Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Егор Николаевич, добрый день.
Егор Яковлев. Добрый.
Д.Ю. Про что сегодня?
Егор Яковлев. Продолжаем изучать происходившее на Дону в 1918 году. Закончили в прошлый раз на гибели Николая Матвеевича Голубова. А теперь поговорим о казачьем восстании против Советской власти. Как мы уже обсуждали, у казачьего восстания было несколько фундаментальных причин. Первая, наиболее важная, фундаментальная, это, конечно, классовая причина. Богатейшее казачество не хотело расставаться с землей и привилегиями, которые принадлежали ему в течение нескольких веков. Но эта причина была не единственной. Конечно, у середняцкого казачества недовольство вызвали самозахваты земли, осуществляемые крестьянством, разгул криминального элемента. Поскольку твердой, крепкой власти не было, было широкое поле для деятельности бандитизма. Ну, и, из песни слов не выкинешь, конечно, следует вести речь о бесчинствах Красной гвардии. Которая, заняв земли казачества, вела себя иногда даже как власть оккупационная. То есть, не считалась с местными традициями, осуществляла бессудные расправы, расстрелы, грабеж. Естественно, это симпатий вызвать не могло. Поэтому постепенное глухое недовольство наращивалось. Но это была не единственная причина. Был еще фактор немецкого наступления и красногвардейского отступления с Украины. Вот об этом следует сказать.
Сейчас мы слегка отскочим назад и чуть-чуть повторимся. Потому, что, может быть, некоторые наши зрители не смотрели серию про Брестский мир. Я напомню, что Брестский мир не был платой Владимира Ильича Ленина, и большевиков вообще, за помощь со стороны немецкого генштаба. Это была серьезная дипломатическая игра, которая окончилась поражением большевиков, поражением советской делегации. Но, тем не менее, оно не было предрешено. Важнейшим фактором этого поражения стали самочинные действия Украинской Центральной рады, которая предложила немцам вести с ней отдельные переговоры. И, можно даже сказать, соблазнила немцев на определенные действия. С Центральной радой был заключен отдельный Брестский мир, который фактически носил кабальный характер. Как только Советское правительство начало понимать, что украинцы ведут отдельную игру и ломают игру советской делегации в Бресте, они предприняли действия, чтобы сменить правительство Центральной рады на Советское правительство на Украине. И это удалось потому, что в скором времени Киев был взят войсками, советского тогда еще командующего, Михаила Муравьева. И на Украине установилась Советская власть, а Центральная рада вынуждена была бежать.
Но Германия, поняв, что Центральная рада предлагает больше... А в критических для Центральной рады условиях немцы содрали с нее еще больше, вынудив их фактически подписать кабальный договор. Германия не собиралась считаться с Советским правительством. Когда Троцкий начал в Бресте говорить: “С кем вы договариваетесь? У них нет никакой реальной власти”. Немцы ответили: “Мы так не считаем. Мы признаем правительство Центральной рады. Вот они подписали договор. По этому договору они должны нам то-то и то-то“. Естественно, масштабных войск у Центральной рады не было. Но эту роль с большим успехом выполнили немецкие войска, которые вошли на территорию Украины, реставрировали власть Центральной рады и отбросили Красную гвардию за пределы Украины. Это очень интересный аспект. Потому, что Россия заключила Брестский мир с Германией, но на Украине советские войска продолжали с немцами воевать.
Кроме того, была еще Донецко-Криворожская республика, которая контролировала Донбасс. И она также не подписывала мирных договоров с Германией. И она также продолжала воевать. Интересно, что все вооруженные силы Донбасса и Украины по факту подчинялись Москве. Там были свои правительства и все такое, но основное влияние шло от Совнаркома. Одно это показывает, что Ленин и Советское правительство “держало фигу в кармане” по отношению к немцам. Но немцы тоже это все понимали и стремились обеспечить себе максимально удобные условия по завершении этого конфликта. Поэтому, изгоняя Красную гвардию из пределов Украины, они уже нацеливались на те плодородные, богатые земли, которые лежат за пределами собственно Украины. Были определенные стратегические соображения, чтобы их захватить. Под угрозой оказались территории не только непосредственно Украины, но и Ростов, и Воронеж. И даже Курск.
Д.Ю. Неплохо.
Егор Яковлев. Южные территории России. Было мало сомнений, что немцы захотят их контролировать. Вот, что происходит. Части Красной гвардии эвакуируются через Область Войска Донского. А в Области Войска Донского казаки смотрят на все это без особого энтузиазма. Возникают настроения: “Эти чужие, а сейчас придут немцы. Немцы, они конечно плохие. Но, все-таки, они, может, помогут против вот этих”. Поэтому конфронтация. Масса красногвардейцев оказывается на территории Войска Донского. И с казаками у них отнюдь не близкие дружеские отношения складываются. Кроме того, поскольку эвакуация осуществляется хаотично, она чревата целым рядом эксцессов. Поломка железной дороги, крушения поездов, заторы постоянные. Это дополнительно нервирует всех и очень часто поломки объясняются не какими-то случайностями, а кознями местного населения.
