Цезаря объявлялись, конечно, не только Брут и Кассий, а вообще все, кто в этом деле участвовал, поголовно – их лишали званий, привилегий и, что самое главное, имущества.
Д.Ю. Ну хоть не убивали?
Клим Жуков. Кого поймали – того, конечно... Но они к тому времени все уже слиняли, узнав про такое дело, потому что понятно, что это принимается закон не в один день, то, что он готовится, было ясно. Как только Октавиан стал консулом, да ещё с такой армией под боком, да плюс второй-то консул там не кто-нибудь, а его близкий родственник. который совершенно ему смотрит в рот – ну всё уже понятно: пора вставать на лыжи.
Д.Ю. А куда бежали, в какие места?
Клим Жуков. Да к Бруту же, по возможности, конечно. Добежали не все, но старались к Бруту. Ну а Кикеро, он же Цицерон, потом в опустевшем сенате страшно мучается.
Д.Ю. «Может, ивового чая?»
Клим Жуков. Да, ему его хаус-ниггер Тирен предлагает...
Д.Ю. «Лучше белены. Меня перехитрил ребёнок!» - «Ну тогда за город – свежий воздух и сон пойдут тебе на пользу». – «Пиши письмо Марку Юнию Бруту и Гаю Кассию Лонгину». – «Хозяин, если Октавиан узнает, что ты переписываешься с Брутом...» - «Не болтай, пиши! Герои республики, приветствую вас...»
Клим Жуков. Да, а в это время дети Ворена воруют денежки у Ворена по чуть-чуть из кассы и планируют дерзкий побег.
Д.Ю. Дербанят общак фактически.
Клим Жуков. Ворен общается с детьми, чинит игрушечного слона, но тут появляется чернокожая эта мулатовидная рабыня, кстати, тоже в непонятном статусе – она точно рабыня?
Д.Ю. Рабыня, да-да. Её ж Ирка всё время там набить пытается, а она её нахер шлёт.
Клим Жуков. Да-да-да, рабыня, причём рабыня, одетая в настолько странные шмотки, с какими-то металлическими пупырями на руках, связанные какими-то верёвочками – ой, вообще это что-то... такой кошмар! Но тем не менее Ворену это абсолютно не мешает, даже наоборот как-то вдохновляет, он её просто страшно шпилит, а потом говорит: «А теперь иди отсюда, вот возьми деньги и иди отсюда».
Д.Ю. Да-да-да: «На столе лежат монеты, возьми половину». – «Да пошёл ты!» - «Ну ты просто не видела, сколько там». – «А я не шлюха». – «Нет?! А тогда зачем ты здесь?» - «Я думала, что нравлюсь тебе». – «Ну, полагаю, я тебе тоже нравлюсь?» - «Ну вроде того». – «Какая счастливая из нас получилась бы пара. Деньги возьми!» - «Да пошёл ты! Я же сказала – я не шлюха». – «Слышь, я сказал взять деньги!» Ворен прекрасен, когда в нём военный просыпается, он просто прекрасен. Команда была – взять деньги!
Клим Жуков. Да, сыграл этого зверского солдафона он просто на 5 баллов. Вообще, у него такая рожа делается каменная: «Я сказал взять деньги!» - как зыркнет. Ещё и свет так ставили, чтобы у него эти белки глаз сверкали, когда вот так софит под углом немножко бьёт, он прямо – уууу! А в это время подруженции Октавия и Иокаста страшно отжигают на оргии, где по случаю оказались Меценат и Агриппа.
Д.Ю. Он, кстати, в переводе профессионалов с канала НТВ он почему-то всё время «Месинос».
Клим Жуков. Ну это же профессионалы!
Д.Ю. Да, вроде и имя-то говорящее. Кто не знает: «меценат» и «меценатство» происходят как раз от этого Мецената. «Месинос».
Клим Жуков. Вот Месинос, да. На оргии там всё, как положено: шлюхи, наркотики, рок-н-рол, беспорядочные половые совокупления на полу, где попало...
Д.Ю. Всех со всеми, да?
