Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Наш вечерний излучатель тревожат вопросами: что происходит с российским образованием. Сегодня у нас в гостях историк Борис Юлин, который непосредственно занят образованием, и ему зададим ряд вопросов и, надеюсь, получим ряд ответов. Добрый день, Борис.
Борис Юлин. Добрый день.
Д.Ю. Народ страшно возмущается ситуацией в образовании, т.е. неправильно учат, процесс, так сказать, образовательный, и неправильно проверяют – ЕГЭ и всё из него вытекающее, и вообще всё неправильно. Действительно всё неправильно?
Борис Юлин. Ну как – смотря какая цель. Если цель, как говорил Фурсенко, т.е. что в Советском Союзе нужно было воспитать человека-творца, а сейчас наша задача – воспитать грамотного потребителя, то, в общем-то, всё правильно.
Д.Ю. Тут сразу напрашивается вопрос: для того, чтобы что-то потреблять, надо ещё что-то производить, по всей видимости. Т.е. воспитывать производственника – оно ни к чему, да?
Борис Юлин. Есть нефть, её можно продать, с частью народа поделиться, чтобы он мог что-то потребить – и нормально.
Д.Ю. Ага, ну т.е. а производить будут в других местах – там, где делают «Мерседесы» и «БМВ», да?
Борис Юлин. Ну, разумеется, тем более, что на некоторых этапах производить, т.е. завершать сборку, допустим, и т.д., умудряются и в самых недоразвитых странах, т.е. для этого особое образование не нужно. Человек с отвёрткой, который должен закручивать один винт в одно место – можно подготовить даже человека вообще неграмотного.
Д.Ю. Немедленно вспоминаются римские дороги и акведуки, которые 2 тысячи лет строили даже не таджики нынешние, а просто люди, пойманные в лесу, которые по праздникам намазывались медвежьим дерьмом, а посмотри ты – построили, и стоит 2 тысячи лет, т.е. видимо…
Борис Юлин. Да, главное – надсмотрщики.
Д.Ю. Да-да-да, Карабас-Барабас с плёткой решает массу вопросов. Но вот я, опыт-то советский по образованию, вот например, когда я учился, 8 классов – это было обязательно, а 9 и 10 уже сделали только для тех, кто очень сильно хочет поступить в вузы, соответственно, надо было иметь соответствующие оценки, а если ты не попадал в это дело, в 9 и 10 класс, то для тебя были открыты дороги в ПТУ, техникумы, т.е. там целенаправленно выращивали морлоков – ну, утрирую, конечно.
Борис Юлин. Нет, не морлоков, там был интересный момент какой: дело в том, что среднее образование было обязательным, просто после 8 класса это было либо общее среднее образование, либо среднее специальное образование – как раз то же самое ПТУ или техникумы, и собственно говоря, в ПТУ проходили ту же программу, что и в школе, плюс к этому ещё и обучали специальности. Кстати, после ПТУ тоже можно было поступить в вуз.
Д.Ю. Никаких вопросов, да. А если не поступал в вуз, то когда ты приходил на производство, после 8 класса шёл устраиваться, то были ещё школы рабочей молодёжи, вечерние школы, где ты доучивался благополучно.
Борис Юлин. А в институтах было такое понятие, как рабфак, т.е. если человек отправлен от производства на получение высшего образования, то у него есть льготы при поступлении.
Д.Ю. Ну, заметим ещё, что если обучению детей препятствовали, то это, если я правильно помню, была уголовная статья, запрещено было детям не давать учиться.
Борис Юлин. Именно так. Но здесь момент какой: у нас же советская система образования была сначала объявлена неэффективной, ну понятно: человека в космос запустить, осваивать Север и т.д. – это всё неэффективно.
Д.Ю. Ты знаешь, тут сразу как-то это – при советской власти же регулярно сообщали о наших успехах, например, и я помню массовые публикации относительно того, что наша система образования признана лучшей, через раз вот. Это действительно так было?
Борис Юлин. Действительно, так, она действительно была на очень высоком уровне.
Д.Ю. Например, лучше, чем американская была.
Борис Юлин. Гораздо лучше. Кстати, комиссия от ЮНЕСКО тоже определяла, что наше образование лучше американского.
Д.Ю. А как они это замеряли? Беседами с выпускниками, или как?
Борис Юлин. Ой, там у них какая-то своя система была. Суть в том, что наша система образования, действительно, ценилась очень высоко, уровень знаний давала вполне солидный, но самое главное – она была достаточно цельной. Т.е. для чего вообще нужно образование? С чего началось реформирование образования? У нас сначала при Горбачёве убрали воспитательную функцию школы.
Д.Ю. Это мощно! Так, школа не должна воспитывать?
Борис Юлин. Т.е. типа того, что воспитывать имеет право только семья, а школа не имеет права, она должна только обучать. Т.е. оставлена была только обучающая функция, а воспитательная была убрана.
Д.Ю. Видимо, и общество не имеет права воспитывать – только семья, да?
Борис Юлин. Да, ну а семья постоянно пашет, так что…
Д.Ю. Да, не до воспитания.
Борис Юлин. И вот здесь получается какой интересный момент: убрали воспитательную функцию школы, а это резко снизило возможность учителя хоть как-то воздействовать на ученика. Т.е. родителей в школу вызвать – это уже гораздо больший геморрой, обратиться в соответствующие органы учитель вообще тупо не имеет права…
Д.Ю. Я тебя, извини, перебью: замечу, что у нас была при Советском Союзе система исправительно-трудовых лагерей, они были исправительно-трудовые, где людям мозг приводили в порядок и работать учили, давали специальности, и всякое такое. Теперь у нас Федеральная служба исполнения наказаний, она тоже воспитанием, как ты понимаешь, не занимается. Воспитанием внутри колоний теперь занимаются только воры, администрация от этого самоустранилась, т.е. воровской ход – это в полный рост, а государство никакого воздействия на своих граждан оказывать не должно. При этом я тебе замечу, что почему-то в США тюрьмы занимаются исправлением – вот не поверишь. Занимаются исправлением, да, а нам это не надо.
Борис Юлин. Это вопрос как раз таки целеполагания. Здесь какой интересный момент: сначала убрали воспитательную функцию, потом ввели эту гнусную диверсию, которая называется «выбор предметов».
Д.Ю. Что это такое?
Борис Юлин. Ты выбираешь, будешь ты учиться по математическому направлению или гуманитарному.
Д.Ю. Это ребёнок выбирает?
Борис Юлин. Ребёнок с помощью родителей.
Д.Ю. Это с какого класса?
Борис Юлин. Сначала это сделали как раз таки 10-11 класс.
Д.Ю. Ну, разумно, наверное, у нас тоже так было, т.е. были биологические, математические, физические – нет?
Борис Юлин. Когда мы учились, у нас такого не было, у нас были школы с углублённым изучением, т.е. где даются все предметы, но плюс к этому ещё усиленное изучение какого-то предмета, допустим, физматшколы были, биологические. Это не классы, в эту школу ещё нужно было сдавать экзамены, дополнительно поступать.
Д.Ю. Естественно.
Борис Юлин. И там нагрузка резко возрастала, а здесь было введено такое понятие, как нужные и ненужные предметы. В чём здесь засада: казалось бы, после того, как действительно ребёнок будет заниматься физикой и математикой, а, допустим, биология и история ему нахрен не нужны, зачем это ему? Ему в жизни не пригодится. На самом деле, предметов, нужных для ученика, вот если говорить честно, есть только 2, для любого ученика – это арифметика, не математика – арифметика, и даже не правописание, а умение читать.
Д.Ю. Ну, русский язык, так скажем.
Борис Юлин. Не русский язык – умение читать.
Д.Ю. Ты знаешь, такая мысль мне пришла ровно в третьем классе, я родителям сообщил, что считать я умею, писать и читать я тоже умею, и дальнейшее обучение я считаю бессмысленным. Меня жестоко в этом разубедили.
Борис Юлин. И здесь получается такая вещь, что людям вбивается в голову, что есть предметы нужные и ненужные, и рассматривается с точки зрения профессии – т.е., типа, вот мы вырезаем винтик, нам нужны такие зубчики на нём, а вот такие зубчики не нужны, потому что иначе шестерёнки эти не сойдутся – беда. На самом деле, образование не даёт нужных и полезных знаний, оно даёт мировоззрение человека, т.е. когда человеку дают научную систему знаний, ему в школе преподаются все предметы, на самом деле, на уровне, даже в наше время преподавалось, меньше нижнего уровня, т.е. самые-самые ознакомительные представления о всех предметах.
