Д.Ю. Клим Саныч, категорически!
Клим Жуков. Всем привет! Всем привет! Всем привет! Д.Ю., рад видеть!
Д.Ю. Симметрично. Настала пора снова поломать кровать, хоть и дистанционно, но лучше так, чем никак.
Клим Жуков. По-моему, неплохо получается.
Д.Ю. Отлично!
Клим Жуков. Я вот прошлую серию разборов посмотрел – очень хорошо!
Д.Ю. Мы прекрасны оба, да!
Клим Жуков. Да, я себе отполировал череп, как мистер Уолтер Уайт, теперь пускаю солнечных зайчиков, и всё великолепно, прямо антураж такой, какой надо.
Д.Ю. Какая сегодня у нас серия?
Клим Жуков. У нас третий сезон восьмая серия, точнее, как правильно говорить, восьмой эпизод.
Д.Ю. Как его фамилия? Ты помнишь, не помнишь?
Клим Жуков. Нет, не помню. У меня с этим делом вообще большие проблемы, потому что я первый раз узнал, что, оказывается, у каждого эпизода есть какая-то фамилия, когда мы были примерно в середине разбора сериала «Рим».
Д.Ю. Очень странно: почему не пишут-то? Вот я вообще врубиться не могу, почему не пишут? Это же… играет огромную роль название. Вот как ты говорил, что там какие-то эти, помнишь там, циферки, буковки – а это там рейс самолёта, всё со значением, на три эпизода поделено, складывается в кучку. Ну да ладно.
Клим Жуков. Вот, я поэтому даже и не всегда знаю, где посмотреть-то можно эти названия, потому как я человек простой, я привык, что, если мне показывают кино, то название мне показывают сразу на голубом экране. А его не показывают.
Д.Ю. Сейчас мы его… Да и хрен с ним! Не очень-то и хотелось!
Клим Жуков. Да, точно.
Д.Ю. Итак?
Клим Жуков. Начинается всё с того, как обычно, перед великолепными этими титрами, складывающимися из периодической системы элементов Менделеева, начинается всё время – короткий ролик всегда есть, и в этот момент Джесси Пинкмана выпускают из больницы. Фактически его выписали, и вот санитар его выкатывает на коляске на волю, типа – ступай, здоров. Джесси красивый: у него прямо вот так вот раздута физиономия, один глаз не открывается, весь в сечках, в таком синем отёке – класс! Вот это я понимаю: отделали – моё почтение!
Д.Ю. Работа гримёров великолепна! Вот в прошлый раз говорил и в этот раз повторюсь, что это не чего-то там, царапинку нарисовали, а нормально заплывшие полморды, какие-то шрамы, глаз не открывается – великолепно! Молодцы!
Клим Жуков. Вон я помню, мы разбирали когда последний сезон внезапно превратившегося в говносериал «Игра престолов», «Гомотрон», вот там когда сражение было с зомби, когда Ивану Снегову там прописали по физиономии непонятно чем вообще, и на следующее утро у него тут сечечка такая.
Д.Ю. Там бы полбашки бы вот такое было!
Клим Жуков. Это я на собственном печальном опыте могу сказать, что рот бы не открывался вообще, потому что больно было бы открывать, глаз бы тоже не открывался, а была бы синяя … такая. Вроде как острый колюще-режущий предмет, а всё равно при попадании в кость отёк ужасный получается, прямо очень-очень неприятно.
Д.Ю. Нехорошо, да. Я бы ещё отметил, что нашего любимца Пинкмана вывозят в каталке.
Клим Жуков. Да … на колясочке, да.
Д.Ю. У мен всегда это вызывало задумчивость, но я для себя объяснил так, что если на территории больницы ты упадёшь, там стукнешься башкой обо что-нибудь, будучи больным, то платить за это будет больница, и поэтому их, наверное, всех сажают в коляски. Даже дядя Джон, босс семьи Сопрано, и тот не смог против санитара устоять. «Сядь в коляску, блин,» - сказал ему негр, и дядя Джон сел, блин. Ну так и тут.
Клим Жуков. Да, потому что били-то его по лицу, а почему-то сажают его жопой в коляску. Даже мне странно – его ведь не лицо везут на коляске. У нас так в больницах категорически не принято.
Д.Ю. «А у вас что болит? Голова? И как лечат? Уколы делают? Куда? Куда??! Подумать только: какая связь, блин?»
Клим Жуков. Я помню, когда я последний раз – надеюсь, последний – лежал в больнице с абсцессом, ну в смысле, не с нашим другом Абсцессом, а с настоящим абсцессом, который в горле…
Д.Ю. Так-так?
Клим Жуков. …мне было не просто плохо, а мне было просто феерически хреново, это лучше бы меня агент Хэнк Шрейдер немножко избил, честно, вот честно, потому что ну это был какой-то просто финиш! Какая там каталка? Там Боткинские наши бараки любимые, некрасивая санитарка: «Пошёл в процедурную. Пошёл, я сказала, в процедурную». Через два дня выздоровел – домой хотелось.
Д.Ю. Симулянт, блин!
Клим Жуков. Ну тем не менее, вот, значит, Джесси Пинкман сидит перед госпиталем…
Д.Ю. Он же ещё нахамил санитару отлично, что «здесь курить нельзя» - «Ну так отвези меня, где можно». Молодец. Пинкман сразу оборзел – мало в рыло-то получил. Вот если бы Хэнк Шрейдер ему сказал, я думаю, реакция была бы другая.
Клим Жуков. Категорически. Да, так вот, покуривает сигаретку, тут «скорая помощь» подруливает какая-то. Этот подъехал посмотреть – а там как раз Хэнк Шрейдер: последствия знакомства с кузенами Туко Саламанка, весь такой немного некомплектный, его, значит, отвозят в больницу лечиться. И тут подъезжает Дохлый Пит забирать своего кореша и спрашивает: «Ну как ты в целом?» И после того, как он увидел практически полумёртвого Хэнка Шрейдера, говнюк Пинкман говорит: «Во теперь хорошо. Поехали!»