Клим Жуков. Всех со всеми, музыканты, голые бабы, не менее голые мужики, бухло и наркотики. Иокаста там просто великолепная! Клубная прошмандовка.
Д.Ю. Нашла себя, да.
Клим Жуков. Да-да-да.
Д.Ю. «Останься, сейчас будет самое интересное». – «Мы теперь помощники консула, нам не следует бывать в таких местах». – «Да ладно, какой смысл быть помощником консула, если нельзя развлечься?» Молодцы!
Клим Жуков. Это Меценат там, он тоже отжигает. Но Агриппа-то собирается уходить, и тут он находит глазом Октавию, к которой, как мы помним, неровно дышит. Он её ухватил на плечо и унёс, принёс домой. Та в совершенно невменяемом состоянии, когда появилась мама, она говорит: «Мама, он меня похитил». – «Какое странное похищение – похитил и принёс домой к матери?»
Д.Ю. «Я была на отличной вечеринке с Иокастой, а этот наглый грубиян меня похитил». – «И принёс домой к матери? - ну Атия-то во всё врубается сразу. – Странное похищение. Где она была?» - «Октавия, лучше скажи ей правду». – «Где ты была?» - «Я была на оргии, мама». - «Всё только начиналось, оргия только начиналась. Вакхические ритуалы ещё не начались». – «Ах ты тупая пьяная шлюха! Это всё сучка Иокаста виновата – она сбила тебя с пути».
Клим Жуков. Тут же нашла крайнего, немедленно.
Д.Ю. Да-да-да. «Ну была я на оргии – и что такого?» - «Что, по-твоему, сделает твой брат, если узнает?» - «Да мне плевать, что он сделает!» - «Да неужели?! Пока он на форуме проповедует благочестие и нравственность простому народу, ты отсасываешь на оргии рабу?! Как по-твоему это выглядит? Да он тебя изгонит, как минимум». – «Нет, не изгонит, я не отсасывала рабу, до этого не дошло».
Клим Жуков. Тоже важная оговорка, да.
Д.Ю. «Изгонит, выгонит, и меня вместе с тобой, на какой-нибудь грязный греческий остров. Не смей никому об этом рассказывать!» - «Да ни за что, конечно». – «Что значит «конечно»? Почему ты не побежишь рассказывать своему господину?» - «Потому что не побегу» - это они Агриппу уже воспитывают. Ну тот: «Потому что я люблю её».
Клим Жуков. Жить не могу, как люблю.
Д.Ю. Атия молодец – сразу во всё врубилась. Атия вот такая пара Марку Антонию!
Клим Жуков. Ну, напомню: Марк Антоний был в это время женат вот как раз вот точно на такой бабе по имени Фульвия, вот это она должна была быть вместо Атии, но если бы у Марка Антония была жена, историю нужно было бы абсолютно по-другому разворачивать, а тут вот этак вот – что зажигает он с близкой родственницей самого Цезаря, блин.
А в это время Брут и Кассий получают письмецо от Цицерона.
Д.Ю. Маляву.
Клим Жуков. Малявочку. Что там у них в шатре делается – это просто какой-то кошмар! Начать с того, что там стража стоит в шатре, блин, с алебардами! Алебардами, блин, 15 века нашей эры! Я каждый раз, когда это вижу, я прямо аж подпрыгиваю, начинаю ползать по полу и кусать ножки стульев от ярости – ну нахрена вы это делаете?!
Д.Ю. А вот тогда алебарды были не нужны или их не придумали?
Клим Жуков. А зачем они были нужны? Поэтому их и не придумали. Таких доспехов, чтобы нужно было такое чудовищное открывалово, просто не существовало – нахрена? Это понятно, когда доспехи стали делать из закалённой стали толщиной в 2 мм, потребовалось такое приспособление, которым можно колоть, страшно рубить, бить от жопы с подпрыжком, как мы недавно видели на «Битве наций» и не только там – вот тогда алебарда нужна, а тут-то чего? Что ей пробивать? Вот зачем-то всунули алебарды – вообще кошмар! При этом их держат в руках какие-то то ли персы, то ли скифы в таких шапках, в этих фригийских колпаках, в общем, это выглядит настолько тошнотно хоть для чуть-чуть понимающего человека, что вот я понимающий чуть больше, чем чуть-чуть – вот я просто мучаюсь каждый раз, когда это вижу. Ужасно просто! Нахрена это всё? Ой...
