Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Клим Саныч!
Клим Жуков. Добрый день. Всем привет!
Д.Ю. Ха-ха-ха! Свежо!
Клим Жуков. Новый способ. Новый способ адского всхрюка.
Д.Ю. Ну что, продолжим?
Клим Жуков. Так, это у нас получается четвёртый сезон, третий эпизод. Стремительно приближаемся к окончанию. Как «мой «Фантом», как ветер быстрый» фактически.
Д.Ю. «В небе голубом и чистом с рёвом набирает высоту…»
Клим Жуков. С каким с рёвом? Да. Отличное, между прочим, начало эпизода, просто вот всё, о чём мы говорили на протяжении всего того упоительного времени, пока Уолтер Уайт варил всякое на Густаво Фринга в подземной прачечной, вот только к этому моменту они нас услышали и сделали – а именно, Уолтер Уайт ходит по своей лаборатории и слышит подозрительные звуки: «Вжжжж, вжжжж, вжжжж…»
Д.Ю. Это камера за ним смотрит?
Клим Жуков. Да, с древним – ну, 2000-ый, ё-моё, почти прошлый век – сервомотором. Там такая камера под потолком, и её сервомоторчик: «Вжжжжик, вжжжжик…» Сейчас бы вебок вот таких понаставили везде там.
Д.Ю. 150 штук, да.
Клим Жуков. Да…
Д.Ю. Видно отовсюду.
Клим Жуков. Да. Но вот тогда такие были технические возможности: такая вот камера хорошая, вот как твоя приблизительно…
Д.Ю. Дорогая, да.
Клим Жуков. …и сервомотрчик – и всё, куда бы Уолт ни пошёл, за ним везде всё время это дело вот так вот смотрит. Ну и что делать? В бессильной ярости и, как Филипп Второй Габсбург, в тоскливой злобе Уолтер подходит к камере и показывает ей фак дерзкий с перекошенным лицом.
Д.Ю. Это половой орган, в общем-то.
Клим Жуков. Да, мы знаем. В общем, расстроился очень. Ну а вот чего сразу так нельзя было сделать, я не понимаю? Ну вот вообще ничего бы плохого просто бы не случилось.
Д.Ю. Ну тут загадка... Ну понятно, что для сюжета надо, но, по идее, оно сразу было бы укомплектовано и не одной камерой.
Клим Жуков. Мало ли что.
Д.Ю. Да. Что ты там затеял? Ну т.е., я не знаю, работодателю и владельцу сразу очевидно, что вы будете воровать, например. Мы уже обсуждали, как на фабриках Гознака или там, где монетные дворы, золото моют и другие ценные вещи, вот в этом помещении ты разделся, через тамбур перешёл, вот здесь оделся и приступил к исполнению служебных обязанностей, а не надо ничего выносить оттуда. И разве мы не правы, ибо Пинкман воровать принялся сразу, в тот же момент, как только попал туда, он сразу принялся воровать. Думай самое плохое – никогда не ошибёшься, про людей, имеется в виду.
Клим Жуков. Да, как только Пинкман узнал про теорию прибавочной стоимости в собственной её интерпретации, в вольном переложении, в переводе Пинкмана, сразу принялся навёрстывать.
Д.Ю. Наладил воровской ход в лаборатории, поэтому, да, непонятно, почему сразу не стояло: такая дорогая лаборатория, так оборудована всем на свете, а видеонаблюдения нет.
Клим Жуков. Примитивное же совершенно, и сейчас бы Уолтер бы не расстраивался, уже привык бы, что везде камеры.
Д.Ю. Да. Это, кстати, прямая замена фактически Господа Бога – любой верующий же всё время думает, что за ним Господь следит, за каждым его шагом: что он делает, что он подумает – а тут не надо думать, тут действительно следит, про это надо постоянно помнить, а это сразу тебя на лирический лад настроит. Не воруй у хозяина!
Клим Жуков. Да ну и вообще как-то некоторым образом собраннее сразу все делаются, потому что Пинкман расхлябанный, Уолтер Уайт в хамском тоже расслаблении пребывает почти всё время.
Д.Ю. Левольвертов накупил.
Клим Жуков. Думает что-то себе там всякое такое. Кстати, удивительно, что камера всего одна, в самом деле.
Д.Ю. Бюджет не позволил сериальный, наверное.
Клим Жуков. Да-да-да. Могли бы муляж поставить из картона. Вон Дементия бы попросили – он бы легко им из картона покрасил бы белой краской, чёрной краской, и выглядело бы лучше настоящей.
