Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Борис Витальевич, доброе время года!
Борис Юлин. Аналогично.
Д.Ю. Обо что сегодня погутарим?
Борис Юлин. Дело в том, что достаточно давно, ещё в 90-е годы, великий французский режиссёр Анно, про которого никто не знает и лучше бы никогда и не узнал, снял фильм про Великую Отечественную войну, а конкретно – про оборону Сталинграда, а ещё конкретнее про снайпера Зайцева.
Д.Ю. «Враг у ворот», по-нашему, хотя на самом деле это «Враг у врат» - это библейская цитата.
Борис Юлин. Я бы этот фильм назвал – это как бы даже небольшой спойлер – скорей как «Враг в подворотне», т.е. называть это как-то более осмысленно не стоит.
Д.Ю. Ну я с точки зрения перевода, как ты понимаешь. Неплохо бы ознакомиться с первоисточниками.
Борис Юлин. Когда я впервые посмотрел этот фильм, а я его смотрел всего 2 раза: один раз недавно для того, чтобы вспомнить, что там такое наиболее интересное для беседы…
Д.Ю. Ты истязал себя, я чувствую.
Борис Юлин. Да, истязал, это, собственно говоря, смотрел на перемотке, с трудом, заставляя себя в какие-то моменты приостанавливать просмотр. А первый раз я его начал смотреть, мне сначала показалось, что я смотрю какую-то трешовую комедию, вроде «Поднять перископ».
Д.Ю. Ну, это, в общем-то, она и есть.
Борис Юлин. Да, но здесь на полном серьёзе пытались всё это изобразить. И вот фильм, из-за которого наш отечественный российский консультант, пожилой человек, который работал тогда в музейном комплексе, в самом Волгограде, и который плакал от стыда, когда увидел, что показали в фильме, и просил потом вычеркнуть его из титров. Но поздно – он уже помог этим людям. Это было и обращение в 2001 году наших ветеранов в Государственную Думу с просьбой запретить показ этого фильма, как оскорбляющего их честь и достоинство. Но разумеется, на это было глубоко плевать и Думе, и Министерству культуры.
Д.Ю. Я помню: масса граждан в нашей Думе голосовали за то, чтобы со знамени Победы убрать серп и молот, надписи.
Борис Юлин. Ну вот, короче, им этот фильм на душу лёг, им, наверное, понравился.
Д.Ю. Наверное, да.
Борис Юлин. Так вот, единственное достоинство этого фильма, которое я нашёл – то, что он ещё и невыносимо скучный, т.е. его не хочется смотреть. Т.е. фильм реально переплёвывает самые отстойные творения Михалкова.
Д.Ю. Я тебе больше скажу: этот фильм задал планку для таких шедевров, как фильмы Н.С. Михалкова.
Борис Юлин. Нет, такой планкой – до неё допрыгнуть очень тяжело.
Д.Ю. Так и пока не допрыгнули. Но стараются.
Борис Юлин. Берём фильм, начинаем его смотреть, и фильм начинается с того, что идёт какая-то сцена охоты, скармливание лошади волку. Т.е. лошадь скормили волку, волк там потом удрал, но это уже потом в середине фильма выяснилось, но дальше что мы видим: берут какого-то новобранца-красавчика, ну который и есть как раз таки Зайцев, загружают в вагон, и он там едет в вагоне, который набит, как… ну там люди набиты, как сельди в бочке, и там почему-то присутствуют дети, присутствуют женщины в некотором количестве, но в основном солдаты. И вот они едут-едут-едут, и вот они приближаются к фронту. Гражданских выгоняют, загружают ещё солдат и снаружи навешивают замки.
Д.Ю. Ну, Россия – это страна ГУЛАГов, странно было бы, чтобы ехали без замков.
Борис Юлин. Дело в том, что вблизи лини фронта, что самое интересное, запирать вагоны запрещалось даже изнутри, т.е. самим запирать, почему – под вражеской бомбёжкой спастись не сумеешь, т.е. если будет налёт авиации, то всё. Дальше: пригоняют какой-то могучий паровоз, цепляют какую-то совершенно безумную конструкцию с танковыми башнями не существовавшего образца, и всё это начинает уже с грозным видом и с замками на дверях ехать к фронту.
Д.Ю. Их же на убой везут – они это понимают. Это такой тонкий художественный ход.
Борис Юлин. Можно много в этом фильме проходиться, допустим, по техническим косякам, например, что там присутствует Т-34-85, который…
Д.Ю. Не-не-не, я требую дойти до форсирования Волги, где перебрасывают…
Борис Юлин. Дойдём сейчас. Можно вот это перечислять, можно перечислять другие образцы несуществующей техники, вот эти самые бронепоезда, можно неправильное использование оружия – т.е. всё это может быть, но это есть во многих других фильмах, поэтому будем рассматривать в основном то, что касается именно этого фильма. Т.е. в плане изображения исторической достоверности там криво всё, кроме фонтана – вот фонтан знаменитый сталинградский сделали достаточно точно, всё остальное криво.
И здесь у нас к реке Волге приближается доброволец Зайцев, как мы узнаём из фильма, пастух, кстати, безграмотный, которого потом комиссар будет учить грамотно писать. Что из себя реально представлял Зайцев? Во-первых, он имел образование, полученное в техникуме, он был арматурщиком, т.е. у него была рабочая специальность. После этого он получил ещё образование бухгалтера и служил он в советских Вооружённых Силах с 1937 года.
Д.Ю. На Тихоокеанском флоте, если я правильно помню, да?
Борис Юлин. Ну да, он на флоте служил, и он служил, кстати, даже не моряком, он был начфином. Т.е. безграмотный начфин – уже хорошо, да? Т.е. он был начальник финансовой части, потому что он бухгалтер. Служа на флоте бухгалтером, начфином, он 5 раз писал заявление с просьбой отправить его на фронт.
Д.Ю. Рапорт.
Борис Юлин. Да, и вот только на пятый раз это удовлетворили, и его отправили на фронт. При этом он в это время находился в звании «старшина 1-ой статьи», что соответствует старшему сержанту.
Д.Ю. На Дальнем Востоке служил.
Борис Юлин. Т.е. первое: это не пастух, это бухгалтер с рабочей специальностью, это человек грамотный, а не то, что там показали, и это не свежепригнанное на фронт мясо, а человек, который к моменту Сталинградской битвы в рядах Вооружённых Сил уже 5 лет.