Д.Ю. Сколько там в него раз – четыре – попали, да, в Шрейдера?
Клим Жуков. Ну, я так понимаю, что по-человечески в него попали два, прямо вот так вот, от души, потому что ему же две пули последний живой… точнее, не последний живой, а последний не раненый Саламанка ему прямо в упор две пули выстрелил в корпус, потому что до этого в него попали в руку и, кажется, в бедро, я не помню, ну так по касательной, т.е. это никак не повлияло на то, что он там бегал-прыгал ещё после этого и из пистолета сам стрелял. Ну вот, однако, две пули, сквозные ранения, у него там одна из них около позвоночника вообще пролетела – в общем, плохо его очень сильно ранили. Да, и опять же, ё-моё, это же «Кольт» 45-го калибра, там когда доктор сказал, что у него пуля пролетела около позвоночника – ну, пролет 14,5 граммов около позвоночника, 11,43 мм, а на самом деле реальный калибр ещё больше, это же там по внутреннему полю нарезов меряется 11,43 - 45-тый калибр, так он больше. Блин, ну я не знаю, то, что он не остался инвалидом – это натурально заслуга его свояка, который на наркобабки его в конце концов – спойлер, спойлер – выходил.
Д.Ю. Подлечил, да. Ну тут для тех, кто это не сильно понимает: когда пуля попадает в человеческое тело, оставляя за собой т.н. раневой канал, то она не просто дырку делает, а производит контузию окружающих тканей, т.е. дырка-то маленькая, а вокруг ещё сотрясёт мясо, сотрясёт нервы, нервные окончания, и всё это очень и очень плохо. Во-первых, это дико больно, во-вторых, это отвратительно заживает, а если туда ещё шмотки попадут, то совсем хреново. Ну и в общем-то, как правило, достаточно, как мы понимаем, одной толковой пули, умело выпущенной, а если неумело, но четыре… Кстати, что они так нервничали и в него не попали, непонятно абсолютно, вроде опытные люди, а со стрельбой какая-то фигня вообще. Непонятно. Вот эта беготня за топорами ещё более, так сказать, усугубляет. В общем, Хэнк Шрейдер очень серьёзно пострадал, очень серьёзно!
Клим Жуков. Очень серьёзно, тем более, опять же, там патрончики не какие-нибудь, а это 45-ый калибр просто с каким-то чудовищным останавливающим эффектом. Говорят, что такой патрон мог лошадь свалить с одного попадания, а человек, даже очень сильно здоровый и крепкий – это, мягко говоря, чуть-чуть не лошадь.
Д.Ю. Я по лошадям не стрелял, не знаю.
Клим Жуков. Ну, это же патрон, который разрабатывался по заданию в своё время армии США для кавалерии, специально, чтобы можно было при помощи этого пистолета, не из карабина, не из винтовки, а из пистолета чтобы можно было свалить лошадь. Ну, из револьвера, в смысле, тогда ещё.
Д.Ю. Серьёзная заявка!
Клим Жуков. Это же изначально был, ну там, с некоторыми модификациями, но револьверный патрон – этот 45-ый ACP.
Д.Ю. Да.
Клим Жуков. Вот, а тут в человека попало, причём там дистанция никакая. Почему они плохо стреляют? Я неоднократно читал отзывы американских правоохранителей, что все эти мексиканцы очень паршиво стреляют, т.е. они дико отчаянные, дико свирепые, очень сильно умело могут подойти на маленькую дистанцию даже к опытному человеку в силу того, что они хитрые ужасно, и их много, но стрелковая подготовка где-то около нуля.
Д.Ю. Удивительно! Ну, видимо, просто есть другие занятия, это не самое интересное – во-первых. Во-вторых, это же всегда интересно, как граждане обсуждать начинают, куда они могут попасть, там, из револьверов, кольтов, и самый плохой на свете пистолет Макарова, из которого они попасть не могут никуда. На закономерный вопрос: а ты с какой дистанции-то вообще стреляешь? 25 метров, да, как в тире: встать красиво, принять правильную позу, руку в карман, ещё чего-то… В жизни, когда что-то понадобится делать, тебя так затрясёт, что если ты вот буквально в затылок не тычешь, то ты никуда и не попадёшь, поэтому неплохо бы подходить поближе. Видимо, поэтому они не считают нужным к этому готовиться. Как у нас казанские бандиты: «А зачем вы всё время в спортзалы ходите? Ты что думаешь: ты вот такой накачанный – от пули не убежишь, нет». Казанские очень похожи на мексиканцев.
Клим Жуков. Ну, кстати говоря, тут есть некое, на мой взгляд, расхождение с приквелом, который сняли – «Лучше звоните Солу», потому что там эти двое Саламанок стреляли из всего так, что просто аж снимаю шляпу! Во всех с двух рук, всё время попадали, и там ну просто огонь! А что-то как-то, вот видишь, видимо, давно не тренировались, разучились сильно.
Д.Ю. Наверное, наверное, да. Ну, хрен его знает, в общем-то, это занятие для мужиков страшно интересное, в общем-то – все эти тактические стрельбы, выпрыгнул из-за бочки, с двух рук там куда-нибудь засадил. Это же просто интересно, человеком себя чувствуешь вообще, когда пистолет дают. А уж если у тебя ещё патроны бесконечные, как у них, то и тренироваться можно бесконечно. Так-так, отвлеклись, да.