Д.Ю. При этом козни, я не сомневаюсь, были.
Егор Яковлев. Да. Но это, в свою очередь, порождает ответные эксцессы. Бывали случаи, когда Красная гвардия громила казачьи станицы из артиллерии. Просто заподозрив местных казаков в каких-то интригах. Были там интриги или нет, мы этого не знаем. Но сложилась такая ситуация, при которой две части населения рассматривали друг друга враждебно. Понятно, что такие эксцессы, когда происходили артиллерийские расстрелы со стороны Красной гвардии, они подталкивали казачество к восстанию. Тем временем немецкое наступление развивается, и немцы выходят к станции Чертково. А станция Чертково, она... Часть железной дороги проходила по территории Харьковской губернии. Становилось понятно, что если немцы берут эту станцию, они перерезают железную дорогу, которая ведет к Ростову. И все силы, которые находятся на данный момент в Ростове, оказываются фактически отрезанными. И это гарантированное падение Советской власти. Естественно, это серьезно беспокоит Совнарком Донской Советской республики во главе с Федором Григорьевичем Подтелковым. Потому, что со своими, с казаками, они еще худо-бедно справляются. Хотя и там уже восстание разгорается. Казаки берут Новочеркасск, красногвардейцы вышибают их из Новочеркасска. Казаки снова пытаются это сделать, красногвардейцы снова вышибают. Закипает ситуация. Тем не менее, пока что для борьбы с казачеством силы у красногвардейцев есть. Для борьбы с немцами - нет.
Еще такой фактор играет роль, Подтелков может рассчитывать только на Красную гвардию, а она, по факту, ему не подчиняется. Своих войск у Донской Советской республики нет. Рождается идея, тогда она казалась реалистичной, объявить мобилизацию, создать собственные вооруженные силы Донской Советской республики. Нечто подобное революционной дивизии Голубова. Голубова уже нет, но, может быть, можно мобилизовать каких-то других казаков-фронтовиков, которые будут верными революции, будут воевать против немцев, украинских гайдамаков, которые с немцами союзно выступали и против контрреволюционных казаков. Надо отдать должное Подтелкову. Он берется за эту задачу сам, верит в то, что он сможет ее выполнить. Он отправляется в экспедицию в северные районы Области Войска Донского, которые еще не затронуты восстанием. Подтелков считает, что там он обладает авторитетом и там ему удастся создать новую армию, с которой он даст отпор немцам и всем остальным.
С самого начала начинаются эксцессы. Потому, что он пытается продвигаться по железной дороге, у него отряд в несколько сотен человек, 20 профессиональных агитаторов, коммунистов. И сам он, кстати, был очень неплохим агитатором. Но очень сложно по железной дороге передвигаться потому, что навстречу едет Красная гвардия. Не смотря на то, что там было две колеи, движение осуществляется только в одну сторону. Красная гвардия едет в центральную Россию с юга. Подтелков принимает решение удалиться от железной дороги и идти вглубь. Решение спорное. Потому, что всем было понятно, что пока ты находишься среди солдат-красногвардейцев, ты в относительной безопасности. Как только ты удаляешься от железной дороги с небольшим отрядом, непонятно что с тобой произойдет. Но Подтелков, когда принимал это решение, был уверен, что те северные станицы, они еще не затронуты восстанием, там он обладает авторитетом и он найдет общий язык. Но это его убеждение очень быстро развеялось.
Там был один символический случай. Вот они едут, приезжают в какую-то станицу и видят на дороге подвода. А на подводе едет офицер с отцом и женой. И офицер в погонах и фуражке с кокардой. Очевидцы писали, что если бы такое происходило месяца два назад, то Подтелков тут же бы слез с коня и сорвал бы эти погоны, и фуражку растоптал. А тут Подтелков это увидел и понял, что что-то не так. Он вежливо, доброжелательно спрашивает офицера: “Что ж ты?” А жена офицера говорит: “Так все, нет больше Советов, атаманье пришло. Вернулась старая власть”. И Подтелков начинает понимать, что он опоздал. Они проезжают по хуторам, разговаривают с людьми. Навербовать никого не удается. Казаки в лучшем случае не хотят никуда идти. Но самое главное, они начинают понимать, что отношение населения изменилось. На них смотрят враждебно. Про Подтелкова знают, что Подтелков, это тот, кто убил Чернецова безоружного, это тот, кто причастен к расстрелу атамана Назарова, это тот, кто расстрелял Митрофана Богаевского. Короткая ремарка. Пять или шесть человек мне написало, что Богаевского не расстреляли, а он умер в эмиграции в Париже в 1934 году. Дорогие друзья, речь идет о разных людях. У Митрофана Богаевского, который был товарищем атамана Каледина, был брат, Африкан Богаевский, который впоследствии станет атаманом Всевеликого Войска Донского после Краснова. Так это он уехал в эмиграцию и в Париже умер в 1934 году. Это другой человек, о нем мы еще поговорим.