Д.Ю. Основы, да.
Борис Юлин. Но просто когда ребёнок изучает вот это всё, то у него складывается, во-первых, определённое представление о мире на основе всех этих предметов, во-вторых, определённые представления о том, куда ведёт то или иное направление науки, т.е. он потом может выбрать, допустим, куда поступать. Заставлять ребёнка выбирать в школе – это бред, дело в том, что большинство людей, на самом деле, определяются даже не к поступлению в институт, а к 20-25 годам, а некоторые не определяются вообще никогда.
Д.Ю. Никогда, да.
Борис Юлин. Но большинство – 20-25 лет. Переносить этот выбор в школу – это идиотия.
Д.Ю. Безумие.
Борис Юлин. И когда у ребёнка есть, в голове у него сидит, у него и у родителей, что вот эти предметы ему нужны, а вот эти ему не нужны, он будет заниматься ненужными предметами?
Д.Ю. Конечно, нет.
Борис Юлин. Соответственно, нормального мировоззрения у него не сложится. Т.е. образование свою задачу подготовки гражданина – оно готовит гражданина, оно готовит человеческий материал, который можно направить туда, туда, туда, этот материал хуже, гражданин получается несколько неполноценным. Но это введено в систему образования.
Дальше, кроме выбора направления классов, ещё раньше даже, до него, был введен выбор предметов, которые сдавать, т.е. выбор экзаменов, которые ты будешь сдавать. Т.е. когда мы учились, вот есть просто набор экзаменов, и все их сдаёшь.
Д.Ю. Ну, не все сдавали, но, в общем-то, да.
Борис Юлин. Т.е. для всех одинаковый набор, потому что это базовые знания.
Д.Ю. Так точно.
Борис Юлин. А тут: вот это мы сдаём, а вот это мы не сдаём, мы выбираем предметы, которые мы будем сдавать. Это тоже была очень большая диверсия в адрес образования.
Д.Ю. Перебью тебя: т.е. это, с моей точки зрения, я не педагог никаким местом, но с моей точки зрения, такой подход формирует некое мозаичное сознание, т.е. я вот тут немножко знаю, вот тут и вот тут, а связей между этим никаких не будет никогда.
Борис Юлин. Разумеется, не формируется цельное мировоззрение, из мировоззрения выдираются большие куски, и в результате получается…
Д.Ю. При этом это доверяется ребёнку самому выбрать, что ему надо, а что ему не надо.
Борис Юлин. Дальше после развала Союза, уже при Ельцине пошли следующие реформы, такие довольно занятные и интересные, т.е. вот уже при Горбачёве в факультативные занятия была переведена астрономия, она осталась в школьной программе, но как факультативный предмет. В 2000-ных годах её полностью убрали.
Д.Ю. Тут тебе немедленно возразят, что вот Шерлок Холмс вообще не знал, сколько планет в Солнечной системе, это не мешало ему раскрывать преступления.
Борис Юлин. Мы опять можем вернуться к строителям акведуков – они не умели читать и писать, это не мешало им таскать камни и складывать акведук под управлением толкового надсмотрщика. Другое дело, что Шерлок Холмс, ну вот допустим, не нужно уже раскрывать в этом городе преступления, вот допустим, а нужно, допустим, чтобы человек, например, вычитывал тексты в правилах. И Шерлок Холмс – уже как-то плохо подготовленный материал для любого профиля, кроме того, которым он занимался. Т.е. здесь мы упираемся в то, что, опять же, готовится винтик, а не человек, т.е. узкоспециализированный юнит, который направлен только на один вид деятельности и его может делать достаточно оптимально. Но в чём здесь беда: например, в нашей молодости была такая уважаемая и дефицитная профессия, как наборщик в типографии. Реально специалисты высокого класса, неплохо зарабатывали.
Д.Ю. Метранпаж, да? Так, вроде, называлась. Ну и?
Борис Юлин. Наборщик, который гранки набирает в типографии. И вот появились компьютеры, компьютерный набор, и профессия просто умерла, вообще.
Д.Ю. Да, исчезла.
Борис Юлин. И даже перепрофилировать некуда людей этих, они не нужны. И вот представь, что их подготовили, как узкоспециализированные винтики, т.е. у них не было бы нормального образования, а они просто с детства готовились бы просто на наборщиков. Ну и куда их дальше? В биореактор?
Д.Ю. Ну, это по-другому, т.е. там должны быть организованы некие курсы переподготовки специалистов, где тебя человек…
Борис Юлин. Но эти курсы тоже накладываются на какую-то базу.
Д.Ю. Ну естественно, да.
Борис Юлин. Т.е. готовить с нуля или просто переучить по профессии – это 2 совершенно разные задачи.
Д.Ю. Так а в чём причина? Это, как ты считаешь, изобретение наших гениев перестройки, или это они берут что-то на Западе и волокут сюда? Это же общеизвестно… я не со многими западными специалистами общался, те люди, с которыми доводилось общаться мне, допустим, американцы – как правило, люди достаточно образованные, я не могу увидеть в них изъянов, кроме идеологических – что-то там вбито в голову. Но говорят, что там готовят именно так – узкопрофильного специалиста, который в своей области разбирается чрезвычайно глубоко, но ни о чём другом не имеет ни малейшего представления.
Борис Юлин. Ну т.н. Болонская система.
Д.Ю. Так это оттуда взято и перетащено к нам?
Борис Юлин. Оттуда взято, но дело в том, что там оно складывалось исходно так, а у нас мало того, что собезьянничали довольно криво и неудачно, а во-вторых, всё-таки Болонская система исходила из какого момента – что разные люди будут получать сильно разное образование, и есть люди, которые управляют, и есть управляемое быдло. Управляемое быдло не должно иметь лишних знаний.
Д.Ю. Ну вот я сразу об этом подумал, да.
Борис Юлин. Это хорошо озвучивали Папы Римские в своё время, типа того, что невежественными людьми проще управлять.
Д.Ю. Только Библию должен читать замполит и объяснять, что в ней написано, а сам ты не должен трактовать.
Борис Юлин. Да, и вот здесь как раз эта Болонская система и есть, что нам не нужны творцы, чтобы любой человек мог что-то творить, а нужны потребители, а творцов в случае чего мы нескольких купим, может, за рубежом даже.
Д.Ю. Из России, где их в СССР хорошо подготовили с тамошним образованием.
Борис Юлин. Ну а у нас теперь, допустим, взять и купить какого-нибудь творца, я не знаю, из Китая. Но они почему-то сюда особо не рвутся.
Д.Ю. Ну так может, при нынешнем общественном устройстве, постольку поскольку у нас теперь капитализм, а значит, в отсутствие этой гнусной коммунистической административно-командной системы у нас полное благорастворение и всеобщее счастье, так может, при этой системе капиталистической надо, действительно, выращивать вот этих вот морлоков уже в предельном, так сказать, воплощении?
Борис Юлин. Так это как раз и ограничивает возможности государства, т.е. самую идеальную систему благорастворения всего во всём придумали в Индии, которая называется кастовая система: люди делятся на варны, варны делятся на касты уже, кроме того, люди, которые не вошли в варны, т.е. неприкасаемые, они тоже делятся на касты. Касты делятся на подкасты, каждый человек знает своё место с рождения и до смерти. Если он родился среди неприкасаемых в семье прачек, он будет прачкой, и умрёт прачкой, и дети его будут прачками, внуки будут прачками, тысяча поколений будут прачками. Они будут руками колотить по бетонным столбам вот этим бельём.
Д.Ю. Ну, это верующие люди, они верят в Бога, это Бог их туда засадил…
Борис Юлин. Нет, неприкасаемым верить не обязательно. Они не совсем люди, они почти животные, они грязные твари.
Д.Ю. Т.е. ты хочешь сказать, что они не верят в перерождение, этот круг, сансара и прочее, что в следующей жизни…?
Борис Юлин. От них это не требуется, их никто об этом не спрашивает, их даже проверять некому. Дело в том, что человеку, который относится к варнам, общаться с неприкасаемыми западло.
Д.Ю. Если они не восстают, значит, их это устраивает.
Борис Юлин. Нет, им просто с детства всё это внушается. Идёт чёткая разбивка людей по направлениям, крайне чёткая.
Д.Ю. Религия этому только способствует.
Борис Юлин. И никаких лишних знаний, вообще никаких.
Д.Ю. Религия этому способствует.
Борис Юлин. Да, религия, государственные правила, чёткие законы. Когда эта система складывалась, Индия была одной из самых передовых цивилизаций на Земле.