Клим Жуков. Да, а в это время в замке у шефа, т.е. не в замке у шефа, конечно, а в прачечной у Густаво Фринга, в подвальчике в секретном, там же у нас имеются два непланированных специалиста всё ещё, а именно Уолтер Уайт и Гейл Боттикер, и тут Уолтер Уайт сообщает, что всё-таки Гейла придётся увольнять, потому что, «чувствую – не сработаемся». И при этих словах заходит с перекошенной рожей Джесси Пинкман и начинает знакомиться с оборудованием с представленным, как обычно, излагая что-то в своём духе. Дипломированный специалист Боттикер аж челюсть на колени уронил, говорит: «Это… это будет работать вместо меня? Вы серьёзно?» Это одна из самых трогательных сцен за всю вообще серию.
Д.Ю. Боттикер фамилию свою не оправдывает вообще. В нашем-то понимании, гражданин Боттикер – это главный злодей из х/ф «Робокоп»!
Клим Жуков. Точно!
Д.Ю. Только его звали Кларенс, который там отстреливал полицейскому руки-ноги и вообще верх злодейства был. Тут как-то не оправдывает. Зачем они его, интересно, Боттикером назвали?
Клим Жуков. Я думаю, они не соотносили, скорее всего.
Д.Ю. Непроизвольно?
Клим Жуков. Да. Не все помнят «Робокопа», а мы помним.
Д.Ю. Да, отличный, отличный! Первый «Робокоп» вообще, особенно когда его выпустили в т.н. режиссёрской версии, где Верховен там кровищу-то обожал. Особенно хороший кадр… ну, во-первых, сначала там ему руки отстреливали, этому самому будущему робокопу, а потом, когда яйцо первый раз опробовали, где яйцо с пулемётами: «Ну-ка, гад, брось оружие!» - и кого-то там застрелил, а он упал на модельку там какую-то и весь подпрыгивал, а из него кровища летела. Хорошие были фильмы, умели раньше снимать, не то, что нынешнее говно, блин!
Клим Жуков. Точно, согласен.
Д.Ю. Надо освежить.
Клим Жуков. Надо, надо. И как же, робокоп-то как ходил прямо: жжжик, жжжик, жжжик, жжжик…
Д.Ю. Он был прекрасен, да.
Клим Жуков. Сначала голова, потом весь – прямо ух, белиссимо!
Д.Ю. Так-так, и вот новый Боттикер, да.
Клим Жуков. Ну чего, он не вывозит. Ну а чего, вывозит зато Джесси Пинкман. Только они собрались заварить, как следует, как в старые добрые времена, Пинкман и говорит: «А кстати, ты же, наверное, не знаешь, ты же тут сидишь давно, а тут, я чувствую, связи-то нет никакой, потому что под землёй мобильник, смотрю, не ловит совсем». Он говорит: «Не ловит». Он говорит: «А тебе же, наверное, твои-то обзвонились – свояка твоего подстрелили». Ну и конечно, мистер Уайт – аааа! – выбегает наверх, там 158 тысяч пропущенных звонков, и он, конечно, вместо того, чтобы ему работать, забивает на всё и валит в больницу, что, кстати говоря, совершенно оправдано, я не говорю – по-человечески, а я говорю с точки зрения конспирации, потому что если ты не приедешь на такое важное дело и там не зависнешь, все сразу заподозрят что-нибудь плохое, ну а потом, когда Хэнк Шрейдер, например, выздоровеет, или, например, за дело возьмётся его напарник Степан Гомесов, это же первое, что они будут проверять – где были ближайшие контакты, потому что родственники – это всегда ближайшие контакты. «Вот где ты был, когда твой свояк валялся при смерти?» - «А я… в прачечной». – «В какой прачечной?» - ну и понеслась. Поэтому то, что он приехал, это абсолютно правильно, я даже не знаю, почему потом на него половину эпизода и дальше шипели: «Куда ты делся, когда варить надо?» Ваша задача сейчас – не варить, а не сесть всем вместе, вот такое у меня стойкое ощущение.
Д.Ю. Полностью с вами согласен, да.
Клим Жуков. Ну и чего, там в приёмном… точнее, не в приёмном покое, а как это называется-то у них? Короче говоря, в зале ожидания в этой больнице, там у них уже помощник начальника этого УБН Меркерт, там, напарник Стивен-Степан Гомесов, тут же его жена Машка сидит, и падла Скайлер, и сынок ихний Уолтер-младший – вся честная компания в сборе. Конечно, мистер Уайт сразу всех спрашивает: «Как? Что было-то? Как что случилось?» Ну, ему всё и рассказали, а в конце концов Гомес, помело без костей, прямо при жене и говорит: «Твой свояк оказался настолько суровый сукин сын, что завалил обоих практически насмерть, даже при условии того, что пистолетика при нём-то и не было». Ну тут Машка и говорит: «Как не было пистолетика? А куда он делся?» - после чего выдаёт всем: Меркерту, Гомесу, ментовке всей этой гнусной альбукеркской, и даже обоих представителей Федерального агентства по борьбе с наркотиками выперла из помещения. Все аж даже не нашлись, что сказать, только там: «А это, ну, стандартная процедура…» Говорит: Стандартная процедура – защищать своих сотрудников, а не отбирать у них пистолеты. А ты – какой ты напарник? Ты говно, а не напарник, - говорит она ему, - потому что напарник прикрывать должен, а ты где был?» Ну в общем, пристыжённые мужики уходят.