Д.Ю. Ну они, кстати, продаются такие, т.е. раньше у людей не столько денег было, а там сам факт её наличия, ну в ней же там диодики, фонарики красненькие светятся, ну видно, что работает, значит, записывает – а внутри ничего нет.
Клим Жуков. Да. Кстати, эта штука, в смысле, камера в солнечном Таиланде производит какое-то нечеловеческое действие на местных, потому что, если местные правонарушители видят камеру, они немедленно прекращают всякие попытки сделать правонарушение.
Д.Ю. Ну так везде, в общем-то.
Клим Жуков. Потому что если в коридоре, например, в доме стоит камера, там может дверь не запираться десятилетиями просто, потому что все видят камеру, и никто даже не попытается у тебя что-то там зайти, своровать.
Д.Ю. Видимо, есть какой-то горький опыт у всех.
Клим Жуков. Не, они просто адски ленивые, а тут камера – ну, представляете себе: ох, всё, куда уж теперь там?
Д.Ю. Полезная вещь, полезная.
Клим Жуков. Не-не, полезная, безусловно, просто, например, там есть места, куда камера явно не глядит – например, в раздевалку ихнюю, переодевалку она не видит, подсобку, где диванчик там у них, где полежать можно – туда камера тоже не заглядывает, потому что она запирается, эта подсобка, на дверь, соответственно, что ты там будешь делать? Кстати, известно, что яды какие-нибудь варить, чтобы начальство потом…
Д.Ю. Уконтрапупить.
Клим Жуков. …да, подпустить ему отравляющих газов, начальству…
Д.Ю. Запрутся и варят «Новички» там.
Клим Жуков. Так точно! Вот, кстати, да.
Между тем Скайлер названивает Вольтеру, а Вольтер совершенно вообще не берёт трубку никак. Скайлер, мы же помним, что ей нужно срочно покупать автомойку, у неё уже прямо идея фикс – она тоже хочет в преступный бизнес, очень сильно хочет в преступный бизнес, ну, в качестве отмывателя денег, правда. Всё уже посчитала: Энике-Бенеке пошёл нахер, отмывать деньги здесь – идеально! Всё, нужно опять налаживать отношения с бывшим, но, оказывается, не совсем бывшим мужем. А он, видишь, что-то засбоил. А почему он засбоил?
Она прямо приехала к нему домой, давай стучаться, звонить, ещё раз стучаться, снова звонить, пока наконец Уолтер не открыл дверь и не высунулся вот настолько: «Привет. Ты зачем к нам пришла?» Говорит: Мы будем автомойку покупать или не будем, и вообще что ты там прячешься?» Она, значит дверь толкнула, а у него там это… «Ах! Что это у тебя?! Ты в опасности?! Так, скажи быстро – ты в опасности или не в опасности? В опасности или в опасности, или в опасности, или в опасности?» - т.е. вот примерно такая фраза.
Во-первых, наличие фингала под глазом, по-моему, не означает вообще ничего, кроме фингала под глазом. Если бы Уолтер был в опасности, у него был бы не фингал под глазом, а дырка между глаз.
Д.Ю. С такими-то коллегами, да.
Клим Жуков. Если у него фингал – ну просто получил по роже, вот, собственно, и всё. Чего так расстраиваться? Ну естественно, Уолтер по привычке сразу врёт, что ударился, но потом, понимая, что так съехать не выйдет, говорит, что у него было некое рабочее совещание очень сложное: «Мы обсуждали с коллегой одну бизнес-стратегию, ну и обстановка накалилась, мы не смогли подобрать нужной аргументации, и он меня ударил, а я его в ответ бить не стал, потому что он намного старше – вот и всё!» Ха-ха-ха! Хорошая бизнес-стратегия.
Д.Ю. Изобретательный.
Клим Жуков. Не, ну так-то, в принципе, ничего и не скажешь, так всё и было – обсуждали бизнес-стратегию, например, кого следующим бизнесмен Густаво Фринг зарежет канцелярским ножом, и что мы в одной лодке – вот, собственно, в чём была стратегия.
Д.Ю. Кто там на примете, да.
Клим Жуков. Да. Машка, как и было обещано физиономией Машки в предыдущем эпизоде, у неё свои «все тяжкие» - она, как мы помним, клептоманка.
Д.Ю. Ворюга!
Клим Жуков. Ну, у неё нездоровье конкретное. И вот она уже ходит, смотрит недвигу вторичную по Альбукерке, потому что там можно пообщаться с людьми и бесконтрольно пошляться, общаясь с людьми, по чужим домам, и что-нибудь этакое утырить.