Подтелков известен по существу... Местное население знает его как человека, который убивал казаков. Поэтому очень настороженно к нему относятся и боятся. Неоднократно происходили случаи, когда они подъезжают к хутору, а народ разбегается. Подтелковцы въезжают в хутор, там старики остались, спрашивают: “Что такое? Своих не узнаете?” А старики говорят: “Тут такое время, непонятно, кто свои. Вот прискакал человек, говорит, что едут большевики. А большевики, мы слышали, там расстреляли какой-то хутор. Боятся люди”. Подтелков говорит: “Ну, что же вы нас боитесь? Мы же за народную власть. Мы же казаки, нас съезд назначил, мы свои”. Старики качают головами: “Не знаем, не знаем”. Вроде как потом народ возвращается. Подтелков выступает, все слушают, молчат. Мобилизовать никого не удается. Постепенно они начинают замечать, что уже кто-то за ними следит, население становится все более и более враждебно. В конце концов, на одном из хуторов они понимают, что окружены. Встает вопрос: “Что делать? Вступать в переговоры, прорываться?“
Подтелков был сам по себе смелым человеком. Возможно, он пошел бы на прорыв, принял бы бой. Имея другое подразделение, может, смог бы уйти. Но его противниками была применена народная дипломатия. Появились контрреволюционные казаки, которые приехали пообщаться с его казаками. Стали общаться. “Вы кто такие?” - “Мы красные казаки. Хотим сражаться с немцами. А вы кто такие?” - “Мы белые казаки. Советская власть расстреливает, отбирает землю, пытается нас расказачивать. Разве это хорошо?” - “Нет, нехорошо”. - “Будем воевать?” - “Нет, не будем воевать”. - “Тогда сдавайте оружие”. - “А вы нас не убьете?” - “Нет, мы же казаки, мы даем вам слово. Просто мы вас разоружим, а то население вас боится. Потому, что были случаи, когда красные казаки, красногвардейцы убивали мирных жителей”. Подтелков, когда об этом узнал, он закричал: “Что вы струсили? Пойдем на прорыв!” И увлек за собой человек сорок. Но тут к нему подбежал один из его товарищей, другой казак, и крикнул: “Федор Григорьевич, куда ты бежишь? Мы уже договорились с ними, все нормально будет. Нам дали слово, что все будет хорошо. Нас завтра отвезут в Краснокутский Совет и отпустят”. Подтелков-то не сник, а те люди, которые за ним пошли, они сникли.
Пришлось сдавать оружие. В конце концов, Подтелков сам стал уговаривать всех сдать оружие. Он при этом говорил: “Потом вам отдадут это оружие. Вы запомните, куда положили, чтобы не потерять”. Наверняка, он что-то подозревал, что это закончится очень плохо. Там был один агитатор, еврей Френкель, он ему сказал: “Скройся”. Потому, что он понимал, что, скорее всего, добром это не закончится. Их разоружили, взяли под конвой. И повели в хутор Пономарев, станица Краснокутская, соседний хутор, где все и закончилось. Пока их вели, стали подъезжать новые казаки, уже не те, с которыми они договаривались. Один из подъехавших казаков подошел к одному из подтелковцев и хлестнул его нагайкой. Тот закричал: “Ты что делаешь? Я же свой, казак”. - “Какой ты казак? Ты сволочь красная”. - “Да вы же обещали нам, что просто отведете в хутор”. А тот говорит: “Я тебе ничего не обещал”. И стал его дальше хлестать нагайкой. Потом подъехали новые казаки, увидели, что на подводах везут оружие, сданное подтелковцами: “Какие хорошие винтовки. Разбираем”. Стали разбирать. Потом видят, что подтелковцы одеты, вроде бы, неплохо. Начали их раздевать фактически. К Пономареву практически все подтелковцы дошли в нижнем белье.
Д.Ю. Народная дипломатия.