Д.Ю. Принял осознанное решение и отправился на войну.
Борис Юлин. Да, хотя мог не отправляться. Но его без погон, вернее без знаков различия…
Д.Ю. Ну естественно, фильм основан на реальных событиях, да.
Борис Юлин. …вместе с остальным свеженабраннным мясом везут на фронт.
Д.Ю. На убой.
Борис Юлин. И вот они прибывают к реке. Их выгоняют под дикие вопли НКВД-шников, которые в матюгальники орут, размахивают красными знамёнами и выкрикивают пламенные речёвки. Под это дело их загоняют на речные суда и везут через реку. И вот здесь французский режиссёр, пытаясь ещё раз старательно выблеваться на наших сотрудников НКВД и на наших комиссаров, внезапно, чисто случайно, показало их, как что-то величественное. Т.е. как: идёт артиллерийский обстрел кораблей, переправляющихся через реку. Рядом взрываются снаряды, затем летит авиация, стреляют из пулемётов, бомбит, рядом гибнут суда. Все вот эти вот новобранцы, вот это пушечное мясо валяется на дне, оно там пытается как-то спрятаться, спастись, и только НКВД-шник с матюгальником…
Д.Ю. И наганом!
Борис Юлин. … гордо стоит и зачитывает письма матери сыну так сказать, на фронте.
Д.Ю. Подбадривает?
Борис Юлин. Да. И ему плевать на обстрел, на взрывы бомб, т.е. он делает своё дело. Он чёрное дело делает, по мнению вот этого французского режиссёра, но он делает это дело. Т.е. нам показали так совершенно случайно, хотели показать человека, который, так сказать, остаётся сволочью в любой ситуации, а получается, человека, которого невозможно напугать, показали, т.е. вот так вот вышло – невозможно испугать. Дальше их высаживают на другом берегу.
Д.Ю. Я, извини, перебью вопросом: а кто не знает, сохранилась книга с советских времён под названием «За Волгой для нас земли не было» - это мемуары снайпера Василия Зайцева, лежит в открытом доступе, можно почитать.
Борис Юлин. Да, кстати, к фильму не имеет абсолютно никакого отношения.
Д.Ю. Естественно, да.
Борис Юлин. Ни в чём не совпадает, на самом деле.
Д.Ю. А вот у Василия как написано: они… надо отметить, что все на тот берег переправляются без оружия, чтобы захватить его в бою голыми руками. А на самом деле как было?
Борис Юлин. Ну как на самом деле – на самом деле он даже на фронт ехал с оружием.
Д.Ю. Вот ведь!
Борис Юлин. Он уже к этому времени 5 лет с оружием, т.е. здесь никаких таких моментов, чтобы без оружия, не существовало вообще.
Д.Ю. Ну вот войска перебрасывали на правый берег, если я правильно помню, они вооружённые были, нет?
Борис Юлин. Войска сначала на левый берег доставляли, уже вооружённые, и соответственно, не отбирая оружия, отправляли дальше. Т.е. вот этот момент, что привезли безоружных и безоружными перевезли через реку – это бред полнейший, гораздо больший бред, чем плавающие в реке оторванные ноги в сапогах.
Д.Ю. Ну и равно как бред – действия сотрудников НКВД. Т.е. вы хотите сказать, что Советскую Армию гнали на убой, как скот, расстреливая тех, кто там куда-то хочет убежать, и прочее?
Борис Юлин. Да, человек бросается в реку, и его стреляют – ничего этого не было, это полный антисоветский бред новый. Фильм снимался в то время когда это было модно.
Д.Ю. А как ты считаешь – это режиссёр подонок, или у него в голове вот такие штампы?
Борис Юлин. Ты знаешь, я думаю, что вот именно по тому, что он снял в фильме, ну это мы дальше разберём, он является поддонком, но при этом это не мешает ему быть человеком, который действительно поверил в штампы, которые не соответствуют действительности. Ну потому что в это время многие и у нас в стране в этот же бред верили.
Д.Ю. Итак, давай продолжим: вот они высаживаются?
Борис Юлин. Вот они высаживаются. Т.е. безоружное стадо высадили, и тут им начинают выдавать оружие. Сразу маленькая такая ремарка: в отличие от Первой мировой войны в Великую Отечественную войну в Советском Союзе оружия хватало, т.е. выпуск вооружения превосходил потребности ВС на протяжении всей войны, т.е. у нас дефицита стрелкового оружия не было.
Д.Ю. А снаряды-патроны?
Борис Юлин. Снаряды-патроны у нас было так: с патронами всегда было более-менее нормально, со снарядами были проблемы в конце 1941-го – начале 1942-го, но при этом как – дефицит, т.е. приходилось очень сильно урезать боекомплект, стрелять, скажем так, редко. По мере развёртывания производства на вывезенных на восток предприятиях дефицит практически по всем направлениям в области вооружений и боеприпасов у нас исчез.
Д.Ю. Т.е. к моменту Сталинградской битвы всё было хорошо?
Борис Юлин. Ну как – вполне нормально, т.е. было, чем стрелять, было из чего стрелять.
Д.Ю. Ну т.е. показана опять ложь?
Борис Юлин. Но дело в том, что она ещё и гениально показана: т.е. режиссёр, являясь идиотом, считает идиотами и всех своих персонажей, и поэтому подбегают когда вот эти безоружные бойцы, т.е. их прямо высадили с кораблика и сразу погнали в бой, выдавая прямо по ходу дела оружие и боеприпасы, при этом одному бойцу дают винтовку, а другому со словами: «Если товарища убьют, возьми у него винтовку», - выдают обойму с патронами. Вот сама логика действия: одному винтовку, а другому патроны.
Д.Ю. Автор снимает про себя.
Борис Юлин. Т.е. этот с винтовкой не может стрелять, потому что у него нет патронов, а этот с патронами не может стрелять, потому что нет винтовки.
Д.Ю. Ну тут напрашивается известный лозунг: верую, ибо абсурдно.