Д.Ю. Для своего времени было эффективно.
Борис Юлин. Т.е. оттуда пришли цифры, которые мы знаем, как арабские – они на самом деле индийские, понятие нуля в математике, шахматы, булатная сталь – там очень много было всего, т.е. это была передовая цивилизация, там проживала четверть населения Земли, в Индии. И вот ты можешь назвать хоть что-нибудь, что дала индийская цивилизация человечеству за последнюю тысячу лет?
Д.Ю. Пожалуй, что нет, кроме йогов, которые зародились давно-давно.
Борис Юлин. Это тоже раньше, это всё более древнее.
Д.Ю. Естественно, да.
Борис Юлин. Я говорю: что за последнюю тысячу лет?
Д.Ю. Пожалуй, что нет.
Борис Юлин. Вот она – эффективность кастовой системы. Когда мы не выращиваем именно из всех творцов, а у нас есть, допустим, небольшая каста, которая должна быть творцами. Блин, но это выборка как на необитаемом острове, вернее, как на каком-нибудь маленьком атолле.
Д.Ю. Опять приведу тебе пример из социально близких условий: у нас на зонах формируется сама по себе та же самая система каст, т.е. это нечто природное, заложенное в человеке, оно такое и есть, т.е. если у индусов – я, может, вдруг ошибусь – главнее всех брахманы, т.е. люди, которые служат Богу, за ними идут кшатрии, т.е. военные, после них идут вайшьи, т.е. купцы, и дальше кто-то четвёртый, забыл.
Борис Юлин. Шудры, слуги.
Д.Ю. Нет, не совсем, дальше крестьяне и всякие эти…
Борис Юлин. Нет, к вайшьям относятся и крестьяне.
Д.Ю. Ага, т.е. туда вписываются? Ну и шудры, да. Ну то же самое мы наблюдаем на зонах, где происходит естественное разделение.
Борис Юлин. Мы там наблюдаем не то.
Д.Ю. А дай я дорасскажу, а ты меня уже поправишь. То же самое: есть блатные, воры и блатные – раз. Точнее, есть воры – это брахманы, так сказать, преступного мира, есть блатные, которые, так сказать, приближённые, но не воры.
Борис Юлин. Кшатрии, да?
Д.Ю. Да. Есть «мужики», которые вайшьи, есть опущенные, т.е. шудры. Оно тоже вот…
Борис Юлин. Опущенные – это уже неприкасаемые.
Д.Ю. Ну это и есть, нет? Шудры – это неприкасаемые?
Борис Юлин. Нет, шудры – это не неприкасаемые, это одна из варн, это люди, а неприкасаемые – они ниже.
Д.Ю. Может быть. Короче, с допущением неких условностей формируется то же самое, т.е. это вот такой первобытный способ подхода, ну и да, внезапно в этих рамках оказываются, но только их там определяют, ты не от рождения туда попадаешь, а по поведению…
Борис Юлин. Вот это и есть ключевой момент.
Д.Ю. … по залёту, по проступкам, и прочее. Но если ты попал в опущенные, это не обязательно, что тебя изнасиловали, ещё что-то, ты просто попал в эту касту неприкасаемых, будь ты там семи пядей во лбу, талант, и прочее – обратно уже никак. И пользы обществу внутри это не несёт никакой. Туда может попасть ценнейший специалист. Ну, как ты понимаешь, если посмотреть, например, на Стивена Хокинга, который, ну ты знаешь, да: человек серьёзно болен, но при этом не менее серьёзный астрофизик, т.е. внешний вид у него вызывает только жалость – так вот с человеком нехорошо сложилось, а интеллект работает в полный рост, и запихивание таких людей в какие-то там слоты, откуда их нельзя вынуть, и они не могут приносить пользу обществу – это как-то странно.
Борис Юлин. Чем хуже кастовая система, чем то, что ты описал в тюрьме – именно тем, что люди определяются с рождения. Т.е. тут человек попадает в тюрьме в какую-то по своему поведению, по своим словам, по своим действиям.
Д.Ю. Ну и там всё-таки все взрослые уже, да.
Борис Юлин. А здесь уже заранее распределено, и развития никакого в обществе нету, и соответственно, общество становится бесполезным и бессмысленным. Собственно, индийские кастовое общество таким и было на протяжении последней тысячи лет. Только после отмены каст у них началась снова какая-то движуха. Т.е. они борются до сих пор с этим кастовым наследием…
Д.Ю. Это тяжело.
Борис Юлин. Тяжело, но с этого начались хоть какие-то подвижки, а то даже по прежней системе по старой – из кого делать индийского программиста? Из брахмана? Так его нельзя заставлять работать. Из кшатрия? Так он воин. А остальных к компьютеру подпускать нельзя – не положено, не доросли. Т.е. вот сложные темы.
Д.Ю. Ну и ты считаешь, что у нас то же самое вводится насильно путём такого образования?
Борис Юлин. Ну, собственно говоря, Болонская система как раз таки сразу разводит, она проводит определённую сегрегацию людей по уровням, вот так вот расслаивает их.
Д.Ю. Ну, возможно, это правильно? Ты же понимаешь, что детей в балет какой-нибудь отбирают…
Борис Юлин. Давай посмотрим, правильно это или нет: допустим, у нас есть страны, где такое образование существует уже столетиями, где на момент революции это был…
Д.Ю. Например?
Борис Юлин. Ну вот в Западной Европе, это была уже развитая система образования, а у нас ещё только было становление системы образования. За сколько мы обогнали эту злонесчастную Европу?
Д.Ю. За десятки лет, так скажем.
Борис Юлин. За два поколения. Вот это эффективность системы.
Д.Ю. Не за века, да. Практически мгновенно. В исторических масштабах практически мгновенно.
Борис Юлин. Догнали за одно поколение, за следующее поколение обогнали. Это показывает эффективность системы.
Д.Ю. Ну тут другое тебе сразу скажут: а какую пользу России это принесло? Какую пользу приносят нам высокообразованные люди типа Явлинского, не знаю, Немцова, невинно убиенного?
Борис Юлин. А зачем брать отдельных людей? Дело в том, что, как раз таки, чем хороша система была советская? То, что готовят творцов всех – творцами становятся немногие, но выбор идёт большой, а здесь сразу на ранних этапах большая часть населения отсеивается, и когда мы выбираем творцов, допустим, из миллиона человек, и, допустим, только каждый тысячный может реально что-то творить, и когда мы выбираем из тысячи, и каждый тысячный может что-то творить – это совершенно разный выбор.
Д.Ю. Как любая пирамида – если она вот такая, то кончик вот, а если пирамида такая, то вот, сильно меньше, да.
Борис Юлин. И вот здесь у нас такую систему вводят достаточно упорно, достаточно давно и преподносят её, как что-то хорошее – типа, изучение нужных предметов. Но при этом какие нужные предметы у нас вводятся в школе? Вот, допустим, мы совершенствуем систему образования, мы её улучшаем: количество часов по истории сократили, количество часов по физике сократили, химию сократили, т.е. уменьшается количество часов по сравнению с советским периодом. Что появилось взамен: ОБЖ.
Д.Ю. А что это такое? Основы безопасности жизни?
Борис Юлин. Основы безопасности жизни, т.е. то, что раньше в школах висело в виде наглядной агитации в плакатах, и то, что рассказывали на классных часах, т.е. это в отдельный предмет не вводилось, потому что это не входит в общую систему знаний.
Д.Ю. Ну, при советской власти безопасность жизни меня лично не тревожила. Моя жизнь была в безопасности.
Борис Юлин. Так нет, это моменты, связанные с переходом через дорогу, пользование огнём – то, что раньше в плакатах было, сейчас это предмет. Дальше: вводили, потом, слава Богу, убрали, этот безумно суррогатный предмет «Социология», где попытались человеческие отношения оторвать от истории, получилась полная фигня, где можно обосновать что угодно и как угодно. В школе сейчас изучается экономика, но экономика изучается сугубо монетаристская, типа того, что если мы не печатаем деньги, то нету инфляции, ну т.е. тот гайдаровский бред, который не работает, который вводился Высшей школой экономики. Вот этот бред сейчас преподаётся в школах, и всем рассказывается, что они должны попробовать стать предпринимателями все – это самое правильное.
Д.Ю. Зачем? Извини, опять перебью: большинство граждан не являются вождями, вот категорически не являются. Большинство граждан не являются даже лидерами какими-то. Большинство граждан тупо исполнители.