Егор Яковлев. Непонятно, что это было. Это действительно такой эксцесс произошел когда с одними договорились, а другие подъехали. Или это была военная хитрость. Такую военную хитрость часто применяют. Генерал Милорадович во время войны 1812 года очень успешно “втирал“ маршалу Мюрату, что в России воевать никто не хочет, пока шла перегруппировка войск в Тарутинском лагере. Поэтому вполне возможно, что и это был своеобразный маневр. Так или иначе, привели их уже избитых, голых в хутор Пономарев, заключили в одном из домов. Тут же собрали военно-полевой суд из представителей всех хуторов, которые делегировали казаков в этот пленивший подтелковцев отряд. Часть казаков-подтелковцев разбежалась. Поэтому их не несколько сотен, а несколько десятков осталось. Собрался военно-полевой суд: “Что делать? Понятно, это красные сволочи, они виноваты”. Постановили всех солдат расстрелять, а Подтелкова и Кривошлыкова, комиссара, повесить. На следующее утро вывели и начали расстреливать. Всех убили. Подтелков пытался “зажечь” толпу, произносил речи. Надо сказать, что его никто не прерывал. Он между расстрелами каждой партии пытался увещевать толпу и объяснять, что он за Советскую власть, за справедливый дележ земли, за всеобщее равенство. Но никто его не слушал. Хотя, может быть, и слушал. Потому, что очевидцы писали, что желающих расстреливать поубавилось. Но, тем не менее, это ничего не поменяло.
Их отправились вешать. Подтелков вел себя очень мужественно. Кривошлыков похуже, но он в это время был очень болен, у него была лихорадка, его трясло. Непонятно, чего там было больше, страха или болезни. Подтелков, когда его вешали, крикнул: “Хочу сказать вам только одно. К старому не возвертайтесь!” Причем вешали его своеобразно. Его повесили низко, и он ногами касался земли. Поэтому пришлось лопатами подрывать землю. А перед тем, как его повесили, он увидел в толпе казака, которого он когда-то спас и говорит: “Что же ты? Я же тебя когда-то спас. Теперь ты меня спасай”. Казак ему сказал: “Я-то что? Ты же начальство был, а я простой казак”. Подтелков говорит: “Ну, вот и я теперь простой казак”. Интересно, что два соперничавших между собой ярких революционных казачьих лидера, Голубов и Подтелков, погибли примерно одинаково. Были арестованы в хуторах во время агитации и кончили свои дни казненными фактически толпой. Какой это суд? Это народное решение скорее. Так, со смертью Подтелкова, фактически прекратило свое существование правительство Донской Советской республики. Хотя формально все остальные его члены эвакуировались из Ростова.
Ростов был взят, тоже своеобразная история. Было понятно, что сейчас подойдут немцы. Кроме того, к Ростову подходил отряд полковника Дроздовского, который шел из Румынии. Естественно, Советская власть спешно готовилась к эвакуации. Очень спешили успеть до того, как будет перерезана железная дорога. Причем отряд Дроздовского еще и вызвал панику среди советских войск. Потому, что Дроздовский послал в Ростов дозор. Он почему-то думал, что красные уже из города ушли. Туда пришел отряд Дроздовского, они думали, что красных нет, вышли на вокзал, на перрон, а там куча красных солдат. Началась перестрелка, весь отряд перестреляли. Кто-то конечно спасся из белых. Но этот эпизод вызвал панику. Все правительство на первом же эшелоне свалило на левый берег Дона. Потом Дроздовский ворвался в город, но неожиданно подошли красногвардейские части, которые уходили с Украины и они Дроздовского выбили. Причем разгромили достаточно сильно. Ввергли полковника Дроздовского в жуткое уныние на некоторое время. Тем не менее, логика событий привела к тому, что через некоторое время все красные оставили Ростов. Немцы перерезали Чертково, и Ростов стал белым. То есть, немецкое наступление поддержало эти повстанческие импульсы, которые исходили из казачьей среды.
И Дон вновь стал регионом, который мыслился как оплот контрреволюции. Часть политических сил вернулась к идее оздоровления России с окраин. Что здесь будет выстраиваться некая нормальная государственность, которая потащит за собой всю Россию. Были и самостийники, которые считали, что Дон должен быть самостоятельной державой. А были представители среднего направления. Петр Николаевич Краснов, о котором мы дальше будем говорить, он принадлежал к ним. Краснов был вообще хитрющий. Хитрющий, но, видимо, не очень умный. Потому, что он разыгрывал какие-то замысловатые политические комбинации, которые обычно ни к чему не приводили. Хотя размах хитрости поражает, но результатов нет. Все, за что Краснов брался в политическом смысле и в военном, после Первой мировой войны, он вообще все проигрывал. Пошел на Петроград с Керенским – проиграл. Стал атаманом Войска Донского, уже через пару месяцев его пинком под задницу турнули фактически свои же. Потом он поехал в Северо-западную армию Юденича, там тоже оказался не нужен. Венец его деятельности, это прислужничество у нацистов. Позор фантастический. Вроде интеллектуал, а статьи его 1942 года почитаешь, и хочется за голову схватиться. Как можно быть таким дураком? При этом очень амбициозный человек. Сказочных амбиций. Не зря Деникин иронически называл его “самодержец”. Потому, что Краснов, те несколько месяцев, пока он был атаманом Войска Донского, так себя вел. Как царек местный.