Д.Ю. Подрезать, да.
Клим Жуков. Да. Вот она видит: двое людей продают дом. Она рассказывает, что она разведённая, и ей, ты понимаешь, для сына-школьника нужен дом и для себя новый, и вот такая у неё сложная судьба, а сама под шумок, по-моему, ложки с гербами штатов – по-моему, она несколько штук утянула. Т.е. нахрен ей нужны две ложки – не очень…
Д.Ю. Чтобы были!
Клим Жуков. …но утянуть важно, потому что ей нужен некоторый гражданский отдых, потому что дома муж-инвалид и кот-иждивенец. Ну, кота, правда, нет, но муж-инвалид есть.
Д.Ю. А тут ложки! Душу порадовать хоть как-то.
Клим Жуков. А тут ложки, конечно, хоть с людями пообщаться некоторым образом, рассказать какую-нибудь историю из жизни, ну пускай вымышленную, но тем не менее. А это всё, между прочим, агент Шрейдер виноват, потому что вот это довёл её он непосредственно. Она из-за мужа-инвалида не может посещать психоаналитика, психолога или психиатра – куда она там ходит, я не помню? Таблетки не принимает вовремя, а он ещё её и чморит постоянно, т.е. вот, пожалуйста, результат налицо. Кстати, про виновника, т.е. Хэнка Шрейдера: Хэнк Шрейдер, пользуясь отсутствием супруги дома, смотрит порнуху по огромному телевизору.
Д.Ю. Дрочит?
Клим Жуков. Пока нет, но ему это просто, так сказать, в виде некого интереса, что ли. Видит в окно, что жена вернулась, выключает телик, ну а Машка не ложки украла в этот раз – какую-то статуэточку такую маленькую украла, фигурку, точно-точно, она как раз приносит домой трофей и кучу всякого этому самому агенту Шрейдеру: там какая-то подписка футбольного журнала, какой-то там йогурт-не йогурт и чипсы «CHEETOS». Он говорит: «Мари, я просил тебя купить «FRITOS», они начинаются не на «CH», а на «F». Чем ты меня слушаешь? Кстати, журналы я просил на два месяца, так что тоже беспонтово. А теперь ты куда пошла?» Она говорит: «Ну, наверное, в магазин за новыми чипсами,» - сообщает Машка и сваливает…
Д.Ю. Идёт снова воровать.
Клим Жуков. …снова смотреть дома и, конечно же, воровать. Ну а Уолтер Уайт делится с молодым коллегой Джесси Пинкманом открытием, что их, оказывается, представляете, на камеру теперь пишут. Но Джесси глубоко до фонаря. Мы же видим, что у всех свои «тяжкие» - у Джесси вот такие свои «тяжкие», у него дома там клоповник и бомжатник фактически разрастается. Камера, не камера – да пофигу! Зато Джесси предлагает Хайзенбергу покататься на картинге. Конечно, Уолтер даже слегка… говорит: «С тобой всё в порядке?» А Джесси ему показывает на фингал и говорит: «А с тобой?»
Д.Ю. Срезал, блин!
Клим Жуков. Да. Тем не менее и у Уолтера, и у Скайлер всё ещё остаётся проблема: им нужна автомойка, для чего нужно проконсультироваться со специалистом, потому что мы же помним, что Богдан зарядил 20 миллионов за свою халупу. А Уолтер Уайт, конечно… отставить – Сол Гудман. Сол Гудман умный, он говорит: «Давайте купим маникюрный салон, и, внимание, я вижу тут одну даму – какие-то скрабы и пилинги бесплатно до конца жизни и, - говорит, - огромное количество наличности, просто огромное! Покупаем маникюрный салон». Она говорит: «Я не хочу маникюрный салон, я хочу автомойку, вот эту,» - сообщает Скайлер. Даже уже Уолтер говорит: «Ну, может быть…» - «Нет, я хочу именно эту автомойку, потому что Богдан оскорблял меня, оскорблял моего мужа и плохо о нём отзывался». – «Что-что-что-что-что?» - спрашивает Уолтер. «Он говорит, что ты ссыкло и прячешься за юбку своей женщины». – «Хочу эту автомойку!» - заявляет Уолтер. Завёлся.
Д.Ю. И начал нащупывать наган верный.