Борис Юлин. Ты знаешь, что нужно, чтобы добиться успеха в предпринимательстве, вот по этим учебникам? Нужно правильно посчитать расходы на производство, прибыль с продажи, а прибыль с продажи считается от того, по какой цене ты его собираешься продавать.
Д.Ю. А кому взятки давать, там написано, нет?
Борис Юлин. А как влезть на рынок, чтобы твой товар вообще продали, если будешь…? Там этого нет вообще.
Д.Ю. Да-да, кому платить, кому заносить – это основа, без этого бизнес не работает.
Борис Юлин. Нет, я же говорю: у них чисто монетаристская система, которую применять пытался целый премьер-министр Гайдар, мол, мы не будем печатать деньги, ну это, помнишь, начало 90-ых, и поэтому инфляция остановится. Инфляция не остановилась, а зато государство перешло к бартеру, т.е. к экономике каменного века: типа, ты получаешь на работе на керамическом унитаз в качестве зарплаты, идёшь и …
Д.Ю. Миклухо-Маклай и папуасы: давайте бусы менять на ананасы – вот именно оно, да.
Борис Юлин. Да, именно оно. И вот это до чего довели нашу экономику, но при этом это не работает. В том, что это не работает, убедились уже и у нас в стране, но это преподаётся в школе.
Д.Ю. Как говорил всеобщий любимец Арнольд Шварценеггер, ну в его авторитете, в отличие от меня, я надеюсь, слушающие не сомневаются, Арнольд Шварценеггер говорил, он миллионер, не за счёт того, что железо поднимал, а за счёт того, что торговал недвижимостью весьма успешно и занимался политикой. Вот Арнольд говорил, что 95% граждан нуждаются в том, чтобы им говорили, что им надо делать, говорили и объясняли. Мне затруднительно понять, каким образом люди, которые не склонны к торговле, ведению бизнеса и руководству коллективами, что они внезапно себя должны попробовать – за каким бесом, скажи. пожалуйста, какому-нибудь ядерном физику, условно берём, или хирургу пробовать себя в какой-то области ведения бизнеса?
Борис Юлин. Потому что бизнес – это правильное направление, остальные неправильные.
Д.Ю. Вот эти крики, понимаешь: работай на себя, не надо работать на дядю – так дядя, как правило, в 10 раз тебя умнее, в 100 раз тебя опытнее и владеет специфическими умениями, а ты, работая на этого дядю, зарабатывать именно на дядю можешь гораздо больше, чем занимаясь своим собственным бизнесом. Вот мы с тобой здесь сидим, да, вот в Новый год грянуло повышение, или понижение – как оно правильно называется, что рубль вдвое так сказать…
Борис Юлин. Падение рубля.
Д.Ю. Да, падение рубля. И вот вокруг нас массово владельцы частных бизнесов, массово – за месяц съехало этажами просто отсюда. И чего? Это почему? Я тебе могу объяснить, почему: на что похож этот частный бизнес в реалиях – это у людей нет денег даже месяц продержаться.
Борис Юлин. Нет, это ты пытаешься объяснить что-то странное, а в учебнике написано, что они, значит, просто плохо работали. Чтобы стать богатым, нужно просто хорошо работать.
Д.Ю. Просто хорошо работать – это известный тезис, да.
Борис Юлин. Так вот, он есть в учебнике.
Д.Ю. Но мне неясен вот этот бизнес, ты знаешь, вот этот т.н. бизнес…
Борис Юлин. Но вот это навязывается, да.
Д.Ю. Я тебе больше скажу, опять-таки, это я кофе попил, поэтому много говорю. Я тебе больше скажу: вот я регулярно ездил и езжу во Францию и там общаюсь с французами, и регулярно задаю вопрос: «А вот у вас ресторан – семейное предприятие?» - «Да, семейное предприятие». «А как работаете?» - «А вот от рассвета до заката, никаких выходных и никаких отпусков, потому что это семейное предприятие, здесь работаю я, жена и дети, никто не может никуда уехать». «А сколько зарабатываете?» - «Ну вот, от 800 до 1000 евро в месяц на рыло грязными». Прекрасно! Ну поделитесь, а чем ваш бизнес лучше работы с 9 до 6 на дядю за те же деньги или больше? Это зачем ты надрываешься, расскажи? Ну, могу понять, когда работы нет. Наверное, должна быть безработица, чтобы заставить человека работать без выходных, без отпусков, без ничего. Это потогонная система, это высасывание соков, и ты сам из себя их высасываешь, получается.
Борис Юлин. Ты говоришь об экономике, но в школьной экономике, например, даже отсутствует такое понятие, как технологические цепочки, субподрядчики и т.д., т.е. там всего этого нету. Нету!
Д.Ю. Ну тогда я тебе так скажу, что это элемент идеологии и пропаганды, это не предмет.
Борис Юлин. Правильно. Кроме того, есть там такой предмет, как обществознание.
Д.Ю. А это что? У нас тоже было.
Борис Юлин. У нас было обществоведение, которое шло довольно ограниченное время – 2 года. Обществознание идёт, начиная с 7 класса сейчас, и это гораздо более обширный предмет.
Д.Ю. И что там?
Борис Юлин. Там рассказывается о семье, но при этом там не даётся определения семьи, потому что если дать нормальное определение семьи, то получится, например, такая вещь, как: однополая семья существовать не может, т.е. такого понятия просто не существует. Но определений там не даётся никаких, но зато там расписывается, допустим, как ребёнок должен понимать свои права, как стучать на родителей, что есть разные виды любви, и прочее, и прочее, и прочее. Вот это всё обществознание.
Д.Ю. Когда-то давно, в начале перестройки, друзья, уехавшие в США, оттуда докладывали, что там есть специальные комитеты, которые проверяют жизнь детей в семье, т.е. к тебе – это почище советского участкового, ты знаешь – внезапно, проверки внезапные должны быть, внезапно к тебе приходят проверяющие в квартиру, и если у тебя мальчик, например, или девочка, он должен жить отдельно от родителей, у него должна быть своя комната – ну, покажи свою комнату для ребёнка. Да, вот комната, и правильно ли у него оборудовано место для занятий, есть ли игрушки, книжки. Да, хорошо, есть. Если у тебя мальчик и девочка, то они должны жить в разных комнатах, мальчик с девочкой в одной комнате спать не может, ты должен это обеспечить, так сказать. Да, в разных живут, хорошо. Открой-ка холодильник, покажи запас еды для этих детей.
Борис Юлин. У нас пытаются это же самое сейчас делать.
Д.Ю. Конечно!
Борис Юлин. Но только у нас это делают органы опеки.
Д.Ю. А после этого, когда да, еда действительно, есть. А теперь мы с ними побеседуем: расскажи-ка, мальчик, папа тебя случайно не ругает? Оказывается, ругает. А третьего дня, - мальчик говорит, - папа шлёпнул меня по заду, наказал за что-то. О, этого мы и ждали! Сейчас мы тебя лишим родительских прав, и дитё твоё уедет в специнтернат, как ты понимаешь. Ну, у нас, по всей видимости, тоже к этому идёт, т.е. вот эти права ребёнка и прочее – оно тоже всё к этому идёт.
Борис Юлин. Да-да-да, телефоны доверия и прочее. Вот это и есть обществознание, при этом оно тоже введено вместо базовых предметов, вместо них. Сейчас вот собираются вводить ещё такой предмет, ну по сути, закон Божий, который называют сейчас у нас трогательно «Основы православной культуры». Говорят, что можно выбирать между разными конфессиями, т.е. …
Д.Ю. Среди православной культуры можно выбрать ислам, я надеюсь?
Борис Юлин. Нет, там было можно выбрать православие, ислам, иудаизм и буддизм. Атеизм выбрать нельзя, можно выбрать только светскую этику, атеизма не существует.
Д.Ю. А сатанизм? Тоже почему-то нет?
Борис Юлин. Тоже не входит, но дело в том, что тут есть такой интересный момент: на самом деле, когда это пытаются в школах как-то реализовать, всех додавливают до того, чтобы выбирали именно основы православной культуры, обосновывают это предельно простой вещью – что ребёнок заниматься должен, а специалистов по этике у нас нет, а по основам православной культуры есть.
Д.Ю. Интересно!
Борис Юлин. Поэтому будьте добры, пишите сюда, т.е. оказывается давление на родителей. Но при этом вот вводится предмет, который, на самом деле, предметом быть в школе вообще не должен. Это светская школа. Вероисповедание – это всё-таки личное дело людей, правильно?