Политическая линия Краснова, она как раз была серединной. Краснов, вроде как говорил: “За Россию. За великую, единую, неделимую. Но России-то нет, Россия развалилась. Там какой-то кусок, там... А Дон есть. Поэтому мы должны сейчас строить Донскую государственность. А вот если Россия соберется, тогда мы и вольемся в какой-то форме. А не соберется, так и не вольемся. Но надо работать с тем, что есть“. Такая была позиция у Краснова. Он нашел себе массу сторонников. Но после того, как Советская власть пала, была восстановлена власть атаманская. Такой, какой она была при Каледине и Назарове. Соответственно собрался Войсковой круг и на нем был избран Петр Николаевич Краснов. Свое слово не воевать против Советской власти, под которое его отпустили в 1917 году когда его пленили во время наступления на Петроград, он конечно уже забыл. По большому счету это было очевидно. Потому, что мнил он себя большим политиком, а политики свое слово нарушают очень часто. К тому же здесь открывались такие фантастические перспективы. Ему весьма доверяли, он был заслуженным боевым командиром. Самым старшим, видимо, из тех, которые в это время остались на Дону. Его кандидатура примирила на время всех. К тому же, у Краснова не отнять, он был блестящим агитатором. Еще во время Русско-Японской войны он был известен как журналист. А впоследствии прославился как писатель. В 1926 году его номинировали на Нобелевскую премию. Хорошо, что не вручили. Иначе бы сейчас из каждого утюга неслось, что: “У нас есть великие нобелиаты Александр Исаевич Солженицын и Петр Николаевич Краснов“. Эти фамилии наверняка бы стояли рядом.
Д.Ю. А что он такое написал? Можно где-то почитать?
Егор Яковлев. Да. Он очень плодовитый писатель. Он еще в царской России прославился как автор исторических романов. Роман о террористах, убийцах Александра II. Впоследствии он написал произведение “От двуглавого орла к красному знамени”. Конечно, с точки зрения художественных особенностей это не “Война и мир” и не “Тихий Дон”. Но у Краснова не отнять, что писал он размашисто, хлестко, авантюрно. Читать интересно. Деникин в своих воспоминаниях... Я сразу скажу, забегая вперед, что Деникин и Краснов друг друга очень не любили. Когда открываешь воспоминания одного и воспоминания другого, то там непрерывное бросание известной субстанции друг в друга. Это фактически враги. Сейчас мы до этого дойдем, почему так сложилось. Они впервые познакомились в 1904 году во время Русско-Японской войны в Сибирском экспрессе, ехали в одном купе. Краснов ехал как раз как военный журналист, издание “Русский инвалид”, это официальный орган военного министерства. Краснов им зачитывал свои статьи. И, как пишет Деникин, там иногда были такие моменты, которые были явно написаны в угоду военному министерству. Помпезные, высокопарные. На этих моментах Краснов, конфузясь, умолкал и говорил: “Прошу прощения, господа. Это для поэтического вымысла”. Конечно, говоря о фигуре и творческом наследии Краснова, мы должны иметь это в виду потому, что поэтический вымысел ему был свойственен вообще всегда. Короче говоря, он любил приврать. В реальной политической обстановке это было и хорошо. Потому, что он умел произвести впечатление. Когда его избрали атаманом, он заставил древнюю атаманскую булаву притащить из музея. Устроил там целый карнавал. Тут, может, какой-то комплекс Наполеона прослеживается. Он окружил себя символами. Вот он древнюю Донскую государственность возрождает. Но Краснов... Я сказал, что он был плохим политиком. Но даже он понимал, что без поддержки извне он долго не продержится. Кто мог поддержать молодую Донскую государственность?
Д.Ю. Немцы.