Борис Юлин. И вот это стадо дальше бежит в атаку, при этом там немцы тоже – вот такая могучая баррикада, похожая на небольшую крепостную стену, за которой ровной шеренгой лежат немцы, за этой баррикадой выстраиваются танки, БТРы, боевые слона падишаха, боевые колесницы – т.е. всё там. Боевой порядок чем-то напоминает античность. И вот на них бегут эти безоружные бойцы. Безоружные оба, потому что у одного патронов нет, у другого винтовки. Вот они бегут, их расстреливают немцы, сзади НКВД-шники стоят с автоматами ППШ и развёртывают пулемёт Максим, и дальше из этого пулемёта… Они могли бы из этого пулемёта стрелять по немцам – там их видно, там рядом, но стреляют по нашим, видно, по немцам стрелять запрещено. И патроны, которые используются, тоже отдать солдатам запрещено…
Д.Ю. Ну это же заградотряд, он должен убивать своих. С точки зрения массы наших отечественных дебилов, всё так и было.
Борис Юлин. Да, и там по логике фильма получается, что они убивают, потому что им доставляет это удовольствие.
Д.Ю. Какие боевые задачи при этом решаются, понять невозможно.
Борис Юлин. Там задач нету, т.е. это людей просто выставили, погнали куда-то, там нету вообще такого понятия, как боевая задача. При этом патроны расходуются на своих солдат совершенно бессмысленно, в огромных количествах – на убийство своих солдат. Это показывает безмерную тупость нашего командования, наших комиссаров, наших заградотрядов и наших солдат, собственно говоря. Но немцы моментально эту тупость переплёвывают. Нет, там, конечно, вылетает ещё машина с комиссаром: т.е. вот наши войска, откуда гонят вот эту толпу зергов постоянно прибывающую, немцы, выкашивающие этих зергов, между ними то, что называется нейтральная полоса. Но сначала на эту нейтральную полосу выскакивает автомобиль, в который стреляют из танка, он опрокидывается, оттуда разлетаются листовки и вылазит комиссар, так сказать, один из главных героев фильма. Прячется, у него там… всё-таки винтовку он какую-то у трупа поднимает, сам из себя трупа изображает. Но вот это нейтральная полоса. Что может произойти на нейтральной полосе? Вот с точки зрения любителей этого фильма, с точки зрения режиссёра этого фильма, что может произойти на нейтральной полосе?
Д.Ю. Что угодно.
Борис Юлин. Туда может приехать полковник принимать душ – потому что там происходит именно это: т.е. лежит комиссар, здесь сейчас шёл бой, там сидят немцы, тут сидит заградотряд, и вот сюда, в разваленные здания, в разрушенные, без стен, без ничего приезжает немецкий автомобиль, оттуда вылазит оберст, т.е. вылазит полковник вместе со своим адъютантом, и полковник там раздевается и начинает принимать душ.
Д.Ю. Этот фильм в некоторых аспектах спорит с фильмом Фёдора Бондарчука «Сталинград».
Борис Юлин. В этом отношении он явно переплёвывает. Там, кстати, ещё и погода такая совершенно не летняя, поэтому что потащило полковника на нейтральной полосе принимать душ в развалинах дома из какого-то ведра, я не представляю. Такое ощущение, что у немцев в тылу воды не осталось вообще, а этого ждёт в этот вечер приём у Гитлера, иначе вообще невозможно понять, зачем он туда припёрся. Ну и разумеется, его пытается подстрелить сначала комиссар, но у комиссара всё плохо с этим, а Зайцев убивает этого оберста и ещё 4 немецких солдат, т.е. 5-ю выстрелами 5 трупов – всё, как положено. Но он убивает принимающего душ полковника на нейтральной полосе. Я когда это увидел, я действительно подумал, что дальше будет идти фильм в стиле «Поднять перископ» или других подобных же трешовых комедий – там, «Горячие головы», «Голый пистолет»… Но нет, это действительно, как бы, намекает дальше, что это фильм про войну.
При поддержке комиссара новобранец, отслуживший уже 5 лет в Вооружённых Силах наконец-таки становится солдатом и снайпером и начинает охоту на немецких офицеров.
Д.Ю. Получает винтовочку с прицелом?
Борис Юлин. Да, при этом о том, что нужно, оказывается, людям показать героев и дать надежду, об этом вот этот комиссар подсказывает Хрущеву, и только после этого в нашей стране понимают, что это нужно сделать.
Д.Ю. Хрущёв тем временем жрёт водку, гремя бутылками, кого-то расстреливает.
Борис Юлин. Жрёт икру, осетрину, т.е. опять же – всё, как в представлениях самых тупых либералов о Великой Отечественной войне. А, там не только водка, там ещё шампанское было, я точно помню.
Д.Ю. А Хрущёв-то там на самом деле был? Многие не знают.
Борис Юлин. Скажем так, в самом Сталинграде, насколько я помню, нет. На данном фронте, безусловно, был. Но речь-то здесь не о том, был он там или нет, а о том, чем он занимался. Т.е. вот это вот как раз пьянство, икра и рыба – это за гранью добра и зла, это вот так вот они видят наше командование. И разумеется, всюду висят вот эти вот советские лозунги, но всюду показано, что они ложные.
И вот снайпер Зайцев начинает действовать. Там он встречается с той девушкой, которая ехала с ним в вагоне и каким-то макаром непонятным попала в Сталинград. При этом она соседка постоянно живущая живущей там женщины с ребёнком, а ребёнок – это такой миленький мальчик такой кавайный в меховой шапке и в шортах, и он там всю зиму лазит в этих шортах и в меховой шапке.
Д.Ю. Как привык у себя во Франции, да?
Борис Юлин. Не, ну во Франции он, наверное, не мог привыкнуть в меховой шапке лазить.
Д.Ю. Ну, режиссёр привык вот так …
Борис Юлин. Т.е. зимой, когда там люди в шубах замерзали, в Сталинграде, лазит мальчик в шортах, всё время там лазит, всю зиму в одних и тех же шортах. И постоянно идут вот эти вот мерзкие достаточно намёки, типа, кого-то там наказали за то, что он ездил в Германию по решению правительства, кого-то там наказали за то, что знал немецкий язык…
Д.Ю. Ну люди же в аду жили, ты же понимаешь, да?
Борис Юлин. Т.е. вот этот вот театр абсурда там присутствует постоянно, это практически в каждой фразе идёт. Поэтому на каком-то конкретном моменте даже останавливаться бессмысленно. Но там есть моменты совершенно уникальные: вот эта девушка, которая знала немецкий язык, она ведь к тому же ещё и еврейка, и комиссар тоже еврей. Но евреев в Советском Союзе ненавидят, поэтому евреи мечтают защищать Палестину, и папа этой еврейки, по словам этой еврейки, как она сама рассказывает трогательно, мечтает поехать в землю обетованную и копит деньги для того, чтобы купить там землю. Вот мне интересно, что именно должен был копить с точки зрения наших либералов или этого режиссёра французского, советский еврей, чтобы купить землю в английской колонии?