Д.Ю. Ну и тут: «Письмо от Цицерона: малыш Октавиан вынудил сенат объявить нас убийцами и врагами республики». – «Это возмутительно! Это преступление». – «Нет, это вопиющая ошибка. До этого момента Октавиан был справедлив с сенатом и с народом, а теперь сенат боится, что породил очередного тирана. Цицерон умоляет нас вернуться как можно скорее, умоляет спасти республику. Писец! У Октавиана всего 4 легиона, у Антония 7 – в этом вся прелесть. Антоний и Октавиан ненавидят друг друга гораздо больше, чем нас. Скоро они будут воевать за власть, а нам надо только подождать и добить выживших. Писец! Это то, чего мы ждали, и оно свершилось. Пиши письмо Цицерону».
Клим Жуков. Ну это как раз такая узловая точка совершенно правильно показана, потому что после того, как Октавиан не только избрался в сенат, ну совершенно честно, как мы понимаем, были абсолютно честные прозрачные выборы, безо всякого...
Д.Ю. Ну процедуры-то соблюдены.
Клим Жуков. ...безо всякого давления, ну тем более соблюдены все процедуры, а вот после того, как он принял закон Педия, стало понятно окончательно, что единственный противовес в виде Брута и Кассия он собирается убрать и захватить власть уже по полной программе. Тут-то Цицерон вынужден был с ним порвать, потому что у него вариантов не было, потому как это он его приволок, он его со всеми познакомил, он его прикрывал всю дорогу, он его там всему научил, показал входы-выходы, и тут его протеже вот такое отчебучивает. Ну и значит, ему нужно было или полностью порывать со всем сенатом и примыкать к Октавиану, или наоборот порывать с Октавианом – вариантов у него не было никаких. Ну или бежать там куда-нибудь в изгнание, что было неприемлемо, конечно. А если бы он порвал с сенатом и примкнул к Октавиану, во-первых, непонятно, чем бы это кончилось, Бог его знает, потому что формально даже сенат имел больше войск, чем Октавиан. Там, правда, войска были такие, что вот только что они вообще отказались воевать, просто совсем, т.е. ни хорошо, ни плохо – вообще никак, но тем не менее, т.е. непонятно, чем это кончится. А во-вторых, это же сторонник оптиматов – Цицерон, он всю дорогу топил за оптиматов против популяров, против демагога Цезаря, и тут вот он раз – и так перекуётся на лету? Что про него подумают? Нет, это было сделать... ну невозможно это было, против ну хотя бы элементарных приличий, потому что у него куча друзей, они все вместе столько лет строили всякие интриги, конструкции разные политические возводили – он раз, и перебежал. Ну он потом, наверное, не мог бы даже бриться, потому что к зеркалу было бы противно подходить. Поэтому он, конечно, порвал с товарищем Октавианом и вступил в сношения с Брутом и Кассием. Собственно, тут всё получилось, как оно было раньше: вот с одной стороны популяры – Марк Антоний, Марк Эмилий Лепид и новый Цезарь, а с другой стороны – всё те же там же, только в чуть-чуть иной конфигурации. Ну и конечно, теперь был ключевой момент – это помирится Антоний с Октавианом или не помирится. В этот момент у них уже, в общем, делить было практически нечего, т.е. какого-то такого мощного напряжения насчёт того, что вот есть армия Марка Антония, есть армия Октавиана, они прямо сейчас будут друг с другом воевать – вот таких иллюзий, я думаю, даже Брут с Кассием на своей Греции не испытывали, потому что Октавиан, став консулом, потребовал отменить объявление Марка Антония вне закона. Он же был вне закона, у него была там незаконная война, повстанец и сволочь, а...
Д.Ю. Outlaw.
Клим Жуков. Outlaw, а Октавиан потребовал, чтобы Марка Антония простили.
Д.Ю. Ловко!