Клим Жуков. Маленький верный наган. Адвокат, правда, конечно, попытался Скайлер срезать – типа того, что «ну ты же уже пыталась купить. На сколько вы там договорились – 10 миллионов?» Она говорит: «20 миллионов». – «Вот поторговалась так поторговалась! Он задрочил тебя до маленького роста своими бровями». Ну понимаешь, когда Уолтер завёлся – всё, он же наниматель Сола Гудмана, нужно искать способы воздействия на Богдана, как это обычно говорят – мотивационный подход. Честно говоря…
Д.Ю. Угу. Сломать ноги.
Клим Жуков. О! Когда я услышал про мотивационный подход, я сразу подумал, что сейчас Уолтер припряжёт Майка, чтобы тот его отмудохал, ну или кто-то из его подручных.
Д.Ю. Ну, для начала поговорить, и только если уж что-то останется непонятно…
Клим Жуков. В общем, оказалось – нет, в итоге никто ему ничего не сломал, даже странно…
Д.Ю. Понятливый.
Клим Жуков. …такие опасные люди…
Д.Ю. Маленькая опасненькая бухгалтерша.
Клим Жуков. Ну, Скайлер-то нифига не маленькая, это же не фильм «Рок-н-рольщик» и леди Вако.
Д.Ю. Маленькая опасненькая бухгалтерша.
Клим Жуков. «Симпатичные туфли!» - «Завтра сможешь купить себе такие же» - и такая: «на лабутенах…»
Машка: Машка приходит в следующий дом, и как раз там-то, точно, это в следующий раз она увидела коллекцию ложечек с гербами штатов. Ну и всё, она рассказывает, что она жена астронавта, детей у неё нет, но новый дом нужен, потому что нужна смена обстановки, ну и пока она это, залечивает, подрезала несколько ложечек. Или одну? В общем, какую-то чушь. А агентша толстая, которая с ней часто встречается, потому что мы же понимаем, что Машка – человек неуёмной энергии, она очень много посещает недвиги и регулярно встречается с одним и тем же агентом, точнее, агентшей, которая регулярно слушает её ахинею. Она то разведена, и детей нет, то она, и дети есть, то она жена космонавта, детей нет, и там очень много чего интересного она расскажет – там только толстая агентка такая: «Ааа…»
Джесси Пинкман таки катается на картинге, вот видно, что он ищет, где убиться, потому что он ездит на картинге с совершенно оловянными глазами такими под непонятную музыку, а потом возвращается домой. Дома гости уже устроили просто помойку: там какие-то обдолбанные люди у него рисуют на стене что-то кисточкой, изнутри, я имею в виду, кто-то там слэм устроил, кто-то кого-то там по голове бьёт, мебель разносит – в общем, красота просто! Ну и Пинкман только сидит с сигаретой на диване такой: «Ничо себе! Круто!»
Вот тут правильное название сериала – «Во все тяжкие», и наконец в четвёртом эпизоде «все тяжкие» сделались просто вообще у всех, потому что молодой человек пошёл вразнос… Он, правда, не в первый раз, в прошлый раз он обторчался до полусмерти, еле его Уолтер Уайт вылечил…
Д.Ю. Уже ходил вразнос.
Клим Жуков. Да, уже ходил, сейчас снова пошёл вразнос, пожалуйста.
Ну а Мари наконец допрыгалась, потому что какие-то очередные просмотры, какой-то очередной дом, очередные хозяева, какую-то рамочку она у них собиралась, по-моему, подрезать, и таки подрезала, а попутно рассказывала, что этот дом такой европейский, она с мужем, который у неё дизайнер по интерьерам, «долго жила в Лондоне, и там Бельгия, Нидерланды, Париж, Рим – всё это объезжено, и да, я вам могу сказать, что дом точно очень сильно европейский. Это всё было до тех пор, пока моей младшей не поставили» какую-то там болезнь, я уже не помню, как называется. Такие только хозяева: «О, ничего себе! Ишь ты!»
Д.Ю. Как говорит Кристофер Молтисанти на всех похоронах: «Болезнь Лу Герига». Лу Гериг умер от болезни Лу Герига.
Клим Жуков. Да. Ну и наконец, пока Машка шла до машины, её догнала толстая агентка и сказала, что «ты украла рамку, статуэтку и ложку – я всё знаю».
Д.Ю. Неплохо.
Клим Жуков. И говорит: «Вообще ты…» Она говорит: «Ты знаешь, кто я такая? У меня муж – агент ОБН». Она говорит: «У тебя муж агент ОБН, астронавт, дизайнер по интерьерам или вообще мужа нет? Ты уже определись» - и хватает её за сумку. Эта сумку выдёргивает, и всё награбленное выпадает на землю, и вот Мари уже в ментовке.