Д.Ю. Загадка! Меня в этом поразило, ты знаешь, что это беседы коммуниста с комсомолкой, по всей видимости.
Борис Юлин. Да, но при этом двух евреев, которые мечтают уехать из этой страны.
Д.Ю. Я такое даже представить не могу.
Борис Юлин. Там ничего это представить невозможно, но здесь ещё и какой момент – что чисто технически, мне вот действительно любопытно, что мог копить еврей, чтобы купить землю в английской колонии?
Д.Ю. Золото. Как с ним выехать, непонятно.
Борис Юлин. И сразу вспоминается вот это вот: «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова.
Д.Ю. Да-да-да, «бронзулетка»!
Борис Юлин. Попытка покинуть страну через румынскую границу, потому что иначе просто совершенно непонятно. Тем более, что евреев в то время не любили в Англии примерно так же сильно, как в Германии, т.е. их туда тупо не пускали из той же самой Германии.
Д.Ю. И в США так же не любили, да.
Борис Юлин. Поэтому куда кто там ехать собирался, непонятно совершенно. Но при этом любовный треугольник, чтобы затронуть сердца женщин, молодёжи, и как-то показать романтизм истории, и поэтому комиссар влюбляется в девушку-еврейку, пытается отсечь её от опасности, девочка-еврейка лезет в самые опасные места, влюбляясь в Зайцева, Зайцев где-то к середине фильма понимает, что в него она влюблена, и когда он это понимает, происходит бессмысленная и безобразная постельная сцена в казарме: т.е. ходят люди, спят вповалку, ну там в каком-то подвале всё это организовано, и находя постоянно время для того, чтобы уединиться, чтобы поговорить, они не могут уединиться, чтобы заняться сексом. Т.е. постельная сцена происходит вповалку с остальными людьми, и когда ещё какие-то бойцы проходят прямо по ним покурить в 10 м от них.
Д.Ю. Сцена омерзительная. Хуже было бы только, если Василий Зайцев полюбил бы комиссара.
Борис Юлин. Я думаю, с точки зрения французского данного режиссёра, это не было бы хуже, он просто, видно, решил, что зритель не совсем ещё поймёт – недостаточно готов, потому что сейчас по нынешним европейским меркам это как раз таки было бы более романтично.
Д.Ю. Дементий, как ты считаешь, сцена с комиссаром - ?
Дементий. Самая лучшая…
Д.Ю. Сразу Оскара, да.
Борис Юлин. С Хрущёвым. Нет – а комиссара в это время любит Хрущёв. Т.е. вот где-то такой кошмар получается.
Д.Ю. Сцена омерзительная. Омерзительная! И возвращаясь чуть-чуть назад, к беседам о земле обетованной – тут как-то это… лично мне за всю советскую историю там никто ни на кого не делил: на евреев, русских, украинцев, узбеков – это всё были советские люди. Советские люди, в частности, замполит, они, в общем-то, были идейные и мечтали о совсем другом, и даже если подходить с точки зрения антисоветского скота, каковым является по умолчанию любой создатель подобного продукта, то общеизвестно, что вокруг же был НКВД, все за всеми следили, подсматривали и писали доносы.
Борис Юлин. Нет, НКВД-шники не могли этим заниматься.
Д.Ю. Минуточку, писатель Довлатов нам рассказал, что написали 4 млн. доносов.
Борис Юлин. Довлатов ничего не знал, … ему ещё не показал.
Д.Ю. Как не знал – может, ему родственники рассказывали, как писали.
Борис Юлин. В фильме чётко показали…
Д.Ю. Дайте я завершу: и вести подобные беседы о том, как мы дружно эмигрируем в Израиль и на палестинские земли, или я не знаю, как правильно сказать – эмигрируем на землю обетованную, да, и вот мой папа собирает бабки – т.е. ты, во-первых, сдала себя, сдала семью, а этот напишет донос, а ты сама напишешь донос. Это же читайте произведение «1984», на котором вы все выросли, там же вот так должно быть – где, не бачу логики, где это?
Борис Юлин. Нет, дело в том, что логику режиссёр для этого придумал: ты заметил, где в фильме фигурируют НКВД-шники? Только стреляя в спины своим солдатам. Они заняты, им некогда заниматься доносами, они не следят за вражескими шпионами…
Д.Ю. Потому что сами обязаны писать, сами!
Борис Юлин. Я говорю: они за шпионами не следят, ни за кем не следят.
Д.Ю. Сами обязаны писать!
Борис Юлин. Да, но им даже читать некогда. НКВД-шники заняты – они убивают.
Д.Ю. А застучать должен, елы-палы!
Борис Юлин. Ну так и правильно, может быть, и застучали, там всё лежит?
Д.Ю. Это абсурд со всех точек зрения! Даже с точки зрения антисоветского поддонка, происходящее на экране – это абсурд.
Борис Юлин. Да я понимаю, что это абсурд, но НКВД-шники в фильме были заняты.
Д.Ю. Так, совокупились. Я ещё замечу – что у НКВД-шника очки с просветлением, т.е. вот у меня хорошие очки синим блестят, а у него зелёным – такого никогда не было, даже объективы фотоаппаратов, по-моему, тогда ещё просветлять не умели. Смешно.
Борис Юлин. Ну там путешествия во времени определённый такой момент имеет, например, речные суда там есть послевоенные – ну это бог с ним. Кстати, когда прибывает Хрущёв там, показана довольно занятная сцена, тоже, кстати, взялась из нашей, отечественной антисоветской лжи о том, что Сталин запретил эвакуировать из Сталинграда население.
Д.Ю. А что было на самом деле?
Борис Юлин. На самом деле население Сталинграда составляло около 450 тысяч человек до начала войны, по-моему, 445 тысяч. Кроме того, туда примерно такое же количество прибыло эвакуантов, в т.ч., кстати, из Ленинграда, т.е. общее количество народа там достигало почти 900 тысяч человек.
Д.Ю. Под миллион, да?