Клим Жуков. И уже у них были прямые сношения, и было абсолютно ясно, что то, что они помирятся – это, да, факт, точно совершенно, но просто вопрос: когда и в какой форме этот мир будет заключён? А значит, оптиматам нужно было опираться на военную силу Кассия и Брута, вариантов не было никаких вообще, тем более, что Гай Кассий Лонгин – это прославленный полководец, а не то тощее нечто, которое показали в кино, полководец опытный, битый, т.е. он поражения терпел. Третий раз напомню, что это именно он вывел остатки войск Марка Красса из-под Карр, когда с Крассом нехорошо получилось, а он армию спас фактически от парфян, вывел из пустыни в тяжелейших условиях, и потом он воевал в Галлии, где он, собственно, только ни воевал. У них было много войск, в самом деле, сейчас точно не помню, сколько, там говорят про 20 легионов – это, конечно, придумка, но тем не менее войска были, во главе стоял очень опытный военачальник, и у Цицерона были, в общем, все шансы предполагать, что они победят, и он, как и раньше, примкнул окончательно к оптиматам.
Д.Ю. Непросто.
Клим Жуков. Ну пока там высокие политические эмпиреи, Ворен разбирается с эмпиреями несколько меньшего калибра, а именно пытается договориться со своими коллегами по опасному бизнесу – с бандитами.
Д.Ю. Пришёл на «малину» к Меммию.
Клим Жуков. Да, пришёл он на «малину» к Меммию, и второй его друг, как его там звали...
Д.Ю. Котта.
Клим Жуков. Да, точно, Котта. Хочет заключить мир, потому что этого требует новый консул.
Д.Ю. «Ты говорил с ним?» - «Они с Пуллоном старые друзья». – «Ха!» - «Что значит «ха»?!» - «Всё нормально, Котта не хотел никого обидеть. Да, Котта? Кровопролитие плохо влияет на дела, на город». – «Кровопролитие затеял ты». – «Не буду отрицать – я был зол. Но теперь я спокоен, ясно мыслю и понимаю, что все мы достаточно пострадали. Меммий, сколько человек ты потерял?» - «Несколько». – «А ты, Котта, сколько?» - «Меньше, чем ты». Обидное сказал.
Клим Жуков. Хамят!
Д.Ю. Да. «Погибло столько хороших мужчин, жён, детей – и ради чего? Мы только придали сил нашим врагам. Если мы втроём заключим мир, Ацербион и низшая коллегия будут целовать нам ноги, как когда-то». – «Какие предлагаешь условия?» - «Ваши коллеги получат торговые доки, делите их, как хотите, а нам достанется Остия». – «Остия хочет остаться с нами». – «Тем не менее Остия останется у Авентина, но вы можете получить долю, скажем, 5%».
Клим Жуков. «Каждому!»
Д.Ю. «Каждому». – «Ну, если это вас осчастливит. Значит, мир?» Всё, как обычно – запоминайте, дети – всегда про деньги.
Клим Жуков. В общем, вроде как помирились, а потом Ворен рассказывает Пуло, как всё устроено, говорит: «Сейчас они передерутся из-за Остии». Ну и натурально показывают Меммия и его дружбана Котта: «Делить будем пополам?» - «Ага, - говорит, - сейчас! Пополам...» После чего Котта очень недовольно смотрит на Меммия, и понятно, что да, передерутся. Ворен что-то просёк наконец, уроки Поско не прошли даром.
Д.Ю. А в это время мерзкие детишки пытаются сдёрнуть в побег через окошко и таки сдёргивают, но напарываются на сестру покойной жены Ворена Лидию, которая находится...
Клим Жуков. Ну она там в храме каком-то
Д.Ю. Орбону какую-то обслуживает.
Клим Жуков. Орбона – это, собственно, покровительница сирот, бездомных и прочее. Она, видимо, после того, как дети исчезли, пошла в жрицы туда – ну непосредственно к той богине, которая занимается вот как раз сиротами. Да. Она их отлавливает и сообщает, что бегать никуда не надо, потому что вы пропадёте.