Д.Ю. Безобразная сцена, просто безобразная. Чего ты тут орёшь, ёлы-палы? Они что ли виноваты? Это они заставили твоего этого мордоворота избивать непричастного гражданина? Что это за херня? Отстранили от службы, да, а тут другой вопрос, с моей точки зрения: ну, в общем-то, когда у тебя пистолет отнимут, так ты просто как голый, понимаешь, даже страшнее, чем голый, если ты подобными делами занимаешься. И что, у тебя своего пистолета нет что ли, и ты не имеешь права с ним ходить, как сотрудник полиции? Вот это вот от меня как-то ускользает. Если действительно ситуация настолько серьёзная, и ты всё время чего-то ждёшь, то как же так-то, что ж ты-то без пистолета? Ну чушь! Блин, ой… Там же…
Клим Жуков. Тем более это Нью-Мексико, ты имеешь право там купить всё, что хочешь, вообще.
Д.Ю. Так точно.
Клим Жуков. Хочешь пулемёт – купи пулемёт.
Д.Ю. Да, при этом, как говорят, что есть какое-то табельное оружие, а ты при этом можешь ходить с тем, что тебе удобнее, т.е. вот если тебе там не нравится какой-то «Глок», а нравится этот «Кольт 1911», то можешь ходить с ним. И что?
Клим Жуков. Не, это другое, совсем другое. Это…
Д.Ю. Не-не-не-не, оружие у него должно быть, и он бы с ним всё время ходил. Тут не верю, блин.
Клим Жуков. Нет, это то, что у него в принципе, скорее всего, ну там на 99,999% у него был бы свой ствол, учитывая, как он это дело любит и как он им понтуется всё время, я уверен, у него дома должен был быть склад этих пистолетов самых разных, тем более, что он получает приличные деньги, стоит это всё у них не сильно дорого, прямо скажем, недёшево совсем, но и не сильно дорого, а учитывая, что он всё-таки профессионал, вот я, например… ну как, ну, железно совершенно, даже если бы из них из всех каждый день не стрелял, ну, наверное, мне бы надоело за 20 лет службы, но я бы раз в год себе что-нибудь покупал в подарок – это железно. Вот у меня ножи, там, 50 штук дома, а было бы пистолетов вместо этого. И ножей!
Д.Ю. Такая же херня: я сначала их копил, эти ножи, а когда их накопился вот такой вот ящик, их уже некуда совать, я перестал их копить. А пистолеты опять бы копил.
Клим Жуков. Вот! Да, мерзкая сцена не прекращается, она не может так просто прекратиться, потому что, выперев двух белых членомразей, точнее, одного белого, другого латинского, Мария обратила внимание на ещё одну бритую членомразь, а конкретно на Уолтера Уайта, и говорит: «А вот если бы ты не покупал бы марихуану у своего поганого Пинкмана, Хэнк никогда бы про него не узнал и не попал бы в такую дерьмовую ситуацию, не набросился бы на него с кулаками, и всё – ты во всём виноват!» Вот так!
Д.Ю. Молодец! Настоящая женщина!
Клим Жуков. Нашла крайних просто везде вообще, тут же.
Д.Ю. Назначила, да.
Клим Жуков. Ну и чего, всем пришлось извиняться и говорить, что как-то погорячились. Ну что делать? Пинкман в это время охреневает в лаборатории, потому что никого нет, он начинает названивать, конечно, Хайзенбергу, Хайзенберг говорит, как в том анекдоте про чукчу и собак-космонавтов: «Белка!» - «Гав!» - «Стрелка!» - «Гав!» - «Чукча!» - «Гав!» Такой говорит: «Накорми собак и ничего не трогай».
Д.Ю. «Чего «гав»? Собак накорми!»
Клим Жуков. Вот точно так же Пинкман говорит: «Сейчас я, если ты не приедешь, сам варить начну». Тут, конечно, Уолтер Уайт слегка взбледнул и говорит: «Ты же не знаешь, что это за оборудование». Он говорит: «Так тут наверняка мануал есть, я читать-то умею. Прочту и заварю». Говорит: «Ничего не трогай!» Да, ну дальше начинается очень долгая такая, что у этого фильма не отнять, вот в этом конкретно у них есть очень долгие и совершенно не обязательные какие-то планы, потому что вот что они там делают половину хронометража фильма в больнице, в больничном приёмном покое, в больничном кафетерии, снова в больничном приёмном покое? Мне вообще решительно непонятно, потому что вот Мари психует здесь, вот Мари психует здесь, вот они пошли все вместе в кафетерий пожрать, и она видит, что вилка плохо вымыта, и она ещё и там психует, её успокаивают – зачем? Хватило бы одного кафетерия, по-моему.
Д.Ю. Ну, не знаю. Моменты, типа, как Уолтер Уайт там пальцем стол тыкает, а стол колышется на своих четырёх ножках, а он отрывает страничку, там, складывает, запихивает – не годится, опять складывает, подпихивает – вот стучать перестало – оно, конечно, показывает, что Уолтер Уайт любит порядок, дисциплину, а вокруг идиоты, это никаких сомнений не вызывает.
Клим Жуков. А мы, типа, не поняли ещё?
Д.Ю. Но утомительно, да, ни к чему. Меня только один момент порадовал – когда этот подросток, его сын, сидел и читал книжку – у меня такая есть, называется «Killing Pablo», т.е «Убивая Паблу»…
Клим Жуков. Пабло Эскобара.