Д.Ю. Ну, с одной стороны, да, с другой стороны…
Борис Юлин. Если семья глубоко верующая – пожалуйста, при храмах воскресные школы.
Д.Ю. Если тебе хочется, да. Даже мы с тобой вчера обсуждали произведение про Тома Сойера, ты же помнишь: это отдельная струя – посещение воскресных школ, получение там каких-то дурацких билетиков за выученные молитвы, обмен их на шарики. Воскресная школа, в самой школе, где дети учатся, этого нет.
Борис Юлин. Именно, а вот у нас это вводят в школу нашу, светскую, в систему образования, и опять же, за счёт других предметов. И вот, например, сейчас дисбаланс идёт какой, вот как раз… а, у нас есть один предмет, который колоссально усилен, т.е. его изучают теперь на протяжении всего цикла, т.е. 11 лет, а не 5 лет, как в нашей юности. Нет, у нас 6 лет…
Д.Ю. И что это?
Борис Юлин. Иностранный язык.
Д.Ю. Дело полезное, да. И что там?
Борис Юлин. Вот так вот увеличивают постоянно количество часов, и вот сейчас, допустим, по федеральной… там есть как – часы, которые распределяются на федеральном уровне, и часы, которые распределяются на местном уровне. Вот по федеральной системе, допустим, у нас для 10-11 класса идёт 68 часов – это русский язык, 68 часов история, 204 часа английский.
Д.Ю. Даже мне, как любителю английского языка, это непонятно.
Борис Юлин. Ну вот сейчас наше славное Министерство образования под руководством великого специалиста Ливанова собирается ввести второй иностранный язык, т.е. остальные предметы опять потеснят и будут, допустим, преподавать английский, ну и, например, китайский, немецкий, французский, пень его знает, какой, но второй язык.
Д.Ю. Это я правильно понимаю, что когда депутат Яровая говорила, что надо поменьше учить английский язык и побольше родной, это она говорила про то, что несопоставимое количество часов, да? Правильно?
Борис Юлин. Так собственно говоря, на этом мероприятии, где депутат Яровая это говорила, это «круглый стол» был по вопросам образования, я там присутствовал.
Д.Ю. Вой был поднят про то, что Яровая против того, чтобы дети учили английский язык.
Борис Юлин. Она не против того, чтобы они учили английский язык, она против того, чтобы 68 часов русского и 204 часа английского. Она вот против этого была.
Д.Ю. Это к чему она… ?
Борис Юлин. Против того, что сокращается количество в списке произведений отечественной литературы, но увеличивается число часов зарубежной литературы. Ну типа того: мы же воспитываем вроде бы граждан своей страны, так почему у нас должны английский язык знать лучше, чем русский? А русский язык знают отвратительно, т.е. это вот как раз момент, связанный с ненужными предметами – это раз, со специфической системой приёма экзаменов – это два. И вот с этими часами получается какая вещь: среди 9-10-классников, которые собираются поступать в МГИМО, проводят тестирование, и неожиданно оказывается, что из них почти половина пишут слово «вода» через «а».
Д.Ю. Ну, тут можно даже не говорить. Ты знаешь, я, конечно, не знаю, у меня, может, там какая-то т.н. врождённая грамотность, ну там, крепкая зрительная память, и я помню, как слова пишутся, я всё время пишу грамотно, но количество идиотов в интернете, они кто-то произвольно – ну помнишь там эти «олбанские» кривляния, а основная масса - они настолько чудовищно безграмотны!
Борис Юлин. И по этому поводу нам, действительно, нужно сократить ещё число часов русского языка и увеличить число английского языка, добавить ещё какой-нибудь суахили.
Д.Ю. Да-да, именно так. Ну, 200 часов, цель у этого может быть одна – это надо подготовить людей к работе с оккупационными комендатурами.
Борис Юлин. Ну да, это было описано, собственно говоря, у немцев, что славянам нужно давать образование на каком уровне – чтобы они умели читать и считать и понимали команды на немецком языке.
Д.Ю. Это именно оно, да.
Борис Юлин. Всё чётко реализуется.
Д.Ю. Ну я тебе, кстати, замечу, опять-таки, мне это близко – про все эти… Я много общаюсь с людьми, закончившими английские спецшколы, которые ничего не знают после своих английских спецшкол, и наблюдаю переводы, которые выполняют выпускники наших университетов, которые даже после этого ничего не понимают ни в английском языке, ни тем более в русском. Ну, видимо, да – надо усилить ещё больше незнание русского языка.
Борис Юлин. Ну да, сократить его, зачем его вообще изучать? Сразу только английский.
Д.Ю. Ты ж и так на нём говоришь – чего непонятно?
Борис Юлин. Правильно. И вот дальше начинаются ещё какие моменты интересные: у нас ведь есть ещё 2 вещи очень серьёзные с этим реформированием образования – это вариативность обучения и тестовая система сдачи экзаменов – эти вот ЕГЭ, ГИА, вот эти вот кошмары. И здесь получается тоже интересный очень момент: с одной стороны, наше Министерство образования активно проталкивает вариативность обучения. Что это такое: выбирай сам программу обучения, методики обучения, разные учебники. По каждому предмету у нас существуют десятки учебников, десятки реально.
Д.Ю. А их как-нибудь проверяют, тестируют на пригодность?
Борис Юлин. Да, притом очень здорово проверяют: Министерство образования, т.к. пришло распоряжение, по сути, от Госдумы, от Законодательного собрания, что учебники должны проходить комиссию, она действительно указала организации Министерству образования, которые проводят комиссию учебников, проверяют. Как ты думаешь, кто оплачивает комиссию, по этим правилам?
Д.Ю. Производители учебников?
Борис Юлин. Да! Как ты догадался? А, ты же как раз экономику изучал по учебнику школьному экономики?
Д.Ю. Да.
Борис Юлин. Поэтому сразу догадался, да? Как ты думаешь, проходят эти учебники комиссию?
Д.Ю. Безусловно, даже со свистом пролетают, я так думаю.
Борис Юлин. Т.е. кто производит учебник, тот же и оплачивает комиссию, а если учебник прошёл комиссию, он вводится в систему образования и продаётся десятками, сотнями тысяч тиражи.
Д.Ю. А кто это выбирает, по какому учебнику дальше преподавать – педагог?
Борис Юлин. Министерство образования среди тех… ну как, дальше выбирают, собственно говоря, школы, но они выбирают только из того списка, который в принципе предусмотрен, т.е. те, кто прикормлены.
Д.Ю. Ты знаешь, опять-таки, извини, перебью: в рамках одной культуры, наверное… возможно, я скажу что-то наивное, но мы вот с тобой росли в одной стране, смотрели одни и те же мультики в детстве, читали одни и те же книжки, шутки цитируемые из «Винни Пуха», «Карлсона», они на русский переведены, но переведены одинаково были. Проходили науки по одним и тем же учебникам, помним, картинки какие на них были нарисованы, смотрели одни и те же фильмы – мы с тобой находимся, как бы это помягче сказать, в оном культурном поле.
Борис Юлин. Да, вот его разрушают.
Д.Ю. Да, где мы друг друга очень чётко понимаем, осознаём взаимосвязи…
Борис Юлин. Вот Министерство образования целенаправленно разрушает культурный слой – об этом тоже, кстати, говорили вот там у Яровой вот на этом «круглом столе», это просто вопль отчаяния был: т.е. как – в учебниках бывает совершенная дикость, ведь, собственно говоря, вопрос, стоило ли защищать Ленинград или нужно было его сдать, чтобы спасти миллионы жизней – это вопрос из учебника, один из учебников по истории.
Д.Ю. Ну, ты знаешь, чтобы перед детьми ставить такие вопросы, надо быть конченным дегенератом.
Борис Юлин. Нет, надо быть сотрудником Министерства образования, т.е. человеком из ведомства Ливанова. Это их учебники, они прошли комиссию! И при этом даже когда было дано задание ещё сначала при Медведеве, потом подтверждено при Путине – создать единый учебник по истории. т.е. Министерству образования дали такую задачу.
Д.Ю. Т.е. это впервые речь пошла про единый учебник, начали с истории, да?
Борис Юлин. Ну потому что это самая больная тема.
Д.Ю. Где больше всего жареным уже пахнет.
Борис Юлин. И где слишком далеко разошлись разные версии.
Д.Ю. Извини, перебью: там правду говорят, что Отечественной войне посвящено 3 страницы?
Борис Юлин. Нет, дело в том, что, на самом деле, учебник единый по истории, в принципе, разработан достаточно быстро, но он не прошёл комиссию.