Д.Ю. «Мы сбежали». – «Почему?» - «Да мы не можем жить с этим злодеем». – «Дети, он ваш отец». – «Он маму убил, обрёк нас на рабство и позор. Я его ненавижу!» - «И ради ненависти ты ведёшь беззащитных брата и сестру на улицу?» - «Я о них позабочусь, у нас достаточно денег». – «Деньги отнимет первый встречный вор, - говорит опытная Лидия, - и что тогда? Вы одни на свете – и как вы будете жить? Воровством, проституцией?» - «Если придётся, - отважно заявляет дочь, - проституцией». – «А сестра, когда она станет женщиной, тоже будет шлюхой? А брат – наложником? Куда вы убежите, чтобы Ворен вас не нашёл? Вы – всё, что у него осталось, он не успокоится, пока не вернёт вас. Вы должны остаться с отцом, и пока ты живёшь под его крышей, можешь жить с ненавистью, словно с камнем на душе, но он не должен её видеть. Встань перед ним на колени и говори, что любишь». – «Ни за что!» - «Твоя мать хочет, чтобы ты жила. Это твой единственный шанс, и их единственный шанс. Этого хотела бы ваша мать». – «Он поймёт, что я вру». – «Нет, ему нужна только любовь и прощение, он будет благодарить богов за искупление». Умная Лидия, дело говорит.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Ну дети-то тупые, как обычно.
Клим Жуков. Тупые. Малолетние дебилы, ярчайший пример. Ну а Цицерон требует, чтобы Октавиан отказался от армии, придя в гости, потому что сенат возмущён, люди недовольны, все не понимают вообще, как это, что это, тем более, что у тебя 4 легиона, а у Кассия и Брута 20, что ты собираешься делать, собственно? Ну и он когда ушёл, сообщив напоследок Октавиану, что война между тобой и Брутом будет кровавой и недолгой, после чего Агриппа говорит, что насчёт 20 легионов он загнул. Он говорит: «Ну нам хватит и половины, - сообщает Октавиан. – Надо что-то делать». Ну тут появляется как раз Атия.
Д.Ю. «Здравствуйте, мальчики. Вы чего такие мрачные? Кто-то умер?» А мерзкая Сервилия: «Брут, дорогой мой сын, сегодня я узнала, что ты возвращаешься. Я благодарю богов и молюсь за твой успех. Посылаю кольцо твоего отца, которое ему дал его отец. Он всегда говорил, что оно сделано из золота короны последнего царя. Твой отец любил истории, так что не знаю, правда ли это, но приятно так думать. Передаю его тебе со всей любовью и уважением». Т.е. опять провоцирует на подвиги.
Клим Жуков. Конечно, провоцирует, но, правда, короны римские цари не носили. Но в кино носили. Любят они истории.
Д.Ю. Да, и из них кольца отливали.
Клим Жуков. Почём зря, вот. И очень они, видимо, этим были довольны. А я-то вот как-то тоже думаю: блин, всё это как-то странно, потому что войск не было 20 легионов, во-первых, у Брута, а во-вторых, у самого-то Октавиана войск было очень прилично, другое дело, что вот качество войск было очень разное, исключительно разное. В ходе гражданской войны перемочили массу народу, просто массу народу, поэтому укомплектовать полностью все легионы просто было невозможно, ну а комплектовали в т.ч. и новобранцами, которые были просто никак вообще. И самое главное, что было непонятно – войска насколько готовы долго ещё воевать, потому что Октавиан, Антоний, Марк Эмилий Лепид, и всё-таки в первую очередь Октавиан, в это время просто кровно зависели от армии, потому что есть мнение, что консулом Октавиана сделали просто солдаты, которые просто привели его, договорились с Цицероном и отправили начальника командовать городом. Если даже было и не так, то всё равно без мнения солдат Октавиан вообще ничего не мог сделать, он полностью зависел от армии. Когда Цицерон в самом начале серии говорит, что у тебя нету ни опыта, ни связей, а Агриппа говорит: «Зато у него есть армия» - это была правда: у Октавиана не было нихрена, у него была армия. Рассорившись с Цицероном и оптиматами в сенате, у него не осталось союзников прямо сейчас, вообще. Единственное, что его удерживало, это, конечно, это его, в общем, очень приличных размеров армия и ветераны. Вот он был такой, я бы сказал, солдатский консул: его знали в армии, любили в армии, более того, его уже начали уважать в армии, потому что он всю Мутинскую войну с ними провоевал вместе, как простой, ну конечно, не легионер, но офицер. Т.