Д.Ю. …как нетрудно догадаться, Эскобара, да. Написал некий Марк Боуден, где нам тут объясняют: автор «Black Hawk Down». Марк Боуден – настоятельно рекомендую, если вдруг кто не читал, и этот «Black Hawk Down», и «Killing Pablo». «Killing Pablo» - отличная книга про то, как США попёрлись в Колумбию убивать Эскобара. Обращаю ваше внимание: бессудная расправа, т.е. они отправились его убивать, чужого гражданина чужой страны, суверенной, по всей видимости. Вот забравшись туда, это вот в лучших… Чем прекрасна свобода слова: вот всё рассказывай, всё на свете, а читатель – только плешь утирать там от ужаса. Т.е. как обычно, как это у американцев принято: повесив там разведывательные самолёты в воздухе, перехватывая все телефонные разговоры: «Ща мы тут его выщемим…» У них всегда упор строго на железо и технику: «Сейчас вот мы его выщемим и убьём». Но Эскобар-то был похитрее, чем все эти спецслужбы США, вместе взятые: поскольку у него все были куплены, что все ему непрерывно стучали, где там что про тебя слышно, что там про тебя видно, как тебя ищут и куда бежать, в какую сторону. И Пабло благополучно всех абсолютно полицейских этих операций и действий, все избежал. Ну и тогда американцы проявили абсолютно не свойственную им сообразительность – они просто всю разведывательную информацию начали сливать картелю Кали из города Кали. Пабло был в Медельине, а это вот в городе Кали. Ну а зачем ты сливаешь информацию подельникам бандита? Ну только для того, чтобы вот этого бандита убили, а тебя в качестве награды трогать не будут, ну как, собственно, и получилось. Ну и в итоге бедолагу Паблу застрелили всё-таки, но поставки кокаина в США после этой замечательной победы просто…
Клим Жуков. …
Д.Ю. Не, ни на килограмм меньше не стало, вообще. Там 15 лет уже прошло, я уже не помню, сколько – ни на килограмм не стало меньше. Выращивают всё ровно в тех же объёмах, они ещё там, вроде, по четверть миллиона тратят, по-моему, ежегодно на опрыскивание кустов коки какими-то дефолиантами – ну, у них опыт со Вьетнама есть, где они там Agent Orange всё поливали. Они, значит, платят колумбийцам, а колумбийцы, якобы, всё это поливают. Но как только поливают, сразу выбегают колумбийские крестьяне с ранцами воды, где там под давлением кусты моют, и дальше всё нормально растёт. Ну либо листья если опадут, то там кока три урожая в год даёт, и всё благополучно срабатывает дальше, ни на килограмм, повторюсь, ничего меньше не стало. Книжка, повторяю, отличная, кто языки знает, читайте – не пожалеете. Он ещё третью часть написал.
Клим Жуков. Что интересно: аннотация, которую подросток дал со слов Хэнка Шрейдера: «Дядя Хэнк сказал, что про плохих парней пишут часто и хорошо, а про хороших парней, которые их ловят и убивают – мало и плохо. Эта книжка не такая, тут про хороших парней».
Д.Ю. Точно, не такая – все хорошие парни там идиоты полные вообще! Стыдно просто читать.
Клим Жуков. Я когда это услышал, думаю: класс, вот это я понимаю – хорошие парни! Товарищ Шрейдер, я чую, крепко разбирается вообще, уж он-то знает, откуда кокаин завозят в Америку после убийства Эскобара этими хорошими парнями, что это были за хорошие парни, и т.д. Очень трогательно, согласен.
Д.Ю. Да, оно же причём древнее. Многие не в курсе, что это уже практически полвека прошло, т.е. там 40 лет и местами даже более, и это они ещё пока… я помню, я, по-моему, когда из армии вернулся, там, 1982-83-84-ый, когда США свою пехоту засылали в Колумбию, а пехота там бегала по джунглям и громила лаборатории, расстреливая всех, кто там вообще чем-то был занят. Но они так увлеклись Колумбией, что забыли, что происходит в Мексике, а в Мексике ничуть не хуже всё вообще. Это мы отдельно поговорим про Мексику.
Клим Жуков. Обязательно. Тем временем Густаво Фрингу звонит его, скажем так, старший партнёр с той стороны Рио-Гранде Хуано Больса из…
Д.Ю. Из Мексики, да.
Клим Жуков. …из мексиканского наркокартеля, да, и начинает его спрашивать: «Слушай, а что происходит?» На что ему Фринг отвечает: «Я тебя хотел спросить ровно о том же: а что происходит? На моей земле двое твоих «торпед» напали на федерального агента – это как понимать? Ты не мог бы меня просветить вообще, потому что что теперь делать, я не знаю, тут ментовня лютует, головы не поднять, через границу не переправить, кстати говоря, вам ничего из-за вас, дебилов». Ну а Больса и говорит, что «мои люди никогда не отпороли бы такой херни без моего прямого распоряжения. Я, - говорит, - такого распоряжения не давал. Кто-то дал им добро – интересно, кто?» - «Ты меня обвиняешь?» - спрашивает Фринг. Он говорит: «Нет, но кузен-то второй выжил, и как только, так сразу я у него узнаю, кто дал ему добро на подобную хрень». - «Ты понимаешь, - говорит Фринг, - его довольно сильно охраняют». Он говорит: «Господи, благослови Америку: никто не виноват, пока это не доказано в суде. Я найму ему хорошего адвоката,» - сообщает Хуан Больса, чем, как мы понимаем, уже подписал кузену Саламанке смертный приговор.
Д.Ю. Ну вообще как-то странно: они чьи вообще, пацаны-то чьи? Вот этого или вот этого? Что значит…
Клим Жуков. Это Больса пацаны, мексиканца.
Д.Ю. А каким образом ты им какие-то указания даёшь? Как-то это странно вообще. Как тут этот Фринг, причём он тут?
Клим Жуков. Не, ну Фринг же в самом деле их развёл, как чай в стакане. Он говорит, что вы просто мстить приехали, вы же не по делам. Если мстить, так я вам покажу, кому мстить, тут вообще этот Хайзенберг даже близко не причём, вот вообще близко – вот поставлял наркотики вашему кузену, и как бы на этом всё. Он его не убивал, не подставлял, ничего. Его убил конкретно вот мент, идите и его шлёпните, причём тут мой сотрудник? Они такие: «Мы не можем, нам Больса сказал, что федералов убивать нельзя». А он им говорит: «Так вы на моей земле, я говорю: можно». Так что это именно он их подставил. А они, конечно…
Д.Ю. Я не про это, я всё понимаю, мне непонятно, почему они его послушали. Ну почему?