Д.Ю. Он не смог проплатить, или что?
Борис Юлин. Нет, даже не допустили, почему – потому что там, оказывается, обидно для каких-либо из представителей разных систем, школ, организаций рассматриваются некоторые моменты.
Д.Ю. Например?
Борис Юлин. Ну, например, моменты, связанные с репрессированными народами, вопросы, связанные с религией. Т.е. нужно, чтобы всё было нормально, и сразу тогда поставили над этим деятелей из либеральной платформы «Единой России», чтобы курировать, и они собрали такой консилиум, там представители разных конфессий, представители разных политических взглядов, и т.д., которые стали дальше корёжить этот учебник. В результате получилась полная никчемная туфта абсолютная, такая жвачка, которая не несёт ни знаний, ничего, она не способна ничему научить. История воспитывает гражданина, понятие «гражданский долг» идёт из школьного курса истории изначально. Так вот, это не несло с собой вообще ничего, это просто была какая-то бессмысленная жвачка, т.е. набор фактов, типа, знаешь, как книга «100 великий сражений» - ни о чём. И вот такой учебник в итоге так состыковать и не смогли, потому что всегда большая часть народа остаются недовольными.
Д.Ю. Ну конечно.
Борис Юлин. Кстати, на заседании «Единой России» я тоже был по этому поводу, в последние 3 минуты высказался, и естественно, 2 часа заседания пошли псу под хвост, потому что всё, что они до этого говорили, оказалось никчемным.
Д.Ю. В рамках таких устремлений сразу переходим к самому важному – передача «Спокойной ночи, малыши!», где действует персонаж по кличке Хрюша, который является свиньёй, т.е. нечистым животным. Не оскорбительно ли для детей отдельных религиозных направлений наблюдать Хрюшу? Вот как ты думаешь, не надо ли Хрюшу убрать на холодец оттуда, из этой передачи.
Борис Юлин. Надо, обязательно!
Д.Ю. Да, что уж тут говорить про историю?
Борис Юлин. Так вот здесь получился такой интересный момент: чем завершилась эта эпопея – тем, что Министерство образования жрало несколько лет деньги, которые выделялись на разработки единого учебника по истории, пудрило всем мозги, а потом объявило о том, что оно положило большой болт на указания президентов – типа, а нам президенты не указ, вернее как: оно сделало это закамуфлировано и вежливо – оно сказало, что мы решили, что единого учебника по истории всё-таки не будет, потому что мы решили, что правильнее будет, что будет единый стандарт преподавания истории, а в его рамках будут, опять же, вариативные учебники.
Д.Ю. А там есть какие-то конкретные люди, которые вот это пропихивают и за это отвечают?
Борис Юлин. Ливанов, министр образования.
Д.Ю. Как говорят на Сицилии, где здесь сердце, в которое я могу воткнуть нож?
Борис Юлин. Я же говорю: Ливанов, министр образования.
Д.Ю. Прекрасный человек!
Борис Юлин. Вот все у нас ненавидели Фурсенко, пока его не сняли и не поставили Ливанова, и стало понятно, что…
Д.Ю. Есть люди и покруче?
Борис Юлин. Да, что есть варианты и похуже Фурсенко, хотя казалось, что это невозможно. Т.е. это так… ну как – забивать на распоряжения президента напрямую, игнорировать мнение Государственной Думы. Кстати, когда мы были у Яровой, там что вызвало ещё большое возмущение той же самой Яровой, почему она так завершала всю эту встречу на повышенных тонах – дело в том, что Ливанов в очередной раз проигнорировал вызов на заседание со стороны представителей Госдумы, т.е. они, пользуясь своим правом, вызвали для отчёта министра образования. Он вызывался не раз, ни разу не пришёл, на этот раз он тоже не пришёл – он прислал госпожу Третьяк, такая довольно симпатичная дама, которая выступила строго в стиле госпожи Псаки, т.е. она несла какую-то туфту о том, что вот мы достигли того, мы сделали то, то, то, и она не ответила ни на один прямо заданный вопрос, она их все игнорировала, сразу начинала говорить про другое – что, мол, да… И разумеется, сказала, что т.к. министр очень занят, у него сейчас заседание в правительстве, поэтому он не смог прийти – ну как всегда.
Д.Ю. Ну, здесь мы естественным путём переходим к тому, что обсуждали совсем недавно – это же вредительство.
Борис Юлин. Вредительство. Так нет, дело в том, что здесь есть ещё какой момент: вариативность учебников и единый госэкзамен. Единый госэкзамен предусматривает единый стандарт преподавания, т.е. на экзамене проверяется, чему научили ученика в школе. Вот эта вот шизофрения Министерства образования, когда, с одной стороны вариативность учебников, с другой стороны, единый госэкзамен – как оно вообще сходиться может?
Д.Ю. В голове шизофреника, наверное, легко, никаких проблем!
Борис Юлин. Т.е. экзамен принимается по учебнику, т.е. знает ребёнок, что ему преподавали в школе или нет. А если учебников 20, какой единый госэкзамен? А если трактовки разные?
Д.Ю. Наверное, экзаменационные вопросы и ответы должен составлять автор учебника, по всей видимости. Если их 20, то их 20 должно быть, а вовсе не один, он не может быть единым.
Борис Юлин. Итак вот, у нас единый госэкзамен и вариативность учебников – вот как? У меня в голове это не укладывается. Как это укладывается в головах шизофреников из Министерства образования, я не понимаю, потому что это уже крайняя степень шизофрении, они в этом случае не должны помнить, где живут.
Д.Ю. А само ЕГЭ, с твоей точки зрения, на что похоже?
Борис Юлин. Тоже потрясающая вещь, т.е. это тестовая система проверки знаний. Её усовершенствовали, сделали более приличной, т.е. раньше был вообще полный кошмар на уровне отгадывания кроссвордов, по сути.
Д.Ю. Это – «ставьте птички», да?
Борис Юлин. Нет, «ставьте птички», «выбирайте правильные ответы», а категория С – это, допустим, писать эссе, и т.д. Но при этом заранее, во-первых, ребёнка подгоняют к правильному ответу, подводят, т.е. тестовая система не способна проверить знания, она способна проверить набор информации, который загружен в ученика. Ты не можешь понять, как ребёнок думает, в принципе. Т.е. система ЕГЭ более-менее работает только по одному предмету – по математике, почему – потому что туда входят задачи и уравнения, которые нужно решить. Поэтому хоть как-то работает. На физике уже сбоит, на химии, на биологии получается каша, когда мы переходим к истории, к экономике и т.д. – это просто полная профанация, не имеющая никакого… Ну как, ты можешь знать, допустим, когда правил какой-то князь, но это не означает, что ты знаешь историю.
Д.Ю. Так точно.
Борис Юлин. Но даты ты всегда можешь и так посмотреть – открываешь Гугл, смотришь, всё нормально. А вот, допустим, понимать, что тогда происходило, это совсем другое.
Д.Ю. Ну, это вообще доведение до края, да, т.е., с одной стороны, понятно, что школа даёт тебе некий набор знаний, который ты должен запомнить и, соответственно, знать, но с другой стороны, есть же связи между происходящим.
Борис Юлин. Есть знания, а есть информация. Можно, в принципе, информацию вбить в человека, который даже не владеет языком, т.е. он просто повторит, что вот на эту фразу нужно ответить вот так-то, не зная даже значения слов, он вообще на другом языке говорит. Это информация, это не знание. Знание – когда ты можешь кому-то объяснить то, что ты понял, своими словами. ЕГЭ это проверить не даёт вообще. Более того, из-за этого ЕГЭ получается так, что утрачиваются, во-первых, навыки устного ответа, т.е. учащиеся, выпускники даже с хорошим баллом, не могут вот просто на заданный вопрос на экзамене… это обычно сейчас бывает на первой сессии в институте. Т.е. когда приходится уже в институте отвечать, люди устно не могут связать нескольких слов в предложении.
Д.Ю. Т.е. это говорит о том, что их вообще никогда не спрашивали, они не приучены отвечать.
Борис Юлин. Их готовили по тестам отвечать.
Д.Ю. Да, галочки ставить.