Егор Яковлев. Вариантов было два. Антанта и немцы. Но Антанта, она далековато. И мутновата. Видимо, уже к этому моменту в значительной среде русского офицерства зрело недовольство Антантой. Явно были определенные противоречия еще во время Первой мировой войны. Было ощущение, что всю войну ведет Россия, Антанта на западе ничего не делает, но хочет воспользоваться плодами будущей победы. Потом произошла революция. Русские офицеры не без оснований полагали, что Антанта не сделала всего возможного для поддержки русской армии. Что она не спасла от революции, хотя могла бы. Вас не было, мы с Баиром на эту тему разговаривали. О том, что происходило на севере, когда там интервенты высадились. Там какие мемуары ни откроешь русских офицеров, воевавших на севере, у всех истерика по поводу того, что приехали англичане и относятся как к колониальному народу. Причем не только к крестьянам, но и к своим боевым товарищам. Эти импульсы, особенно которые исходили от английского контингента, от английской миссии, они часть офицерства очень отталкивали. А немцы, они рядом. Хочешь, не хочешь, а с немцами надо считаться. И Краснов сразу же написал письмо кайзеру. Он написал два письма, но первое письмо кайзер точно прочитал. Это письмо носило дружеский, в отличие от второго письма, неподобострастный характер. Оно предлагало союз, гарантировало нейтралитет Дона и выгоды торговые. Немцы были на это согласны. Немцам не хотели отвлекать войска для борьбы с большевиками и сочли, что руками донских казаков они смогут довыполнить те задачи, которые перед ними стоят. То есть, окончательный разгром Красной гвардии и ликвидацию угрозы оккупированной Украине.
Д.Ю. А письма сохранились?
Егор Яковлев. Конечно. В следующей программе внимательно прочитаем, когда будем говорить непосредственно о политике Краснова. Сегодня я хотел бы сосредоточиться на конфликте между Красновым и Деникиным. И очень важно, это военная помощь. Помощь была не только немецкая. Немцы в ходе своего наступления захватили военные склады с огромными запасами вооружений и с легким сердцем передавали их Краснову. А Краснов передавал их Деникину. Откуда Деникин? Я напомню, что Добровольческая армия генералов Алексеева и Корнилова ушла в феврале с Дона на Кубань, надеясь организовать там очаг борьбы против большевиков. Целью Добровольческой армии был Екатеринодар. Екатеринодар взять не удалось. Более того, во время штурма этого города погиб генерал Корнилов. Некоторое время добровольческое командование было деморализовано. Его место рядом с генералом Алексеевым занял Антон Иванович Деникин. И после начала событий на Дону они приняли решение возвращаться туда и объединяться с казачьим сопротивлением. Но я напомню, что и Деникин, и Алексеев были настроены проантантовски. Алексеев вообще был начальником штаба ставки при Николае II с 1915 года. И он имел очень широкие связи в военных кругах Англии и Франции. Он мыслил себя одним из решающих людей фактически в Антанте. И все последующее “добровольцы” мыслили как продолжение Первой мировой войны. Они никакого мира с немцами не заключали, они большевиков воспринимали как немецких ставленников.
И когда они вернулись на Дон и обнаружили, что у Краснова любовь с кайзером, они не поняли, что произошло. Как это все так хитро перевернулось, что они воюют с немцами, большевики, это немецкие союзники. Тут они приезжают к своему союзнику генералу Краснову, который тоже воюет с большевиками, а у него союз с немцами. Как это происходит? И уже не первой же встрече, 15 мая 1918 года, Деникин тактично, но настойчиво начал Краснова убеждать, что этот союз противоестественен. На что Краснов ему сказал: “Мы не можем игнорировать немецкий фактор. С немцами мы для вида”. Действительно, Краснов играл в эту игру, он послал миссию барона Майделя в Яссы на переговоры с Антантой. Барон Майдель, посланник Краснова, убеждал Антанту, что для вида, политика. На самом деле мы настроены исключительно проантантовски. А немцев он в обратном убеждал: “Немцы отличные воины, казаки отличные воины. Вы монархисты, мы за сильную власть. Мы сумеем всегда договориться”. А что думал Краснов, было непонятно, Деникин ему не доверял. Потому, что Деникин и Алексеев, они открыто были проантантовски, они считали, что они честны, что они следуют однажды данному слову, нарушать его не собираются. Деникин говорил Краснову: “Мы же четыре года воевали с немцами. Как вы можете?” А Краснов говорил: “Минутку. Мы вам привезли оружие. Откуда это оружие? Мы получили его от немцев. Я это оружие у немцев взял грязное, омыл в водах Тихого Дона, очистил и передал вам. И вы теперь чистенькие, а я, такая сволочь, с немцами”.
Д.Ю. Ловко.
Егор Яковлев. Деникину нечего было на это ответить. Но антагонизм появился с самого начала и впоследствии распространился в войсках. Казаки Краснова назвали “добровольцев” странствующими музыкантами. Дали концерт на Кубани, теперь назад вернулись.
Д.Ю. Гастролеры.