Д.Ю. Ха-ха-ха! Дура, блин!
Клим Жуков. Откуда она и звонит Хэнку. Хэнк на своей этой раскладной кровати немедленно звонит своему чернокожему корешу Тиму в ментовку, и её, конечно, оттуда он вытаскивает. Привозит он её домой и привозит себя, и не одного, совершенно точно, не одного себя, потому что у него есть некая сумочка, а в сумочке есть некие бумажки, которые они изъяли с места убийства Гейла Боттикера всего лишь. Ну и Тим спрашивает: «Хочу тебя спросить чисто в виде консультации: вот ты ОБН-щик, который знает местных барыг – знаешь Гейла Боттикера, вот его тут недавно «шлёпнули»?» Говорит: «Ну и что?» - «Ну вот тут, короче, очень много бумаг, я вот не знаю, что это такое, ты бы не мог посмотреть материалы дела. Скажи что угодно, как специалист». Говорит: «Слушайте, я лежу тут, как вялый хер, и живу от посрачки до посрачки – ценю подгон, но ты лучше обратись к Стиву Гомесу, он в курсе». Говорит: «Слушай, если я обращусь к Стиву Гомесу, это дело внезапно станет делом ОБН, а мне бы хотелось его самому раскрыть».
Д.Ю. Коллизия, блин.
Клим Жуков. Да. «Ну, просто посмотри». Ну и вот, пожалуйста, уже у агента Шрейдера где-то там между минералами валяется тот самый лабораторный журнал, наполненный всякой хернёй в т.ч., Гейла Боттикера, о котором мы и говорили. Тот, конечно, до поры до времени вообще на него не смотрит, потому что просто… ну он тоже так прямо самоизолировался, он не хочет ни с кем общаться, у него мизантропия.
Д.Ю. Да, ну это сюжетное ружьё, поэтому на стене…
Клим Жуков. Да, естественно, вот прямо на полку положили, не на стенку...
Д.Ю. Вот-вот оно стрельнёт.
Клим Жуков. Обязательно стрельнёт! А хитрая Скайлер придумала целую стратегию по относительно честному отъёму автомойки у Богдана, а именно: один из подручных бандитов Сола Гудмана, вставив такую мощную мобильную гарнитуру в ухо, что-то ходит вокруг автомойки – какие-то стоки, какой-то прибор с какими-то лампочками туда пихает в этот сток, там лампочки мигают. Конечно, тут же прибегает Богдан, говорит: «Ты что здесь делаешь?» Говорит: «А я из сан.инспекции. Сан.инспекция штата: у вас тут в 8 раз превышен токсичный уровень стока, вот так вот, поэтому мы вынуждены вас закрыть». Говорит: «Как «вынуждены закрыть»? Нас нельзя закрывать». Говорит: «Почему нельзя? Очень даже можно». Говорит: «А почему, по какому закону?» Тут ему Скайлер на ухо по мобильному телефону зачитывает вот такой гроссбух, где там всё сказано по поводу токсичных отходов, ну и Богдан даже слегка приуныл, говорит: «Что мне делать? Мы используем очень хорошее мыло». – «Да, - говорит, - дело не в мыле, а дело в системе фильтрации, её нужно поменять». Говорит: «Ты знаешь, она стоит 150 тысяч долларов, система фильтрации!» Говорит: «Ну, пока не поменяете, мы вас закроем,» - сообщает рыжий бандит.
Д.Ю. Сколько же заправка стоит, интересно?
Клим Жуков. Ну вот…
Д.Ю. Ну т.е. она ему разумную сумму посчитала, да, а система фильтрации 150 тысяч долларов – деньги!
Клим Жуков. Ну прямо деньги-деньги! А сейчас их закроют – как Богдан говорит, что «даже если я её сейчас куплю, менять её будут минимум две недели». Говорит: «Ну, отдохнёте». Это значит, что платить всем зарплату две недели, электроэнергию две недели…
Д.Ю. И если покупать, там система фильтрации уже новая будет – это правильно.
Клим Жуков. Да. Мотивационная беседа была проведена со стороны самого больного места – кошелька жадного румына. Ну а Уолтер Уайт и Скайлер, в конце концов, сидят дома, Уолтер ходит с маленькой дочкой кругами, потому что он нервничает, и говорит: «Он не позвонит, он не позвонит, попытка была хорошая, идея была просто ещё лучше, чем попытка, очень достойно попробовали – ничего не получится…» - и тут, конечно, звонит телефон.