Борис Юлин. Т.е. они не способны отвечать устно. Кроме того, из-за подготовки людей по тестам там школа упирается, особенно последние 2-3 года, т.е. между ГИА и ЕГЭ – собственно, у нас есть промежуточный экзамен после 9 класса и выпускной – готовят исключительно к ЕГЭ, т.е. забивают уже на программу, забивают на параграфы – главное, чтобы ребёнок мог ЕГЭ сдать. И в итоге знания практически полностью отсутствуют, а даже когда человек отвечает, ставит галочки и т.д., он всё равно опирается на какой-то массив знаний, то что зазубривает, а этот массив с каждым годом всё больше проседает, и например, у нас уже несколько раз происходила такая процедура, как девальвация оценки в ЕГЭ. При этом, кстати, Министерство образования объявила это достоинством – типа того, что система проверки знаний стала настолько совершенной, что ученики уже не могут это сдать. Т.е. плохую сдачу ЕГЭ они объявляют победой, т.е. они всё объявляют победой, у них всё хорошо, но только у Министерства образования. Но в этом году по ЕГЭ балл проходной, когда считается, что ты сдал, по русскому языку был опущен до 29 баллов из 100.
Д.Ю. Т.е. это фактически «двойка» прокатывает, да?
Борис Юлин. Скажем так, раньше это тянуло бы на «единицу», потому что начиналось с в 2 раза более высокого балла, и вот постепенно опустились до 29, почему – потому что иначе бы у нас почти половина выпускников школ не сдало бы ЕГЭ по русскому вообще.
Д.Ю. Ты знаешь, немедленно вспоминаются рассказы про американские школы, где детей нельзя спрашивать, чтобы не травмировать, нельзя ставить оценки, чтобы не травмировать.
Борис Юлин. Нет, это шведские школы сейчас.
Д.Ю. Без разницы, там, т.е. я как пример того, до чего это в отдельных учреждениях Запада доведено: это их травмирует, дети получаются не равны, понимаешь, там полный дебил и одарённый ребёнок должны быть поставлены на один уровень, чтобы дебилу было не обидно, что умный умнее его. Ну, к чему это ведёт, я что-то как-то даже…
Борис Юлин. А кстати, у нас был один раз такой ученик, который обучался с детства самыми лучшими умами нашей империи, реально лучшими в Российской империи, но при этом его обучали, но…
Д.Ю. Николай Второй?
Борис Юлин. Ну, тогда ещё Николай Александрович, цесаревич, он тогда ещё не был царём, но когда его учили, его учили самые лучшие умы нашей империи, но при этом им было запрещено задавать ему вопросы, как он усвоил материал, и запрещено было давать домашние задания.
Д.Ю. Гениально.
Борис Юлин. Ну, гения-то мы видим, так сказать, он показал свою гениальность. Так это его ещё лучшие умы империи учили, а если будут учить по такой системе обычные учителя?
Д.Ю. Идиотия.
Борис Юлин. Нет, это не идиотия, это, по сути, то, к чему нас ведёт Министерство образования.
Д.Ю. Согласен, да.
Борис Юлин. Как ты можешь считать министра образования идиотом? Он специалист.
Д.Ю. Т.е. шаги продуманные, умышленные и ведущие к известным результатам. Да, в общем-то, а где у нас не так, хотелось бы узнать? У нас что – в промышленности что-то другое делали?
Борис Юлин. Мне здесь ещё понравилась какая вещь, она вообще выглядит просто безумно радостно – то, что Министерство образования забивает на распоряжения президента, кладёт болт – т.е. не сделали, и всё, и никто не виноват, то, что оно игнорирует требования Законодательного собрания, т.е. Госдумы – т.е. к ним обращаются, их вызывают, с них спрашивают ответа, а они говорят: я посмотрю в офисе.
Д.Ю. Я так думаю, что если не предусмотрено никакой ответственности – наказаний, мер лишения каких-то, если ничего не предусмотрено, то я не знаю, наверное, произойти может что угодно, и образование они тупо убьют. Это вместо того, ты знаешь, я вот отвлекусь на некоторый момент, ну ты, естественно, помнишь, что в Советском Союзе были Заслуженные учителя, типа Шаталина, например, который детей по математике подготавливали со страшной силой. Когда я учился, у нас было чётко известно, что после 8 класса, если ты совсем никак – иди в ПТУ и техникум, если ты хочешь дальше учиться – вот 9 и 10 классы, они вот в этой, вот в этой и вот в этой школе, и соответственно вот в этой процент поступления в вузы значительно выше, чем вот в этой. Ну, соответственно, хочется туда, потому что там, наверное, педагоги сильнее, готовят лучше, и всякое такое. Вот эти самые заслуженные учителя, которые разрабатывали специальные методики, была «Литературная газета», которая всё это дело непрерывно освещала, передовой опыт, там, съезды учителей, туда-сюда – это в рамках единой обучающей программы было. Ну вот сейчас отверзлись, так сказать, врата – появился интернет. Интернет дошёл до того, что может уже видео отличное транслировать, записывать уроки с наиболее талантливыми учителями. Т.е. не все могут поехать в Москву, как Михайло Ломоносов из своих Холмогор пешком прийти. Живут люди в Певеке – вот из Москвы ролики такие, ролики сякие. Это почему не делают?
Борис Юлин. А ты сам подумай: во-первых, а нужен ли детёнышу конкретно этот предмет? Он же ненужный предмет.
Д.Ю. С этой позицией, да, тут спорить невозможно.
Борис Юлин. Второе: как ему эти видеоуроки помогут ответить на ЕГЭ? Они ему знания дают, а зачем ему знания, когда ему нужно ЕГЭ, балл.
Д.Ю. Никак, да.
Борис Юлин. И всё, все идеи с хорошими преподавателями, с квалификацией преподавателей – всё умирает. Дело в том, что сама система ЕГЭ создалась в первую очередь для того, чтобы компенсировать постоянно падающий уровень преподавателей, а он падает, он реально снижается из года в год.
Д.Ю. У преподавателей тоже, да.
Борис Юлин. Ну потому что сейчас уже, кстати, преподают в школах именно уже жертвы ЕГЭ, которые сами уже сдавали ЕГЭ. Так вот, уровень преподавателей падает, а вот, допустим, когда в методической лаборатории работал в педуниверситете, там у нас предлагалась такая вещь, как интегральная система преподавания, т.е. связь предметов друг с другом, т.е. география и история, литература. Если грубо совершенно говорить, то это, допустим, «Войну и мир» читать по литературе тогда же, когда проходишь Отечественную войну 1812 года. Она была отвергнута сразу Министерством образования без рассмотрений, потому что требует повышения квалификации преподавательского состава. Дело в том, что квалифицированный преподаватель может принять экзамен, низкоквалифицированный нормально принять экзамен не может. Вот ЕГЭ нужен был для того, чтобы любой баран, вообще не являющийся преподавателем, мог принять экзамен.
Д.Ю. Ну, это тебе дают «простыню», ты в ней ставишь галочки, а преподаватель кладёт сверху шаблон и смотрит, там ли галочки проставлены – и вот оценка, собственно.
Борис Юлин. Да, по сути, по логике это именно так. Тестовая система и в Штатах создавалась для той же самой вещи, т.е. чтобы обеспечить быстрый контроль знаний неквалифицированным преподавателям. У нас квалификация продолжает дальше падать.
Д.Ю. Так несомненно, если…
Борис Юлин. А ты говоришь о преподавании урока лучшими педагогами – ну блин, причём здесь лучшие педагоги, кому они вообще нужны?
Д.Ю. Ты знаешь, любое, на мой взгляд, обучение – это, в первую очередь, требование педагога и ответственность ученика, даваемые знания нуждаются в проверке, т.е. тебе их дали, ты их обязан заучить и обязан показать, что ты их знаешь. Ну вот, например, расскажу тебе, вот у нас в 10 классе была специфическая химичка, очень специфическая. Химия, как ты понимаешь, предмет, далеко не всем нужный – ну, из того, что говорилось ранее: а зачем мне это? Химичка была вот просто суровая, у меня 2 таких учителя были – одна меня учила немецкому языку до 8 класса, так что я до сих пор прекрасно понимаю, что говорят по-немецки, и другая вот химичка была. У химички была своя система вопросов. У нас были раскладные доски, т.е. тогда это была такая новинка, я в Германии учился, там это было оборудовано по последнему слову: стеклянные доски были, которые вот так открывались. Т.е. вызывались ученики к доске, вот она открылась «ушами», один писал ответ тут, другой писал ответ тут, середина делилась пополам – один, второй, и опять здесь и здесь. 6 человек отвечало у доски. Химические парты были по 3 человека. Спереди, 3 передних парты – туда вызывались люди по списку, т.е. 9 человек ещё садилось, и они письменно отвечали. У доски писали и отвечали устно, а эти писали письменно и сдавали. Всё это мгновенно там проверялось, и, в общем, на каждом уроке она проверяла, опрашивала 15 человек, при условии, что в классе было 27-28, то, как ты понимаешь, раз в 2 занятия ты обязательно отвечал, уйти от этого было нельзя. Через это все, кто знал у неё химию хотя бы на 3, они в других учебных заведениях знали её не менее 5, потому что вдолблено было так, и спрос был настолько жестокий. То же самое было на немецком языке – там была несколько другая система, но там тоже было невозможно ни от чего увильнуть, и даже полные дебилы, вот у нас в классе были, ну, везде есть не самые умные, не самые успевающие ученики, и когда они уходили в школы рабочей молодёжи, то там их посылали на рабочие олимпиады, и они там всех по немецкому языку побеждали. Ну, я не говорю про тех, кто учился хорошо. Но это же всегда спрос в первую очередь: дали материал, выучил – отвечай. Если ставить галочки, я не знаю, ты вообще ничего знать не будешь.