Егор Яковлев. А “добровольцы” говорили в том смысле, что: “Красновцы, они такие, кто им платит, тот с ними и танцует”. Краснов заявил: “У вас в Добровольческой армии есть казачьи соединения. Мы их выводим из вашего подчинения. Они же казаки, они должны быть в Донской армии, у нас”. Естественно, это было ослабление авторитета Деникина, ослабление авторитета Алексеева, это их обоих взбесило. Кроме того прибыл полк Дроздовского. Краснов взял его под руку, стал ему говорить: “Только к нам. Только с нами надо. Деникин бездарен, плохой командир. Давайте к нам, вы же храбрый командир. Надо с правильными людьми общаться и в правильных армиях воевать”. Деникин об этом узнал. Это отнюдь не способствовало складыванию союза. Хотя, по большому счету, союз напрашивался. Потому, что есть одна боеспособная армия, есть другая боеспособная армия, вроде как, общий враг. Но то, что будет впоследствии происходить со всем Белым движением, не смогли договориться, не было единой политической линии. Вот у большевиков была единая политическая линия, поэтому они всегда договаривались. А те, кто не договаривался, кто был не готов договариваться... Как с левыми эсерами. Не готовы? Все, из политического процесса вы устранены.
А здесь так не получалось. Не мог Краснов совершить переворот и возглавить Добровольческую армию тоже, влить ее в Донскую. И наоборот, Деникин не мог этого сделать. Поэтому конфликт. Отсюда разные действия. Краснов соглашался в принципе на то, что Деникин возглавит обе армии, и он будет оперативно ему подчиняться. Но при одном условии. У Краснова была идея фикс, это наступление на Царицын. Смысл в этом наступлении был. Была идея в том, чтобы взять Царицын. Там находилось несколько военных заводов, крупные запасы денег. Но дело было не только в этом. Была надежда, что если удастся взять крупный центр на Волге, то можно будет соединиться с чехами и создать большой антисоветский фронт. Но Деникин, зная хитрую натуру Краснова, сразу заподозрил, что Краснов стремится не только к этому. Во-первых, не было никаких гарантий, что за Красновым туда не придут немцы. А допустить своих заклятых врагов на Волгу, Деникин даже помыслить о таком не мог. Второе заключалось в том, что Деникин предполагал, что Краснов хочет присоединить Царицын к Области Войска Донского. То есть, хочет прирастить свое самостийное государство, а до России ему и дела нет. Кто прав в данном случае? Историки спорят. Непонятно. Крупные военные авторитеты, например, генерал Головин Николай Николаевич, который написал книгу “Усилия русской армии в Первой мировой войне”, он считал, что план Краснова был целесообразен. Потому, что он отрезал всю Северокавказскую группировку красных и создавал единый антибольшевистский фронт. Правда, Царицын надо было еще взять. Это не такая простая задача. Но теоретически взятие Царицына открывало большие военные перспективы для антибольшевистских сил.
Егор Яковлев. Вот они не сумели договориться. В результате Деникин принял другое решение вместе с генералом Алексеевым. Они приняли решение пойти во Второй кубанский поход, еще раз попытаться взять Екатеринодар и разгромить группировку красных, которая осталась у них в тылу. Они ушли, добились там успехов. Но эти успехи Краснова не особенно радовали. Деникин писал Алексееву: “На мое известие о взятии одной из станиц “самодержец” ответил просьбой бензина”. Это была донская станица какая-то, которую они по дороге взяли. Видимо, Деникин ожидал благодарности или поздравления. Но вместо этого Краснов написал, что ему нужен бензин. Общение у них не сложилось. И это имело очень серьезные военные и политические последствия. Тем не менее, начало лета 1918 года, это время успехов антисоветских сил.
Это время наивысшей власти генерала Краснова на Дону, который сумел навести порядок, создать начатки государственности, создать более-менее боеспособные казачьи войска. Кроме того он повел откровенно террористическую политику против советского актива. Именно он осуществил первое расказачивание потому, что все просоветски настроенные казаки исключались из военного сословия. И против них были применены весьма жестокие репрессии. Об этом я подробно рассажу в следующий раз и зачитаю документ. У советского расказачивания была своя белогвардейская предыстория. Ну, а что же красные? Красные не рассматривают эту ситуацию как катастрофическую. Основным оплотом, “Красным Верденом“, становится именно Царицын. Туда выезжает товарищ Сталин, который будет организовывать оборону этого города от наступающих белогвардейских войск. И будет организовывать ее успешно.
Д.Ю. Для малограмотных, это в будущем город Сталинград.
Егор Яковлев. Да, именно так. Это будет город Сталинград. И вот этим перипетиям и будет посвящена наша следующая программа.
Д.Ю. Вот каша. Караул. Это же вообще непонятно куда бежать, за что хвататься. Я представляю, сколько там народу кочевало. То сюда, то туда. Каждый день что-то новое. Сегодня мы красные, завтра белые, послезавтра зеленые.
