Силы противовоздушной обороны Сирии перехватили 71 ракету, выпущенную военными США, Великобритании и Франции. Об этом заявил в ходе брифинга начальник Главного оперативного управления Генштаба Вооружённых сил России генерал-полковник Сергей Рудской.
«Сирийскими системами ПВО, основу которых составляют комплексы ПВО советского производства, успешно отражены удары авиационных и морских средств поражения», — заявил Рудской.
Он отметил, что тот факт, что сирийские силы ПВО перехватили ракеты Запада, свидетельствует о высоком уровне выучки военных Сирии, подготовленных российскими специалистами.
В Генштабе добавили, что удары США и их союзников были направлены на ряд аэродромов в Сирии, в том числе на авиабазу Шайрат. В результате произошедшего аэродромы не пострадали.
Также были нанесены удары по ряду объектов, которые давно не использовались. Они частично разрушены. «По предварительным данным, жертв среди мирного населения и военнослужащих сирийской армии нет», — сказал он.
Рудской добавил, что обстановка в населённых пунктах Сирии спокойная.
Анализируя тенденции последних нескольких лет, сталкиваешься с выводом о полной исчерпанности той политико-экономической модели, которая вынашивалась российской элитой с середины семидесятых и была реализована в так называемую эпоху перестройки. Сама перестройка как процесс вестернизации России была затеяна элитой СССР в целях приспособления страны к форме существования коллективного Запада. В Европу снова стали прорубать очередное окно. Горбачёв лишь начал процесс, который пошёл, а продолжил его Ельцин.
Путин, по сути, действовал ситуативно, как кризисный управляющий, постоянно спасающий ситуацию, потому что кризис данной модели сразу себя проявил в неспособности достигнуть поставленные цели, если не считать целями разгром собственной экономики и открытие страны для оккупации в политике. Многие сейчас уверены именно в этом намерении тогдашних реформаторов.
Но это примитивное понимание проблемы. Такие доводы следует оставить маргинальной оппозиции — в политике всегда преследуются цели достижения обществом более высокого благосостояния в целом, а не только его верхушки. И если верхушка успевает поправить свои дела, а общество, наоборот, живёт всё хуже и хуже, то это не цель, а эксцесс управления — сама власть понимает, что в долгосрочном плане это путь к поражению и к политической смерти. И потому не стремится намеренно понизить жизненный уровень населения как главный итог своих реформ. Если так получается по факту, то это значит, что что-то пошло не так, как было задумано. Что было не так, удаётся оценить лишь со временем. В экономике, в отличие от физики, все эксперименты ставятся не в лабораторных, а в реальных условиях.
Карен Пирс в пушистом боа из искусственного чебурашки решила жестко поговорить с Россией на языке ее понятий. И поговорила. В первой своей реплике она метко срезала Василия Алексеевича Небензю, спрогнозировавшего, что "сейчас оппоненты начнут считать российские вето, наложенные на западные резолюции по Сирии".
— Процитирую Ленина, — сказала Пирс. — "Количество переходит в качество".
Дипломат, конечно, спутала В. И. Ленина с Ф. Энгельсом, но это было еще простительно.
Но во второй реплике она подняла ставки:
— Я думаю, Карл Маркс сейчас вертится в гробу, видя, что страна, созданная по его рецептам, творит во имя поддержки Сирии.
Это она сказала про Россию. Это сегодняшняя Россия — страна, созданная по рецептам Карла Маркса.
И это выдал не просто некто из английской глубинки, отучившийся в 1980-х и внезапно настигнутый после вчерашнего съемочной группой ТВ, проводящей опрос на улицах. Это был представитель ядерной державы в Совбезе ООН.
Всякий раз, когда мой любимый телеведущий Владимир Соловьёв в эфире с гордостью напоминает миллионам зрителей про то, что он еврей, мне хочется вставить для полноты картины: «А я вот, знаете ли, русский!» Но даже стоя рядом с ним в студии, я этого не делаю. Боюсь? А чего мне бояться в 63 года? Смерти? Но она придёт по расписанию, которого мы просто не знаем. Лучше буду бояться поздней роковой любви. Один раз выручил Жириновский. Когда на меня за какое-то «неформатное» высказывание нажали почти все участники телешоу, Вольфыч остудил их пыл: «Вы его, Полякова, не очень-то. Он тут у нас в студии один русский… писатель». Как говорили во времена моей литературной молодости, в каждой шутке есть доля шутки. Увы, мы, русские, государствообразующий, но явно не эфирообразующий народ в Отечестве. Почему? Так сложилось…
Странно сказать, но в России русским во всеуслышание быть как-то неловко. Дома – пожалуйста, а вот на работе или в эфире не то чтобы нельзя – можно, но как-то не интеллигентно, что ли... Вы когда-нибудь слышали, чтобы у нас государственный муж заявил с трибуны: «Я – русский!»? Нет. Побаиваются.