Д.Ю. «Вот сейчас позвонит телефон! Это я убил шпиона Гадюкина».
Клим Жуков. Да, точно! Перезванивает Богдан. «Так что вы говорите – 879 тысяч? А что же вы сразу-то не согласились? Ну нет, знаете, я посмотрела на предложения – оказывается, таких бизнесов сейчас много продают: 800». Ну и только там слышны вопли Богдана: «800? Ты очень больная, совсем больная, очень-очень больная!» Говорит: «Да, а ещё вы неприятный человек, вы мне хамили и говорили гадости про моего мужа, поэтому 800,» - и кладёт трубку.
И тут только Уолтер Уайт: «Из-за 79 тысяч? Ты знаешь, сколько я зарабатываю в день?!» Ну вот это вот – «зарабатываю»: ты ничего не зарабатываешь, чувак, т.е. совсем, это нельзя называть заработком. Делаешь деньги – да, но зарабатывать – нет, ты не на работу, братан, ходишь, ни в коем случае.
Д.Ю. Ну это же вопрос терминологии: он считает вот так.
Клим Жуков. А потом он будет рассказывать, что «моя дура-жена думает, что я хожу на работу в лабораторию в белом халате, где я могу в любой момент этот белый халат повесить на крючок». Потому что он понимает, что он не на работу ходит, но тем не менее терминологию использует строго приличную, даже среди тех, кто всё, в общем, понимает и в курсе. Это важно, потому что это как раз показывает, как они к этому делу ко всему относятся, сами-то – зарабатывает, ну он же трудится, калории-то расходуются, правильно? Значит, он зарабатывает тем более формула его, и вообще. Словом: «Из-за 79 тысяч?» Она говорит: «Конечно, из-за 79. Я должна торговаться и пытаться сбить цену, насколько могу». Говорит: «Ну, теперь-то он точно не перезвонит». Ну конечно, Богдан перезванивает и соглашается на 800 тысяч.
Д.Ю. Неудивительно.
Клим Жуков. Да.
Д.Ю. Дело сдвинулось с мёртвой точки.
Клим Жуков. У семейства Уайтов-Хайзенбергов сдвинулось, а у Джесси нихрена не сдвинулось, потому что он среди этой помойки, которую у него устроили вместо дома, там у него регулярно тусуется какой-то очень жирный «ботаник», офисный планктон такой характерный американский, отъевшийся на гамбургерах, пальмовом масле и чём-то там ещё, в белой рубашке, когда-то белых трусах, а теперь с лёгким жёлтым ореолом … лежит.
Д.Ю. Спереди жёлтые, сзади коричневые.
Клим Жуков. Сзади коричневые. Он лежит на попе, поэтому сзади не видно, но он лежит без штанов, в белой рубашке, в белых трусах и так: «Хррр… хррр…» Ну а Джесси достаёт только из кармана 100-долларовые банкноты, мнёт их в комочки и пытается попасть в рот, и никак не может.
Кто-то рисует на стене, кто-то кого-то бреет, совершенно, просто вдребезги удолбанный какой-то чёрт вот так, трясясь, стоит на лестнице и говорит: «Я даже не того боюсь, что к нам понаехали всякие разные, которые едут к нам на лодках и на машинах, я скорее боюсь, что меня толпа прижмёт к рабичному забору, и меня продавит через него, как пластилин или мясной фарш, в натуре, как мясной фарш…» Вот, кстати говоря, вот сразу видно: парни про «винтовых» в теме, потому что эти заморочки «винтовые», вот как они есть – наблюдал не раз просто. У чувака идея фикс какая-то в башке, и он, пока не отпустит, будет её: «Бе-бе-бе-бе-бе…» - с этих рельс его сдвинуть очень тяжело.
Д.Ю. Это научно называется «приколоться».
Клим Жуков. Да, «прикололся» - вот у них это вот так вот выглядит. Кстати, там потом их будут очень классно выстёбывать – это прямо здорово. И тут наконец Джесси попадает…
Д.Ю. В рот?
Клим Жуков. Да, какой-то там престарелый хиппи смотрит, что вокруг столько бабла рассыпано, там начинает постепенно разворачивать денежки и прятать их к себе, и тут Джесси на всю эту толпу с воплем: «Народ, бабло!» - закидывает пачку денег, там все бросают… тут же проснулись и очнулись немедленно все, невзирая на наркотики и алкоголь.