е. его видели в походе, в бою его видели, в общем, принимали за своего. Но никто не знал, как поведёт себя армия, если предложат воевать ещё непонятно сколько лет, потому что всех уже текущая ситуация крайне достала, страна находилась, в общем, в кризисе, провинции тащили деньги каждая к себе, вместо того чтобы отправлять их, как положено, в Рим и потом это всё чтобы нарезалось правильными кусочками. Сам Рим тоже, в общем, был крайне недоволен, потому что Рим – это гигантских размеров город, как мы все знаем, а т.к. это чудовищная скученность людей в одном месте, он очень зависим от подвоза продовольствия, и там в нормальное-то время всё было гораздо дороже, чем в римской провинции, в любой, даже в италийской провинции, цены там были просто безумные. Вот сейчас мы думаем, что в Москве всё дорого относительно регионов – ничего подобного, в Москве всё ну чуть-чуть дороже. Вот за съём годичный этажа в инсуле, ну конечно, в приличной инсуле, можно было построить дом в провинции на всю жизнь, а тут год будешь только снимать квартиру. Ну правда, хорошую квартиру, конечно, но тем не менее вот год съёма – постройка дома, как это сравнить?
Д.Ю. Несколько разное, да.
Клим Жуков. Несколько разное, и так буквально во всём. Ну а т.к. Рим – это: а) столица, б) там просто очень много людей, это огромная сила: там вся торговля, там всё ремесло. Рим тоже больше не хотел войны. И вот как это: Брут с войсками, Октавиан с войсками и сам Рим – кто первый откажется вообще от того, что происходит, и за кем все пойдут в итоге? Вот тогда это было непонятно. И конечно, тут был ровно один шанс на более-менее гарантированное удачное разрешение возникшей проблемы – это помириться с Марком Антонием немедленно, потому что Марк Антоний тоже пользовался известной популярностью, мог притащить с собой каких-то людей, определённые круги общества, в т.ч. и в Риме, потому что не последний человек, ну и в конце концов в этот момент Октавиану нужны были союзники помимо армии, т.е. какие-то значимые люди, которые могли бы своим авторитетом его также подпереть. Поэтому, конечно, ему нужно было мириться с Антонием. Ну что-то ему показали, потому что показывают сначала, как Брут и Кассий с войсками маршируют из Греции, войска, кстати, какие-то очень жиденькие. Там понятно, что массовку растянули на 500 м перед камерой, ну в общем, видно, что их там...
Д.Ю. Могли подрисовать, да.
Клим Жуков. Так я о чём и говорю.
Д.Ю. Ну тогда ещё не очень было.
Клим Жуков. Ну в 2007 году, господь с тобой, могли и подрисовать. А Марк Антоний планирует ударить на Рим, договариваясь с Лепидом и, прямо сказать, тролля Лепида: «А что ты по этому поводу скажешь?»
Д.Ю. «Возражения есть?»
Клим Жуков. «По-моему, толковый план».
Д.Ю. «В общем, нет, звучит вполне осуществимо. Возможно, слегка агрессивно». И тут...
Клим Жуков. И тут-то как раз приезжает Атия мирить Октавиана и Антония. Атия сразу его увидела и сказала: «Ну не знаю насчёт бороды...»
Д.Ю. Да, а Марк Антоний уже как ваххабит оброс в лесах. «Как тебе удалось сюда добраться совсем одной?» - «Я не одна».
Клим Жуков. Словом, Марк Антоний и Октавиан мирятся, обнимаются и целуются, правда, когда они обнялись, их показывают сначала одного со стороны физиономии, потом другого со стороны физиономии – физиономии у всех крайне хитрые!
Д.Ю. Ну ещё бы, блин!