Клим Жуков. Непонятно, почему они не перезвонили своему начальнику.
Д.Ю. Так точно, да.
Клим Жуков. Хотя бы. Как в детском садике: «А Петька сказал: можно. Марьиванна, правда, можно?»
Д.Ю. Да-да, вас послали убивать Сидорова, а вы завалили Иванова и вернулись счастливые: задача выполнена. Что это такое?
Клим Жуков. Да, причём их же, скорее всего, никто не посылал, они сами, скорее всего, приехали.
Д.Ю. Тем более, да, такие умные.
Клим Жуков. Это прямо по всему видно, что они по собственной инициативе решили хоть кого-нибудь за Туко Саламанку грохнуть, чтобы была месть. А кстати, начинается-то у нас кино с того, что Пинкман снимает с себя больничную эту тужурку, которая у них сзади расстёгивается, развязывается, и у него между лопаток обнаруживается татуировка Санта Муэрте. Этот дегенерат настолько законченный – я, конечно, Пинкмана имею в виду – что он на себя мексиканские бандитские татухи лепит, только вот в путь. Что с ним будет, если он сядет, и его на тюрьме с этими татухами запалят мексиканцы собственно?
Д.Ю. Да, некрасиво может получиться.
Клим Жуков. Да, ты, собственно, отчего так разукрашен красиво? Ты откуда?
Д.Ю. И что этим сказать хотел?
Клим Жуков. Да-да-да. Т.е. ну соображения у паренька вообще никакого, он косит то ли под негра, то ли под мексиканского бандита, то ли под мексиканского бандита-негра, весь в каких-то идиотских наколках, и при этом он ещё и ко всему прочему торгует метамфетамином, что, естественно, обязательно должно его при прочих равных привести на тюремную шконку, где он, конечно, встретится с коллегами из Мексики, тут сомнений никаких.
Д.Ю. Ну, лишний, так сказать, штрих к портрету идиота.
Клим Жуков. Да. Идиот, между тем, катается на кресле-каталке по лаборатории, надувает там себе свою химзащиту воздухом через шланг, снова уже в таком виде катается. Тут, конечно, приходит подручный, ну, наверное, непосредственно Густаво Фринга, а может быть, кстати говоря, даже и его вальщика, этого Майка Эрмантраута, начальника силовой структуры его фирмы, и спрашивает: «Что это ты тут делаешь? Почему ничего не варится, я не понял?» Говорит: «Ну а как я один-то буду варить?» - после чего немедленно позвонил Уолтеру Уайту и говорит: «Тут уже приходил чувак с мёртвыми глазами и спрашивает, почему ничего не происходит? У нас сроку до завтра». Но мистеру Уайту вообще сейчас не до этого, вообще не до этого, потому что он начинает горячо вспоминать: где-то он слышал про двух мексиканцев, которые должны были приехать из Мексики… А, это же ему сам Туко Саламанка говорил, что у него есть два кузена, которые вот-вот его заберут, и он спрашивает у Пинкмана: «Ты не помнишь, когда Туко нас в пустыне возил, что он говорил?» - «А, - говорит, - это тот самый случай, когда он мне автомат к башке приставил и возил в багажнике? Да, конечно, помню!»
Д.Ю. Как такое забудешь, да?
Клим Жуков. Да-да-да. Говорит: «Он про кузенов говорил». «Точно, - говорит мистер Уайт, - про кузенов,» - и даёт отбой, оставив Пинкмана слегка не у дел, фраппированным таким невниманием. Ну это естественно, я понимаю, Уолтер Уайт побаивается, что там могут быть ещё какие-нибудь родственники, и они все к нему приедут. Этот дурачок даже примерно не представляет себе, что один звонок из ресторана «Los Pollos Hermanos» спас его задницу от разделки на котлеты, и его, и всей его семьи, кстати, потому что эти двое уже у него дома побывали в гостях, это мы тоже хорошо помним, в прошлом сезоне.
Д.Ю. Чудом, чудом просто, да!
Клим Жуков. Да, буквально там успел вот на полминуты, на минуту всё. А вслед за Пинкманом, естественно, звонит начальство, а именно Фринг, и говорит: «Мистер Уайт, а вы, собственно, почему не на работе?» А мистер Уайт начинает тупо врать, просто по привычке, тупо врать, говорит: «Ваш Гейл Боттикер раскалибровал половину приборов, их приходится обратно откалибровывать, пока мы это всё не откалибруем, ничего-то мы, понимаете, с вами наварить-то и не сможем. Вот, собственно, поэтому я вынужден был одного уволить, другого нанять, потому что дурак ваш Боттикер».
Ну, как мы понимаем, это всё очень-очень глупо, потому что тут же приходит агент Гомес и говорит: «Как ты относишься, дорогой мистер Уайт, к курятине из «Los Pollos Hermanos»?» Он говорит: «Ну так нормально отношусь, а что?» - «А сейчас приедет их хозяин – обещал всех копов в здании накормить. Как только услышал, что Хэнка Шрейдера подстрелили – сейчас приедет». Ой, дурак мистер Уайт! Ой, дурак! А главное – ну с такими людьми же нельзя так себя тупо вести. Ой блин, ну как так? Сказал бы, что свояка застрелили. Ну это же бандит, он понимает сложности профессии-то ментовской. Ну, с другой стороны, конечно, баррикад, но всё равно понимает, и лучше всех понимает, что нельзя ему сейчас нигде в другом месте быть, кроме как в больнице. Какая там варка, вы о чём? Зачем так тупо палиться, я не знаю? Видимо, по привычке, повторяюсь.