Борис Юлин. И оттуда их дальше через эвакопункт направляли дальше на восток. К моменту подхода немцев к Сталинграду в нём было 400 тысяч человек, т.е., получается, 500 тысяч куда-то увезли, эвакуировали дальше. Работали постоянно в огромном количестве паромные переправы, большое количество паромов было организовано, которые занимались как раз таки как доставкой войск на тот берег, так и эвакуацией мирного населения и вывозом раненых на восточный берег. По разным причинам, ну в основном, из-за того, что немцы всё-таки достаточно быстро прорвались к Сталинграду, в городе осталось неэвакуированными к началу собственно боёв в самой черте города, когда бои вот прямо в городе, осталось примерно 100 тысяч человек. Т.е. получается, что был приказ Сталина, который запретил эвакуировать население, но вопреки этому приказу 800 тысяч человек оттуда вывезли.
Д.Ю. Кто это такой отважный был, интересно?
Борис Юлин. Я не знаю, да ещё и организовывали, централизованно проводили мероприятия по эвакуации. А вот в фильме показано так: Сталин запретил эвакуировать население. Ну кстати, наши либералы носятся с этой идеей, т.е. это не француз придумал, это ему рассказали наши антисоветчики, соврали, но он с огромной радостью в это враньё поверил и старательно его показал.
Д.Ю. Мне ещё понравилось, что у них приёмник был, и они всё время что-то слушали. Все приёмники в Светском Союзе у населения были изъяты под страхом уголовного преследования, потому что слушать эту ахинею – «Голос Америки», «Свободную Европу», «Дойче Велле» и прочие замечательные радиостанции было противопоказано.
Борис Юлин. Ну, француз мало читал наших авторов либеральных, и поэтому не знает, что у нас радиоприёмников никто не видел, их вообще не существовало в Советском Союзе.
Д.Ю. Точно.
Борис Юлин. Так вот, а если говорить о времени войны, то во время войны действительно радиоприёмники реквизировали, почему – потому что их можно использовать для шпионской деятельности.
Д.Ю. Ну и для морального разложения, например.
Борис Юлин. Но в первую очередь для шпионской деятельности, т.е. шпион может получать информацию через радиоприёмник, а вот через радиоточку он её получать не может – там приходит только та информация…
Д.Ю. Только полезную для шпиона информацию может получать. Радиоточка, если кто не знает, это громкоговоритель, прикрученный в нужном месте, чтобы охватывать народные массы.
Борис Юлин. Да, где по тёплому ламповому проводу туда идёт сигнал, а не по эфиру, так сказать, не в воздухе. Так что здесь, ну как – в прифронтовой полосе гражданские люди лазят с радиоприёмником, и вот наконец-таки здесь мы снова возвращаемся к нашему этому гладкому мальчику в шортах: гладкий мальчик в шортах занимается различной деятельностью как на территории, контролируемой советскими войсками, так и на территории, контролируемой немецкими войсками – он ремонтирует ботинки немцам, чистит им сапоги, он «стучит» немецкому снайперу на нашего снайпера, а нашему снайперу и нашему комиссару на немецкого снайпера, но при этом совершенно свободно туда-сюда лазит через линию фронта.
Д.Ю. Настоящий гадёныш!
Борис Юлин. Во-первых, он настоящий ниндзя – начнём с этого, или вообще человек-невидимка, потому что вот так вот лазить через линию фронта на протяжении всех событий фильма – это, я бы сказал, скилл в области разведки минимум 80 уровня.
Д.Ю. Да, я помню: на экскурсиях в Сталинграде показывают дом лейтенант Павлова – лейтенанта, я правильно говорю? Он лейтенант был, не сержант – я всё время путаю? И стоящая за ним мельница, которую всё время выдают за дом Павлова. Мельница – это в которой окна практически круглые, настолько там всё прострелено. Так вот, говорят, что ползти надо было сутки почти, добираясь от одного до другого, а там, не знаю, метров 100-150.
Борис Юлин. Вот, а тут постоянно пересекает линию фронта туда-сюда, туда-сюда.
Д.Ю. Т.е. интересно: а зачем это ты ходишь?
Борис Юлин. Нет, мне больше интересно даже не зачем он это ходит, а как он это делает?
Д.Ю. На оборудованных позициях, на пристреленной местности, где все ориентиры, туда-сюда как ты там ходишь? Мальчик, не мальчик – какая разница?
Борис Юлин. Наверное, кричит: «Лилу Даллас, мультипаспорт! Иду чистить сапоги, пустите на работу». А назад идёт – кричит нашим: «Пустите, с работы иду!»
Д.Ю. Как говорил Джон Рэмбо, что «его товарищ там сел почистить ботинки, а маленький вьетнамец взял и взорвался», если я правильно помню, что «такие подлые дети» - а вы чего-то другого ждёте на войне?
Борис Юлин. Нет, а здесь просто вообще сам факт пересечения многократного линии фронта. Кстати, линия фронта там тоже абсурдная – там снайпер Зайцев со своими помощниками лезет по какой-то канаве через какой-то завод, где идёт битва, т.е. внутри завода идёт бесконечная битва. И вот они переползают за линию фронта, чтобы там занять позицию. Т.е. линия фронта там игнорируется тупо всеми – немцами, нашими и мальчиком в шортах.
Д.Ю. Я подозреваю, что так кино снимать проще – вот декорация, и вот в этой декорации пусть всё происходит это дешевле.
Борис Юлин. Ну, на самом деле отсутствие своей и вражеской стороны несколько угнетает, т.е. непонятно, как там вообще вот этот бой организовывался? Т.е. как, например, наши солдаты тогда в начале фильма, гонимые вот этими заградотрядовцами, нашли вообще, куда бежать на немцев? Так же нечаянно можно было им в тыл прибежать при такой организации.
Д.Ю. Да. Ну, всякое бывает, конечно, но при ведении длительных боёв первое – нужна еда, второе – нужны боеприпасы. И без того, и без другого воевать невозможно. Соответственно, должны быть пути снабжения, соответственно, все должны знать, кто где сидит.
Борис Юлин. Ну и вообще-то при позиционной борьбе не помешало бы наличие линии фронта, т.е. знание о том, где она находится, и чтобы эта линия фронта не была насквозь проницаемая для кого попало.
Д.Ю. Куда стрелять-то хотя бы, да?
Борис Юлин. Нет, просто если может постоянно ходить туда-сюда мальчик, значит, пройти может кто угодно, правильно?
Д.Ю. Конечно.