Клим Жуков. Все думают, что друг друга обманули.
Д.Ю. Каждый.
Клим Жуков. Каждый думал, что обманул.
Д.Ю. Ловкий кидок произвёл. Ну а Ворен питается на дому, дети вернулись – решили не убегать. «Пахнет вкусно». – «Спасибо, отец. Надеюсь, тебе понравится». – «Ну, за семью!»
Клим Жуков. Все поднимают тост за семью, а в это время малолетняя дебилоидная дочка Ворена держит за спиной козу, типа, ничего не было.
Д.Ю. Да, пальцы крестиком держит.
Клим Жуков. Да, видели мы ваш тост. Да, тут, в общем, серия кончается, только нужно в конце концов прокомментировать, что как-то они всё время, всю дорогу вообще постоянно жрут с глины.
Д.Ю. А из чего надо?
Клим Жуков. Археологические слои буквально завалены обломками глиняной посуды, но всё-таки это не совсем простые граждане, это граждане, в общем, с достатком известным и известным статусом, они, конечно, старались кушать с металлической посуды – это считалось гораздо более почётно. Бог с ним - с серебряной, возможно, не с серебряной, но там олово посеребрённое, в конце концов, бронза – ну в общем, что-то такое, потому что всё время на столе у них только глиняные кубки, только глиняная посуда – это всё таки немножко вот...
Д.Ю. Не то?
Клим Жуков. Не совсем тот статус всё-таки, потому что это главбандит, бывший почему-то сенатор, друг...
Д.Ю. Ну в общем-то, окружающим надо посылать какие-то сигналы относительно собственного благосостояния, чем все граждане всю сознательную жизнь и занимаются.
Клим Жуков. Ну тем более в Риме это, в общем, было ярко очень явлено, что как-то вот ты доходишь до какого-то момента, после которого тебе вот уже в шортах не походить, условно говоря. А если ты так ходишь, то значит, что ты, видимо, уже настолько тебе всё пофигу оттого, что ты такой богатый и могущественный, ну или что-то у тебя не то как-то пошло, значит. Всё-таки там надо... вот показывают этого Люция Ворена и его дружбана Тито Пуло – они всё время ходят в обносках каких-то, всё время какие-то потрёпанные. Ну я понимаю, что нужно дать яркий контраст между Атией, Октавией, Агриппой, т.е. высшим светом, и вот этими людьми простыми, но не настолько же, в конце концов.
Д.Ю. Ну вместо них Меммий красивый ходит.
Клим Жуков. Ну Меммий только ходит непонятно в чём, он красивый, но непонятно в чём, потому что во что одеты бандиты, я вообще не знаю. Если там когда в сенате, они в тогах – ну да, это понятно, что на них надето. Когда легионеры одеты во что-то, понятно, что они одеты с чудовищными ошибками, но в легионеров. Когда гражданские появляются – мама... Кто это придумал вообще, зачем? В Риме-то мода была очень простая, там не было миллионов всех этих каких-то висюлек, каких-то брюликов, каких-то монеток, пришитых к одежде. Там типов одежды-то было 3, по большому счёту, всё, и они в них всё время ходили, только в них. Они могли их драпировать по-разному, разную ткань использовать, там, разной ширины всякие полоски пришивать, но они никогда вот не одевались так пёстро и разнообразно, как показано в кино – так мог одеться, ну я имею в виду не так, как там показано, а вот настолько по-другому – это значит, иностранец, вот тут же понятно, что это человек не в тунике...
Д.Ю. Чурка понаехавшая.
Клим Жуков. Это понаехавшая какая-то чурка.
Д.Ю. Или чурка завоёванная.
Клим Жуков. Или чурка какой-нибудь, да, чурка завоёванная галльская, в штанах – явно галл, потому что по городу ходить в штанах – ну что...
Д.Ю. Непонятно, зачем.