Д.Ю. Куча мала.
Клим Жуков. Да, там куча мала, Джесси страшно рад, а на улице стоит машина, в машине сидит негр Тайрус и наблюдает за помойкой Джесси Пинкмана снаружи.
Д.Ю. Красота!
Клим Жуков. Дятел, просто дятел! Блин, он не просто ходит по охрененно тонкому льду, а он фактически уже провалился за охрененно тонкий лёд, ну потому что там рано или поздно окажется полиция, потому что он своими воплями, грохотом и скоплением абсолютно лишней публики напряжёт соседей. Кстати, странно, что он за три дня не напряг их.
Д.Ю. Да-да-да. Я думаю, что это только потому, что в кино так надо, а так бы позвонили сразу. Как это говорил Дждордж Клуни Квентину Тарантино в худ. фильме «От заката до рассвета»: «Low profile, low profile!» - «Не высовывайся, веди себя тихо». Блин, что это такое?
Клим Жуков. «Низкий профиль».
Д.Ю. Да, «низкий профиль», блин.
Клим Жуков. У него дом набит просто этой дрянью, плюс там у него вот такая сумка с баблом спрятана в спальне.
Д.Ю. На чёрный день, да.
Клим Жуков. Да. Ну т.е. это готовый клиент. Опять же, он опять «торчит», его оставят на 6 часов, там, на 10, на 12 без смеси – и всё, он всё расскажет.
Д.Ю. Да, наркоманы – они такие.
Клим Жуков. Наркоманы, кстати, там замечательно – пока все колбасятся, он там так посмотрел-посмотрел-посмотрел: о, девка симпатичная – за руку её взял, отвёл наверх в спальню, дал ей пульт от «Xbox», себе взял, и они там давай в машинки играть.
Д.Ю. Ха-ха-ха! Молодцы!
Клим Жуков. Огонь, просто огонь! Да. Это у нас, значит, одно плечо социальных сфер Америки, а другое плечо социальных сфер Америки на 180 градусов, там располагается благополучное семейство Уайтов – очень респектабельные наркоторговцы и уже почти автомойковладельцы. Сцена просто настолько познавательная! Это персик, великолепно, потому что весь такой в костюме Уолтер Уайт, Скайлер такая вся тоже в платье, говорит: «Надо праздновать, вот мы наконец купили наш бизнес». Говорит: «Идея была хорошая. А я же говорил, что всё выгорит,» - сообщает Уолтер.
Д.Ю. Да-да-да.
Клим Жуков. Говорит: «Ладно, кроме шуток: ты сделала крутую работу,» - достаёт бутылку шампанского, разливает: «За чистые машины и чистые деньги!» Тут же пригубил, говорит: «Какое хорошее шампанское!» - «Да, оно великолепно – «Шато … Уинстон Черчилль»». Говорит: «Наверное, его любимое шампанское, раз назвали в его честь». – «Да, - говорит, - оно прекрасно, ещё бы – 320 долларов за бутылку». Говорит: «Сколько-сколько?!» Говорит: «320 долларов за бутылку». Говорит: «Ты как за него заплатил-то?» Говорит: «Что? А, не беспокойся – конечно, наличностью». – «Да я, - говорит, - не об этом: как безработный учитель Уолтер Уайт купил бутылку шампанского за 320 долларов?» Он такой: «Господи, успокойся, у тебя паранойя. Меня никто не видел». Говорит: «Тебя продавец видел – этого достаточно. Как объяснять-то будешь, откуда у тебя бабки?»
Д.Ю. Дура, блин!
Клим Жуков. Дурак, точнее.
Д.Ю. Извините.
Клим Жуков. Ну, в общем, он же ещё и дура заодно, это правда. Т.е. наличие 1,5 миллионов в месяц совершенно никак вообще не разрешает тебе покупать бухло за 320 долларов за бутылку.
Д.Ю. Я тебе рассказывал: был у нас такой товарищ, товарищ как-то поехал в Москву и пристроился – ну это начало 90-ых, святых – пристроился в… не буду говорить, куда, а то, не дай бог… Ну и работая барменом, а тогда значит, наши кадры яростно воровали кредитные карты, а украденная кредитная карта у иностранца, которую прокатывали в России, т.е. ты здесь её прокатал, и туда пошло, а потом чего-то там оказалось, что ты не покупал, когда уже ты вернулся в Америку, там какие-то запросы в Россию, никаких ответов, и страховка покрывает, поэтому карты у иностранцев воровать надо было непрерывно, а потом бегать по знакомым и прокатывать, где это можно, т.е. там эти всякие «дьютики» в гостиницах, кабаки и проч., где можно было платить валютой – тогда это было специфично, совсем не так, как сейчас. Вот, ну и короче, вот он там трудится, я говорю: «И сколько зарабатываешь-то?» - «Сто баксов в день в среднем» - это вот день не зря прошёл, когда сто баксов в день.