Борис Юлин. А зато можно проверить каждый урок весь класс – с помощью тестов. Вот это как раз и есть оно, если неквалифицированный преподаватель. И здесь как раз вот на это всё, что я уже говорил, накладывается какой момент – у нас сокращается число преподавателей-предметников, реально сокращается на 20%. у нас преподаватели – это нищие неудачники, которые живут на жалкие копейки и не имеют никаких привилегий, которые были привилегиями преподавателей в Советском Союзе.
Д.Ю. Т.е. ни квартир, ни жилья, ничего.
Борис Юлин. Ничего.
Д.Ю. Кроме летнего отпуска, по всей видимости.
Борис Юлин. Да, только низкая зарплата. Дальше: это число преподавателей сокращается, их форсят на работу с перенагрузкой, т.е. на увеличение числа часов, соответственно, они хуже занимаются классным руководством, хуже проверяют домашние задания, у них нету на это времени.
Д.Ю. Ну, воспитательной функции нет – должны всё успевать.
Борис Юлин. Не, ну извини, проверка домашних заданий – это всё-таки образовательная функция, а времени нет на это, тупо нету, т.е. преподаватели работают на износ, работают за копейки. Сейчас к тому же ещё сокращают количество школ, собираются их укрупнять, мол, типа того, из населённых пунктов, где не так много учащихся, мы будем возить автобусами учеников.
Д.Ю. Дороги осталось построить и автобусы купить, по всей видимости.
Борис Юлин. Ну да. И, собственно говоря, забыть о том, что у нас расстояния другие.
Д.Ю. Ты знаешь, оно вот даже в мелочах заметно – т.е. вот тут, например, камрады с сайта, т.е. я там обмолвился про некую мнемотехнику, которая позволяет тебе больше запоминать, информацию в голове складировать более правильно, умело извлекать её оттуда, и всякое такое. Типа, вот, Дмитрий, может ролик какой-то заснять? Ролик заснимем. И надо базу подготовить, вот тут в магазине купил очередную книжку, т.е, как ты знаешь, мнемотехника со времён Цицерона изобретена, и ничего там с тех пор не улучшено никак вообще, за 2000 лет люди не придумали ничего нового, кроме, там, ну знаешь, твики – мелкие улучшения приёмов, изобретённых тысячи лет назад. Даже не улучшения, я бы сказал, а индивидуальная подгонка: может тебе удобнее так, а тебе удобнее так. Ничего нового нет. Покупаю книжку: «А я вот решил овладеть,» - пишет автор в предисловии. Он решил овладеть. «И вот я почитал вот тут, почитал вот тут, это мне показалось ерундой, с этим я не согласен, здесь я не считаю нужным», ещё чего-то там… Ты понимаешь, вот, ну ты идиот, вот откровенный идиот! Ты научись, как товарищ сержант тебе говорит: не надо ничего улучшать, не надо ничего рационализировать. Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Борис Юлин. Не надо, как лучше – лучше, как надо.
Д.Ю. Да. И вообще не понимаешь, о чём идёт речь, но это вот вбитое в школе – он же интеллектуал, ты понимаешь, он личность, он оригинален, и ему не кажется правильным то, что специалисты говорят. Ну ты дурак совсем, что ли? А дальше, что самое интересное: здесь он рассказал, какой он умный и оригинальный, после этого он начинает рассказывать о каких-то своих телодвижениях, копаниях: он попробовал это, он попробовал то, здесь не так, тут не так, и дальше книжка рассказывает о том, что он делал то же самое, что говорили, теми же методами, что говорили. Т.е. это в одной голове происходит. Здесь он, понимаешь, ему виднее, он не начал ещё делать, ему виднее, как вот тут, как вот это правильно и неправильно, в конце он делает так, как сказал товарищ сержант. Это воспитание идиотов.
Борис Юлин. Так воспитание идиотов и есть, ну как: если раньше воспитывался человек, пускай даже с базовыми, т.е. довольно низкого уровня, но цельными знаниями именно мировоззрения, то сейчас человек воспитывается даже не с фрагментарными знаниями, а с фрагментарными кусками информации…
Д.Ю. Мозаичное сознание.
Борис Юлин. … которые никак не связаны друг с другом, но при этом ему внушается уверенность, что он что-то об этом знает. Кстати, даже тоже такой интересный момент учебниками: в современных учебниках постепенно исчезают определения, т.е. сначала исчезать стали доказательства, т.е. раньше, допустим, геометрию, помнишь, изучали – самое главное было не выучить теорему, а выучить доказательства. Правильно?
Д.Ю. Ну, выводить, да, почему это так.
Борис Юлин. Сейчас нету, вообще нету, убрано.
Д.Ю. Отлично!
Борис Юлин. Но сейчас идёт дальнейшее совершенствование – сейчас используются определения без дефиниций.
Д.Ю. Дефиниция – это и есть определение.
Борис Юлин. Дефиниция – это вот как раз таки из чего определение состоит, т.е. определитель и определяемое, т.е. что мы определяем и как мы определяем – это всё вместе называется дефиницией. Так вот, здесь есть какое-нибудь, допустим, понятие, но нету определителя, который позволит его вычленить из ряда других понятий. Вот как с семьёй, я говорил, т.е. «семья» определение не даётся. У них и по географии так же, и по истории – т.е. даётся какое-то понятие, например, про приливы и отливы, ещё что-нибудь, но при этом определителей, которые позволят их отличить, нету. Это как, допустим, что мы легковой автомобиль определяем не как 4-колёсное транспортное средство с двигателем внутреннего сгорания или электрическим двигателем, которое везёт ограниченное количество … определённое количество пассажиров, и т.д. Т.е. есть какие-то определения, которые постоянны, каждый дополнительный определитель отражает какую-то часть множества, оставляя только то, что нужно. А вот тут, допустим, мы берём определение без дефиниций, как в современных учебниках: автомобиль, допустим, это клёвая фигня, на которой можно покататься.
Д.Ю. Теперь так модно, да?
Борис Юлин. Да, т.е. определителей нету в определении.
Д.Ю. Тут я испорчен иностранными языками: «дефиниция» – это по-русски и есть «определение», definition. Непонятно, как ты тут… Это специфика русской терминологии.
Борис Юлин. Дело в том, что это именно русское определение – то, что определение состоит, по сути, из дефиниций, определитель и определяемое, то, что там необходимо, без этого это не определение.
Д.Ю. Давай подведём черту.
Борис Юлин. Давай.
Д.Ю. Стало понятно, что всё плохо – а что делать-то?
Борис Юлин. Ну как – поставить, допустим, украинскую девушку 23 лет на встречу с Ливановым, как вариант, хоть пользу принесёт.
Д.Ю. Расчёт по результатам прогулки.
Борис Юлин. А на самом деле у нас Министерство образования действует как диверсионная антироссийская структура, которая работает над понижением качества человеческого материала, на воспитание идиотов, а чтобы те немногие люди, которые всё-таки учились нормально и чего-то достигли, были ориентированы в первую очередь на работу не внутри страны, а на эмиграцию за рубеж, потому что и в курсе экономики, и в курсе обществознания, и в курсе истории, и, собственно говоря, в курсе английского языка вот этом бесконечном вбивается то, что они должны стать успешными, мобильными и мобильно свалить туда, где они будут успешными. Вот этим занимается наше Министерство образования.
Д.Ю. Вот, на этой мажорной и жизнеутверждающей ноте мы закончим беседу о нашем замечательном российском образовании. Всего хорошего.
Новости
VIP