Клим Жуков. Непонятно, потому что понятно, когда ты в галльском походе с легионом идёшь – там просто тупо холодно, можно себе что-нибудь отморозить, поэтому бракки надевали по примеру галльских своих коллег с той стороны прицела. А в городе ходить в штанах...? А там всё время, всю дорогу все в штанах шляются. Ну наоборот – римский гражданин, это считалось правильно, когда мужик сверкает голыми икрами и ляжками богатырскими, вот, потому что таким образом он демонстрирует презрение к природе, что ему не холодно (было бы ему холодно в Риме, в самом деле), что он такой стоический, красивый, физически развитый – вот посмотрите. А в штанах – ну... Тем более у них, конечно, туники у всех в кино – мама дорогая! Там когда что Ворен, что Пуло одеты в рубаху и трусы, такое впечатление, что они из бани сбежали, потому что у них такая вот эта, полупердынчик, едва жопу прикрывающий, а из-под него торчат штанищи. Ну туника должна быть до колен всё-таки. Она, конечно, не в пол, в пол – это считалось бабовидным чем-то, так ходить не положено было, ну по крайней мере...
Д.Ю. Перебор, да?
Клим Жуков. ...с переборчиком, но до колен уж точно туника доходила. Вот так, чтобы ляхи было видно – ну совсем как-то не алё. Это очень легко убедиться, посмотрев тысячи изображений, там, неважно – барельефов, фресок, мелкой пластики...
Д.Ю. Везде одно и то же, да?
Клим Жуков. Везде одно и то же – у них у всех очень длинные туники, вот прямо вот в колено. Причём туники-то там тоже показаны, прямо скажем, не вполне достоверно, не вполне, потому что там показаны натуральные футболки, вот как у нас, тканька немножко другая, но покрой что – прямоугольник, в него два прямоугольника рукавами вставлены. Такие, конечно, тоже были, но они у них все какие-то в облипку. Туника широкая, вообще в первую очередь это здоровенный квадрат, просто квадрат ткани, который зашит по бокам вот так вот, в нём дырки для рук и дырка для башки сверху. Вот, значит, внутрь вставлялся человек, просовывал руки в дырки для рук, голову в дырку для головы, это всё падало тебе на плечи, т.е. туника была реально вот такого вот размера, очень широкая, вот такой адов кусок ткани. Потом это всё подпоясывалось, закладывалось красиво складками, это ещё уметь надо, таким образом тут образовывались рукава, и вот ты такой прекрасный ходил. Сшить просто, ну это просто дурак не сошьёт, откровенно говоря – чего там шить, блин? Тут вопрос был в качестве ткани, чтобы ткань была хорошая. Это сразу было видно, что о... Я так полагаю, что...
Д.Ю. Шевиот, да?
Клим Жуков. Да, я так полагаю, что по манере закладывать плиссировочку можно было сразу отличить, кто это.
Д.Ю. Ну конечно!
Клим Жуков. Какой-нибудь солдат вот эдак будет, он там привык вот так, чтобы у него под доспехом удобно было, манерный пидор по-другому совершенно. Поэтому вот то, что там показывают, это, конечно, какая-то собачья чушь вообще, это недостоверно и более того – некрасиво. Вон посмотрите не наших парней из 11 легиона, из Москвы – вот на постое стоят где-нибудь в Крыму или в поход идут по тому же Крыму, или вот сейчас «Времена. Эпохи» фестиваль только что прошёл.. Парни, кстати, привет!
Д.Ю. Не стыдно показаться, да?
Клим Жуков. Не стыдно показаться, все молодцеватые, красивые, у всех вот эти вот туники правильно надеты. Опцион всегда без штанов ходит, потому что опцион не может ходить в штанах – он должен демонстрировать полный стоицизм. Вот так вот. А тут что-то как-то вот у них с матчастью, особенно во второй серии начались какие-то у них косяки, причём всё больше и больше. Это меня всегда печалит – такой хороший фильм, блин, ну надо было прилично людей одеть. Кто-то думает, что некрасиво – почему?
Д.Ю. Да всё то же самое, на мой взгляд, получится, т.е. и по деньгам это ничего не стоит. Спасибо, Клим Саныч!
Клим Жуков. Стараемся!
Д.Ю. Ждём следующий. А на сегодня всё, до новых встреч.
Новости
VIP