Егор Яковлев. Да. Дело в том, что в идентификации очень часто играл роль личный опыт. Вот ты простой казак или простой крестьянин. Пришли красные, совершили какие-то бесчинства, может, родственника убили, очевидно, что ни за что. А это, может даже и не красные, это, может, бандиты, которые пришли пограбить, но сказали, что ты им все должен отдать потому, что они большевики и за революцию. Соответственно, ты к белым. У белых, вроде как, порядок.
Д.Ю. Армия, дисциплина.
Егор Яковлев. То же самое происходит с белыми. Пришли белые. Казаки, допустим, спрашивают: “Ты кто?” Крестьянин, иногородний, мужик. Избили тебя нагайками, забрали все. Ты к красным. Таких случаев много. Собственно “Донские рассказы”, “Тихий Дон” это очень ярко описывают. Но за личными переживаниями не надо забывать классово-социальный конфликт. Потому, что именно он на самом деле двигал этими событиями, а не какие-то желания отдельных людей. В этом смысле Краснов действовал в интересах богатейшего казачества. Именно оно было бенефициаром и заказчиком его политики. Хотя он пытался себя оправдывать, подыскивал аргументы в своих воспоминаниях, в том числе и национального характера. Писал, что: “Мы действительно были национальной армией. Против нас воевал какой-то сброд. Латыши, мадьяры. И русских-то там не было”. Эти “аргументы” сейчас повторяются, но все они не выдерживают никакой критики. Силы, которые схлестнулись в русской Гражданской войне, они имели своим ядром русский народ, народы Российской империи. Но они имели и интернациональный состав. Они имели интернациональные вкрапления не только со стороны Красной армии. Те же китайцы воевали и в белогвардейских формированиях на Дальнем Востоке, в Сибири.
Раз уж мы об этом заговорили. Как китайцы оказались в Российской империи? Почему они в итоге влились в Красную гвардию? Да очень просто. Это были обыкновенные гастарбайтеры. Значительная часть мужского населения Российской империи была мобилизована в императорскую армию. Нужно, чтобы кто-то продолжал работать на тыловых работах. Из Китая выписали дешевую рабочую силу, которая трудилась, скажем, на строительстве Мурманской железной дороги. В совершенно невообразимых условиях и за гроши. Вполне естественно втягивание этих людей в русский революционный процесс. Потому, что они чувствуют себя точно такими же униженными и обездоленными пролетариями, как их русские коллеги. Это вполне естественно. Что касается каких-нибудь латышей или поляков, то я вообще затрудняюсь здесь понять в чем проблема. Потому, что латыши, например, были гражданами Российской империи. Например, Иоаким Вацетис, который руководил латышскими стрелками. Звезда Вацетиса взошла, когда он подавлял восстание левых эсеров. Это мятеж левых эсеров в Москве. Это полковник генерального штаба.
Д.Ю. Открытие на открытии.
Егор Яковлев. Он не был специально завезен из какой-то другой страны. Он вырос в Российской империи, сделал здесь карьеру. Человеком он был храбрым, ветераном Первой мировой войны. Дослужился до полковника. Скорее всего, если бы революция произошла позже, успел бы стать и генералом. Мы же не говорим, что Врангель был каким-то занесенным сюда... Так Вацетис, это то же самое. Но в чем отличие? Когда Краснов пишет про китайцев и латышей, он почему-то забывает про немцев и англичан. А также австрийцев, турок, французов, болгар, сербов и всех остальных, кто также попытался половить рыбку в мутной воде русской революции. И разница принципиальная между иностранными контингентами с белой и с красной стороны заключается в том, что с красной стороны были добровольцы, за которыми не стояло никакое иностранное правительство. А за союзниками Краснова, Деникина и всех остальных белых генералов маячили именно эти правительства, которые хотели решить свои геополитические интересы и приобрести свои геополитические, экономические и все прочие выгоды. А вопрос социальный, национальный и прочие вещи, имеющие отношение к Российской государственности, их не интересовали вообще. Вот в этом принципиальная разница. Со стороны одних иностранные правительства, решающие свои вопросы. Со стороны других просто люди, личности, которые приняли определенное решение воевать на стороне красных в Гражданской войне.
Д.Ю. Когда-то в детстве я приобрел книжку автора Бляхина под названием “Красные дьяволята”. Которая навеяла художественный фильм “Неуловимые мстители”. К моему немыслимому удивлению, в книге кроме Яшки цыгана оказался еще и китаец Ю-ю.
Егор Яковлев. Еще там был негр, Том Джексон, он из цирка.
Д.Ю. В кино с китайцем было бы гораздо... Он мог быть мастером кун-фу. Правильно китайцы говорят: “Не дай вам Бог жить в эпоху перемен”. Ужас. С нетерпением ждем продолжения. Спасибо.
Егор Яковлев. На следующей неделе.
Д.Ю. Спасибо, Егор Николаевич. Круто. А на сегодня все. До новых встреч.
Новости
VIP