Д.Ю. Ну да-да. Ну и Густаво, конечно, молодец: такая крепкая дружба с правоохранительными органами – просто туши свет! Молодец! Вот это благотворительность! Молодец.
Клим Жуков. Навёз этих самых тазов с курицей, всех накормил, тут же в штаб-квартиру к агенту Стивену Гомесу и зам.начальника Меркерту, к родственникам. Тут же сидит слегка заикающийся мистер Уайт, понимая, что его запалили на вранье. Говорит: «Хэнка Шрейдера я знаю, мы несколько месяцев назад во время благотворительного марафона, главным спонсором которого был я, мы с агентом Шрейдером разговаривали о вашем здоровье – у вас, говорят, рак. Как теперь ваше здоровье?» Ну и тут мистер Уайт, обтекая потом… Ну и что – приходится, когда уходит мистер Фринг, пойти за ним, типа, сказать спасибо, потому что он забыл, персонально поблагодарить. Ну и мистер Уайт прямо натурально охренев слегка, вот так вежливо скажем, слегка охренев, говорит: «Мистер Фринг, хотелось бы узнать: вот то, что вы лично привезли нам курицы – это что-то символизирует, какой-то знак?» Говорит: «Нет, это ничего не символизирует. А сейчас пожми мне руку, скажи спасибо и иди к родным. Варить будешь, когда отпустят. Пока не надо. Спокойно пожал мне руку». Говорит: «А я ещё хотел спросить: а вот с той стороны ещё, может быть, кто-нибудь приедет?» Говорит: «Насколько я знаю, больше никто не приедет. Пожми мне руку, улыбнись, скажи спасибо и пошёл вон,» - говорит Фринг, не изменившись в лице вообще ни на миллиметр.
Д.Ю. Молодец, да.
Клим Жуков. Ну, Фринг уходит в одну сторону, мистер Уайт в другую, и тут какой-то кипеж: вся эта ментовская братва… А, нет, отставить, не кипеж нифига, ничего подобного. Подходит к нему Стиве Гомес и говорит: «Хочешь посмотреть на того мудака, которого уделал твой свояк?» - «Конечно, хочу!» И вот они приходят, там лежит один из Саламанок, тот самый, которого машиной ударили, без ног по колено. И тут он видит в стеклянную дверь харю мистера Уайта, отрывает от себя немедленно все датчики, капельницы…
Д.Ю. Натуральный Терминатор вообще: вижу цель – не вижу преград. Молодец! Жаль пистолета под подушкой не было.
Клим Жуков. Да я думаю, что он его капельницей бы его зарезал бы, скорее всего, если бы добрался. И прямо как есть, истекая кровищей, начинает ползти по направлению к мистеру Уайту. Его там чудом положили обратно на коечку. Охрененный чувак, просто такая злобная тупая тварь – вообще во!
Д.Ю. Орёл! Орёл, да-да-да. Какая преданность делу – чисто самурай!
Клим Жуков. Да-да-да, очень любит свою работу. Через некоторое-то время, конечно, там все пообщались, Уолтер говорит, что побаивается за свою семью, и вот тогда, только тогда начинается кипеж, потому что, естественно, мистер Фринг посещал больницу не просто так и вовсе не дурачку Хайзенбергу он хотел намекнуть, что его на вранье поймал, хотя, конечно, и это тоже было приятно, я уверен. Привёл он с собой своего подручного Макса Эрмантраута, который, прямо когда вот всё это произошло, мы прямо видим – он уходит из больницы, кидает какую-то монетку куда-то там на благотворительность и уходит, а у…
Д.Ю. А я вот не понял – извини, перебью – я не понял, что он бросил: это монетка или шприц, или что?
Клим Жуков. Мне кажется, он монетку кинул. Какой-то был такой звук металлический.
Д.Ю. Он же оборвал жизнь кузену-то, блин, т.е. что-то он ему там вколол.
Клим Жуков. Он, видимо, ввёл какую-то ему ядовитую дрянь, скорее всего.
Д.Ю. Ну, в общем, да.
Клим Жуков. Это нам не показывают, показывают, что главный убийца Фринга уходит, а у кузена Саламанки останавливается сердце, причём настолько здорово, что своевременно оказанная реанимационная помощь не приводит ни к чему.
Д.Ю. Не помогает, да.
Клим Жуков. Ну, Майк уходит, и мы понимаем, что, видимо, это он всё это организовал. Ну как, какие ещё варианты? Так сказать, под прикрытием курицы, пока все жрали, вот он такое учинил.
Ну а нам показывают Хуана Больса, который опять звонит мистеру Фрингу из своей асиенды, мистер Фринг у себя в ресторанчике на заднем… а, на парковке он, точно, на парковке он расхаживает, общается. У Хуана Больса что-то не то, потому что все его подручные там вдоль стен бегают с автоматами и пистолетами, такие все напряжённые слегка, у того тоже в заднем кармане револьверт, и он говорит: «Я вообще не понял…» («Что мне удалось найти») О, это у нас жаба очнулась.
Д.Ю. Ожила гадина, блин!
Клим Жуков. Она довольно давно меня не беспокоила, а тут вот смотрите-ка ты. Он говорит: «Кузен помер, вся эта стрельба безумная, а сейчас почему-то под давлением США мой дом осадили спецназовцы. Но, - говорит, - когда вот эта вот вся эта свистопляска кончится, а кончится она в любом случае довольно быстро, потому что – внимание! – мой то ли друг, то ли вообще брат – начальник полиции». Я вот сейчас забыл, собственно, кто, но кто-то очень близкий ему, по-моему, даже брат – начальник полиции.