Клим Жуков. По тем временам деньги прямо очень-очень хорошие.
Д.Ю. Да. Я там через некоторое время на службу устроился…
Клим Жуков. За сто баксов в месяц…
Д.Ю. …и получал 26 в месяц, да, а тут 100 баксов в день, 3 «косаря» баксов в месяц – по тем временам это вообще космические деньги были. «Ну а в целом как?» - «Да ты знаешь, что-то вот в последнее время уже не очень». Я говорю: «А чего такое?» - «А, там французов прислали, ирландцев – пасут нас, туда-сюда…» Я говорю: «И какие планы?» - «Отсюда, наверное, буду увольняться, пойду в другое место. Ну сейчас вот только (а это кабак огромный – Д.Ю.), ну вот только я вот ещё ложки чайные доворую от сервиза, я весь сервиз уже украл, вот доворую чайные ложки и после этого уволюсь». Блин, т.е. вот эти 3 тысячи долларов, на которые там, я не знаю, скупить можно было неведомо что – нет, это ни о чём не говорит, ложки всё равно надо украсть. Ну так и тут.
Клим Жуков. Караул!
Д.Ю. Люди – они такие люди.
Клим Жуков. Да. Ну в общем, познавательная сцена. А заканчивается всё тем, что Хэнк Шрейдер ночью смотрит телевизор, он всё время смотрит если не порнуху, то почти порнуху, а именно трансляцию из заседания суда. Из зала суда смотрит трансляции – ну почти порево: «Такой-то свидетель, приглашается сякой-то свидетель…» Ну и в общем, видно, что его это…
Д.Ю. Ну это инсценировка какая-то, наверное? Меня всё время поражает, что они из своих судов только какие-то идиотские картинки рисуют, которые, якобы, должны тебе что-то передавать.
Клим Жуков. Не, у них же есть прямые трансляции из суда.
Д.Ю. Я не видел, а картинки вижу постоянно, и в последнее время там как-то пару лет в Фейсбуках там всё время вылезает какой-то там итальянский судья, к которому там дедушка какой-то пришёл или дяденька, который кается в том, что вот он нарушил правила, не хотел… «Ступай, и больше не греши,» - говорит итальянский судья.
Клим Жуков. Ишь ты!
Д.Ю. Это такая показуха безобразная! Был гораздо лучше другой ролик, когда судья там какой-то негритянке за что-то там семь лет – «What the fuck?» - «Восемь». И под эти вопли ей, короче, до 13-ти объявил…
Клим Жуков. Ничо так!
Д.Ю. Её уже мусора поволокли…
Клим Жуков. «Да на чёрной скамье, на скамье подсудимых…»
Д.Ю. …отсиживать. Вот это было хорошо: только пасть открыла – сразу ещё «пятёрку» выхватила там или шесть лет. Отлично, мне страшно понравилось! Веди себя прилично, блин.
Клим Жуков. Смешно получилось: черная на чёрной скамье. Ха-ха-ха!
Д.Ю. Я заметил.
Клим Жуков. В общем, Хэнку надоело, потому что там не было таких весёлых ситуаций, как ты описал, видимо. Ну и он берёт такую палку, которой издалека можно всякое хватать, уж не знаю, как она правильно называется, и хватает он не минерал, а лабораторный журнал Гейла Боттикера, который кладёт себе на коленки и начинает вдумчиво читать, и прямо с перелистыванием каждой страницы лицо у него делается всё более заинтересованным в жизни. Такой: «О! Хм… Ого!»
Д.Ю. «Как у вас тут интересно!»
Клим Жуков. Огонь!
Д.Ю. Хороший.
Клим Жуков. Заявка на продолжение прямо такая, что аж хочется ещё немедленно что-нибудь разобрать, но сегодня, наверное, уже не будем.
Д.Ю. Не успеем, да.
Клим Жуков. Точно.
Д.Ю. Спасибо, Клим Саныч.
Клим Жуков. Спасибо, Д.Ю.
Д.Ю. Продолжаем, друзья, а на сегодня всё.
Новости
VIP