Борис Юлин. Если пройти может кто угодно, может пройти несколько «кто угодно», и вот здесь мы сталкиваемся с такой ситуацией, что у нас получается какая-то городская герилья, а отнюдь не война двух вполне организованных армий. Ну нашу они показали неорганизованную, но немецкую-то по крайней мере пытались показать организованной. И вот кстати, когда шёл бой на заводе, там произошла ещё совершенно чудесная вещь: я этот момент в фильме с первого раза как увидел, у меня сразу всплыл Стивен Кинг в голове, его прекрасное произведение «Лангольеры» - там какие-то бессмысленные монстры, которые пожирают то, что осталось в прошлом, т.е. сжирали прошлое. Вот они просто ползут и всё сжирают, и это ужасно. Так вот здесь такие бомбардировщики, т.е. у них не двигаются поверхности управления, в них нет экипажа, т.е. они просто летят на маленькой высоте неизвестно, откуда, неизвестно, куда. Судя по тому , что мы видим в кадре, они летят, насколько я понял, с юга на север. Вот они просто летят по прямой и постоянно гадят из своих бомболюков бесконечными бомбами. Т.е. они появляются в кадре, из них падают бомбы, и вот он летит дальше, бомбы всё падают, падают, падают… И они летят из никуда в никуда, бомбя что попало.
Д.Ю. Из ниоткуда в никуда.
Борис Юлин. Да. Бомбят всё, что попадётся: своих, чужих, пустое пространство, где нет никого – они бомбят всё. И вот такое возникает ощущение, что на самом деле эти бомбардировщики, они потом через несколько дней появляются снова в фильме и делают ровно то же самое, так вот, такое ощущение, что это они просто летают вокруг Земли, посыпая её бомбами, и их миссия в том, что когда они вот этими бесконечными бомбами посыпают Землю, там будет выдолблена такая канава, что Земля распадётся на 2 половинки, и тогда их миссия будет выполнена. Т.е. это действительно какие-то непонятные лангольеры: зачем бомбят, кого бомбят, при этом щемятся от них и прячутся и немцы, и наши. Они пролетают – они бомбят пустую площадь … поле боя.
Д.Ю. Это показывает бессмысленность войны, с точки зрения автора. Война бессмысленна.
Борис Юлин. Нет, он показал в данном случае бессмысленность бомбардировочной авиации.
Д.Ю. Ты вот упомянул немецкого снайпера и не сказал, оттуда он взялся. Василий Зайцев мастерски отстреливает немцев. Для борьбы с Василием Зайцевым…
Борис Юлин. А я не собирался даже рассказывать сюжет.
Д.Ю. Напрасно!
Борис Юлин. А кому он нужен? Т.е. на самом деле…
Д.Ю. А я там жил, где снайперская школа была в населённом пункте Цоссен, я там жил, мне немецкий снайпер, можно сказать, некоторым образом знаком.
Борис Юлин. Понятно. Ну вот здесь, опять же, гениальность фильма в чём проявляется: по сюжету фильма, и кстати, по реальной истории, снайпера, который являлся преподавателем снайперской школы, прислали специально для того, чтобы отловить Зайцева, ну и заодно отстрелять других советских снайперов. И он частично с этой задачей справился, но в итоге проиграл. По фильму он прибыл для этого, но в середине фильма, даже не в середине, а ближе к концу, когда там прошла версия о том, что Зайцева якобы убили, потому что нашли его документы с неверной датой рождения, но при этом, когда эти документы показывают, этот снайпер пытается остаться, мол, пока не проверит. Оказывается, что он туда прибыл не по приказу командования бороться с Зайцевым, а мстить за своего сына-лейтенанта танковых войск.
Д.Ю. О боже!
Борис Юлин. Он там размахивает его Железным крестом, типа, что вот это вот крест лейтенанта танковой дивизии, который был моим сыном и которого здесь убили. Поэтому, как бы, в реальной жизни это понятно – прислали снайпера бороться со снайперами, такого особо крутого прислали, а по фильму то ли так было, то ли за сына мстить приехал – непонятно от слова совсем.
Д.Ю. Ну вообще это прикольно, когда гражданин военный в чине майора, если я правильно помню, решает ехать на Восточный фронт мстить. В армию.
Борис Юлин. Отдельным поездом, в отдельном вагоне.
Д.Ю. Да, кто это тебе разрешил, кто тебя туда пустил? Как ты вообще сюда попал? Бред сивой кобылы. Но замечу: если вернуться к естественным событиям, имевшим место быть, то Василий Зайцев исключительно активно обнулял личный состав вермахта – офицеров и солдат. При этом Василий Зайцев, будучи типичным представителем русского народа, немедленно развернул боевую учёбу, где начал готовить таких же, как он сам.
Борис Юлин. Ну собственно, в дальнейшем он и был тоже преподавателем снайперской школы, только у нас.
Д.Ю. Так точно, и это наше природное стремление к общинности, что мы действуем все вместе, что мы друг друга научим, мы друг другу поможем, не хочешь – заставим…
Борис Юлин. Т.е. нету конкуренции, есть как раз таки взаимопомощь.
Д.Ю. … привело к тому, что личный состав немецкий просто косили косой, и главного немца прислали уже потому, что другие ничего поделать не могли.
Борис Юлин. Но там у немцев вообще много проблем было, потому что немцев косой косили не только снайперы, т.е. Сталинград, он…
Д.Ю. Каждый на своём участке, и Василий в частности. Василий же герой, ёлы-палы, не шаляй-валяй, это серьёзнейший человек был.
Борис Юлин. Просто я говорю, что немцам там пришлось вообще во всех отношениях крайне тяжело, и они всё туда тащили, что могли.
Д.Ю. Я замечу: это был простой советский колхозник, можно так сказать, т.е. вообще ни о чём, это простолюдин. А немец-то был серьёзный, и – ничего, что мы в конец забежим, где сцена противостояния на каком-то дурацком вокзале, там, я не знаю…
Борис Юлин. Да, со стрельбой в упор.
Д.Ю. Да, со стрельбой в упор. Это же чушь собачья, это режиссёр Анно пытался изобразить Клинта Иствуда, ему это вот навеяло, чтобы там…
Борис Юлин. Он пытался показать драматизм ситуации.