Ничего себе, нормально! Это вполне ожидаемо, точнее, именно что нормально. Нам, конечно, кажется, что это сарказм – это нифига не сарказм: вот у вас есть главный бандит, и кто будет начальник полиции? Конечно, его брат, ну или друг, в общем, в любом случае они там все повязаны очень сильно, и то, что там, ну да, какой-то там спецназ его, в общем-то, не сильно беспокоит.
Он говорит: «Сейчас всё закончится, и вот тогда я узнаю правду, и если окажется, что ты, гад такой Фринг, замешан, придётся заехать тебя навестить». Ну и тут вдруг ему кричат его подопечные, что там: «Вамос! Вамос! Вамос! Вамос мучачос!» - и куда-то бегут с пистолетами. Оказывается, нет, мистер Фринг дал денег кому-то нормально, и спецназ наконец-то выступил, ну, наверное, не как положено полицейским, потому что полицейские в основном кого-то задерживают, это не задача их – убивать всех, а эти всех именно что валят, к чёртовой матери, включая Хуана Больса – он прямо открывает дверь и выбегает с пистолетом, и там на него уже смотрит лазерный прицел MP5 хеклер-коховского пистолета-пулемёта, и ему там это: тыг-дыг-дыг-дыг-дыг – насовывают полную жопу огурцов.
Это всё слушает с удовольствием Густаво Фринг, потом ломает напополам телефон, заведённый специально для связи с коллегами из-за границы, и выкидывает его в урну.
Ну а Машка, Скайлер и мистер Уайт у Хэнка Шрейдера в палате, наконец-то их пустили. Его вывели из послеоперационного состояния, и он весь так такой: а-а-а-а… - бледненький, и они его страшно жалеют, и так серия заканчивается.
Д.Ю. Ну, с моей точки зрения, бестолковая, т.е. я вот эти вот бабские страдания, истерики устраивать, на всех орать, напрыгивать: «Ты виноват! Ты виноват!» - меня это, мягко говоря, раздражает. Я такое не люблю, это…
Клим Жуков. Ну, там много очень характерных черт, которые, прямо скажем, сильно нужны для повествования, просто, вот на мой вкус, вот это всё можно было в два раза сократить, потому что я тоже очень люблю долгие неспешные повествования, но тут какой-то прямо перебор, прямо вот огромный перебор. Мы уже поняли, что Мари истеричка, мы уже поняли, что мистер Уайт педант, мы уже поняли, что этот дурачок Пинкман – дурачок, ну зачем это три раза подряд за один эпизод показывать, и причём так это всё длинно, долго – нафига? Вы бы чем-нибудь занялись бы интересным. Вот как Больсу замочили, было хорошо…
Д.Ю. Да, вот это вот положительный момент!
Клим Жуков. …как кузена хитро вальнули – тоже хорошо, как Больса подставил собственного человека – тоже отлично: нафига ты это говорил вслух? Ты же профессионал! И так понятно, что ничего хорошего не светит этому мексиканцу. Ты уже должен туда поставить пять детективов с оружием, чтобы его стерегли. В Америке такая услуга есть – вот прямо частный детектив, который имеет право при себе ствол иметь, и вот они впятером должны одновременно сидеть у него в палате, если уж ты в самом деле заботишься о том, чтобы он выжил, пережил суд и вернулся домой с информацией. Вот такое моё мнение.
Д.Ю. Ну да, да. Ну ещё отдельно, так сказать, замечательно, что Уолтер Уайт – жуткий наркобарыга, и тут вообще весь этот УБН пришёл, а он там уж… я не знаю, куда смотреть, ёлы-палы, сейчас все меня тут узнают, вообще просто все. Так хоть как-то свояк и Степан, а тут вот просто все тебя, твою рожу-то уже посмотрят – тоже как-то, мягко говоря, странно. Но в целом всё равно интересно, лично я с интересом всё время гляжу. Неспешность – она всё-таки как-то там завораживает, я не знаю…
Вопрос остался один – а вот этого Гейла: «А давай я с тобой не буду дружить» - а куда его девать после того, как он посмотрел на эту подпольную лабораторию, и при этом он вот производит впечатление какого-то дурачка, который вообще не понимает, чем он занимается: он туда, как на работу ходит, дружба какая-то у них там наладится… Какая дружба? Тебя же убьют, чтобы ты никому ничего не сказал. Вот это как-то…
Клим Жуков. А этот дурачок – это личный химик Густаво Фринга, потому что он с ним, как… это понятно из самого фильма, там есть конкретные даже не намёки, а прямо флешбэки какие-то показаны, и из приквела ясно, что он с ним давно, он постоянно оказывает ему всякие разные криминального свойства услуги, и он никому никуда не пойдёт рассказывать ни в коем случае, потому что он замазан по самые глаза. В тюрьму он не хочет, потому что, понятное дело, в тюрьме он и дня не проживёт со своими ботаническими и вегетарианскими замашками. А мистер Фринг этим пользуется, т.е. он конкретно совершенно у него всё время на подхвате, т.е. чтобы что-нибудь проверить, быстро провести какие-нибудь тесты-анализы, он его немного деньгами подкармливает всё время, чтобы у того что-то было, и он у него всё время на подсосе находится. На подхвате и на подсосе одновременно, и поэтому он совершенно не боится, что мистер Боттикер куда-то побежит, и не собирается его валить, совершенно не собирается. Более того, он у него запасной вариант всегда, потому что скоро это как раз с Гейлом-то нашим дорогим Боттикером сыграет самую злую шутку вообще, через некоторое, буквально очень сильно недолгое время.
Д.Ю. Не будем забегать вперёд.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Спасибо, Дмитрий Юрьевич.
Д.Ю. Ждём следующей.
Клим Жуков. Обязательно, девятую будем бомбить.
Д.Ю. Да-да, будем душить девятую. Всем привет!
Клим Жуков. Счастливо! Рад видеть!
Новости
VIP