Д.Ю. Дааа, безумный…! На самом деле драматизм выглядел так: немец оборудовал себе позицию под железным листом, откуда выглядывал, а поскольку он был немец и оборудовал позицию, как следует, то он туда залезал неоднократно, нарушив все, так сказать, заповеди снайперского дела. Когда он выглянул в очередной раз из-под своего листа, тут ему Василий башку-то и прострелил. Это ты руководитель, это ты наставник, это ты вот так снайперов готовил. Нормальный снайпер – это Василий Зайцев, как крыса – убежал туда, прибежал сюда, стреляю отсюда, стреляю оттуда. И Вся майора убил. Говорят, винтовочка с прицелом в музее Советской Армии лежит, или уже один прицел.
Борис Юлин. Кстати, показывает уровень подготовки. Дело в том, что обычно у снайперских винтовок кратность прицела достаточно небольшая.
Д.Ю. Ни к чему много.
Борис Юлин. А вот есть… Ну потому что с большим увеличением очень тяжело работать, но если снайпер высочайшего уровня, то ставятся прицелы с большой кратностью. Вот у этого немца было 10-кратное, а у Зайцева, по-моему, было 2,5. Но снайпером лучшим оказался Василий Зайцев.
Д.Ю. Да, потому что это не только точность стрельбы. Это разные специфические навыки.
Борис Юлин. Это тактика. Но вот эта последняя сцена фактически была, когда вот на вокзале стреляли…
Д.Ю. Последняя идиотская сцена, я бы сказал.
Борис Юлин. Ну, они там все идиотские.
Д.Ю. Все. Меня больше всего потрясла сцена, где Василий Зайцев читает про себя в газете «Правда», по-моему, и радуется, что его рейтинги…, вот он или замполит радуется?
Борис Юлин. Нет, замполит, вот здесь как раз очень интересно: здесь как раз видно, что сцена снята западным режиссёром – вот это определённое низкопоклонство перед СМИ: «Теперь мы знамениты, это передовица» и т.д. – я не представляю, чтобы советские люди вот так вот бурно реагировали, что это именно передовица, что нас там-то перепечатают.
Д.Ю. Нет, ну прикольно, конечно.
Борис Юлин. Это прикольно, это вызвало даже восторг – это показать родственникам…
Д.Ю. Заметку вырежешь, да.
Борис Юлин. Но вот такой реакции, как у иностранца, такой бы не было. Там-то это реально четвёртая власть, т.е. там же, если тебя опубликовали в заметке, то можно сказать, ты сделал карьеру, т.е. ты попал… Ну как - ты всегда найдёшь работу ту или иную, правильно, хоть пончики рекламировать, ты стал известен. Там это – сделал себе карьеру. В Советском Союзе этой проблемы не было, поэтому там это было больше по приколу – типа, о, вот я в газете, вот меня, допустим, по телевизору показали или про меня сказали по радио. Это круто, да, но это так вот похвастаться, а вот этой вот обезьяньей реакции, которая была в фильме, быть просто не могло, вообще никак.
Д.Ю. Выглядит точно такой же идиотией, но это, по-моему, уже пик…
Борис Юлин. Так же, как и не могло быть такой картины, что в боевое подразделение, где работают радисты, приходит комиссар, достаёт из кармана копчёную рыбу длиной в метр и пытается подсунуть девушке, чтобы этой рыбой её соблазнить: типа, с пьянки уволок, там ещё есть, и типа, не тебе, а соседке с её ребёнком – их порадует. Та: ну ладно, так и быть, передам.
Д.Ю. Да там всё кино такое.
Борис Юлин. Ну, фильм вызывает какое-то прямо физиологическое отвращение и сочетает в себе, во-первых, крайнюю скучность, крайнюю пошлость, банальную, бытовую, т.е. совершенно неуместные постельные сцены, совершенно неуместные вот эти вот там страстные поцелуи других снайперов, которые вообще непонятно, зачем, как относятся к сценарию, вот просто от балды. Отвратительное качество графики, отвратительные боевые сцены, путаный непонятный сюжет – там действительно по фильму непонятно, а почему прибыл немецкий снайпер, за сына мстить всё-таки или по приказу командования со снайперами бороться?
Д.Ю. Так у него мотивация выше.
Борис Юлин. И при этом постоянный вот этот вот мощнейший антисоветский накал, вот это вот антисоветское дерьмо, льющееся на голову зрителю постоянно, каждую минуту фильма.
Д.Ю. Говорят, у них нет пропаганды, на Западе.
Борис Юлин. Так это у нас показывают. И вот здесь самое интересное что – что у нас каждый год наше телевидение поближе к Дню Победы показывает этот омерзительный пасквиль на Великую Отечественную войну, на оборону Сталинграда и на Героя Советского Союза Василия Зайцева.
Д.Ю. Ну, своего-то нет – раз, а то, что снимают теперь, оно, по-моему, ничем от этого фильма не отличается. Ты знаешь, когда их спрашивают: вы откуда это берёте, этот бред? – когда этих западных творцов спрашивают: как откуда? У вас А.И. Солженицын, Василий Гросман и другие гении вашей литературы, это у них написано. Что – это неправда, что ли?
Борис Юлин. А как же это может быть неправдой, когда наши власти ставят памятник Солженицыну?
Д.Ю. Конечно, да, так точно. Этому замечательному представителю русской самопровозглашённой интеллигенции. Знаешь, я вот тут недавно смотрел художественный фильм, я тебе… Жан-Жак Анно не самый тупой режиссёр в своей Франции. Недавно я смотрел художественный фильм «Шпионский мост» Стивена Спилберга – ну это как сбили Пауэрса на У-2 и как его там меняли. Там есть замечательные кадры, как Том Хэнск едет на поезде из Западного Берлина в Восточный, переезжает при этом через… ну поперёк Берлинской стены. В Берлинской стене, ну там когда границу переезжаешь в Восточный Берлин, сразу попадаешь в Сибирь – там всё время снег, пронизывающий холод и всякое такое. На Западе-то хорошо… Там пара таких, сначала он, американский адвокат, пешком ходил, и его поймали бандиты восточно-германские, и уже начали отнимать у него деньги, снимать пальто, и вдруг он сказал, что он американец. «Американец! - сказали ГДР-овские бандиты. – Это круто! Мы Америку-то любим». Но деньги и пальто не забыли забрать, конечно, но Америку они любят, т.е. даже в таких мелочах подонки – они конченные подонки, они даже за вас против родной страны выступают. Ну короче, едет на поезде – Берлинская стена, к Берлинской стене бегут люди, пытаются карабкаться, а там пулемётные гнёзда на вышках и ГДР-овские пограничники из валят этих у стены, они падают там, в общем, кошмар и ужас. А другой кадр – это Том Хэнкс уже едет по США, и там дети бегут. Он смотрит в окно, ну там солнце светит, понятно, красота, и дети бегут и перелезают через забор и куда-то дальше бегут, и никто в них не стреляет, в американских детей, потому что там всё хорошо.
Борис Юлин. Потому что они не лезут со стороны Мексики на территорию США через построенную там стену.
Д.Ю. Да-да. Там обычно ограничиваются табличками, что здесь ходить нельзя – тебя за это оштрафуют или посадят, а заборов в городе Нью-Йорке, например, столько, что я в жизни большего количества заборов нигде не видел. Но дело не в этом, т.е. настолько тупорылый, если это позволительно назвать, художественный приём – что здесь вот из пулемётов расстреливают, а здесь дети под ярким солнцем на свободе лазают. Сменив третий таз под блевотину уже, потому что там и другого хватает, я дождался титров – кто же это говно слепил? И оказалось, мало того, что это Стивен Спилберг заснял – это ещё и сценарий написали братья Коэны, у которых там «Большие Лебовски», «Железная хватка», «О, где же ты, брат» и прочие несомненные шедевры мирового кинематографа. Это шедевры, с моей точки зрения, братья Коэны – просто гении. Но как только дело касается Советского Союза, России – не важно, это одно и то же – вот вам пожалуйста.
Борис Юлин. Сразу начинается вот такая блевотина.
Д.Ю. Автор свои мысли, представления – вот они на экране, пожалуйста, просто смотри. Если вы хотите сказать, что это не плоды воздействия пропаганды… Это, между прочим, высокообразованные люди, исключительно талантливые, у которых там широчайший круг общения, доступ ко всем сокровищам мировой культуры, и вот они пишут вот такой сценарий вдвоём, в котором подобная бредятина и блевотина, а третий это ставит, не моргнув глазом – а потому что у вас вот так.
Борис Юлин. И вы сами это пишете.
Д.Ю. Да, и если вы хотите сказать, что там нет пропаганды, ну я не знаю – а кто всем троим в головы насрал, поделитесь, пожалуйста? Они сами себе, что ли, говна в головы напихали? Как говорит товарищ Киселёв: «Не думаю».
Борис Юлин. Здесь выходила такая игрушка тоже, явно несоветского толка, из-за которой поднимался шум большой…
Д.Ю. Это именно оттуда. Когда принялись пытать создателей – откуда вы это взяли?
Борис Юлин. Он говорит: у вас.
Д.Ю. Создатель фотку: вот стопа книг – Гросманы, Солженицыны и прочее. «Вот, что там не так?» - задал он вопрос.
Борис Юлин. И всё это наше руководство, собственно говоря, одобряет, всё это преподаёт. Солженицын у нас изучается уже в школе.
Д.Ю. Ну, сейчас не так сильно, как в 90-е годы, но в общем-то хорошо, уровень очень-очень крепкий.
Борис Юлин. И собственно говоря, наши шедевры, типа, «Цитадели» Михалкова или «Сталинграда» Бондарчука, они где-то такого же уровня. Ну правда, как – всё таки до такой степени, такого уровня маразма там не доходит…
Д.Ю. Содержательная часть, на мой взгляд, точно такая же.
Борис Юлин. Содержательная точно такая же. Да, в общем-то, скажем так: это попытки разобраться в сортах дерьма. Т.е. смысл осуждать, что из них меньше пахнет, но сильнее липнет к рукам, смысла нету. Ни то, ни другое смотреть не стоит от слова совсем.
Д.Ю. Ну и повторюсь, сказанное в начале: с моей точки зрения, подобные фильмы натурально планка, которую стремятся взять все наши т.н. творцы. Своего ничего.
Борис Юлин. А чтобы это перестало быть планкой, всё-таки было бы действительно неплохо прислушаться к ветеранам и вот этот мерзкий антисоветский высер к показу хотя по телевидению запретить. Но, к сожалению, не запрещают.
Д.Ю. Ну, мы же свободная страна, ты же понимаешь. При всём… вот мы с тобой атеисты, например, да, а вот нашим православным очень сильно не нравится, когда им на Пасху по НТВ показывают какое-нибудь «Последнее искушение Христа» гражданина, там, я уж не помню, Казандзакиса, или как его зовут, где Иисус Христос остался жив, туда-сюда… Вот они достаточно спокойно и долго просили: не надо это показывать. «Нет, мы покажем,» - говорили на НТВ и показывали. Опять просили не показывать – а нет, а мы покажем. Ну т.е. тут какое-то это… если это не пропаганда, то я не знаю, как это так. Хочешь ты это паскудство, вот с точки зрения православного, это паскудство самое откровенное, ну хочешь ты его смотреть – ну возьми какой-нибудь этот диск, скачай.
Борис Юлин. Ну, с православными здесь немножко сложно получается, потому что они почему-то крайне узко воспринимают паскудство, т.е. антисоветскую вот эту вот пропаганду они наоборот очень любят. Т.е. здесь бы им стоило быть, скажем так, не столь избирательными, не со столь выраженными двойными стандартами. Т.е. я, например, тоже считаю, что на православные праздники показывать этот фильм, наверное, не стоило бы, это неправильно. Но вот к фильму «Колчак», например, почему-то православные относятся сугубо положительно.
Д.Ю. Ну, не все, заметим, но да, да. Не знаю – хватит ума такое не показывать или не хватит?
Борис Юлин. Ну по крайней мере постарались рассказать людям, может быть, кто-то не в курсе был, немногие, в плане исторических реалий, которые связаны со снайпером Зайцевым, ну или просто ещё не посмотрел этот фильм, но собирался посмотреть, ну испортить себе День Победы – ну хоть, может быть, их предупредили.
Д.Ю. Ну ещё разок порекомендуем почитать книжку, так сказать…
Борис Юлин. И не смотреть этот отстой.
Д.Ю. … сравнить хотя бы, что там и как происходило с точки зрения участника и очевидца и с точки зрения очень странного западного режиссёра.
Спасибо, Борис Витальевич.
Борис Юлин. Не за что.
Д.Ю. А на сегодня всё. До новых встреч.
Новости
VIP
